Kitobni o'qish: «Пятьдесят-на-пятьдесят»
Действующие лица:
Капитан. Стрешнев Андрей Антонович – капитан, начальник следственной группы, 36 лет.
Фёдор Бойко – ст. лейтенант, заместитель Стрешнева, 30 лет
Виктор. Нефёдов Виктор Викторович – мл.лейтенант, 23 года (в начале действия сравнительно обросший, с усами, потом постриженный и без усов)
Тамара Сергеевна – мл.лейтенант, 23 года
Кошелев Алексей Николаевич, 28 лет
Вера Тихоновна, учитель, 67 лет
Иван Дмитриевич, рыбак, 66 лет (в рыбацкой одежде, в сапогах, с набором снастей)
Воробьёвы Степан и Ирина, каждому по 28 лет
Миша, их сын, 7 лет
Наташа. Наталья Краснова, подруга Воробьёвых, 28 лет
Олег Иосифович Орлов, участковый, 50 лет (в милицейской форме, ст.лейтенант)
Понятые, пожилые люди
ДЕЙСТВИЕ 1
Лица:
Капитан
Виктор
Фёдор
Тамара
Все из оперативной группы в форме.
Иван Дмитриевич, рыбак, в брезентовой куртке и таких же брюках, в сапогах
Ольга, напарница Ларисы, в форме проводницы вагона
Всё действие происходит в кабинете капитана, руководителя следственной группы. Обстановка служебного кабинета: стол для совещаний буквой Т, стулья по периметру стола, телефон, металлический шкаф, вдалеке, у входной двери, ещё два стула. На стене – электрические часы.
Действие 1. Сцена 1.
За столом капитан и сбоку от него – Иван Дмитриевич.
Капитан. Иван Дмитриевич, расскажите мне о вашей находке.
Иван Дмитриевич. Да я уж милиционерам всё рассказал.
Капитан. Я читал ваши показания. Но хочу сам услышать, может быть, что-нибудь другое вспомнили или вспомните по ходу. Это как боковое зрение.
Иван Дмитриевич. Я по выходным хожу на рыбалку. На автобусе от дома до лесочка, а потом по лесочку как раз выхожу на речку, к моему месту. Когда получается, так я и все два выходных хожу. Вчера тоже был. На мою тропку к речке проход меж двух кустиков. Я подошёл, закурить решил, папироску достал, я больше «Север» курю, уж какой год одни и те же. Привычка. С других-то, особенно сигарет этих с фильтрами, такой кашель принимается! Ну, папироску в зубы, спички достаю так, а коробок-то и уронил. Наклонился, батюшки-светы! Человек лежит, баба. Я ногу-то тронул, не живая.
Капитан. А как вы определили, Иван Дмитриевич, что не живая?
Иван Дмитриевич. А я, товарищ следователь, всю войну прошёл, навидался. А как понял, что не живая-то, больше ничего трогать не стал, так назад, домой, прямо в милицию.
Капитан. Никого больше не видели рядом, вдалеке?
Иван Дмитриевич. Да нет, я ж говорю, что никто тут и не ходит больше.
Капитан. Ну, как не ходят – это видно.
Иван Дмитриевич (смущённо). Я говорю, что никогда тут других не видел, до этого, когда на рыбалку ходил. Уж какой год тут хожу.
Капитан. Иван Дмитриевич, во сколько вы обнаружили труп?
Иван Дмитриевич. Да так прямо и не скажу, не догадался на часы-то посмотреть. Утро-то утро, понятно. Из дома я на первый автобус сажусь, который в эту сторону идёт, а он там у нас в полпятого проходит. Полчаса досюда, где моя тропинка, а до неё ещё минута-две, всего и ста метров не наберётся, поэтому можно и не считать, получается, всё равно на круг полчаса. Значит, где-то в пять, с небольшим, так, на шестой, и увидал. Побыл там минуты две-три и назад, на автобус, даже и докуривать не стал. Папироска-то как упала, так я и не стал поднимать. Это там вы мою папиросочку и найдёте, у кустика.
Капитан. Нашли, при вас ещё, когда с милицией там были.
Иван Дмитриевич. Да, так вот автобус ждал полчаса, наверно, ещё полчаса автобусом, но не до дома, а прямо в милицию, к дежурному…
Капитан. Ну, дальше-то у нас зафиксировано, когда вы сообщили, в половине седьмого.
Иван Дмитриевич. Так и есть! Ну вот, они меня с собой и на место, где нашёл. Меня опросили прямо там, где, что, как. Милиционер всё записал. А потом вызвали наряд, ну, бригаду вашу, как её назвать. Сказали, что вызов не ложный. Обидно, прямо, даже…
Капитан. Следственную бригаду. А обижаться, Иван Дмитриевич, не стоит, всякое бывает.
Иван Дмитриевич. Значит – её, бригаду. Обсмотрели всё, приехала скорая, на носилках забрали эту женщину, меня тоже со всеми снастями. Но я-то на милицейской. Потом, здесь уж, сказали, чтобы я подождал следователя, для показаний. Так что дома я ещё не был, после этого.
Капитан. Я вас долго не задержу. Иван Дмитриевич, а вы на пенсии или работаете?
Иван Дмитриевич. На пенсии, с восемьдесят пятого. Я-то работал у нас, на приборостроительном, слесарем. Самого высокого разряда, с доски почёта не слезал. А на пенсию вышел по глупости.
Капитан. Как это, по глупости?
Иван Дмитриевич. Да, вот, с друзьями-ветеранами отметили ордена Славы, к сорокалетию Победы дали, в прошлом году, всем, кто воевал. Я получил второй степени, по ранению, в руку. При тяжёлых ранениях давали первой, а остальным – третьей. Вот немного перехватил лишнего – и инсульт. А после и руки не те, трясутся, и глаза не те. А работа у нас точности требует, приборы сложные, да вы и сами знаете…
Капитан. Да, слышал.
Иван Дмитриевич. Ну вот, пришлось и уходить. Пенсию получил хорошую, восемьдесят с небольшим. Я ведь много зарабатывал. Да нам с Марусей, женой-то, много и не надо. Одёжу не покупать, а на остальное и этого хватит, да и у неё пятьдесят. Так что и детям иногда подкидываем, хоть они и отказываются. Да я и ещё подрабатываю, сторожем в саду, на продлёнке, где с ночёвкой. А это ещё сорок рублей. Тоже не валяются на дороге. По рабочим дням, а в выходной, вот, – на рыбалку. Надо же, вчера, тут же проходил, а ничего не заметил. Может, и не было её тут, вчера-то? Как вы думаете?
Капитан. Ребята там разберутся, была или не была. А сколько у вас детей?
Иван Дмитриевич. Два сына, женаты оба, но не здесь живут, разъехались кто куда. Родились уже после войны, один в сорок восьмом, другой в пятьдесят втором. Старший в лётчики пошёл, вертолётчик он. Недавно заезжал, говорит, к Чернобылю летает, грузы туда завозит, людей. И оттуда. Опасно это, наверно? Я спросил его, а он так рукой махнул, ладно, говорит, живы будем – не помрём… А там уж, говорит, и народу-то нету никого, все вакуировались (так и произносит). Только ликвидаторы. Их обслуживает. А младший по другим дорогам, геодезист-строитель он у нас. Думали его в Москву на учёбу отправить, а он не поехал, говорит, в Свердловский горный пойду. Оказалось, зазноба у него там была. Хорошая сноха получилась. Тоже мотает его жизнь, туда-сюда. Их мотает… вместе… она, ведь, за ним и ездит всё время. Они с этими разъездами и за дочкой своей не управляются, у нас с Марусей живёт, в школу тут ходит. Я, получается, поздновато женился, в двадцать семь лет. Две войны прошёл.
Капитан. Это какие же две?
Иван Дмитриевич. Дак как же? Финскую, в тридцать девятом, и с немцами. Меня в тридцать восьмом призвали, осенью, а через год и на Финском фронте оказался. Брал эту линию, не выговоришь, какую, как манка, на слух-то.
Капитан. Маннергейма?
Иван Дмитриевич. Во, точно, её! Только месяц в отпуску и пробыл после финской, а тут и новая, с немцами. До сентября сорок пятого воевал. Но с мая-то не воевал, это на Дальнем была война, а я в Берлине, в оккупированных войсках.
Капитан. В оккупационных войсках…
Иван Дмитриевич. Ну, да, я и говорю, в них самых. Медали есть, «За боевые заслуги» и «За Отвагу», потом и «За взятие Берлина», да ещё вот этот орден, будь он неладен.
Капитан. Ну, зачем же вы так, Иван Дмитриевич? Ведь за заслуги же дали, не просто так.
Иван Дмитриевич. Конечно, не за так. Это я будь неладен, перепил с радости и от воспоминаний. У нас же здесь и мой однополчанин, Крючков Никита, мы с ним с сорок третьего, после моего ранения, вместе в одном полку служили. До конца войны. Мы обои (так и произносит) в ремонтном батальоне были. Там я к слесарному делу и пристрастился. Так вместе и мобилизовались (так и произносит) домой, я его уговорил сюда переехать, дома-то его и семьи уж давно не было, все погибли. Он же со Смоленщины. А он и сейчас на заводе работает, только по электрической части. Тоже и женился, трёх девок родили.
Капитан. Ну что же, Иван Дмитриевич, спасибо за информацию. Очень нам помогли. Хотите, домой, а хотите, продолжайте свои дела, рыбачьте. Если на рыбалку, я прикажу вас туда доставить.
Иван Дмитриевич. Что вы, товарищ капитан, какая рыбалка. Уже все зорьки прошли. Да и не до зорек совсем. Я уж домой, своим ходом. Пошёл, только вот вещички свои заберу. До свидания!
Капитан. Спасибо! Всего хорошего. На следующей рыбалке – ни пуха, ни пера. И без такого!
Иван Дмитриевич. Да уж не дай Господь такую рыбку! Тут уж можно сказать – к чёрту!
Затемнение.
Действие 1. Сцена 2.
На совещании присутствует весь личный состав группы. Все в милицейской форме: капитан, Фёдор, Тамара и Виктор. Тамара и Виктор сидят рядом.
Капитан. Что у нас на сегодняшний момент? Во-первых, убита женщина, примерно тридцати лет, ударом камня в область виска. Камень мы нашли, метрах в пятнадцати от трупа. Никаких вещей при ней не обнаружено. Только если серёжки на ней. Я имею в виду, вещей нет, – это… ну, как обычно – сумочки или пакета или ещё чего. То есть – неизвестная. Вы все ознакомились с убитой, осмотрели одежду. У кого какие мнения на этот счёт? Слушаю…
Тамара подаёт знак.
Тамара. Можно мне?
Капитан. Да, пожалуйста…
Тамара. К сожалению, я не была на месте преступления.
Капитан (извинительным тоном). Да, не стали мы тебя дёргать, уж больно рано было. Я тоже не был, не получилось. Вот только что, перед вами, беседовал с этим рыбаком, который труп обнаружил, Иван Дмитриевич его зовут.
Тамара. Спасибо, конечно…, только в следующий раз, уж… Я вот на что обратила внимание, товарищ капитан, одета она, можно сказать, нарядно, юбка почти модная, кофточка из хороших. А вот на ногах какой-то диссонанс.
Виктор. В чём же он? Я как-то не заметил чего-то особого, туфли как туфли, многие в таких ходят.
Тамара. Они какие-то форменные, на взгляд. И ещё, блузка тоже не из стандартных, в которых все … (посмотрела на Виктора) …ходят. Уж она-то больше даже похожа на форменную, чем туфли.
Виктор (глядя в стол). А чья может быть такая форма?
Фёдор. Это может быть, например, почтового работника, проводника, работника банка, магазина, какого-нибудь служащего.
Капитан. Ну, на почте или в банке я как-то не замечал, чтобы в особой форме ходили. Может, где в столицах, да и то – вряд ли. Больше можно думать про проводников, железнодорожников. Там всегда форма, но версия вполне обоснованная. Про туфли и блузку согласен. Но всё равно надо будет по всем похожим направлениям сделать запросы о пропаже людей. Фотографии убитой разослать для опознания. И не только убитой, но и её верхней одежды. Может быть, кому юбка её вспомнится, если она почти модная. Фёдор и Тамара займитесь подготовкой фотографий и запросами в организации. В первую очередь – в железнодорожную, на нашу ветку. А Виктору я поручаю параллельно заняться нашим рыбаком, его проверить, на всякий случай. И надо бы всё это делать как можно оперативнее. Наш главный-то на совещании в горкоме уже отчитался, что наш отдел, мол, полностью перестроился в работе. Так вот! Перестроился… Поэтому не будем его подводить.
Виктор. По России бродит тройка. Тра-та-та-та, Тратата!… Вот, оказывается, мы и перестроились!
Капитан. Не надо ехидничать. Политика такая. И ничего особого в этом я не вижу.
Виктор. Это как в стишке в стиле Высоцкого (читает, не обращая внимания на то, что Тамара его легонько толкает в бок).
Старики ушли под Стену,
Молодой пришёл на смену:
Мира пир и духа пир во всей красе,
Чтобы лучше жизнь устроить,
Надо много перестроить
В голове, а главное – в консенсусе.
Все немного оживились, посмотрели на капитана.
Капитан. Ладно, хватит отвлекаться на ерунду. У нас и так дел много, поважнее всего этого!
Виктор. А что у него проверять, у рыбака-то?
Капитан. Его поведение, соседей расспросить, пройти маршрутом его до речки от автобуса, так ли это. Словом, картину о нём, как характеристику. Постарайся так же добраться туда, как и этот рыбак, на автобусе от его остановки и пешком. Время зафиксируй.
Виктор. Что же он, убил и нам сам и сдал, что ли? (Вопросительно-возмущённо).
Капитан. Всякое бывает. Детективы-то читаешь, фильмы смотришь. Я сам, конечно, думаю, что рыбак этот, Иван Дмитриевич, полностью не при чём, но мы обязаны проверить всех, кто мог быть причастен к этому. Поэтому, полагаю, как говорил когда-то Киса Воробьянинов, торг тут неуместен.
Затемнение.
Действие 1. Сцена 3.
Все сидят за тем же столом. Капитана ещё нет. Все тихо переговариваются. Входит капитан, садится на своё место.
Капитан. Всем общее здравствуйте. К начальству заходил, но сказать что-то определённое пока не могу. У нас в отношении убитой некоторые поправки. Вот у меня протоколы обследования. По результатам вскрытия можно установлено, что эта женщина погибла за двое, двое с половиной суток до обнаружения. И убита она была не от удара в висок, а от удушения. Ударили её посмертно. Но до удушения она находилась без сознания. Усыпили её веществом, которое относится к бирботуратам. Попозже состав будет уточнён. А асфиксия наступила простым перекрытием дыхания, это можно сделать и руками, а также подушкой. Чем придётся. А вот был ли этот удар камнем отвлекающим или дополнительным, так сказать, на всякий случай, это мы определить не можем. Следы убитой на нём обнаружены. Форма вмятины в черепе совпадает. Группа крови совпадает. Что можно ещё сказать точно, всё происходило не в том месте, где её обнаружил рыбак. Это показывают царапины на туфлях определённого направления и формы. Их немножко, не очень отчётливы, но они … можно так сказать, что ноги её волочились по земле, по твёрдой основе. Потёртости сбоку. Больше на правой туфле. А там – по всей опушке трава, только у обочины, камешки. Скорее всего, на машине её перевозили, потому что на левом рукаве кофточки нашли следы машинного масла. Но на месте никаких следов не обнаружено. Вероятно, потому, что накануне, в субботу, прошёл дождь, небольшой, и одежда на ней была мокрая. Под трупом земля более-менее сухая. Значит, до дождя она туда попала. Но, думаю, надо будет всё там осмотреть ещё раз. Да, а серёжки оказались золотыми, вставка – искусственная. Экспертиза согласна и с тем, что как-то не подходят туфли к прочему одеянию. Про блузку ещё могут быть сомнения. Белая и белая. Подходит и к юбке, и к кофте. А вот туфли – это явно от другого.
Так, Виктор Викторович (обращается к Виктору) как с вашими поручениями? Фёдор – тоже!
Виктор. С соседями поговорил, на место ездил. Всё так, как он и рассказал. Так что надо других искать.
Фёдор. Фотографии уже отпечатаны, часть мы разослали, участковым тоже раздали. Воскресенье же вчера было.
Капитан. Вот, удивил! Нет у нас воскресений! И выходных у нас нет! Убийство у нас! Вот наши дни недели! Вспомните прошлые ноябрьские, ночи не спали, какие там праздники! Словом, всё, что можно сделать, надо делать, и как можно оперативнее! Нам очень срочно, сами понимаете, надо установить личность этой дамы. Без этого так и будем воду в ступе толочь. Как только появится что-то определённое, немедленно докладывать. Встречаемся каждый день в десять утра! И давайте все за работу, с фотографиями, с расспросами и прочим.
Затемнение.
Действие 1. Сцена 4.
Кабинет капитана. Все за столом.
Капитан. На один из наших запросов, мы их рассылали уже больше недели назад, пришёл ответ из одного из участков линейного отдела милиции железнодорожной станции. В ответе было указано, что по фотографии, убитую опознала проводница Коломийцева Ольга Вячеславовна и начальник поезда. Это её напарница Петрова Лариса Сергеевна. Фёдор, тебе слово.
Фёдор. Петрова Лариса, 1958 года рождения, проживает в коммунальной квартире в посёлке Грачёво, улица Чапаева, дом 4, квартира 7. Там ещё две комнаты, две пожилых соседки. Мы договорились с начальником поезда, что он обеспечит явку Ольги к нам, сегодня, к концу дня.
Тамара. Ну, наконец-то, а то вообще застряли, никто ничего и никого не видел, не встречал. Уж мы все точки обошли.
Капитан. Фёдор, тебе я поручаю побеседовать с напарницей.
Фёдор. Слушаюсь, товарищ капитан. Будет сделано!
Затемнение.
Действие 1. Сцена 5.
За столом, на месте капитана, – Фёдор. Сбоку, по другую сторону – Ольга.
Фёдор. Ольга Вячеславовна, мы договорились с вашим начальником о вашей замене, временно, пока вы будете с нами заниматься. Гостиницу в Курганово мы вам обеспечим. А завтра вы как раз на московский в полшестого утра и возвратитесь.
Ольга. Я слышала, что с гостиницей здесь трудновато.
Фёдор. Об этом не беспокойтесь, это уже наше дело. Так вот, Ольга Вячеславовна…
Ольга. Можно просто Ольга, Оля.
Фёдор. Хорошо, тогда и я, давайте, буду Фёдор. Договорились? Так вот, Оля, почему получилось, что вы так долго не сказали о пропаже вашей напарницы.
Ольга. Конечно, я в этом виновата. Но так уж вышло. Я сначала начальнику-то сказала, что Ларисы нет, не появилась. Но он говорит, дело молодое, подождём, куда она денется. Но, вот, не появилась.
Фёдор. А вы не знаете, почему она здесь оказалась?
Ольга. Не знаю, почему, но она именно здесь и осталась, меня попросила подежурить одной, на перегоне до Москвы, он же покороче, а на обратном она думала вернуться. Здесь поезд проходит на Москву примерно в полчетвёртого дня, а обратно, как вы сказали – в полшестого утра. Но в этот раз это был уже в третий раз, её остановка здесь-то. В те разы всегда успевала.
Фёдор. Оля, давайте с самого начала. Когда Лариса первый раз здесь вышла?
Ольга. Думаю, с месяц назад. А на обратном, когда подсела здесь, она была какая-то взволнованная, задумчивая, всё у неё из рук валилось.
Фёдор. Она ничего не рассказала вам, почему она здесь выходила?
Ольга. Нет. Я спросила, но она как-то отмахнулась. Так, говорит, старые знакомые. Ну, нет, так нет. Что я приставать-то буду со своими интересами.
Фёдор. Вы сказали, Оля, что она три раза выходила. А когда это случилось во второй раз?
Ольга. Кажется, что недели через две. После первого. Опять меня попросила о том же. Я согласилась, конечно, может быть, у неё ухажёр какой, из старых-то знакомых. Смотрю, а при подъезде сюда она и переодеваться стала. Форму сняла, платье надела. С собой, значит прихватила. Кофточку в сумку положила. Ну, думаю, точно, ухажёр. А на обратном она была такая взвинченная, прямо слова не скажи. Чего, говорю, ты такая, случилось что. Нет, говорит, не выспалась. В гостиницу не попасть, полно. Пришлось на вокзале поезда дожидаться. А потом, прямо в нашу следующую поездку, в конце июня, она меня сразу предупредила, что опять выйдет здесь. Извинилась, сказала, что это в последний раз. Так вот и получилось. В последний… Вот, вспомнила, двадцать седьмого числа это было, когда она тут осталась. Потому и вспомнила, что в этот день у моей двоюродной день рождения, я телеграмму как раз подавала.
Фёдор. А во что она была одета в этот последний?
Ольга. Из дома она взяла в этот раз не платье, а юбку с кофтой. Блузку оставила нашу, проводницкую. Жалела, что туфли забыла. Собрала, но в последний момент свёрток с ними так дома и остался. Ничего, говорит. Сойдёт и так.
Фёдор. А вы могли бы опознать кофту и юбку? И серёжки.
Ольга. Конечно! Серёжки она постоянно носила, с красным камнем. Мамины, наверно.
Фёдор. Мы это сделаем попозже, с понятыми.
Ольга. Как положено, так и делайте, мне всё равно, с понятыми или нет.
Фёдор. И ещё. Оля, вам надо будет опознать и саму Ларису, в морге. Что же делать? Без этого никак нельзя.
