Kitobni o'qish: «Уголовное законодательство об ответственности за служебные преступления, совершаемые в коммерческих или иных организациях: история, современность, перспективы развития»

© С. В. Изосимов, 2013

© ООО «Юридический центр-Пресс», 2013

Введение

Современные социально-экономические преобразования в Российской Федерации, характеризующиеся, прежде всего, развитием рыночных отношений, становлением частной формы собственности, предопределили необходимость установления четкого водораздела между публичной и частной сферами жизнедеятельности человека.

Известно, что экономика и право – взаимообусловленные явления общественной жизни. При интенсивном развитии экономических отношений важным является их адекватное правовое регулирование. В связи с этим приобретают актуальность вопросы регламентации ответственности за преступления, совершаемые служащими коммерческих и иных (некоммерческих) организаций, а также проблемы отграничения указанных посягательств от смежных деяний.

До принятия в 1996 г. нового УК РФ правоприменительная практика по данной категории дел не отличалась единообразием. В одних случаях служащие коммерческих и иных организаций привлекались к уголовной ответственности за должностные преступления, в других – дела в отношении них прекращались за отсутствием состава преступления. Это обусловило необходимость срочного пересмотра многих положений, которые сложились в советском уголовном праве и отражались в ранее действовавшем законодательстве, в частности понятий должностного лица и должностного преступления. Вместе с тем нужно было решить и проблему уголовной ответственности лиц, выполняющих свои служебные обязанности в коммерческих и иных организациях. Все эти вопросы нельзя было отрегулировать в рамках прежнего УК РСФСР, который в силу объективных причин уже не мог адекватно отражать происходящие в стране социально-политические и экономические процессы.

Отмеченные обстоятельства не остались незамеченными российским законодателем, который в новом УК РФ уделил особое внимание противоправным деяниям субъектов, злоупотребляющих полномочиями по службе в коммерческих и иных организациях, как с точки зрения их перечня, так и определения места, занимаемого ими в системе Особенной части уголовного закона. Первое нашло свое выражение в преобразовании ранее известных составов преступлений для нужд криминализации некоторых форм негативного поведения в негосударственной сфере, а второе – в обособлении в отдельной главе ряда составов, посвященных посягательствам на интересы службы в коммерческих и иных организациях. Таким образом, в действующем уголовном законодательстве была проведена дифференциация ответственности лиц, состоящих на государственной службе или на службе в органах местного самоуправления, и иных служащих. Соответственно, в нем появились две главы – гл. 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях», помещенная в раздел VIII УК «Преступления в сфере экономики», и гл. 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» в разделе X УК «Преступления против государственной власти».

Новизна законодательного решения вызвала естественные трудности в следственной и судебной практике при оценке деяний, предусмотренных гл. 23 УК, что вызвало настоятельную потребность в их изучении. За истекшие десять лет действия УК РФ в теории и практике не сложилось единых взглядов на многие вопросы, связанные с реализацией уголовно-правовых норм об ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Правоприменительная практика и научный анализ данных нормативных установлений выявили многочисленные законодательные недоработки закрепленных в них положений.

Недостаточная эффективность уголовно-правовых норм, а также неудовлетворительная работа органов уголовной юстиции в значительной мере предопределили рост преступлений, совершаемых служащими коммерческих и иных организаций (в период с 1997 по 2011 г. количество зарегистрированных преступлений, предусмотренных гл. 23 УК, возросло более чем в 5 раз). Безусловно, указанные обстоятельства негативно отражаются на превентивной роли уголовного законодательства. Оно перестает выполнять задачу предупреждения новых преступлений.

Следует отметить, что многие положения, закрепленные в нормах гл. 23 УК, не могут быть адекватно поняты и приняты практикой без глубокого научного анализа исторических и социальных предпосылок изменения уголовного закона при переходе от административно-командной системы управления к рыночным отношениям. Такому пониманию в значительной мере способствует изучение опыта законотворческой деятельности в развитых странах Европы и Америки. Научное исследование с использованием различных методов познания способно дать ответ на многие сложные вопросы, связанные с верным уяснением признаков составов преступлений гл. 23 УК, а также позволяет определить основные тенденции развития законодательства в рассматриваемой сфере.

Отдельные аспекты преступности и наказуемости деяний, совершаемых служащими коммерческих и иных организаций, рассматривались в работах А. А. Аслаханова, А. Я. Асниса, B. C. Бурова, Б. В. Волженкина, А. С. Горелика, ДА. Гришина, И. А. Клепицкого, Н. А. Лопашенко, Л. П. Тумаркиной, СИ. Улезько, Г. Н. Хлупиной, И. В. Шишко, в диссертационных исследованиях А. Г. Андреевой, Р. Ф. Асанова, С. Г. Богатырева, А. В. Горбунова, С. А. Гордейчика, О. А. Евлановой, НА. Егоровой, Т. Э. Зульфугарзаде, С. Д. Макарова, A. M. Миньковой, А. А. Обухова, А. В. Овчарова, А. Л. Омарова, Н. В. Полосина, ДА. Семенова, Л. А. Солдатовой, А. Д. Сулеймановой, А. В. Ташкинова, А. В. Шнитенкова, А. А. Эксановой, П. С. Яни и некоторых других авторов. Однако комплексного анализа уголовно-правовых и криминологических проблем на монографическом уровне, связанных с уголовной ответственностью за преступления, предусмотренные гл. 23 УК, до сих пор не проводилось.

Объектом настоящего исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступлений служащими коммерческих и иных организаций, а также теоретико-прикладные проблемы обеспечения этих общественных отношений уголовно-правовыми и криминологическими средствами.

Предметом анализа выступают:

– источники отечественного и зарубежного законодательства, регулирующего общественные отношения, возникающие при совершении преступлений служащими коммерческих и иных организаций в сфере их деятельности;

– уголовно-правовые нормы действующего российского уголовного законодательства об ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях;

– основные положения теории уголовного права и других отраслей права в части уголовно-правового регулирования отношений в сфере деятельности коммерческих и иных организаций;

– судебно-следственная практика по делам о преступлениях служащих коммерческих и иных организаций;

– основные тенденции служебной преступности в коммерческих и иных организациях, ее детерминирующие факторы, специфика личности преступника, меры предупреждения данного вида деяний.

Основными целями настоящей работы являются:

1) разработка предложений, позволяющих повысить эффективность применения норм действующего УК РФ об ответственности за преступления, совершаемые служащими коммерческих и иных организаций в сфере их деятельности;

2) изложение авторской концепции развития норм уголовного законодательства об ответственности за указанные деяния.

Поставленные цели конкретизируются в следующих исследовательских задачах:

– изучить отечественный и зарубежный опыт регулирования уголовно-правовых отношений, возникающих при совершении преступлений служащими коммерческих и иных организаций, и соотнести данные деяния с преступлениями, совершаемыми публичными должностными лицами;

– выявить социальную обусловленность возникновения уголовно-правовых запретов, регулирующих поведение служащих коммерческих и иных организаций;

– провести криминологический и уголовно-правовой анализ видов преступлений, совершаемых служащими коммерческих и иных организаций;

– проанализировать обоснованность законодательного закрепления в УК РФ гл. 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» и выявить функциональное назначение указанного нормативного образования;

– установить основные тенденции развития уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершаемые служащими коммерческих и иных организаций, и определить место этих общественно опасных деяний в системе Особенной части УК;

– сформулировать понятие рассматриваемых деяний;

– рассмотреть особенности субъектов преступлений гл. 23 УК;

– осуществить поиск оптимальных мер по противодействию преступлениям, совершаемым служащими коммерческих и иных организаций.

Теоретико-методологической основой исследования послужил общенаучный диалектический метод познания социальной и правовой действительности. Применялись также исторический, системно-структурный, сравнительно-правовой, формально-логический методы, метод правового моделирования. Активно использовались частнонаучные методы исследования: документальный метод, контент-анализ, наблюдение, анкетный опрос, статистические методы, процедуры обобщения и интерпретации эмпирических данных и др.

Основные положения работы базируются на действующем законодательстве, материалах судебно-следственной и прокурорской практики, современных достижениях уголовного права, криминологии, административного, гражданского и других отраслей права.

Теоретическую основу исследования составили труды ученых в области общей теории права, уголовного права, уголовного процесса, криминологии, административного и государственного права: В. М. Баранова, Т. Б. Басовой, Д. Н. Бахраха, А. Г. Безверхова, Г. Н. Борзенкова, Б. В. Волженкина, Я. И. Гилинского, Л. В. Головко, А. С. Горелика, Г. Н. Горшенкова, А. Р. Гюнтера, А. И. Долговой, В. В. Есипова, А. И. Елистратова, А. А. Жижиленко, Б. В. Здравомыслова, И. А. Клепицкого, В. В. Колесникова, В. С. Комиссарова, А. А. Конева, Л. Л. Кругликова, Н. Е. Крыловой, А. П. Кузнецова, Н. Ф. Куз нецовой, Б. М. Леонтьева, Н. А. Лопашенко, С. В. Максимова, В. П. Малкова, А. М. Миньковой, Б. С. Никифорова, П. Н. Панченко, А. А. Пионтковского, Т. Ю. Погосян, С. В. Познышева, Ф. М. Решетникова, Г. К. Рогинского, А. Я. Светлова, Ю. Н. Старилова, М. С. Строговича, Н. С. Таганцева, А. Н. Трайнина, И. М. Тяжковой, С. И. Улезько, В. С. Устинова, Б. С. Утевского, Г. Н. Хлупиной, А. Ю. Чупровой, В. Н. Ширяева, И. В. Шишко, А. Я. Эстрина, П. С. Яни и др.

Нормативно-правовую базу исследования составили: Конституция РФ, законодательные и подзаконные акты, постановления пленумов Верховных судов СССР, РСФСР и РФ, другие нормативные источники, регулирующие отношения в сфере деятельности коммерческих и иных организаций. В целях решения исследовательских задач изучалось уголовное законодательство стран дальнего и ближнего зарубежья (ФРГ, США, Франции, Италии, Китая, стран СНГ, Балтии и др.), прошлое уголовное законодательство России, различные законопроектные разработки, Примерный УК США, Модельный уголовный кодекс для стран СНГ, теоретические концепции по вопросам управленческой деятельности и некоторым другим проблемам, затрагиваемым в монографии.

Эмпирическую базу работы составили: материалы судебно-следственной практики по делам о преступлениях, совершаемых служащими коммерческих и иных организаций с 1997 по 2011 г. (изучено более 180 уголовных дел этой категории); статистические сведения о состоянии и динамике служебной преступности в коммерческих и иных организациях; материалы периодической печати; результаты анкетирования служащих коммерческих и иных организаций, проводившегося по отдельным проблемным вопросам (опрошено более 160 таких лиц), опроса сотрудников правоохранительных органов (анкетирование прошли более 250 сотрудников ОВД).

Используемые при исследовании методы, объем изученного материала, личные наблюдения автора позволяют сделать вывод о репрезентативности собранной информации, достоверности научных выводов и достаточной обоснованности предложенных рекомендаций.

Теоретическая значимость выполненного исследования определяется тем, что в нем подвергнут анализу отечественный и зарубежный опыт регулирования отношений, возникающих при совершении преступлений служащими коммерческих и иных организаций; дана криминологическая характеристика служебной преступности в коммерческих и иных организациях; проведен теоретико-прикладной анализ норм действующего уголовного законодательства об ответственности за данные преступления и сформулированы конкретные предложения по их совершенствованию; предложена перспективная концепция законодательной регламентации норм об ответственности за служебные преступления в коммерческих и иных организациях.

Изложенные в настоящем исследовании научные положения и обобщения развивают и углубляют взгляды о природе деликтов в сфере деятельности коммерческих и иных организаций и их уголовно-правовой и криминологической характеристике. Содержащиеся в работе теоретические положения и выводы, определение ряда актуальных понятий и методические рекомендации окажутся полезными для дальнейших исследований, связанных с проблемой уголовной ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, будут способствовать обогащению и развитию знаний в области уголовно-правовой борьбы с этими деяниями.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут быть полезны в процессе совершенствования законодательства, а также в правоприменительной деятельности, использованы в преподавании курса Особенной части уголовного права России и спецкурсов, посвященных проблемам ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях.

Раздел I. Развитие норм, предусматривающих уголовную ответственность за служебные преступления в коммерческих и иных организациях, в отечественном законодательстве

Глава 1. Ответственность за служебные преступления управленческого персонала коммерческих и иных организаций по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.), Уголовному уложению 1903 г. и уголовному законодательству советского периода

§ 1. Ответственность лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.) и Уголовному уложению 1903 г.

Коренные преобразования, проводимые в России, затронули все сферы жизни общества. Особой трансформации подверглась экономика, объективной реальностью которой стал способ организации производства материальных благ, движения товаров и оказания услуг на основе частной собственности, конкуренции, предпринимательской инициативы¹. Отношения, присущие государствам с рыночной экономикой, провозглашены и юридически закреплены в качестве составляющей основы конституционного строя. Таким образом, российская экономика стала реально базироваться на различных формах собственности. Вместе с тем такое положение уже имело место в истории нашего государства. В связи с этим представляется целесообразным обратиться к источникам прошлого.

Выдающийся русский криминалист Н. С. Таганцев отмечал, что изучение истории догмы есть средство понимания действующего права. Развивая этот тезис, он писал: «Именно, всякое правовое положение, действующее в данном государстве, хотя бы оно непосредственно и не вытекало из самого народа, а из государственной власти, непременно коренится в прошлой истории этого народа. Известно то важное значение, какое имеет историческое толкование в сфере действующего законодательства. Если мы, например, желаем изучить какой-нибудь юридический институт, существующий в данное время, то для правильного его уяснения себе мы должны проследить историческую судьбу его, то есть те поводы, в силу которых появилось данное учреждение, и те видоизменения, которым подверглось оно в своем историческом развитии»². Иными словами, в каждом ныне действующем нормативном образовании имеется известный элемент прошлого. Не является исключением здесь и действующее уголовное законодательство России о преступлениях служащих коммерческих и иных организаций. В этом плане профессор Б. В. Волженкин совершенно справедливо отмечал, что современный исследователь должен стремиться понять логику развития юридической мысли и, возможно, почерпнуть идеи, которые, пусть в преображенном виде, окажутся полезными и в новых условиях³.

В рамках проводимого исследования необходимо уделить особое внимание развитию норм российского уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за преступления, совершаемые служащими коммерческих и иных организаций, в том числе лицами, выполняющими в указанных структурах управленческие функции. Сравнительный анализ опыта правовой регламентации ответственности за указанные деяния по дореволюционному российскому уголовному законодательству и положений об ответственности за эти преступления по действующему УК РФ дает основания утверждать, что нормативные акты конца XIX в. упоминали о схожих по каким-либо признакам составах преступлений. Вместе с тем в содержательном отношении они имели определенную специфику, которая отличает их от преступлений, закрепленных в гл. 23 современного российского УК⁴. Поэтому название настоящего параграфа носит условный характер. Тем не менее изучение отечественного опыта регулирования уголовно-правовых отношений, возникающих по поводу совершения преступлений лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях (даже в том виде, в каком они формулировались ранее), является весьма актуальным. Историческое исследование этого вопроса способствует углублению научных представлений о сущности преступлений данной категории, выявлению тех обстоятельств и событий, которые определяют их возникновение. Обозначенный подход позволяет раскрыть социальную обусловленность возникновения уголовно-правовых запретов за указанные деяния, обнаружить причинно-следственную зависимость между названными нормативными образованиями и порождающими их общественными потребностями.

В юридической литературе отмечается, что уголовное законодательство XVII–XVIII вв. не разграничивало государственных и частных служащих, отождествляя эти понятия⁵, поэтому для нашего исследования особый интерес представляет отечественное уголовное законодательство второй половины XIX – начала XX в., так как именно в это время впервые начинает проводиться дифференциация ответственности субъектов по месту их службы. С этим же периодом связывается и формирование институциональных основ российского предпринимательства⁶. В предшествующий период оно развивалось в сравнительно простых формах, отношения внутри которых не нуждались в жесткой государственной регламентации в силу лично-доверительных, зачастую родственных, отношений⁷.

В силу сложившегося экономического строя и возникших общественных отношений гражданин был поставлен перед необходимостью вверять свои имущественные интересы определенным учреждениям, хотя и не носящим публичного характера, но имеющим огромное значение в жизни страны, в правильном действии которых общество было заинтересовано не менее, чем в правильной и добросовестной деятельности органов общественного и государственного управления⁸.

К коммерческим организациям, существовавшим в рассматриваемый период времени, следует, в частности, отнести различные промышленные предприятия (например, хозяйственные общества), кредитные (общественные и частные банки), страховые (например, общество взаимного страхования) и торговые организации. Необходимо отметить, что к середине XIX в. российская деловая практика выработала два основных вида предпринимательского объединения: торговый дом (полный и на вере), участие в котором влекло полную имущественную ответственность каждого из товарищей по всем делам фирмы, и акционерную компанию (товарищество на паях), в которой акционеры несли ответственность в пределах своих вкладов, а управление осуществлялось специально созданными органами.

В числе иных (некоммерческих) организаций можно назвать органы нотариата, разнообразные общества и союзы, удовлетворявшие потребности населения в образовании, научной деятельности, художественном творчестве, здравоохранении, социальной защите и т. д.⁹

Природа взаимоотношения государства с коммерческими и иными организациями в рассматриваемый период времени была, по мнению Б. Н. Чичерина, такова, что оно, с одной стороны, содействовало частным интересам, а с другой – подчиняло их интересу общественному¹⁰. Таким образом, основная задача деятельности указанных структур состояла в том, чтобы удовлетворять возникающие общественные потребности. Однако нередко служащие коммерческих и иных организаций злоупотребляли полномочиями, предоставленными им по службе, причиняя существенный вред правам и законным интересам граждан, организаций, общества и государства. Гражданско-правовые нормы практически не пресекали злоупотребления и спекуляции в сфере деятельности данных образований. Своеобразным форпостом на пути противоправных служебных деяний должны были стать нормы уголовного закона, принявшие на себя и регулятивные функции¹¹.

По оценке С. Н. Трегубова, в сложившихся условиях именно уголовное законодательство способно было выполнять функции стабилизации кредитного рынка и промышленности: «С повсеместным развитием акционерных предприятий получила особо важное значение и борьба с злоупотреблениями в этих предприятиях путем уголовной репрессии. По своему существу успех акционерных предприятий в значительной степени зиждется на общественном доверии к заведующим и распоряжающимся делами предприятия. Поэтому всякие злоупотребления, не только влекущие за собой упадок и разорение акционерных обществ, но даже создающие опасность таковых, имеют громадное значение, как для массы непосредственно потерпевших, так и вообще для состояния кредитного рынка и промышленности»¹².

В связи с этим перед законодателем середины XIX в. стояли цели, аналогичные современным, – всеми возможными мерами, в том числе и уголовно-правовыми, оградить формирующийся промышленный и банковский сектор от широко распространенных злоупотреблений со стороны лиц, обладающих в силу своего положения управленческими полномочиями¹³.

Необходимо отметить, что отечественное уголовное законодательство второй половины XIX – начала XX в. – периода развития капиталистических отношений в России – содержало достаточно широкий спектр норм, предусматривающих ответственность за различные виды посягательств на интересы службы¹⁴. Поэтому представляется необходимым обратиться к Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.) и Уголовному уложению 1903 г., которые регулировали уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением рассматриваемых деяний.

В соответствии с указанными источниками служащие коммерческих и иных организаций (в том числе лица, наделенные в них управленческими полномочиями) несли уголовную ответственность при наличии к тому оснований, как правило, за общие преступления. Однако на практике возникали многочисленные вопросы, так хорошо знакомые современному правоприменителю, связанные с квалификацией их действий. Основная проблема заключалась в отграничении преступлений, совершаемых должностными лицами коммерческих и иных организаций, от аналогичных деяний чиновников, состоящих на государственной службе. Острота указанной проблемы обусловливалась, главным образом, отсутствием в Уложении о наказаниях определения должностного лица.

Так, В. Н. Ширяев отмечал, что уголовному закону чужды вообще какие-либо теоретические определения, «мало того, оно не имеет даже определенного термина и пользуется наименованиями самыми разнообразными для определения виновников должностных преступлений; число этих наименований достигает несколько десятков»¹⁵. Наиболее часто для определения субъекта должностного преступления закон говорит вообще о «виновном», затем довольно часто в нем употребляется выражение «должностное лицо»; этот термин заменяется и ставится иногда рядом с выражением «чиновник» (ст. 338–340, 343); другими более общими терминами, употребляемыми сравнительно реже, являются: «лицо, состоящее на службе государственной или общественной» (ст. 346, 372, 392), «вообще состоящее на службе» (ст. 354) и т. п.

Представители российской уголовно-правовой мысли пытались неоднократно выработать исчерпывающее определение должностного лица для действующего уголовного законодательства, опираясь на имеющиеся в различных отраслях права разработки этого понятия. Однако, анализируя указанное законодательство и судебную практику России, а также иных стран, вынуждены были констатировать, что «круг виновников должностных преступлений в настоящее время значительно разросся, выйдя далеко за пределы понятия должностного лица»¹⁶. Также отмечалось, что последние составляют главный контингент субъектов должностных преступлений, но в то же время само понятие такого лица не является чем-то устойчивым и неизменным, и выяснение его содержания нелегкая задача. Однако, несмотря на объективные сложности, практика настоятельно требовала от науки уголовного права разрешения данной проблемы. Самым простым способом ее разрешения, на первый взгляд, представлялось бы простое перенесение понятия должностного лица в готовом виде из той области права, где это понятие возникло и развивалось раньше всего, – из публичного, административного права. Но такое решение было невозможно, поскольку в тот момент учение о государственной должности и должностном лице как в государственном, так и в административном праве являлось крайне сложным и неразработанным (что, впрочем, актуально и для нашего времени).

«Выражение „должностное лицо“, – писал А. И. Елистратов, – употребляется то в более широком, то в более тесном смысле. Должностными лицами в широком значении этого слова называют и чиновников коронной администрации, и служащих по местному самоуправлению, и членов правления частных обществ, все равно, преследуют ли эти общества идейные или коммерческие цели, и, наконец, лиц, состоящих на службе в разных частно-хозяйственных предприятиях»¹⁷. Вместе с тем, как указывал ученый, в науке административного права понятие должностного лица применяется лишь к той категории служащих, которые заняты в публичной деятельности, а частные служащие рассматриваются под углом зрения управляемых, или граждан.

Должностные лица, по мнению русских государствоведов и административистов, выделялись из числа граждан юридически обязательным характером своего общественного служения – отправлением такой общественной функции (должности), которая при данном публично-правовом укладе признается необходимой для общежития. Последняя как особый комплекс публичных обязанностей и прав, как служебное бремя должностного лица заключается в осуществлении данным субъектом власти публичной деятельности, удовлетворяющей общественный интерес и совершающейся во имя общего блага¹⁸.

Из вышеизложенного следует, что в государственном и административном праве дореволюционной России понятия «должностное лицо» и «государственный служащий» рассматривались как тождественные категории¹⁹. Об этом свидетельствует не только тот факт, что в работах русских государствоведов и административистов указанным понятиям придавался одинаковый смысл, но и прямые высказывания некоторых ученых-юристов по данному вопросу. Так, например, Н. Нелидов полагал, что «понятие должностного лица и служащего совпадают»²⁰.

Резюмируя сказанное, необходимо сделать следующий вывод: перед дореволюционными криминалистами, пытавшимися установить пределы понятия «должностное лицо», стояла весьма сложная задача. Ввиду того, что в вышеназванных отраслях права сохранялись заметная недостаточность и несистемность нормативного регулирования деятельности государственного аппарата и органов общественного управления, организационно-правового статуса лиц, служащих в различных звеньях системы управления, уголовному праву нужно было искать пути решения проблемы, связанной с определением понятия должностного лица, исходя из своих внутренних возможностей.

В связи с этим интересно высказывание известного криминалиста А. А. Жижиленко: «…уголовное законодательство, защищая свои ми определениями тот или иной юридический институт, исходит обычно из предположения о том, что другие области права дают готовое определение этого института. Оно не призвано строить и давать подобные определения: и если определения данного понятия нет в других областях законодательства, то эта задача конструирования его должна быть предоставлена доктриной, которой и без того приходится постоянно создавать определения разных понятий, только намеченных и слегка затронутых в уголовных кодексах»²¹.

Результаты научных изысканий, проводимых учеными-правоведами конца XIX – начала XX в., позволили определить возможные пути решения этой проблемы, которые, по нашему мнению, не потеряли своей актуальности до настоящего времени. Они заключаются в следующем:

– включение в текст закона некоторых признаков, характеризующих должностных лиц как субъектов должностных преступлений;

– введение в закон конкретных терминов (понятий), обозначающих определенную группу лиц, которая причислялась бы к субъектам данных преступлений, предоставляя судебной практике возможность выяснить и установить пределы данных понятий.

Большинство дореволюционных криминалистов полагали неэффективным законодательное определение понятия должностного лица из-за подвижности жизни, но считали возможным признать таковыми представителей определенных органов. Таким образом, всю тяжесть решения этой проблемы они переносили на судебную практику, выдвигая в качестве критериев разграничения должностных лиц и иных служащих, характер и содержание определенной деятельности, признаки которой должны быть указаны в законе²². Исходя из законодательных формулировок, они относили к субъектам преступлений по должности тех лиц, которые исполняли государственные или общественные обязанности в силу инвеституры, данной им от государства или общественных учреждений. При этом считалось, что не имеет существенного значения ранг лица, занимает ли он штатную или внештатную должность, выполняет ли он свои обязанности постоянно или временно, по назначению или найму, бесплатно или за вознаграждение²³. Специально обращалось внимание на то, что субъектом названных посягательств может быть лицо, находящееся на службе общественной. «Под последнею, – писал С. В. Познышев, – разумеется служба в сословных, городских, земских или волостных учреждениях, на таких местах, которые учреждены законом в значении должностей»²⁴. Вместе с тем отмечалось, что необходимо отличать названный вид службы от частной служебной деятельности.