Kitobni o'qish: «Цусима. Незаживающая рана»
© Сергей Колдин, 2021
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2021
* * *
Выражаю искреннюю признательность авторам всех прочитанных мною книг и статей о Цусимском сражении (как уже почившим, так и ныне здравствующим), авторам просмотренных видеоматериалов, участникам обсуждений на «Цусимских форумах», всем тем, кого до глубины души волновал и волнует вопрос: «Как такое могло случиться с нашей эскадрой при Цусиме?» Огромное спасибо вам всем, посвятившим много времени поиску ответа на этот непростой вопрос! Опираясь на ваши исследования, я попытался донести до широкого читателя истинные причины нашего страшного поражения при Цусиме. Благодарю, в том числе и тех, с чьим мнением не вполне согласен и даже не согласен категорически, ибо, пытаясь докопаться до истины, нужно учитывать и осмысливать самые различные взгляды и предположения.
Все фотографии, использованные в качестве иллюстраций к тексту, взяты из открытых источников в интернете и находятся там в свободном доступе. Пояснения к фотографиям мои. Если же публикацией каких-то фотографий были случайно и неумышленно нарушены чьи-то права, то прошу прощения за эту ошибку. Без всех использованных в книге иллюстраций она была бы менее интересна широкому читателю, вниманию которого эта книга адресована.
С уважением и самыми наилучшими пожеланиями, Сергей Колдин
I. Вместо вступления
27–28 мая (по новому стилю) 1905 года произошло одно из самых трагических событий в российской военной истории. Имя этой трагедии – Цусимский разгром. Пожалуй, только лишь битва под Полтавой получила столь же широкое отражение в сознании русских людей, как Цусима. Но если Полтава – это символ грандиозной победы и полного разгрома врага («пропал, как швед под Полтавой»), то Цусима – синоним катастрофы, такой же, как Сталинград для немцев и Седан для французов. Что же привело Российский Императорский Флот к столь страшному поражению?
Долгое время чуть ли не единственной официальной версией считалась та, что была изложена в романе Алексея Силыча Новикова-Прибоя «Цусима». Более узкий круг читателей мог ознакомиться и с другой, но вполне созвучной ей, книгой Владимира Полиевктовича Костенко «На «Орле» в Цусиме». Авторы двух этих произведений познакомились и подружились ещё во время подготовки к походу. Они не раз упоминали друг о друге на страницах своих повествований (Костенко – это тот «всесведущий» инженер Васильев из «Цусимы», а в книге В. П. Костенко «баталёр Новиков» фигурирует даже под своей фамилией).
Оба они лично принимали участие в сражении (помогали судовым врачам в лазарете), оба проделали колоссальную работу по сбору информации, но, главное, – оба были «революционно настроенными» авторами, проявлявшими «классовое сознание», убеждённо и едко обличавшими самодержавие вообще и «бездарных» царских адмиралов и старших офицеров, в частности.
Ни в коей мере не умаляя их заслуг как авторов и глубоко уважая труд этих заслуженных людей, проделавших огромную работу по сбору информации, не могу не отметить, что уровень их компетенции в вопросах командования соединениями кораблей оставлял желать лучшего: один только перед самым походом окончил Кронштадтское Морское Инженерное училище, второй и вовсе был грамотным, опытным, но рядовым матросом, а точнее – баталёром (должность, близкая по своей сути к современному каптёрщику).
По мнению большинства исследователей, как профессионалов, так и многих энтузиастов, выводы Новикова-Прибоя и Костенко о причинах столь чудовищного поражения верны лишь отчасти. «Классовое сознание», давшее им карт-бланш для превращения рассуждений в официальную точку зрения советской историографии, не послужило на пользу объективности.
И вовсе не удивительно, что мемуары ещё одного участника Цусимы, капитана II ранга Владимира Ивановича Семёнова, единственного старшего офицера, сражавшегося с японцами под флагами и Первой, и Второй Тихоокеанских эскадр, в советское время был заклеймён как явная попытка оправдания вице-адмирала З. П. Рожественского.
Критики совершенно не принимали во внимание, что «Расплата» В. И. Семёнова ещё при жизни автора (он умер в 1910-м году в возрасте 42-х лет от последствий нескольких цусимских ранений) была переведена на девять языков, а фразы из неё цитировал даже сам триумфатор Цусимы, адмирал Хэйхатиро Того! По отношению к его видению причин Цусимской катастрофы был применён пресловутый принцип: «не читали, но осуждаем».
А. С. Новиков-Прибой
В. П. Костенко
В. И. Семёнов
Что же касается компетенции Владимира Ивановича в вопросах войны на море, то о глубине её свидетельствует тот факт, что он в самом начале XX века, за тридцать с лишним лет(!) до Пёрл-Харбора и Мидуэя, смог предугадать решающую роль только зарождавшейся тогда военной авиации в морских баталиях будущего!
Свидетельства других участников сражения как с нашей, так и с японской стороны и доклад английского военно-морского атташе в Японии, капитана I ранга Уильяма Пэкингхема, во время всего боя находившегося в качестве наблюдателя на борту броненосца «Асахи», практически не принимались во внимание вообще.
Виновные давно уже были назначены: «прогнившее самодержавие», адмирал-«царедворец» З. П. Рожественский и не посмевшие ослушаться его «бестолковых» приказов офицеры штаба и кораблей эскадры. Любое альтернативное мнение не имело права на существование.
Лишь в постсоветскую эпоху и особенно с появлением широкодоступного интернета обсуждение причин катастрофы приобрело объективный характер. В различных статьях и на так называемых «цусимских форумах» глубоко (и не очень глубоко) изучившие вопрос люди высказывали и продолжают высказывать свои мнения, приводят доводы, расчёты, факты, свидетельства очевидцев, выносят на суд столь же заинтересованных читателей и других участников обсуждения своё видение различных аспектов проблемы. В горячих спорах они пытаются найти истину и окончательно определить комплекс причин, которые привели Вторую Тихоокеанскую эскадру к гибели в Цусимском проливе.
И что же? Может быть, за много лет удалось добиться какой-то общности взглядов? Нет! Более того, убеждения различных исследователей «цусимского вопроса» порой даже диаметрально противоположны, и вряд ли когда-то удастся достичь всеобщего компромисса. Поэтому писать о причинах Цусимского разгрома – дело крайне неблагодарное и весьма рискованное в том смысле, что критика в адрес осмелившегося может переходить за грань всех возможных приличий.
Есть, однако, такая ироничная, но мудрая рекомендация желающим что-либо написать: «Если можешь не писать – не пиши!» И вот это как раз тот случай, когда не могу. С тех пор, как в 15 лет прочёл, а точнее, «взахлёб проглотил» два тома «Цусимы» А. С. Новикова-Прибоя, желание разобраться в вопросе «как и почему Россия так бездарно проиграла войну на Дальнем Востоке?» никогда не покидало меня. Так что всё же рискну предложить вниманию заинтересованного широкого читателя сжатое изложение своих мыслей, основанных на всём прочитанном и, не побоюсь этого слова, выстраданном.
II. Вой на была неизбежна
Пытаясь вывести причины столь жестокого поражения русского флота при Цусиме, совершенно необходимо хотя бы беглым взглядом окинуть события десятка предшествовавших ему лет, осмыслить сложившуюся к началу русско-японской войны международную обстановку и в общих чертах проследить за ходом боевых действий как на море, так и на суше. Без этого всего «сложить мозаику» в ясную картину абсолютно невозможно. Ибо, как говорится, во всяком деле начинать нужно с самого начала…
А началось всё с буржуазной революции 1868 года («Реставрация Мэйдзи»). Отказавшись от политики самоизоляции, японское государство стало прилагать большие усилия к тому, чтобы занять достойное место в ряду великих мировых держав. Так же, как это сделала Россия при Петре Великом, с той лишь разницей, что наша сухопутная страна прорубала себе морское «окно в Европу», а островная Япония пыталась получить плацдарм на материке («окно», с позволения сказать, сухопутное).
Неожиданно быстрая и «оглушительная» для всего мира победа в войне с Китаем (1894–1895 гг.) предоставила, казалось бы, Стране Восходящего Солнца возможность прочно закрепиться в материковой Азии. Корея, до войны формально бывшая вассалом китайской династии Цин, подпадала под японское влияние, остров Тайвань был оккупирован японцами, а южная оконечность Ляодунского полуострова с крепостью Люйшунь (будущий русский Порт-Артур) переходила Японии.
Но Россия, Франция и Германия поддержали уже потерпевший поражение Китай, «надавили» на Японию и заставили молодого хищника отказаться от всех приобретений, кроме Тайваня и нескольких мелких островов. А в 1898 году Россия, фактически занявшая в это же время всю китайскую Маньчжурию, официально арендовала на 25 лет у Китая ту часть Ляодуна, от которой, вместе с Германией и Францией, заставила отказаться Японию. Если до этого момента и оставались у к ого-то сомнения в неизбежности военного столкновения между двумя империями, то теперь они окончательно рассеялись. Вопрос был лишь в том, как скоро война начнётся.
Вообще, рассматривая русскую политику на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX веков, необходимо понимать, кто был её вдохновителем. Прежде всего, отметим, что император Николай II считал одной из самых главных стратегических целей своего царствования закрепление России на Тихоокеанских берегах. Такое стремление кузена нашло горячую поддержку у кайзера Германии Вильгельма II. Для него самоустранение союзника Франции от активного участия в делах Европы было очень желательным фактором.
Дальневосточные притязания молодого царя вызвали самый живой интерес определённых кругов и внутри страны. Во главе этих сил стоял А. М. Безобразов, отставной офицер гвардейской кавалерии, сумевший добиться влияния на Николая II. В 1896-м году он представил императору подробное письменное обоснование неизбежности войны с Японией и предложил смело идти на обострение отношений ради большой экономической выгоды, которую сулило обладание Маньчжурией и Кореей.
Перспектива получения солидных финансовых дивидендов вовлекла в так называемую «безобразовскую клику» целый ряд крупнейших землевладельцев, высокопоставленных чиновников (вплоть до министров), членов императорской фамилии и косвенно даже самого Николая II. А так как министр финансов С. Ю. Витте отказался финансировать авантюру Безобразова из государственного бюджета, то средства в акционерное общество «Русское лесопромышленное товарищество» вносили частным образом состоятельные члены «клики». Не остался в стороне и сам государь-император, вложивший личные деньги.
На пограничной между китайской Маньчжурией и независимой Кореей реке Ялу планировалось создать военные заслоны из солдат, переодетых в рабочих (так действовали в Южной Африке перед войной с бурами и английские захватчики). Недовольство Китая затянувшейся «временной» оккупацией части его земель по настоянию Безобразова царём игнорировалось. Предполагалось, что, укрепившись в Маньчжурии, новоявленные русские колонизаторы начнут постепенное проникновение и в Корею вплоть до полного овладения ею.
Японцы же испокон веков считали Корею сферой своих стратегических интересов, называя полуостров «ножом, направленным в сердце Японии». Допускать туда какую-либо из европейских держав они отнюдь не собирались. Более того, в их амбициозных планах и милитаристских устремлениях Корея играла роль плацдарма для дальнейшей широкой экспансии на материк. Непримиримый конфликт интересов был налицо.
Собственно говоря, избежать конфронтации с Японией можно было только посредством полного отказа от каких-либо притязаний на Дальнем Востоке, а это шло вразрез с программными целями Николая II. Не было бы Безобразова, нашёлся бы кто-то другой, поэтому обвинять главу «клики» стоит не за саму политику, проводимую им, а за авантюрные методы её проведения и, главным образом, за искажённое информирование своего августейшего покровителя о реальном положении дел.
Царь самоуверенно отметал возражения осторожных министров (С. Ю. Витте, А. Н. Куропаткина, графа В. Н. Ламсдорфа), всецело полагаясь на мнение и деловую хватку авантюриста, представлявшего картину такой, какой её хотелось видеть самодержцу. При этом амбиции монарха совершенно не соответствовали его способностям к управлению огромной страной, состоянию её экономики и промышленного развития, а также неготовности народа нести жертвы на алтарь воплощения его волюнтаристских планов.
Вот очень интересная выдержка из дневника Куропаткина: «Я говорил Витте, что у нашего государя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы. Что мы, министры, по местным обстоятельствам задерживаем государя в осуществлении его мечтаний, но все разочаровываем: он всё же думает, что он прав, что лучше нас понимает вопрос славы и пользы России. Поэтому каждый Безобразов, который поёт ему в унисон, кажется государю более правильно понимающим его замыслы, нежели министры».
Столь грандиозные планы без прочного их обоснования сами по себе не могут быть признаны целесообразными и полезными. Ещё более вредны ошибки при воплощении подобных замыслов в жизнь, ибо их практическая реализация требует уже не только умственного напряжения, но и приложения усилий многих людей, финансовых затрат и, что хуже всего, пролития крови на полях сражений. Если всё это оказывается напрасным, то разочарование неизбежно перерастает в запоздалый, но мощный протест, сотрясающий зачастую сами устои государства.
Император Николай II Александрович
Император Муцухито. Период его царствования получил в японской истории название «Эпоха Мэйдзи», т. е. «эпоха просвещённого правления»
С. Ю. Витте. Сделал немало хорошего для страны, но всё же остался в истории России «графом полусахалинским»
А. М. Безобразов
А между тем ошибочных шагов в Маньчжурии было сделано немало. Так, например, целесообразность аренды Ляодуна с целью обустроить военно-морскую базу в закрытой от всех ветров и не замерзающей зимой гавани будущего Порт-Артура оказалась весьма сомнительной. Проход на внутренний рейд был узким и мелководным. Крупные корабли могли преодолевать его только во время прилива, т. е. дважды в сутки, а целая эскадра с большим трудом и риском успевала в полном составе выйти из бухты или войт и в неё на одной приливной волне. Обстоятельство это стало серьёзной помехой действиям базировавшейся в Порт-Артуре русской Тихоокеанской эскадры.
В стратегическом же смысле аренда Порт-Артура и проведение железной дороги к нему испортили отношения с Китаем, бывшие до этого союзническими. Китай был не в силах что-либо возразить, но перестал воспринимать Россию защитницей от японских притязаний.
В качестве альтернативного Порт-Артуру варианта некоторые указывали тогда на незамерзающую глубоководную бухту находящегося на российской территории Посьета. Этот рыболовецкий посёлок располагался совсем рядом с Владивостоком, хоть и замерзающим, но важнейшим портом России на Тихом океане. С точки зрения удобства базирования флота два расположенных недалеко друг от друга порта давали целый ряд преимуществ. Однако почти никто ещё не воспринимал Японию в качестве достойного для Российской империи противника, и то, что базы флота будут разделены огромным Корейским полуостровом, не считалось большой проблемой.
Николай II (ещё наследник престола) в Японии
Обладание новыми городами (Порт-Артур и Дальний) на берегах тёплого и экзотического Жёлтого моря казалось большим благом, что, несомненно, было бы верно, если бы их гавани использовались только для коммерческих целей. Но вот в качестве военной базы «порт-артурские лужи» оказались настоящей ловушкой для боевых кораблей Российского Императорского Флота. Перейдём, однако, к общим вопросам подготовки к войне.
III. Накануне смертельной схватки
Подготовка эта велась будущими противниками с совершенно разными подходами. В Японии ясно отдавали себе отчёт в том, что сражаться предстоит с одной из сильнейших держав мира, располагающей самой многочисленной армией и номинально обладающей третьим (после Англии и Франции) военно-морским флотом. Все силы, ресурсы и возможности страны и народа были подчинены главной цели – победе в предстоящей войне.
Полученная от разгромленного Китая контрибуция полностью ушла на строительство флота. Но этих финансовых средств явно не хватало, и «заклятые доброжелатели» России, англичане, вместе с группой американских банкиров, вдохновителем и лидером которых выступил некто Якоб Шифф (а это довольно зловещая фигура в российской истории начала 20-го века), предоставили Стране Восходящего Солнца кредиты на астрономическую по тем временам сумму в 2 миллиарда иен.
Все деньги были израсходованы максимально эффективно, с присущими японцам рациональностью и прагматизмом. Не буду описывать в подробностях детали, скажу лишь, что к началу 1904-го года японские армия и флот абсолютно ни в чём не уступали по оснащению вооружённым силам сильнейших государств планеты, а их личный состав отличался очень высоким боевым духом и хорошей выучкой.
Кроме того, многие участники будущей войны имели бесценный боевой опыт, полученный в сражениях с китайцами. Что же касается высшего командного состава, то тут надо отметить немаловажный факт: японские генералы и адмиралы скрупулёзно изучили последние достижения военной науки, имели практический опыт участия в военно-морских учениях англичан, а маршал Ояма Ивао – даже во франко-прусской войне 1870–1871 гг.
Касательно военно-морских аспектов следует отметить, что японцы не «метались» в поисках типов кораблей. Несмотря на то, что на фоне решительной победы над китайским флотом у устья реки Ялу некоторые адмиралы (в том числе и победитель китайцев, адмирал Ито) предлагали сделать ставку на относительно небольшие, слабо бронированные, но максимально быстроходные броненосцы и крейсера, собранное по этому поводу совещание приняло решение строить корабли главных сил самого большого водоизмещения, т. е. не только быстроходные, но и мощно бронированные и вооружённые.
К началу войны японцы располагали шестью эскадренными броненосцами английской постройки, из которых четыре («Микаса», «Асахи», «Хатсусе» и «Сикисима») были новейшего типа и не уступали силой ни одному броненосцу в мире! Два других («Фудзи» и «Яшима») – тоже ещё не устарели, и военно-морской министр любой страны был бы рад видеть такие корабли в составе своего флота.
При выборе типа броненосных крейсеров приоритет был отдан вооружению и бронированию в ущерб мореходным качествам и дальности плавания. И в этом тоже наглядно проявляется рационализм японцев: основным театром военных действий предстояло стать Японскому и Жёлтому морям, где их крейсерам не нужно было бороться с длинной и высокой океанской волной. Тут японцы очень разошлись во мнениях с теоретиками ведущих морских держав, даже со своими наставниками-англичанами, строившими большие крейсера, прежде всего, для защиты торговых коммуникаций от рейдеров противника.
По сути своей, броненосные крейсера японцев являлись облегчёнными быстроходными броненосцами, главной задачей которых стала поддержка в эскадренном бою своих более тихоходных, но сильнее вооружённых и мощнее бронированных собратьев.
Четыре крейсера им построили англичане («Асама», «Токива», «Идзумо» и «Ивате»), один – немцы («Якумо»), ещё один – французы («Адзума»). А уже перед самым началом войны японцы не упустили шанса дополнительно приобрести в Италии (опять же на кредит, любезно предоставленный Якобом Шиффом, ещё более озлобившимся на Россию за кишинёвский еврейский погром 1903 года) два броненосных крейсера типа «Джузеппе Гарибальди». От них отказались сначала заказавшая их Аргентина, а потом… Россия!!!
Нам, по официально озвученной версии, «итальянцы» не подошли из-за своего несоответствия выработанной в русском флоте концепции броненосного крейсера! К этому преступному решению мы ещё вернёмся при обзоре подготовки к войне России.
«Касуга» и «Ниссин» (такие имена получили итальянские корабли во флоте микадо) были меньше, тихоходнее и слабее бронированы, чем все перечисленные выше крейсера, но вооружением не уступали четырём английским, а немецкий и французский даже немного превосходили. Они не успели вступить в строй до начала войны, но уже на самой ранней её стадии действовали против крепости Порт-Артур и русского флота.
Якоб Шифф, один из злейших врагов России в начале XX века
Адмирал Ито, победитель китайцев при Ялу
Маршал Ояма. В качестве наблюдателя лично присутствовал при разгроме французов пруссаками под Седаном (1870 г.)
Броненосец «Микаса», флагманский корабль Объединённого флота Японии. Водоизмещение – 15 140 / 15 980 т. (проектное / фактическое полное). Скорость (максимальная на испытаниях) – 18,25 узла. Максимальная толщина главного броневого пояса – 229 мм, барбетов башен главного калибра и боевой рубки – до 356 мм (на «Микасе» использовалась броня, закалённая методом Круппа, что делало её на 15–20 % более стойкой к пробитию, чем броня всех остальных японских броненосцев, закалённая по методу Гарвея). Основное вооружение: 4 орудия калибром 305 мм и 14 – калибром 152 мм. Дальность плавания экономичным ходом (10 узлов) – 4 600 миль. Обладал неплохой мореходностью.
Броненосец «Асахи». Водоизмещение – 15 200 т. Скорость – 18,3 узла. Дальность плавания – 4 000 миль. Максимальная толщина брони (гарвеевской) и вооружение аналогичны «Микасе», но мореходными качествами «Асахи» заметно уступал флагману, как и все остальные японские броненосцы. На «Асахи» впервые в японском флоте полностью отказались от применения дерева при постройке. Считался вторым по силе кораблём японского флота.
Броненосец «Фудзи». Водоизмещение (стандартное / полное) – 12 320 / 12 650 т. Максимальная скорость – 18,5 узлов (на испытаниях, а реально – не более 17 узлов). Дальность плавания – 4 000 миль (10-узловым ходом). Нёс 4 орудия калибром 305 мм и 10 – калибром 152 мм. Пояс из гарвеевской брони достигал толщины 356 мм, однако прикрывал только центральную часть корпуса, оставляя неприкрытыми носовую и кормовую оконечности. Броневые колпаки над орудиями главного калибра (условно – башни) имели толщину всего 152 мм в лобовой части и 102 мм сбоку и с тыла.
Броненосец «Яшима». Брат-близнец («систершип») «Фудзи».
Броненосцы «Сикисима» и «Хатсусе», внешне отличались от «Асахи» и «Микасы» наличием третьей дымовой трубы, а технически – большей дальностью плавания (5 000 миль) и скоростью (18,8 узла). Нужно учитывать, однако, что скоростные показатели на испытаниях достигались английскими кораблестроителями путём форсирования машин, чреватым выходом их из строя, поэтому реальная скорость всех четырёх новейших японских броненосцев не превышала 18 узлов. Число орудий главного и среднего калибра и бронирование аналогичны «Асахи».
Броненосный крейсер «Асама». Водоизмещение (проектное / полное фактическое) – 9 710 / 10 685 т. Скорость (на 4-х часовых испытаниях) – 21,5 узлов. Реальная максимальная скорость при длительном пробеге – 19–19,5 узлов. Дальность плавания – 4 600 миль (на скорости 11,5 узлов). Максимальная толщина броневого пояса – 178 мм, башен и казематов – 152 мм (броня Гарвея). Нёс на вооружении 4 орудия калибром 203 мм (в двух башнях) и 14 – калибром 152 мм (10 – в бронированных казематах и ещё 4, прикрытых бронированными (115 мм) щитами, – на верхней палубе).
Не были введены в строй до начала боевых действий и некоторые японские лёгкие крейсера из семнадцати имевшихся в наличии, однако это обстоятельство совершенно не повлияло на ход войны из-за и так большого их количественного превосходства в этом классе кораблей над русской Тихоокеанской эскадрой.
Кроме упомянутых уже четырнадцати броненосных кораблей, в состав японского флота входило ещё несколько устаревших, во главе с трофейным китайским броненосцем «Чин-Иен» (германской постройки), но особого боевого значения они не имели.
Новейших эскадренных миноносцев (водоизмещением 250–350 тонн) у японцев было двадцать, миноносцев меньшего водоизмещения – около сорока. В этом классе боевых кораблей японцы превосходили нашу Тихоокеанскую эскадру более чем в два раза.
Немаловажно, что все экипажи комплектовались людьми, не понаслышке знавшими, что такое море, ещё по работе на гражданском поприще. Большинство старших офицеров и многие матросы имели боевой опыт. Флот был полностью готов к войне.
