Kitobni o'qish: «Радуга ярких проказ»

Сиротливый маргинал

Уставшая весна

 
В облаках плыла луна —
В пятнах, блюдцем недомытым.
На дворе спала весна
С видом крайне деловитым.
 
 
Завершался зимний век,
Было ей не до бирюлек —
Растопила липкий снег,
Понавешала сосулек,
 
 
Проследила, чтоб метель
Не гудела вечерами,
Днём устроила капель,
Куролесила с кустами,
 
 
Приготовила наряд —
Яркий, как само веселье.
Воздух плыл, теплом богат,
Нёс душистое похмелье.
 
 
Наработалась она,
Разрумянилась, устала,
От забот слегка пьяна,
Под сугробом задремала.
 

В сиротливом замке

 
Врать неприятней и трудней,
Приспособляться нестерпимо…
Да, мне хотелось стать взрослей.
Но не стареть непоправимо!
 
 
С солидностью пропал азарт,
Пришли нежданные болячки.
Сданы желания в ломбард
В объятьях беспробудной спячки.
 
 
Наверно, я не тот запрос
Послал на небеса случайно —
Возник нелепый перекос,
Жизнь изменилась кардинально.
 
 
Просил достатка я не раз,
И получил – не голодаю,
Но без изысканных проказ
Промокшей ватой прозябаю.
 
 
Богатство счастья не влечёт,
Не добавляет оптимизма.
Довлеет нудный бухучёт.
В загоне яркая харизма.
 
 
Я был неправ, осознаю:
Молил о благе и доходах,
А оказался на краю,
Увяз в обыденных невзгодах.
 
 
Отбил желанье у друзей
Встречаться за бокалом пива,
Считал, что лучше стал, святей,
Взлетел над жизнью суетливой.
 
 
Высокомерьем сёк подруг —
Наивных, преданных, влюблённых.
Опустошил симпатий круг,
Отверг однажды соблазнённых.
 
 
Презрел наличие родни
В провинции полуголодной…
Задул доверия огни
Пустой гордыней сумасбродной!
 
 
Мне предстоит скупой финал —
Жизнь в одиночестве тоскливом.
Я – стопроцентный маргинал,
Корпящий в замке сиротливом.
 

Градус жизни

 
Чтоб не падал градус жизни,
Не скрипели тормоза,
Были дамы некапризны,
Свято чтимы образа,
 
 
Чётко помнилось былое
И хотелось преуспеть,
Не терзало прожитое,
Привлекала звоном медь,
 
 
Не пугали расстоянья,
Разносольные пиры,
Посещали покаянья,
Были искренни дары —
 
 
Я готов пойти на курсы,
Сесть за парту в сотый раз,
Наполнять души ресурсы
Яркой радугой проказ!
 

Ожидание фурора

 
Я недавно на досуге —
Между делом, просто так —
Предложил своей супруге,
Выпив афродизиак,
 
 
Поразвлечься на просторе
Средь крахмальных простыней,
Не заботясь о декоре,
Отключив в углу дисплей.
 
 
Благоверная сказала:
На работе, мол, аврал.
Нежно раз поцеловала,
Чтоб развеялся скандал,
 
 
Унеслась стрелой в контору
Из постели впопыхах…
Трепещу и жду фурора —
Две соседки на сносях.
 

Пень и клён

 
Пень стоит в лесу монахом,
Аскетичен, молчалив,
Паукам и местным птахам
Плешь сухую предложив.
 
 
Околдован тишиною,
Прячет ноги в мягкий мох.
А над ним пестрит листвою
Клён – курчавый скоморох.
 

Когти обид

 
Когтями обид ты карябаешь спину любви.
Уйми легионы претензий, взметни белый флаг,
Фаланги колючих укоров назад отзови.
Бесплодны сарказмы запальчивых, злобных атак.
 
 
Не рви обвиненьями грудь пылкой страсти моей.
Нет блеска победы средь желчи отточенных пик.
Ты можешь достигнуть успеха гораздо быстрей,
Сменив на бенгальский огонь хладнокровный ледник.
 

Озеро печали

 
Я по озеру печали
В утлой лодочке плыву.
В молоке туманном дали.
Ожидает рандеву
 
 
С прошлым – светлым, безмятежным,
С тихой радостью в глазах,
Милым обликом безгрешным,
Спальней в старых образах.
 
 
Малолетка полуголый,
Рядом бабушка и дед.
Внук их радужно-весёлый —
Шалопай и домосед.
 
 
В куче кубики, машинки,
Старый плюшевый медведь,
Граммофонные пластинки,
Пятаков блестящих медь.
 
 
Предлагает дед мне пива,
Ропщет бабушка: «Ты что?!»
Но спокойна, незлобива,
Хоть судьба, как решето.
 
 
Детства давнего картинки
Проплывают чередой:
С другом Петькой поединки,
Пруд с коричневой водой…
 
 
Хлещут волны ностальгии.
Замер в лодке пнём седым,
Вновь припомнив дни былые
На свиданье с прожитым.
 

Любовная пицца

 
Солнце красным помидором
Завершает дня салат.
В небе розовым фарфором
Облака гуськом спешат.
 
 
Белый снег – как моцарелла.
Ель – зелёный базилик.
Я тебе любовь согрела.
Ешь, мой нежный озорник.
 

Сорвать чеку

 
Титаником на айсберг мчится
Под снос идущий старый дом.
Ему былое в грёзах мнится,
Когда он вырос за мостом
 
 
Изящной каменной постройкой,
Имел свой двор, цветистый сад,
Не знал про гласность с перестройкой,
Про смрад гудящих автострад.
 
 
Теперь вокруг царят титаны.
Они уходят в облака.
Растут, плодятся истуканы.
Мутна от мусора река.
 
 
Глухи колоссы из бетона —
Фрамуг, балконов, лоджий нет.
Громад вокруг полмиллиона,
Они вошли в авторитет.
 
 
Уже подогнаны машины,
Бульдозер с краном начеку…
Он хочет сам, назло махинам,
Взорвать себя, сорвав чеку.
 

Эхо подворотни

 
Звенящим эхом подворотни
В дорогу провожает дом.
Пусть расставаний будут сотни —
Случатся сотни встреч потом.
 
 
Знакомые колонны, арка,
Щербатый у земли кирпич,
В потёках ржавых иномарка
И ощущенье: я – москвич.
 
 
Пути ведут по всей России,
От белоснежья до песков.
Но возвращает ностальгия
В страну шипучки и ларьков.
 

Добрая сила

 
Я насилье доброй силой
Постараюсь одолеть,
Справлюсь с бешеным верзилой —
Не глумиться хаму впредь.
 
 
Стану хлёстко бить глаголом,
Всепрощение явлю,
Буду мудрым богомолом…
А не внемлет – пристрелю.
 

На чердаке

 
Щекой касаюсь паутины
Я у себя на чердаке.
Здесь дремлет мебель, спят гардины,
Утиль томится в рюкзаке,
 
 
Лежат потрёпанные книги,
Рисунки, рваные холсты,
Висят эспандеры-вериги,
Пугают спицами зонты.
 
 
Над стопкой досок и фанеры
Свисают дрябло провода,
Без лампочек грустят торшеры,
В углу ржавеют обода.
 
 
Мир пахнет плесенью и тленом,
Клубится серой пыли слой.
А я, назло всем гигиенам,
Дневник ласкаю первый свой.
 

Лживый кудесник

 
Я – лживый кудесник, безумный старик,
Легко извращаю известные факты,
Начитан, уверен в себе и двулик,
Имею странички в Ютьюб и Вконтакте.
 
 
Слагаю сонеты о чистой любви,
Безумных попойках и грязном разврате.
Сегодня вещаю: «Побольше урви!» —
Назавтра талдычу, мол, счастье не в злате.
 
 
Способен о страсти жалеть неземной,
Расплакаться в рифмах о скором разрыве,
Но вскоре, прожжённый, заядлый плейбой, —
Забыть о прорвавшемся с болью нарыве.
 
 
Готов воспевать многодетность и брак,
Потом восхвалять адюльтер и пороки.
Весной прославляю соседний кабак,
Зимою грущу, что друзья одиноки.
 
 
С похмелья пишу назидательный бред,
Влюбившись, жасмином в стихах расцветаю.
Петляет предательски лёгкий мой след.
Я в рифмах парю и в вине утопаю.
 

Светлый след

 
Я смерти не боюсь, поскольку жизнь страшнее
Являет мне порой звериный хищный лик.
Рекой спешат года. Круглей, не веселее
Спокойно становлюсь, непуганый старик.
 
 
Я много повидал: коварный яд измены,
Предательства кинжал, родителей уход.
Изведал, как гниют в подвалах рекордсмены,
Цепляется за власть отъявленный урод.
 
 
Возможно, ждёт покой, а может, жар геенны —
Противиться смешно, в прогнозах смысла нет.
Уйти, чтоб капли слёз блестели откровенно,
В одной родной душе оставив светлый след.
 

Лучшая из муз

 
Ты с мистикой не балуй,
С астралом не шути,
Быстрей ко мне пожалуй,
Чтоб слились два пути.
 
 
Предсказывать нет прока,
Ведь суженый я твой.
Известие сорока
Мне принесла весной.
 
 
Гадания напрасны,
Я – твой король и туз.
Хоть грешницы прекрасны,
Ты – лучшая из муз.
 

Неспортивный выходной

 
Не трогал сегодня я гири —
Позволил себе выходной.
Провёл его скромно в трактире
И вес взял совсем небольшой:
 
 
Шесть кружек янтарного пива,
Креветки, орешки, балык,
Солянку как часть лейтмотива,
С картошкою нежный шашлык.
 
 
Ещё восемь пенных бокалов
И кольца кальмаров под них.
Шампуры таскали с мангалов
С улыбками пять поварих.
 
 
Воздвигнулся штоф запотелый,
Приятно пузатя бока.
Я был возбуждённый и смелый,
А водка приятно мягка.
 
 
Меня продавщица текилы
Пленила. Проснулся плейбой.
Размялся я с нею вполсилы.
Ушла она с тарой пустой.
 
 
Затем пелена и забвенье,
Скрежещущий, режущий звук,
Кошмарной мигрени явленье
И сердца натруженный стук.
 
 
Долой отпуска, выходные!
Бегом за здоровьем в спортзал,
Поскольку веселья хмельные
Надолго уносят в астрал.
 

Невозвратный кредит

 
Суета, как на базаре, —
Торг идёт и дым стоит,
Спор с супругою в разгаре,
Неприятностью грозит.
 
 
Кто что моет и стирает?
Убирает в доме кто?
Кто продукты закупает,
Водит дочку в шапито?
 
 
Пять часов вели беседу,
Повышая резко тон,
Утром начали, к обеду
Завершили марафон.
 
 
Закупили мы стиралку,
Новый робот-пылесос,
Восьмилетку-иномарку,
На обмывку – кальвадос.
 
 
Да, ещё посудомойку,
Мультиварку, самокат,
Фен, отпариватель, плойку,
Телевизор, снегокат.
 
 
Всё оформили в рассрочку,
Подписали сто бумаг,
Напились, поставив точку,
В окруженье новых благ.
 
 
Суета, как на базаре, —
Торг идёт и дым стоит,
Спор с супругою в разгаре…
Кто вернёт теперь кредит?!
 

Чужая неудача

 
Досада раз меня взяла.
Болит чужая неудача.
Я раскалился добела,
Домой вернулся чуть не плача.
 
 
Шёл мальчик маленький в очках,
С разбитой линзою в оправе.
Глотал он слёзы впопыхах,
Синяк усиленно слюнявя.
 
 
Его обидела шпана,
А может, плюхнулся случайно,
Но натерпелся он сполна,
Расстроен был необычайно.
 
 
В глазах обида и испуг,
Взъерошена от страха стрижка,
Сердечный частый слышен стук,
В руке потрёпанная книжка.
 
 
Ждал дома строгий разговор,
Допрос сердитый: «Что случилось?»
Возможно, жёсткий приговор:
«Опять разбил, скажи на милость!»
 
 
Я молча мимо прошагал,
Не расспросил его любовно,
А он ждал помощи, страдал,
Дышал прерывисто, неровно.
 
 
Безмерно зол я на себя,
Моё бездушье – неудача.
Он шёл, страницы теребя,
Беду от встречного не пряча.