Kitobni o'qish: «Лабиринты памяти»

Shrift:

Вступление

История делится для всех нас на два периода. К первому относятся все события, происходившие на Земле до нашего рождения, а ко второму – только те, что происходят уже при нашей жизни.

Наиболее близок, понятен и важен для нас второй период, поскольку он совпадает с тем важным этапом мирового времени, на котором Бог подарил нам жизнь.

Очень важно сознавать, что все, что пришло к нам из прошлого, и все, что произошло при нас, – это бесценный дар, который преподнес нам Создатель!

Все, о чем я сейчас написал, звучит нудно и прозаично, так что перейдем к делу…

История жизни отдельного человека может быть объективной – то есть такой, какой она видится со стороны, и субъективной – то есть воспринятой им самим через органы его чувств.

В закромах памяти каждого человека наряду с повседневной рабочей информацией хранится множество необычных и интересных историй из его жизни. Они могут со временем забыться и бесследно исчезнуть, а могут, наоборот, разнообразить, украсить и преобразить жизнь других людей.

Сегодня интернет позволяет нам увидеть то, что еще недавно казалось невероятным или невозможным.

Говорящие собаки, шестиногие рыбы, восьмимесячные дети, подбирающие музыку на фортепиано, кошки, отгоняющие собак от детей и т. д. и т. п. Каждый день появляется что-то новое и необычное.

А ведь это только то, что люди успели снять на камеру. Представляете, сколько всего любопытного умудряется зафиксировать и сохранить в своей памяти мозг человека? Я буду рассказывать о том и только о том, что можно считать интересным для всех.

В общем, сейчас покопаюсь в памяти, извлеку из нее что-нибудь заслуживающее внимания и постараюсь изложить это на бумаге. Думаю, будет занимательно, и надеюсь, что мой рассказ может стать хорошим почином и для других людей.

Извлекать буду без какой-либо системы, по принципу «что вспомнилось, о том и пишу». Помните, как в восточных песнях – еду на осле и что вижу, о том и пою. Главное, чтобы вы читали только те рассказы, которые действительно вам интересны. То, что оставит вас равнодушным, можно пропустить и переходить к следующей истории. То, что ценно и интересно мне, кому-то может показаться рутинным и скучным событием.

Ну что, обменяемся впечатлениями?

Предисловие. Военные рассказы

Когда-то я служил в армии. Род войск, в котором проходила моя служба, назывался строительными войсками, а работал я там по специальности инженер-строитель, которую до этого получил в гражданском вузе. В армии я приобрел опыт работы мастером, прорабом, начальником строительного участка и так далее. Это называется работать на земле, или на линии.

Моя войсковая часть входила в состав известного на всю страну строительного главка – Главного управления специального строительства Министерства обороны, коротко ГУСС. Прошу обратить внимание на слова «специального строительства». Они имели особый смысл, но поскольку я давал подписку о неразглашении государственной тайны, то вдаваться в подробности по понятным причинам не могу.

В качестве примера приведу лишь один факт: в свое время ГУСС в числе прочих объектов построил знаменитые космодромы Байконур и Плесецк.

По всей огромной стране возводились по-настоящему грандиозные объекты. В те годы патриотизм не был пустым звуком, и все, от солдата до генерала, работали с полной отдачей своих сил, буквально на износ.

Мне повезло – проходя службу в ГУССе, я принял участие в строительстве многих уникальных объектов и получил бесценный профессиональный и жизненный опыт. Это было потрясающее время!..

Так как в армии я прослужил более тринадцати лет – а это немалый отрезок жизни любого человека – то я обязательно расскажу о нескольких любопытных случаях, произошедших в тот период.

Извлечение первое. Грандиозный проект

К службе я относился ответственно и потому успешно двигался по карьерной лестнице. С высоким руководством главка, проще говоря, генералитетом, мы, простые офицеры-линейщики, общались редко – один-два раза в год, при завершении какой-нибудь большой стройки или на крупных партийных мероприятиях.

Мне с детства «везет» на всякие проблемы, «повезло» и в случае, о котором я сейчас расскажу. Не «повезло» бы в тот раз, не было бы и самого этого случая… или даже нескольких случаев.

Сейчас уже не помню, где и чем я отличился, но меня вдруг заметил и выделил главный инженер главка генерал Венедиктов. Сразу же приношу извинения его друзьям и близким за то, что не называю его по имени и отчеству. Просто не помню их за давностью лет…

Должность главного инженера была, как говорится, расстрельным местом. Этот человек отвечал за все на свете, не вылезал из командировок, работал день и ночь, подрывая здоровье и изматывая нервы и себе, и своим подчиненным.

Учитывая количество специальных строек, которые в то время велись Министерством обороны, таких главных инженеров требовалось как минимум двадцать, а то и больше, однако должность была одна, и занимал ее тот самый генерал Венедиктов. В общем, он решал – причем успешно решал – сложнейшие организационные и производственные государственные задачи.

Петр I построил великий город Санкт-Петербург на костях простых людей, в нашем случае костьми ложились солдаты, офицеры и служащие МО. Ради дела генерал не жалел ни себя, ни окружавших его людей. О его суровом нраве и жестких решениях ходили легенды. Отсюда и появилось у генерала Венедиктова соответствующее прозвище – Веня Дикий.

Вот с таким человеком меня и свела судьба… Посетив один из наших объектов, он собрался лететь в Омск и приказал моему начальству на время включить меня в свою свиту.

Проведя с главным инженером главка в той командировке всего четыре дня, я вымотался так, как не выматывался за месяц напряженной работы у себя на линии. После многочасовых объездов и обходов огромных строек проходили многолюдные производственные совещания, которые обычно длились с десяти вечера до четырех часов утра. На отдых отводилось три-четыре часа, и затем все возвращалось на круги своя, только уже на новой стройке.

В общем, вернувшись домой, я очень надеялся, что на этом все и закончится. Но не тут-то было… Я попал…

Я специально так подробно останавливаюсь на предыстории, чтобы вы поняли, как я влип, и по достоинству оценили все дальнейшие события.

Дальше пошло-поехало, командировка следовала за командировкой, стройка за стройкой, объект за объектом. На потоке.

В большинстве случаев это выглядело так: мы прилетаем в какую-нибудь тьмутаракань, обходим объект, потом сидим на совещании и получаем от генерала индивидуальные задания.

Затем он уезжает, а мы остаемся на месте и работаем, так как в соответствии с его приказом вернуться домой нам можно только после выполнения всех поставленных задач. Помните про Золушку и ее мачеху?

В общем, мои маленькие дочки росли без отца. Триста двадцать – триста тридцать командировочных дней за год!

Теперь перехожу к одной из курьезных историй, о которых хотел вам рассказать. Будет и смешно, и грустно одновременно.

Кажется, это был 1985 или 1986 год. Прибалтика, маленький латвийский поселок Скрунда, расположенный в ста пятидесяти километрах от Риги. Строительство уникального объекта, относящегося к СПРН (Система предупреждения о ракетном нападении), было в самом разгаре. На сорока пяти гектарах земли строилось более семидесяти зданий и сооружений, но основных, ради чего это все и затевалось, было всего два: здание приема электронных сигналов и здание их передачи.

Первое здание имело большие размеры в плане и высоту порядка девяноста метров. В разрезе по вертикали оно имело форму трапеции – одна сторона вертикальная, другая наклонная. Можно набить в любом поисковике слово «Скрунда» и посмотреть фото.

Все это строилось в болотистой местности посреди леса, в двух-трех километрах от латышского поселка, из центра которого исполинские здания казались какими-то нереальными космическими гигантами.

Рядом стояли два башенных крана, шел монтаж верхних этажей. Каркас из металла перекрывался железобетонными плитами и обвешивался керамзитобетонными панелями. Сроки поджимали, каждый час работы башенных кранов был на учете. Монтажники опаздывали.

Вот в это время в очередной раз в Скрунду и приехал Венедиктов. Объект особой важности приближался к сдаче, срыв графика работы был недопустим.

В процессе обхода объекта вырисовалась основная проблема. Не хватало кранов. На всех собранных этажах работают более шестисот человек. На десяти этажах уже выстроены внутренние помещения, заканчивается отделка, монтируется оборудование. Выше выкладываются стены и перегородки.

Монтажникам надо завершать сборку каркаса, а работающих на этажах нужно обеспечить огромным количеством материалов. Лифты отсутствуют, а несколько установленных в торце здания подъемников не справляются. В общем, за краны идет настоящая война.

И тут вдруг дополнительно выясняется, что проектировщики внесли серьезные изменения в технологические разделы проекта и, как результат, начали корректировать целиком вообще весь проект, в том числе и менять поэтажные планы помещений.

За этими сухими техническими терминами скрываются кувалда, лом, отбойный молоток и растущие на глазах огромные кучи мусора на всех этажах.

Подъемники перегружены, краны трогать нельзя. Как спустить десятки тонн мусора вниз хотя бы с первых десяти-пятнадцати этажей?

Кажется, делов-то… А как? Понятно, что нужен гигантский мусоропровод, но заводских из пластика, таких, как сейчас производят для строек, тогда и в помине не было.

Вы уже, наверное, поняли, что эту задачу на ночной планерке поручили молодому капитану, то есть мне.

– Сделаешь и можешь собираться домой, – напутствовал меня мой временный шеф перед отъездом. – Буду ровно через месяц, посмотрю, что у тебя получилось.

Сказано – сделано. Проводил начальника и сел проектировать трубопровод. Особенно долго изобретать ничего не пришлось. Съездил в Ригу, обмерил обычный мусоропровод нового жилого дома, а затем нашел на объекте подходящие материалы: металлическую трубу диаметром восемьсот двадцать миллиметров, целый ассортимент металлических листов и металлическую полосу.

Больше тянуть время не буду.

Спроектировал мусоропровод за четыре дня. Все, как в жилом доме, только гораздо больших размеров. Вертикальная труба, опрокидывающиеся приемные лотки внушительного размера на каждом этаже и огромный приемный бункер внизу. У бункера – наклонная виброполка с толстым слоем резины для гашения удара и последующего скатывания мусора в автосамосвал, который должен стоять внизу под загрузкой.

Сколотил звено сварщиков, сделали необходимые заготовки. На все про все потратил еще две недели. Много времени ушло на изготовление приемных лотков. Потом организовал бригаду монтажников и, ежедневно вымаливая кран, за неделю собрал с ними вертикальную конструкцию.

Примерно через месяц все работы были завершены, и черная стрела моего детища, взметнувшись ввысь, украсила вертикальный фасад исполинского здания. Мощный приемный бункер подчеркивал солидность сооружения, лотки для приема мусора, установленные на каждом этаже, были окрашены в приятный зеленый цвет.

Приближался день «Ч», ждали генерала Венедиктова.

Ждали и дождались, главный инженер ГУССа был пунктуален и всегда старался выдерживать намеченный график своей работы. Ура, приехал!

Не буду задерживать подробностями его очередных рабочих будней. Перейду сразу к курьезному событию.

Ночью шла планерка, все не выспались, но по команде начальника к семи часам утра уже собрались на строительной площадке и готовились к обходу объекта. Ожидающие стояли как раз у правого торца здания, рядом с моим мусоропроводом.

Венедиктов появился ровно в семь, поздоровался со всеми за руку и предложил, не теряя времени, начать обход. А так как на пути следования комиссии располагался мусоропровод, было предложено начать с демонстрации его работы.

Чтобы лучше прочувствовать момент, предлагаю погрузиться в атмосферу того дня.

Тихое прозрачное летнее утро. Первые лучи солнца, разгоняя легкие клубы тумана над болотистой местностью, оживляют прозрачные капельки росы на траве и зеленых листьях. Окружающую тишину начинают тревожить первые одиночные трели птиц. На опушке леса перед громадным многоэтажным зданием стоит большая группа людей в форме во главе с генералом.

В двух-трех километрах от нас в маленьком поселке Скрунда тоже спокойно. Утреннюю тишину нарушают только крики петухов, мычание еще не доенных коров и грохот ведер и садовых инструментов в исполнении привыкших рано вставать фермеров. Большинство людей еще сладко спит или только просыпается.

Представили эту идиллию?

Но тут у нас генерал хочет испытать мусоропровод, а молодой капитан жаждет поскорее продемонстрировать ему свое творение и уехать домой к своим маленьким детям.

Глухой латышский уголок последние минуты живет своей мирной спокойной жизнью и не догадывается о приближении апокалипсиса.

У меня все готово. Из-за цейтнота я так и не успел провести всесторонние испытания своего детища. Получилось сбросить только один лоток мусора, оставшегося после разборки перегородок вычислительного зала на втором этаже. Мусор с шумом упал на виброполку накопительного бункера и успешно сполз по резине прямо в кузов самосвала.

Теперь мне предстояло продемонстрировать свое изделие во всей красе и мощи. На пятнадцатом этаже уже был загружен полный лоток смешанного строительного мусора, а обученный солдат стоял у окна и, поглядывая вниз, ожидал от меня сигнала на его опрокидывание в приемник трубопровода. Под бункер подъехал самосвал, все было готово к премьерному показу.

Генерал внимательно осмотрел мусоропровод и коротко похвалил:

– Молодец, справился. Как работает, нормально? – спросил он местного начальника строительного управления, стоявшего в толпе сопровождающих.

– Так точно, отлично работает, – подтвердил тот, выскочив пред генеральские очи.

Мне показалось, что Венедиктов не собирается дальше тратить время на мое детище и сразу двинется ко входу в здание. Этого допустить я, конечно же, не мог. Душа творца жаждала признания, криков «браво» и аплодисментов.

Я посмотрел вверх и дал дежурившему у окна солдату отмашку приступать к сбросу мусора. Получив от меня команду, тот подошел к нагруженному лотку и опрокинул его внутрь этажного мусороприемника.

Пятнадцать этажей – это более шестидесяти метров. Полный лоток – это примерно треть куба мусора, который состоял в основном из обломков кирпича, кусков металлической арматуры, уголков, полос и тому подобного.

В начале ничто не предвещало большого конфуза, но по мере движения мусора вниз конфуз не только случился, но и быстро превратился в настоящую беду.

Оказалось, что по каким-то там физическим законам падающий с большой высоты мусор не хочет вертикально лететь по круглой трубе. По пути он почему-то вдруг закручивается по спирали и начинает обтирать ее внутреннюю поверхность.

Если вы когда-нибудь брали в руки похожие на колокола восточные поделки из металла и водили по их ободу эбонитовой палочкой, то возникающий при этом звук вам хорошо знаком. В нашем случае его можно было сравнить с воем сирены, извещающей местных жителей о воздушной тревоге.

В общем, это трудно передать словами, это надо слушать. После удара о толстую стенку трубы падающий мусор начинает издавать невыносимо высокие звуки, которые сменяются страшным грохотом в момент его столкновения с полкой приемного бункера. Завывания и остаточная вибрация трубы постепенно стихают и, кажется, что вот-вот снова должна наступить тишина.

Но не тут-то было – тишина не наступила. Моя задумка была куда более масштабной. Пятнадцатый этаж был только началом. Дождавшись падения мусора, свои наполненные лотки начали последовательно переворачивать солдаты, стоявшие на нижних этажах.

Звук усилился в разы, выдержать такие децибелы было просто невозможно. Потрясенные зрители, пытаясь хоть как-то защитить свои барабанные перепонки, зажимали уши руками. Что в это время творилось в маленькой Скрунде и ближайшей войсковой части – это отдельная история.

Конечно, рано или поздно все заканчивается, через некоторое время закончилась и эта звуковая вакханалия.

В результате никто не оглох и не умер. Я пополнил свой словарный запас дюжиной новых крепких русских слов, вместе с командиром части получил строгий выговор от командования и стал героем местных легенд и преданий.

Пришлось остаться на объекте еще на некоторое время, ведь теперь надо было демонтировать мусоропровод. Жена и дети снова вынуждены были жить ожиданием моего приезда.

Занимаясь этим важным делом, я услышал с десяток версий того, что происходило в Скрунде в момент испытаний моей новой военной разработки. Самой безобидной была история о разбежавшихся животных, переставших давать молоко коровах и ползающих между грядок фермерах.

В воинской части все прошло легче. Сильно испугаться не успели. Полежали под столами, посидели на корточках у окон, но врага не обнаружили и боевую тревогу объявлять не стали.

К счастью, эта история закончилась благополучно и не вышла на высокий уровень руководства Латвийской республики и Министерства обороны.

Через некоторое время выговор с меня сняли. Проектировщики помогли превратить остатки моего временного мусоропровода в стационарный. Его воткнули в глухую шахту, звукоизолировали и он больше никогда не объявлял тревогу жителям латышских поселков и не пугал бедных домашних животных.

Извлечение второе. Труба или жизнь

Следующий случай произошел также во времена моей службы под руководством легендарного генерала Венедиктова.

Незадолго до описываемых событий мы закончили большую работу и по этому поводу, как полагается, накрыли большой стол для строителей, заказчиков и всех остальных участников реализации этого проекта.

Дело происходило в Астрахани, в уютном кафе недалеко от местного цирка.

Гуляли долго, на улице уже стемнело, а расходиться еще никто не собирался. Более того, прибывали новые люди, которых мы, организаторы, даже не знали.

Я уже вдоволь наотмечался, устал и оставался за столом, как хозяин застолья, только из уважения к новым гостям.

Все разбились на отдельные группки по интересам и, потихоньку заканчивая опустошать свои бутылки, вели беседы на самые разные темы, от бытовых вопросов до событий мирового значения.

В этот самый момент я и услышал то, что дало мне повод в очередной раз вспомнить, что у меня в жизни не один день рождения, а несколько. Про это мало кто знает, поэтому в эти дни я не получаю поздравлений и подарков. Обидно…

Только что рядом со мной за столом познакомились два офицера. Оба были в отставке и сейчас в хорошей компании за бутылочкой с удовольствием вспоминали прошлое.

Оказалось, что когда-то они служили в военных частях, которые находились буквально за соседними заборами. Я тоже бывал в тех местах и между делом прислушивался к их беседе.

Оба собеседника путали годы и даты, не помнили имена командиров близлежащих частей и пытались определить дни своего одновременного нахождения в одном месте по каким-то значимым для них событиям.

В тот самый момент, когда от скуки я снова заинтересовался их разговором, один из офицеров вдруг произнес:

– А капитан в трубе – это при тебе было?

– При мне! – обрадовался второй, вспомнив наконец известный им обоим случай. Они коротко обсудили это происшествие, а затем перешли к разговору на другие интересующие их темы.

Я сразу понял, что речь шла обо мне, но не сразу осознал, что встретившиеся через много лет люди по моему поступку отмеряют какие-то этапы прожитой ими жизни.

Это как спросить «А когда Рейхстаг брали, ты в Берлине был?» – «Не, я только на следующий день прибыл»…

Они говорили о своем, а я уже весь был в своем прошлом, с головой погрузившись в воспоминания.

В общем, рассказываю о еще одном значимом событии в моей жизни.

В один из обычных летних рабочих дней меня вызвал командир части и приказал ехать в ГУСС. Меня срочно разыскивал генерал Венедиктов.

Прибыв на место и войдя в генеральский кабинет, я увидел за столом вконец уставшего и раздраженного человека, который готов был сбросить часть накопившейся отрицательной энергии на любого случайно оказавшегося рядом.

Хотел и сбросил… Усталым и раздраженным вышел из его кабинета уже я.

Не буду долго посвящать вас в суть поставленной мне новой задачи, попробую изложить ее кратко и не разглашая государственных тайн.

В связи с этим обозначу место действия без точной геолокации. Просто территория южного Урала. На принадлежащем Министерству обороны огромном степном участке располагалось большое количество войсковых частей различного назначения. Военные городки, учебные центры, технические и специальные зоны находились в непосредственной близости друг от друга, имели соответствующие номера частей и подчинялись каждый своему командованию – в зависимости от рода войск, к которым относились.

Среди всего этого ералаша был один объект, который находился глубоко под землей и имел очень важное оборонное значение. С ним-то и был связан мой вызов к высокому начальству.

Дело было в том, что внутрь объекта неизвестно откуда начала поступать вода. То есть он не просто подмокал, а подтапливался – вода активно просачивалась в помещения.

Мне было приказано срочно вылететь на место и в кратчайшие сроки разобраться с возникшей проблемой. Для получения всей необходимой помощи мне дали контакт командира одной из местных войсковых частей.

Сказано – сделано. Через сутки я уже был на месте и знакомился с обстановкой. Мне повезло – командир части, будучи генерал-майором, несмотря на мое звание младшего офицера, встретил меня как родного и сразу же стал оказывать мне максимальную помощь в решении непростого задания.

Я на всякий случай изменю его имя и назову его Деминым Александром Васильевичем. Имея на плечах генеральские погоны, он по какой-то причине занимал полковничью должность и, судя по его характеру, был подарком судьбы для своих подчиненных.

Благодаря его усилиям я в кратчайшие сроки получил всю необходимую документацию, побывал на месте бедствия и пообщался со всеми, кто мог пролить хотя бы какой-то свет на причину подтопления.

Я не могу подробно описать масштабы проведенной работы, но надо понимать, что территория была большая и довольно сложная. Для ее детального изучения, да еще за короткое время, требовалась помощь других людей и полная самоотдача.

Промучился несколько дней. Наконец в одну из бессонных ночей, когда я изучал полученные накануне секретные чертежи подземных инженерных коммуникаций данного района, меня осенило.

Все объекты, находившиеся на данной территории, питались водой от насосной станции главного водозабора через многокилометровый подземный водовод очень большого диаметра.

Трасса водовода проходила как раз в непосредственной близости от того самого важного объекта, где и обнаружили подтопление. Было очень похоже, что водовод получил какое-то повреждение и это стало причиной появления той самой непонятной воды.

Утром после моего доклада Демин собрал совещание, на котором был рассмотрен и согласован план действий, необходимый для проверки моего предположения.

Задача была простой – на небольшое время максимально ограничить потребление воды в районе и по показателям давления и расхода воды на головной насосной станции понять, существует ли заметная утечка из трубопровода.

К вечеру все подтвердилось – утечка была. Александр Васильевич доложил о результатах нашей работы вышестоящему командованию, сказал мне пару добрых слов и дал собственный уазик с водителем, чтобы подбросить меня до аэропорта.

На следующий день я уже был в Москве и, приведя себя в порядок, отправился на доклад к Венедиктову.

В кабинете главного инженера ГУССа царила такая же, как и в предыдущее мое посещение, напряженность. Я коротко доложил о прибытии и о результатах проделанной работы.

Генерал на минуту оторвался от бумаг и перевел на меня свой тяжелый взгляд.

– О твоих выводах я уже наслышан, – сказал он, внимательно глядя на меня снизу вверх. – А как там с водой? Она сейчас в помещения подземного объекта поступает?

Я не ожидал такого вопроса и, не раздумывая, автоматически ответил:

– Да, поступает.

– А что ты тогда здесь делаешь? – с ехидцей и скрытой угрозой в голосе спросил он. – А ну, шагом марш обратно! И пока не решишь проблему, не вздумай возвращаться.

Так я снова оказался там, откуда приехал. Демин посочувствовал мне, но нюни распускать не дал.

– Давай пиши план мероприятий, буду помогать, – сказал он.

План так план. Я сел за бумаги и стал прикидывать, как и что можно и нужно сделать. На следующий день в кабинете генерала мой план рассматривался с участием представителей нескольких войсковых частей и местной эксплуатации.

Суть плана была проста – найти место протечки трубопровода. Но как это сделать? Таких внешних признаков, как просадка грунта, дорог, площадок или фундаментов зданий и сооружений видно не было. Отрыть экскаватором всю трубу невозможно. Она была проложена давно, рядом с ней и над ней чего только не было понастроено.

Оставался только один вариант – искать дефект изнутри. На участке трубопровода диаметром восемьсот миллиметров, проходящего рядом с проблемным объектом, располагались две камеры врезки, которые находились на расстоянии четыреста шестнадцать метров друг от друга. В камерах были установлены мощные чугунные задвижки, каждая весом не меньше тонны.

Значит, надо было слить воду из трубопровода, откопать и взломать покрытия камер, временно демонтировать задвижки и пролезть ползком по этому участку трубы. После определения места протечки предстояло уже точечно вскрывать экскаватором это место и ликвидировать дефект.

Замучил подробностями? Извините, но без них никак. Осталось немного, уже переходим к подвигу, сопоставимому с глупостью. Это если учитывать, что дома тебя ждет жена и две чудесные крохи.

Все было и так не просто, а тут еще представитель войсковой части, того самого подтапливаемого объекта, заявил, что они могут оставаться без воды только очень ограниченное время, а сколько точно, он сказать не может. Такие вопросы должна решать Москва и соответствующие специалисты. В том числе это связано с тем, что их мощному вычислительному центру требуется постоянное охлаждение, и если градирни оставить без воды, то все может накрыться медным тазом и обороноспособность страны сильно пострадает.

Пришлось сделать паузу аж на трое суток. Ждали решения Москвы.

Пока откапывались и вскрывались перекрытия камер, я готовил солдата-труболаза и рассчитывал продолжительность каждого этапа операции.

Полученный через три дня ответ сильно не порадовал. Какие-то там военные ученые высчитали, что воду можно отключить только на четыре часа и ни на минуту больше. По истечении данного времени подача воды должна была быть обязательно возобновлена.

По моим расчетам выходило, что при благоприятном стечении всех обстоятельств этого времени могло хватить только на обнаружение дефекта трубопровода. Чтобы отремонтировать саму трубу, все придется повторять еще раз.

Но делать нечего, что есть, то есть.

Москва согласовала время начала операции, и мы приступили к последним приготовлениям.

План действий и примерный тайминг были следующими. Два часа сливаем воду через все точки раздачи. Полчаса уходит на разбалчивание и демонтаж задвижек в обеих камерах. В обеих – потому что без притока воздуха задохнешься. У каждой камеры по автомобильному крану, третий – в резерве. В первую камеру после подъема задвижки опускается подключенный к электрическому кабелю вентилятор.

Дальше максимум тридцать пять – сорок минут на проход по трубе. Последовательность обратных действий понятна: восстанавливаем задвижки, пускаем воду.

Солдат-труболаз соответствующе одет, на лбу фонарь, в кармане лежит запасной, на лице маска-респиратор, к ремню привязана капроновая бельевая веревка. По договоренности, при нахождении места протечки он дергает веревку и мы вяжем узел, тем самым замеряя расстояние до дефекта.

Настал час «Ч». Вроде все просто и все готово. Время пошло. Трубу сливают уже около полутора часов, вот-вот поступит команда разбалчивать чугунные задвижки. Краны у камер, монтажники ждут отмашки.

Стою у первой камеры, смотрю на сидящего рядом на ящике солдата. Молодой, щупленький, нервно курит, сигарета в пальцах предательски подрагивает, на щеках от волнения цветет румянец.

Вдруг появляется четкое осознание того факта, что вся моя операция под угрозой срыва. Дело в том, что я не смогу запустить этого парня в эту трубу!

Дальше все было на автомате. Забираю у солдата фонари и респиратор, надеваю чей-то бушлат, сверху затягиваю ремень и привязываю к нему веревку. Кто-то из ребят надел мне на руку командирские часы с фосфоресцирующими стрелками. Инструкцию я знаю, к выполнению задания готов. Расписка о добровольном желании лезть в эту чертову трубу написана.

Через час с небольшим задвижка поднимается, а я с двумя помощниками и вентилятором спускаюсь вниз и заползаю в трубу. Дорога каждая минута.

С первых метров понимаю все свои просчеты и радуюсь, что полез вместо солдата. Почему он должен был расплачиваться за мои ошибки?

Оказывается, вода слилась не полностью. В нижнем овале трубы, по которому я елозю животом, ее довольно много. На такой глубине вода просто ледяная. Через десять метров бушлат намокает так сильно, что кажется, будто он весит килограммов двадцать. В узком пространстве водовода его уже не снимешь.

Несмотря на открытые задвижки и вентилятор, воздуха не хватает. Чем дальше, тем тяжелее, руки и ноги коченеют, на коленях и локтях начинает расползаться ткань, торчащие куски ржавчины царапают кожу. Рабочие рукавицы слишком короткие, поэтому грязь и ржавчина набиваются в рукава и, кажется, добираются до самых подмышек. Самое неприятное – это стыки труб. Через сто с лишним метров штаны рвутся, колени становятся голыми и внутренние неровности и заусенцы стыков больно режут кожу. Еще через сто метров частично оголились и локти.

Наверное, со стороны я похож на шомпол в стволе ружья. Я занимаю весь просвет, выставляю вперед локти и, чуть расставив ноги, чтобы помочь себе коленями, раз за разом протягиваю тело вперед на небольшое расстояние. И так метр за метром. Бушлат, как юбка шомпола, тщательно протирает поверхность. После меня из этой трубы можно будет стрелять.

Скорость движения пропорционально угасающим в организме силам постепенно замедляется. Пройдено более половины трубы, в очередной раз останавливаюсь полежать, отдохнуть, выключаю фонарик на лбу. Трубопровод извивается, света впереди не видно. Разворачиваю руку, смотрю на часы – прошло больше двадцати минут. С учетом времени, необходимого на возвращение, я в страшном цейтноте, а то и в минусе.