Kitobni o'qish: «Смешная любовь», sahifa 8
18
Я чувствовал себя глупым, неловким и не владеющим ситуацией. Я не понимал, почему Наташа изменялась. Наши отношения развивались не так, как мне хотелось. Она словно старалась удивить меня своей жестокостью. Было мучительно сознавать, что мое унижение неизбежно.
Знаю, что невозможно понравиться каждой женщине. У меня получалось быть счастливым только в воображении. Наглость не сменила мою неуверенность. Мне казалось, что Наташа забавляется моими чувствами. Все, что я делал, я делал только для нее. Я не хотел отказываться от любви.
Обычно я не ищу причину своих неудач в себе. Я не мог заставить Наташу смириться с собой таким, какой я есть. Что– то похожее на недоверие росло между нами и становилось все более ощутимым. Не мог понять, что чувствует женщина. Позволял Наташе мучить меня. Не следует искать подтверждение своей глупости.
Я притворялся спокойным. Не мог защититься от Наташи иначе. Не нужно искать смысл во всех признаниях женщины.
– Нам надо поговорить, – я попытался улыбнуться, но, как мне показалось, улыбка показалась неискренней.
– Нет.
– Почему?
– Нам не о чем говорить.
– Разве тебе нечего мне сказать? – Было бы глупо требовать от нее большего.
– Ты вдруг сознаешь – с изумлением, а, может, с ужасом, – что утратила способность любить. Постарайся понять, что со мной происходит.
Ей было сложно со мной. Не легче, чем мне с ней. Может быть, она боялась меня потерять.
У меня так стучало сердце, что я не мог ответить. К горлу подступил комок. Никогда со мной такого не было.
Не спрашивай – не услышишь в ответ лжи. Я делал то, что считал своим долгом, – по– честному. Я не чувствовал за собой никакой вины. Нет никакой вины. Наташа не сказала ничего, чему мне хотелось возразить. Соглашаться с любимой женщиной также просто, как с самим собой.
Невозможно думать о любви больше, чем думаю я. Мне ее не хватает. Отказать своим желаниям не получается. Желание любви невозможно скрыть от самого себя.
– Сделаем вид, что ничего не случилось? – спросила Наташа.
– Мы не понимаем друг друга, – я не хотел, чтобы в наших отношениях появилась пугающая меня определенность.
– Тебе следует перестать мучить себя, – не во всех женских просьбах есть смысл.
– Скажи, что ты хочешь еще.
– Я никогда не получала желаемое. Не получу и сейчас.
– Я тебя люблю.
– Не могу понять – почему.
– Мне очень хочется быть с тобой.
– Зачем?
– Просто так. Все в этом мире просто так. Мне от тебя ничего не надо.
– Ты сам себе противоречишь.
Я знал, что мне надо было ответить ей иначе. Поспешил с ответом. Не со всяким ответом следует спешить. Мне никогда не нравилось оправдываться перед Наташей.
– Ты ведешь себя, как клоун, – сказала она.
– Теперь я не буду клоуном.
– Тогда тебе будет нечего мне предложить, – она учила меня смотреть на самого себя со стороны.
– Я мешаю тебе? Да. Мешаю, – мне были не нужны ее признания, подтверждающие ее правоту.
– Я же стараюсь все тебе объяснить.
– Плевать я хотел на твои объяснения. Я уже не мальчик.
– Каждый мужчина словно старается разочаровать меня в самом себе.
– Это не я так с тобой поступаю, а ты со мной, – я просто подумал вслух, вот и все.
Наташа пожала плечами: какое это имеет значение?
Я уже больше не волновался, постарался забыть все непонятное и вопросов не задавал. Мне казалось, что я поступил очень умно. Радоваться каждому своему признанию невозможно. Не следовало воображать себя более влюбленным, чем я был влюблен в действительности. Я поклялся себе никогда ничего никому не объяснять. Рядом с Наташей я разочаровывался в себе.
Моя покорность была только снисхождением мужчины к прихоти женщины. Все, что она хотела сказать, лежало на поверхности, подтекста не было. Я позволял Наташе разоблачать мое притворство.
– Ты глуп, – сказала она.
– Я так не думаю.
– О себе ни у кого не получается думать плохо. Думай. Думай хоть немножко. И не только о себе. Я никогда не верила в искренность мужчин.
Наташе было невозможно запретить заблуждаться.
Я закрывал глаза. Затыкал уши. Очень хотелось быть любимым.
Я не понимал, что происходит. Почему– то я оказался наедине с незнакомой мне женщиной. Ждал, когда это ощущение закончится.
– Я никому не верю, – ее признания были мучительны для меня. – Иногда это неудобно. Мне кажется, что ты обманываешь меня. Научившись не доверять мужчине, любая женщина перестает сомневаться в своем уме.
– Наташа.
– Не надо слов. Их и так уже было много.
Рядом с Наташей я не мог остаться прежним. Каждая женщина старается изменить мужчину. Мне очень хотелось уличить ее в притворстве. Но, наверно, я был недостаточно упрям. Хотел перестать притворяться. Мне было очень сложно. Наташа разочаровывала меня реже, чем я разочаровывал себя сам.
– Слишком поздно, – сказала она. – Мы хорошо знаем, что слишком поздно.
– Я не знаю.
– Похоже, ты что– то не понял. Тебе следует думать хотя бы иногда.
– Наташа, не говори так, как будто ты меня ненавидишь, – я ее не понимал.
– Мне жаль, что я это сказала. Не следовало так говорить. Моя откровенность никогда не будет лестной для меня. Обычно каждая женщина скрывает от себя свои желания.
Ее голос доносился до меня как будто издалека, с огромного расстояния, которое невозможно преодолеть. Но мне все еще хотелось быть рядом с ней.
Я утаивал от Наташи больше, чем она скрывала от меня. Боялся ее. Мне следовало перестать убеждать себя в своей способности нравиться Наташе. Я не нравился себе.
Оказалось, что я разочаровывал ее своей уступчивостью. Презирать себя совсем не обязательно. Ждал и не понимал, что хотел дождаться. Женщины всегда играют. Но зачем же брать случайные роли?
Я не смог скрыть свое недовольство. Все в Наташе начинало казаться обманом. Ощущение ее лживости мучило меня.
– Ты как– то сказала, что счастлива со мной. Теперь я этого не чувствую, – обида подсказывала мне слова обвинения.
– Не выдумывай.
– Почему ты заставляешь меня огорчаться?
– Любой женщине нравится видеть унижение мужчины.
– Может, это плохо?
– А может, наоборот, хорошо?
– Зачем тебе понадобилось издеваться надо мной?
– Я вовсе не над тобой издеваюсь. Не надо на меня сердиться.
– Значит, ты меня не любишь?
– Не задавай таких вопросов.
– Почему?
– Ты что, хочешь, чтобы я закричала? Я всегда знала, что словами мужчину убедить невозможно.
У Наташи на любой вопрос был ответ – такая уж она есть, Наташа.
«Возможно, она говорит правду», подумал я. Но именно поэтому все звучало так невероятно. Слова отдаляли нас друг от друга.
Я совсем не смелый человек. У меня внутри все дрожало от страха. «все равно это должно случиться», сказал я себе. Я уже не удивлялся, когда Наташа подтверждала мои самые худшие предположения. Она не способна испытывать чувство стыда. Эта правда неудобна для меня. Очень быстро я перестал сомневаться.
– Я не верю ни одному твоему слову, – я ответил слишком торопливо. У меня не было иной возможности удержать любовь рядом с собой.
– Ты говоришь не то.
– А что еще можно сказать?
– Ни один мужчина не может избавиться от своего эгоизма.
Я мог бы ей ответить, но не ответил. Мне хотелось перестать огорчать ее и себя.
Положил руку на ее плечо. Вот сейчас пишу и чувствую ее тепло. Не сложно любить лишь ту женщину, о которой ничего не знаешь. Не умею притворяться равнодушным. Я смотрел на Наташу, не понимая. Влюбленный хуже всех знает свою любимую. Не хочу избавляться от всех заблуждений в отношении женщин.
Я чувствовал, что должен немедленно доказать ей, что она ошибается. Был обижен, хотя ошибаться не следовало. Ощущал себя так, словно мне открыли, неизвестно зачем какую– то ужасную правду, страшную тайну, которая была мне совершенно неинтересна. Я не хотел оправдывать Наташу. Она не смогла примирить меня с самим собой. Никто еще не находился в таком положении, как я. Иногда словно приходится напоминать себе, что я – любим.
У Наташи было больше смелости, чем у меня. Она не делала ничего наполовину. Узнать правду о себе от нее было неприятно. Я и любил, и ненавидел. Наташу. Сейчас я не понимаю, как мне удалось выдержать это.
Вдруг подумал: «Она мне не нужна, мне никто не нужен». Не смог придумать ничего лучшего. Я унижен любовью.
Я не верил, что мое отношение к Наташе может измениться. Не обязательно скрывать разочарование. Я не хотел, чтобы в наших отношениях были тайны.
– В главном я не врала, – сказала она.
– Смотря что считать главным.
– Женщина верит своему притворству больше, чем искренности.
– Перестань. Кроме шуток, что это значит?
Я очень медленно умнею. Мне необходима помощь Наташи. Я сомневался, что говорю убедительно. Она не хотела меня понять. В ее глазах я не увидел ничего, кроме усмешки.
Наташа внезапно заговорила и назвала меня по имени, словно это было все, что она могла мне сказать. Я был удобен для ее равнодушия. По ее взгляду, вдруг ставшему каким– то робким, я сразу догадался, что она не поверила ни одному моему слову. Почему она медлила с ответом?
– Ты думаешь, что у тебя есть право спрашивать меня об этом? – спросила Наташа. Ты сам виноват.
– Как? Опять я виноват?
– Да, ты.
– По– твоему, я все выдумал или мне приснилось? – мои возражения могли быть только притворством.
– Ты думаешь, что я дурочка?
– Я? Думаю, что ты дурочка? Конечно, нет.
Я не понимал, что делало меня виноватым. Прежде ни одной женщине не удавалось заставить меня унижаться.
Наташа опять становилась чужой для меня. Слова безразличия оказывались важнее слов любви. Она смотрела на меня в упор, но ничего не говорила. Не знаю более бессмысленного желания, чем желание мужчины убедить женщину в своей правоте.
Я оказался менее привлекательным для Наташи, чем вообразил. Ей нравилось разочаровываться во мне. Я не был уверен в правильности того, что делал. Мне угрожало непонимание. Мне приходилось спорить с любимой женщиной. Я не был убедителен даже для себя.
Наташа взяла меня за подбородок и заставила на нее посмотреть. Мы не могли не зависеть друг от друга.
– Все, что бы ты теперь не сказал, не имеет значения.
– Я тебе не верю, – не верить – легко.
– Ты мне противен. Оставь меня в покое.
У меня в памяти осталось все. До мельчайших деталей.
– Неужели? А я думал, все идет хорошо, – мне очень хотелось сделать свою злость насмешливой.
– Ты мне надоел.
Не следовало ждать, когда она скажет это. Но я словно старался привыкнуть к любому унижению перед Наташей.
– Мне нравится быть жестокой. А ты согласен это терпеть. Следует избегать женщин, стремящихся отомстить за свои прежние обиды, – ей было необходимо лишить мою любовь уверенности.
Я испугался. Всегда неприятно сознаваться, что я – труслив.
– Для меня твое прошлое не имеет значения, – я не хотел сожалеть о том, что делал. Очень важно ни о чем не сожалеть.
Испугался того, что боятся все мужчины. Чувство любви изменило меня против моего желания. Я оказался не способен обмануть Наташу.
Если бы не упрямство, я бы признал свое поражение. Я не хотел приучать себя к унижениям. Редко изменяю своим привычкам.
Рядом с Наташей мне становилось так же неуютно, как и без нее. Надо быть честным хотя бы с самим собой. Она мне ничего не объяснила.
Почему все это случилось?
Хотя, в общем, я понимал почему. Любовь – это всегда неизбежность сложных отношений.
Я улыбался с видом человека, знающего больше, чем он говорит. Сомнения в любви не делают счастливее. Мне делала больно женщина, которую я любил. Наташа не хотела замечать мои страдания. Мне казалось, что я могу сделать что– то непоправимое.
– Если я потеряю тебя, я не переживу, – я думал, что никогда никому не скажу этого. А вот сказал.
– Тебе следует успокоиться. Зачем ты сказал это?
– Потому что я так чувствую.
– А я нет.
Ее слова были жестокими, но честными. Даже и винить ее не могу. Сам во всем виноват. Я почувствовал себя загнанным в угол. Подумал, что это и есть любовь.
Я молчал и не пытался дотронуться до нее. Мужчинам и женщинам нравится разочаровываться друг в друге.
19
Я видел широко открытые глаза Наташи, но заглянуть в них не мог. Она смотрела прямо на меня, но не хотела замечать. Она была права только потому, что я чувствовал себя виноватым. Не понимаю, как можно разочароваться в любимой женщине. Но я знал: презрения долго не выдержу. Мне не следовало искать в наших отношениях повод для обиды. Но я не мог не чувствовать, что Наташа обижает меня.
Не могу объяснить, почему терпел унижающее отношение к себе. Искренность мужчины всегда глупа.
Мы продолжали молчать. Что мне следовало сказать? Ни одну женщину невозможно убедить откровенностью. Из моей любви исчезла легкость и естественность. Наташа изменяла меня. Не умею быть сильнее любимой женщины.
– Ты не знаешь реальной жизни, – сказала она.
– Я не ребенок, – я не мог согласиться, что не знаю реальной жизни.
– Дело не в годах, детка, а в опыте, – она была разочарована. Она всегда была немного разочарована.
Каждый человек может ошибиться. Мое воображение всегда делает женщину сложнее, чем она есть в действительности.
Наташа смотрела на меня, а я на нее. Ощущал силу ее взгляда. «Нет, ее невозможно убедить», подумал я. Во время отступить – это еще не поражение.
– Ты для меня – один из многих, – Наташа избавляла меня от самоуверенности. – Мне никогда не было хорошо с тобой. Другие мужчины, я знаю, чувствовали меня иначе.
– Ты обо всем забыла?
– Почти обо всем.
– Я не смогу забыть.
Я сказал Наташе правду. У меня это получается лучше обмана.
Я начинал сомневаться, что любим. Эта мысль делала меня несчастным. Рядом с Наташей был мальчик. Мне никогда не повзрослеть. Я выдумывал много ненужного о себе.
Я не понимал происходящее с нами. Иногда мне казалось, что я хочу понять в Наташе то, что лишено смысла.
– Женщина может найти повод для разочарования в любом мужчине, – она смотрела на меня, как на клоуна. Она была обязана так посмотреть. Наташа смеялась надо мной. Все еще слышу ее смех.
– Ты права. С тобой я веду себя, как клоун. Я очень несчастен. Это очень смешно, – я радовал ее признаниями, которым не мог обрадоваться сам.
Я утешал себя: я ждал этого. Чувствовал себя одиноким рядом с любимой женщиной. Меня можно пожалеть. В любви мы пришли к тому, что следили за каждым шагом друг друга.
– Женщины чаще мужчин ошибаются в любви, – она смотрела мне прямо в глаза.
– Не верю ни одному слову. Но продолжай, – я не хотел, чтобы Наташе удалось убедить меня.
Сделаем вид, что ты этого не говорил? Меня унижает твоя глупость.
Я выглядел смешным. Приходилось врать для того, чтобы Наташа мне поверила. Мучил сам себя больше, чем меня мучила любимая женщина.
– Не пытайся думать, – попросила она. – К тебе невозможно относиться всерьез. Ты перестал быть для меня человеком, а превратился в какой– то предмет, в какую– то вещь. Ты помнишь, как я вывернула тебе палец и сделала тебе больно?
– Да.
– Я сделала это для того, чтобы проверить, действительно ли ты умеешь чувствовать.
– Да, я умею чувствовать. Ты мне делала очень больно.
– Обычно женщина старается не упустить ни одну из возможностей, чтобы унизить мужчину.
Иногда мне нравится ненавидеть Наташу.
– Ты честнее меня, – признался я и чуть не добавил: «и сильнее», но удержался. Мне не хотелось подтверждать ее превосходство.
– Ты знаешь, почему я тебя люблю?
– Ты меня не любишь.
– Каждая женщина может выдумать любовь в себе. Ты не понимаешь о чем я говорю?
– Не надо объяснений. Я не хочу их слушать. Не сейчас. Не все сразу, – я старался не смотреть на нее все то время, что говорил.
Я сначала не мог понять смысл сказанных ею слов – они показались мне просто шуткой. Любовь вынуждает меня быть глупее, чем я глуп в действительности.
Не могу в точности сказать, что произошло с моим лицом – то ли оно побелело, то ли слова Наташи были настолько сильными, что на нем вообще ничего не отразилось. Я не знал, смеяться мне или плакать. Был не в силах произнести даже слово.
Я позволял Наташе обманывать меня. У каждой женщины преувеличенное мнение о своих возможностях. Некоторые люди думают, что говорить о любви – значит любить. Старался, чтобы она не заметила моего состояния. Я не мог ожидать, что меня испугают ее слова о любви. Противоречия естественны в каждом человеке.
– Тобой руководят только тщеславие и зависть, – я объяснял Наташе все не так, как объяснял себе.
– Я не хочу притворяться.
– Мне трудно.
– Наверное.
– Помоги мне.
– Зачем?
Иногда она переставала быть похожей на себя. Мы не понимали друг друга. Казалось, что она говорит не обо мне. Но сложные отношения с любимой женщиной лучше, чем совсем никаких отношений.
– Не шути так, – я не хотел замечать в Наташе то, что мне не нравилось. Моя любовь к ней не зависела от ее слов. Я не страдал. Просто ничего не понимал. Не знаю, что мешает людям понимать друг друга.
– Каждая женщина ждет от мужчины признание, что он боится с ней расстаться, – сказала Наташа.
– Рядом с тобой я очень много узнаю о своей беспомощности.
– Глупый. Ты совсем не знаешь, что такое много.
– Как ты думаешь, ты когда– нибудь сможешь полюбить меня?
– Может быть, смогу. Не хочу давать никаких обещаний.
– Боишься обещаний? Слов?
Мой голос дрожал. Но отступать было поздно. Ссора так ссора.
Смотрел на нее, на эту упрямую женщину. Мне показалось, что я впервые смотрю ей в лицо. Я позволил Наташе обидеть меня. Не нужно признаваться во всем, что знаешь о любимой женщине. Не хочу ненавидеть сильнее, чем люблю.
– Не прикасайся ко мне, – ей нравилось быть жестокой. – Оставь меня в покое. Разве это сложно?
– Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что мы совсем не знаем друг друга, – мне нравилось ощущать себя обиженным Наташей. Из нас двоих обманывал я, и она могла догадаться, почему я это делал. Я не люблю себя злого.
– Миленький, не глупи.
– Я отказываюсь тебя понимать.
– Не кричи, пожалуйста, – перебила Наташа.
Глупо, я и не думал кричать.
– Не притворяйся дурачком. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, – ее слова удивили меня. – Как тебе удается быть счастливым?
– Мы совсем не похожи.
– Ни один мужчина не может обрадовать женщину больше, чем самого себя.
Я не только не спорил. Даже не возражал. Ни одно мое возражение не смогло бы убедить Наташу. Лишь хотел объяснить, что я ей не враг. Моя любовь вынуждала меня совершать глупые поступки. Она лишила меня уверенности. Этот разговор был нужен мне. Но человек не способен говорить правду, рассказывая о себе. Мне очень сложно. В саморазоблачении нет ничего приятного. Вынужден не замечать того, что я знаю.
Убедить другого человека так же сложно, как убедить самого себя. Я не был уверен, что смогу найти решение возникшей проблемы. Каждый мужчина защищается от женщины по– своему.
– Иногда мы смотрим на жизнь одними глазами, – я унижался перед Наташей.
– Ты умеешь разозлить.
– Я думаю также о тебе.
Мы злились друг на друга. Это было мучительно.
Что она ждала от меня? На какой ответ рассчитывала? Я не умел понимать ее и это пугало.
Почувствовал себя лишним с Наташей. Мои возражения казались мне глупыми. Из меня выходила вся моя глупость. Позволял ей выйти наружу. Когда это было сделано, я успокоился. Я часто говорил правду любимой женщине даже тогда, когда было бы правильнее соврать.
Попытался изобразить улыбку. Наташа заставляла меня ненавидеть самого себя. Но я не умею злиться на себя. Мне предстоит преодолеть еще одно разочарование в жизни. Взрослею.
Я ни о чем не хотел спрашивать Наташу. Был уверен, что знаю все возможные ответы. Ей нравилось видеть меня виноватым.
Мне нужно было успокоиться. Наташа не сделала меня понятнее. Я старался не выглядеть неловким, но она чувствовала мою неуверенность. Я уступал ей и думал, что это глупо. Это и было глупо.
Я не хотел бояться Наташу. И все же боялся. Она видела мой страх. Мне нравилось воображать себя сильным. Я никогда не был сильным. Она сильнее меня. Я это знаю. И мне это нравилось.
Меня радует откровенность моих признаний. Я не обязан быть осторожным и робким. Следует знать свое место в этом мире. Пора уже понять, на что я способен, а без чего могу и обойтись. Равнодушие женщины всегда похоже на презрение.
Наташа смотрела на меня, как на капризного ребенка. Иногда в ее глазах появлялось выражение жалости. Это меня добило. Нашим отношениям мешал женский ум.
Мои признания могут разочаровать любую женщину. Я думал о своих недостатках больше, чем следует. Злиться на самого себя бесполезно.
Отчетливо видел цвет ее глаз – больших, очень темных. Ее пухлые губы выглядели чуть надутыми. Она смеялась надо мной, а я не мог даже улыбнуться. Мне не следовало унижаться. Я не хотел говорить с Наташей о ее нелюбви. Она могла понять мои слова только как желание оправдаться. Моей любимой женщине были не нужны мои признания в любви.
– Ты думаешь только о себе, – я не понимал того, что чувствовал.
– Да, – ответила она. – Всегда. Каждая женщина знает, для чего ей необходим мужчина.
– Ах так.
– Да так. Да.
Я отвернулся. Во мне возник страх, и я не знал, что ответить. Был вынужден притворяться равнодушным.
Не могу объяснить, что я чувствовал тогда и что чувствую сейчас. Не хочу думать о своих страхах.
Я не понимал Наташу. Для меня нет более навязчивого желания, чем желание понять свою любовь. Бояться любимую женщину унизительно.
– Все женщины могут быть жестокими, – я не строил себе никаких иллюзий. – Но это не имеет значения для человека, который любит.
– Ты мучаешься очень натурально. Но твое отчаяние закончится раньше, чем ты полюбишь опять, – Наташа старалась изменить меня.
– Я презираю себя за то, что позволяю тебе меня утешать.
– Как тебе это удается?
– Что?
– Делать все простое сложным.
– Мне хочется пожалеть тебя.
– Мужчина всегда торопится вообразить, что общается с женщиной глупее себя.
Она говорила тихо и уверенно, и я был убежден, что она говорит то, что думает. Ее выбор был сделан. Я не мог сказать ничего, что имело бы для нее значение. В Наташе не было ничего, кроме эгоизма.
Просить о любви унизительно. Мне не нужна женская жалость.
Наташа явно совершала ошибку, а я даже не знал, как ее предостеречь. Она просто не понимала, что делает. Мне никогда не нравились женщины, вообразившие, что у них нет ни одного недостатка.
Я хотел избавить себя от объяснений. В словах Наташи была жалость унижающая меня. Женские слова всегда ложь. Не хочу сомневаться в этом.
Я видел откровенно насмешливую улыбку. Она никогда не заблуждалась в отношении меня. Мое лицо – маска клоуна.
Мне было трудно ее слушать, словно я не понимал отдельных слов. Не понимал, что от меня хочет Наташа.
Она вдруг прижалась ко мне и тихо попросила поцеловать ее. Притворство – естественное состояние женщины.
Я всегда стараюсь избегать неясных ситуаций. Мне не нравится любить, обманывая. Не зная, прав я или нет. Чувствуя себя виноватым только потому, что я хочу быть единственным у любимой женщины. Очень сложно винить самого себя в своих неудачах. Почему вместо меня должен быть кто– то другой? Неужели так уж глупо любить лишь однажды? Жизнь меня ничему не учит.
