Kitobni o'qish: «Морские рассказы»

Черная таможня

1

Третью неделю наш рудовоз стоял под погрузкой в одном из портов Колумбии. Неторопливые докеры грузили нас предельно медленно, но круглосуточно.

Экипаж скучал. Стандартный ритуал захода в порт был давно исполнен: посетили припортовые кабаки, накупили сувениры на городском рынке и полазили по стенам древней испанской крепости. Теперь каждый развлекался как мог: доктор пытался угостить буфетчицу местными деликатесами, чтобы затем уложить ее с отравлением в изолятор, в полное свое владение. Боцман заказал у плотника рогатку и охотился на местных докеров, стреляя в них гайками. Докеры прятались от него, визжали, но продолжали пытаться спереть с парохода всё, что не приварено сваркой к палубе и весит менее полутора тонн. Третий механик писал жалобы старшему механику на боцмана за перерасход гаек «на двенадцать». Дед отфутболивал эти доносы старпому, который открыл рулетку в носовой тамбучине и вгонял в «финансовую пропасть» наивных аборигенов.

Капитан же допил свою коллекцию виски и решил перейти к коньяку из представительских запасов. Но для этого нужен был повод. Посоветовавшись с радистом, он вызвал судового агента, представляющего интересы парохода в порту. Держа в руке наполненный пузатый бокал, капитан заказал агенту наличные в судовую кассу. Побледневший агент прекратил переводить казенный «Курвуазье» и уточнил требуемую сумму. В тот момент все мысли капитана были заняты дегустацией божественного напитка, входящего в «великую четверку коньяков» и он, отмахиваясь от докучливого агента, ответил: «В пределах ваших лимитов, разумеется». Пообещав, что завтра деньги будут, агент откланялся.

А утром причал оцепили вооруженные люди. Еще через час к трапу подъехали два броневика. Из одного из них вышел взволнованный агент в сопровождении четырех дюжих охранников с помповыми ружьями наперевес. Прижимая к груди объемистый портфель, агент поднялся на борт.

«Твою мать! – подумал капитан, – оцепление снимут, броневики уедут, а я тут один останусь, с кучей баксов и без охраны».

Но делать было нечего, хочешь денег – получай.

«Может как-то отказаться?» – прикидывал он, провожая агента с охраной к себе в салон.

– Срочно сделать рогаток на всю команду! – приказал капитан встретившемуся на пути старпому, – и закажи еще гаек, да не на «двенадцать», а на «двадцать два»!

– Надо линеметы брать, – не согласился тот, – и огнетушителей побольше.

– Все люки и двери, кроме одной, запереть и прихватить на сварку, – вмешался в разговор старший механик, – а в пожарных брандспойтах давление держать постоянно!

– Кэп, ты денег сколько заказал? – спросил доктор вкрадчиво.

– По максимуму, – признался тот.

– Идиот, у тебя и так в кассе сорок тысяч лежит, – выругался док и продолжил, – пойду, из изолятора буфетчицу выгоню и аптечки по всему судну проверю.

В капитанском салоне агент достал из портфеля большой серый конверт и положил на стол.

– Это все американские доллары, которые были сегодня утром в нашем банке, – виновато объяснил он.

В конверте оказались бумаги на получение денежных средств и восемь банкнот: четыре двадцатки, три купюры по пятьсот и одна десятка.

Мастер шумно выдохнул и подумал: «Охраны то, будто мы золото из Форт-Нокс грузим».

Заверив агента, что доставленной наличности более чем достаточно, он, уже в хорошем настроении, вышел проводить агента на палубу.

– Сколько привезли? – хором спросили у капитана старпом с боцманом.

– Тысяча пятьсот девяносто, – ответил тот.

Боцман радостно улыбнулся.

– Зря лыбишься, – обломал его старпом, – местные аборигены кавалькаду охраны видели и теперь количество привезенных денег в их головах ограниченно только их же воображением.

Боцман перестал улыбаться и зло посмотрел сначала на старпома, а потом и на капитана.

Дальнейшая погрузка парохода проходила в состоянии «полной боевой готовности». Все, что можно было задраить, было задраено, заперто и заварено. Сход с борта судна на берег был запрещен. У пожарных брандспойтов постоянно находились дежурные. Матрос на трапе нёс вахту в каске и спасательном жилете, вооруженный линемётом и ракетницей. Рядом с ним на палубе стояли два огнетушителя, а на переборке висели топор и багор. Каждые пять минут вахтенный у трапа докладывал по рации на мостик, что его «Еще пока не убили».

Когда через четыре дня погрузка была завершена и пароход наконец-то отвалил от причала – все облегченно выдохнули, а капитан даже допил свой предательский коньяк.

2

Уже через неделю мы заходили в порт Хьюстона, где нас обещали разгрузить за пару суток.

– Док, – обратился капитан к доктору, – у тебя все равно больных пока еще нет, сходи в город, разменяй крупные банкноты, чтоб не выдавать потом одну бумажку на двоих.

Доктор согласился и взял купюру.

Следующим утром он дошел до ближайшей автозаправки, протянул индусу, стоящему за прилавком, пятьсот долларов и спросил пачку Мальборо.

– Это ваши деньги? – удивился индус.

– Нет! Это ваши деньги! – ответил док и показал надпись «United States of America» на банкноте.

– Одну секунду, – индус взял купюру и вышел в подсобку.

Секунда затягивалась и док начал волноваться. Вдалеке еле слышно завывала полицейская сирена, потом смолкла.

«Неужели меня так просто кинули – думал док. – Может в полицию обратиться? Вон она, где-то воет неподалеку».

Потом он ощутил, что лежит грудью на прилавке, а на руки, заломленные за спину, защелкивают наручники. Его подняли и развернули. Перед ним стоял полицейский и два парня в штатском, но со значками.

– Добрый день, сэр, как поживаете? – вежливо спросил один из «штатских».

Доктор неопределенно хмыкнул и попытался пожать плечами. Ему аккуратно придержали локоть.

– Эта ваша банкнота? – поинтересовался «штатский» и показал пятьсот долларов.

– Да! – согласился док. – В чем проблема?

– Видите ли, сэр, все банкноты номиналом свыше ста долларов выводятся из обращения, – пояснил первый «штатский». – Особенно купюры в пятьсот долларов, как наиболее популярные у колумбийских наркобаронов. Так откуда у вас эта банкнота?

– Из Колумбии, – признался доктор.

«Штатские» переглянулись, а полицейский положил руку на рукоять своего револьвера.

– А как вы попали в Соединенные Штаты Америки?

– На пароходе, мы груз из Колумбии привезли.

– Что за груз?

– Цинковый концентрат, – начал объяснять доктор, – это такой порошок без цвета и запаха…

Тут док понял, что сказал лишку и замолчал.

– И много у вас этого порошка? – вкрадчивым голосом спросил "штатский".

– Сто тридцать шесть тысяч тонн, – ответил доктор и громко заявил. – Я не буду больше отвечать на ваши вопросы! Требую своего адвоката, – потом подумал и добавил, – и консула!

– Почему вы не будете отвечать на вопросы? – не успокаивался «штатский».

– Потому что я арестован и мне положен адвокат, – доктор показал глазами на наручники.

– Это ради вашей же безопасности! – произнес "штатский".

– Действительно? – удивился док. – Без них я себя чувствую гораздо безопасней.

Через полчаса вахтенный помощник сообщил капитану, что причал, у которого стоит судно, оцеплен вооруженными людьми.

«Как в Колумбии, – подумал капитан, – но деньги вряд ли привезут».

Он ошибся, деньги привезли, причем те же самые. Вместе с пятисоткой прибыли: доктор с двумя «штатскими» и Береговая охрана с таможней. «Штатские» проверили документы на получение денег, сняли наручники с доктора и оцепление с пирса, вернули злосчастную банкноту и испарились. А вот таможня осталась.

3

Были у нас в том рейсе два практиканта со средней мореходки. Парни были «ураган»: каждый из них прямо как тот курсант из старого морского анекдота:

– Эй, сколько на румбе?

– Да тут один я стою!

– Дурак! Курс какой?

– Второй! Бакинская мореходка!

Так вот… тут рассказчику надо долго и обстоятельно набивать трубку душистым капитанским табаком. Но, увы, я уже давно не курю. Много лет назад я как-то решил покурить при бункеровке судна. Так одна половина экипажа дружно залила меня пеной из огнетушителей, причем с головы до ног. А другая половина бросилась к леерам, где изготовилась мгновенно прыгнуть за борт при первых же признаках начинающегося взрыва. После того, как я смыл с себя всю эту пену, капитан торжественно пообещал мне, что в следующий раз, если живы останемся, он скормит мне все папиросы, какие найдет на пароходе. Вечером того же дня я попытался проглотить одну папиросину для пробы. Всё – больше я не курю.

Так вот… я помню, с чего начал: вернемся к практикантам. Старпом, протестировал их и ужаснулся. Отдавая практикантов в рабство боцману, он сказал: «Это настоящие «ураганы»! В руки им ничего, кроме столовых приборов, не давать, на открытую палубу не выпускать, а вот на берег увольнять обязательно, вдруг нашему славному экипажу повезет, и они потеряются».

Практиканты не терялись нигде, а по интенсивности своего негативного воздействия на команду и судно, они действительно оказались почти сопоставимы с тропическим ураганом. Однажды, прослушав мой нравоучительный рассказ о вреде курения и возможностях табачной кулинарии, практиканты решили срочно бросить курить. Для этого они выкинули все свои запасы сигарет за борт и взяли с каждого члена экипажа "честное слово", что им никто не даст курева, как бы они не просили. А уже где-то дня через три они скурили почти весь запас чая на пароходе и начали подбираться к фикусу в капитанском салоне, не догадываясь, что фикус пластмассовый.

4

Таможня бывает «белая», а бывает и «черная». «Белая таможня» приходит в белых рубашках и проверяет грузовые документы.

«Черная таможня» приходит в рабочих комбинезонах с инструментами и первые четыре часа разбирает пароход. Потом они обедают. За это время судовые механики пытаются очистить от грязи и копоти всё то, что те разобрали. После обеда парни из «черной таможни» собирают пароход обратно.

Таможня, которую док притащил за собой – была «черная». Казалась, у "чёрной таможни" была только одна сверхзадача: отвернуть на пароходе всё, что отворачивается и отвинтить всё, что отвинчивается. Такие вот маньяки с отвертками и шуруповертами. Наши механики ходили несколько озадаченные тем, насколько лучше них таможенники знали устройство судна, его агрегаты и механизмы.

Третий механик, когда парни из "чёрной таможни" всё-таки вскрыли утиль-котел в фальштрубе, не смог сдержать своего восхищения и выдал: «Эвона как! Так вот значит, как тут всё устроено!»

Этим своим высказыванием он сильно развеселил таможенников, огорчил старшего механика и изумил доктора.

Практиканты обычно тусовались около камбуза, где пытались спереть остатки чая у буфетчицы. Там то они и заметили, что их подслушивают. Один из таможенников, скорее всего, понимал по-русски и, умея шевелить ушами, постоянно держал их направленными на практикантов, вне зависимости от положения своей головы.

Истории точно неизвестно, что и как тогда курили эти «ураганы», а также, чем они мотивировались, когда примитивный и одурманенный мозг одного из них повелел своему носителю громко прошептать: «Черт, надеюсь, эти таможенники не полезут в фекалку!»

Сказано – сделано! На следующее утро приехал микроавтобус с двумя водолазами. Впервые, за двадцать с лишним лет, люк доступа в фекальный танк было решено вскрывать. А это 28 здоровенных гаек и, примерно, столько же слоев краски, которую выжигали паяльной лампой.

Почти два часа «черная таможня» откручивала прикипевшие гайки, а потом ещё минут тридцать водолаз нырял в фекальную цистерну. Эти полчаса были адом для всех, кроме него. У водолаза был свой собственный воздух для дыхания, а у всех нас – только общий: смешивавшийся с тем, что выходило из открытой горловины, где по дну цистерны ползал водолаз, активно взбалтывая её содержимое.

Ничего не найдя, старший таможенник пошел жаловаться капитану на практикантов, что те ему «неправильно стукнули».

В капитанский салон были вызваны «ураганы».

– Что вы сказали таможне? – начал допрос капитан.

– Чтобы она в «фекалку» не лезла! – ответил один из практикантов.

– Ну а вы? – капитан повернулся к таможеннику.

– А мы полезли, – ответил тот.

– И в чем вопрос?! – удивился капитан.

Больше «черная таможня» на пароход не приходила. Местные портовые власти выдали нашему пароходу официальный запрет "осуществлять заходы в порты юрисдикции США". На излишне эмоциональный вопрос обескураженного капитана о причинах такой дискриминации, американский портовый чиновник ответил: «Да уж больно сильно вы воняете!»