Kitobni o'qish: «Очевидец»
Анафема. Новое дело
Анафема (греч. anáthēma) – в христианстве церковное проклятие, отлучение от церкви.
Российский Энциклопедический словарь
Анафема – в христианской церкви отлучение отвергающих или извращающих коренные истины веры, исключение из общества верующих, удаление от общения с верующими (…)
Полный Православный Богословский Энциклопедический словарь
Пролог
Набросок статьи в экуменистический журнал «Новая философия».
Исправленная версия
(первый абзац помечен как «удаленный, восстановлению не подлежит»)
…Всё бы ничего, если бы за религиозной интервенцией в Россию не пришло религиозное мошенничество. Сотни новоявленных, ранее никому не известных «церквей», «храмов» и «братств» на поверку оказывались механизмом по отбору денег у прихожан («сектантов») в пользу «братства», то есть на самом деле – на счет «духовного главы» секты. Методы использовались самые различные: начиная с простых уговоров завещать средства или недвижимость вплоть до совершенно аморальных и противозаконных. Шантаж, угрозы жизни родственникам, пытки, методы психологического давления.
Но то были лишь первые ласточки надвигающейся беды. С начала девяностых в стране бесконтрольно размножились чудовищные авторитарные секты, где Верховным Божеством становился сам глава, подчиняя прихожан своей воле, низводя их до рабского, почти животного состояния. В прессе и официальных документах подобные культы получили название деструктивных. Череда судебных разбирательств и даже уголовных сроков, вихрем пронесшихся над Россией в конце века, никого ничему не научила, и новоиспеченные секты продолжали исправно пополняться свежим «пушечным мясом». Сложное экономическое положение в стране заставляло людей балансировать на грани выживания, и с каждым годом им всё больше хотелось чуда, которое по мановению руки сможет решить проблемы. Секты не без успеха попытались взять на себя роль такого чуда, оставив в стороне и государственные институты и Русскую Православную Церковь.
Потом, конечно, спохватились. Как пример можно привести недавно завершившийся эксперимент, когда в программу как частных, так и государственных школ был введен новый предмет – основы православной культуры. Это не Закон Божий времен царя-батюшки: никто не принуждал детей читать «Отче наш» и бездумно зубрить ветхозаветное древо потомков Адама. Просто еще со школьной скамьи будущим гражданам страны прививается православная терпимость и – если так можно выразиться – религиозная грамотность. Никто не заставляет школьников креститься и уж тем более менять конфессиальную принадлежность, хотя на местах от чрезмерного усердия перегибы были. Конечно, не обошлось без конфликтов и негативных проявлений, на что не преминули обратить внимание многочисленные противники православия. Но когда в России доброе начинание становилось действительно добрым с самого начала? Благодаря эксперименту удалось выявить шероховатости, недоработки и – по мере возможности – избавиться от них. Теперь, три года спустя, предмет «Основы православной культуры» вошел в официальную школьную программу.
С подачи набиравшего силу Комитета по спасению молодежи от тоталитарных сект правительство в рекордные сроки провело через Думу новый закон о контроле над религиозными объединениями. Взрывоопасная смесь сотен культов и сект начала тысячелетия опротивела даже велеречивым сенаторам, который год подряд без особого успеха изображавшим оппозицию. После долгих разговоров, многочисленных «за» и «против», в буквальном смысле заполонивших страницы и экраны СМИ, было, наконец, принято решение о создании единого контрольного органа. На основе бывшего департамента Минюста по делам общественных и религиозных объединений оформилась невиданная доселе структура с удивительно неброским наименованием – Спецгоскомитет по религии, сокращенно СГКР.
В состав комитета вошли сотрудники МВД, Минюста, прокуратуры и представители церкви. В основном – православной, хотя из политкорректности мусульмане, иудеи, буддисты, католики, протестанты и баптисты могли участвовать в работе комитета на правах совещательного голоса.
В дальнейшем православное духовенство за каких-то два года полностью перевело на себя руководящую роль в Спецгоскомитете. Сегодня новая структура в открытую управляется и финансируется Русской Православной Церковью с молчаливого согласия государства. Популярное в наши дни название «Анафема» сначала считалось неофициальным и применялось в основном журналистами, но уже через год так называли Спецгоскомитет по религии даже президент и правительство страны.
Работники Спецгоскомитета стали называться контроллерами. В штате Анафемы числилось достаточно опытных следователей и несгибаемых прокуроров, у которых неожиданно оказались развязаны руки. Борьба с сектантами вышла на совершенно новый уровень. Изначально перед СГКР не стояла задача силового противодействия, но разгул сатанистов в конце «нулевых» и появление у многих сект собственных охранных структур привели к образованию в Анафеме боевых подразделений (так называемая «новая опричнина»). Методики их подготовки покрыты тайной, и тайна эта серьезно охраняется. Известно лишь, что суровые условия жизни, монашеское послушание и истовая вера сделали «опричников» настоящими бойцами – преданными, бесстрашными и не задающими лишних вопросов. Правая оппозиция пыталась инициировать парламентские слушания о правомочности подобных подразделений, но ни одна подобная акция успеха не имела.
Со времени создания Анафема значительно расширила свои функции. Начав с выявления авторитарных, мошеннических сект и внутренних расследований в самой Русской Православной Церкви (греховное обогащение, растление малолетних, младостарчество, ересь), сегодня новая спецслужба переняла от МВД и многие светские дела. Тем более что государство призналось в собственной беспомощности: еще в начале марта 2003 года Минздрав подписал с РПЦ соглашение о пропаганде здорового образа жизни и совместной борьбе против наркомании, пьянства и детской проституции. После бурных и не всегда корректных дискуссий в Думе и на страницах прессы последовала череда законодательных актов, облекавших Анафему достаточными полномочиями. У новой спецслужбы сразу прибавилось дел – торговля наркотиками, малолетняя проституция, «экспорт» доноров и органов за рубеж. Схема контроллерской деятельности Анафемы, возможно, далека от идеалов законности, однако она чрезвычайно эффективна и пока приносит положительные результаты. Подозреваемые задерживаются контроллерами Анафемы в контакте с силовыми подразделениями МВД или собственными силами. Потом преступников вместе с материалами дела передают государственному правосудию, но дальнейшее следствие и судебный процесс проводятся уже под пристальным вниманием Анафемы. На сегодняшний день наркодельцам, торговцам «падалью» и молодыми телами уже не так просто отделаться условными или смехотворно короткими сроками, подкупив суд.
Успешные расследования по делам секты «Обращенных», «Внутреннего круга друзей Кедра-Прародителя», религиозного движения «Новый Исход», Общества помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, под личиной которого скрывалась деспотичная лесбийская секта «Сестринство Вечной Любви», пресечение организованной деятельности сатанистов в крупных городах создало контроллерам Анафемы славу неподкупных борцов с преступлениями против личности и духовной свободы граждан. Средства массовой информации (в основном либерального толка) пытались объяснить успехи Спецгоскомитета борьбой за религиозное доминирование в стране. Самой нашумевшей в этом плане стала статья «Анафема. Гроза преступности или оружие самозащиты православия?» известного скандалиста из «Свободной газеты», пишущего под псевдонимом «Правдорубец». Однако многочисленные и, что самое главное, – успешные – акции Анафемы заставили рукоплескать даже самых прожженных скептиков.
Последней точкой в столь радикальной перемене взглядов политической элиты и общества в целом стало закрытие детского дома «Зеленый луч» – история омерзительная и жуткая, в которой оказались замешаны высокопоставленные лица.
К началу 2012 года Анафема стала мощной системой по наведению правопорядка в стране, прибавив популярности не только своим непосредственным организаторам и руководителям, но и всей Русской Православной Церкви.
Меж тем 2012 – год выборов – до предела обострил политическую борьбу. Некоторые аналитики полагают, что Спецгоскомитет по религии станет лишь первым шагом Церкви к созданию нового теократического государства. Доверие к Анафеме во всех слоях общества значительно превышает доверие к таким государственным институтам, как милиция или прокуратура. Опираясь на него и свои безграничные ресурсы, Русская Православная Церковь впервые со времен Смуты 1600 х годов может напрямую вмешаться в борьбу за власть в современной России.
Другие аналитики считают, что Анафема – лишь продукт политических технологий, и кто-то, прикрываясь авторитетом РПЦ, готовится ввести в игру новые козырные карты. И церковь при этом, как это ни прискорбно, играет лишь роль ширмы для неизвестной и беспринципной силы, что может совершенно неожиданно появиться на политической арене.
Кто из них прав?
Время покажет…
(В конце статьи приписано:
«Выборы прошли без экцессов. Ясности по-прежнему нет. Странно».
Опечатки выделены, но не исправлены; возможно, из-за спешки.)
Зима. Некуда бежать
Анжелкина вечеринка, как всегда, оказалась скучной. Да и повод, честно говоря, дурацкий – полгода со дня окончания школы. Лучше б на Новый год собраться, хотя и банально. Иринка долго размышляла, идти или нет, но все-таки пошла, чтобы не обидеть подругу.
И за первый час успела сто раз пожалеть. А за второй – все двести. Натужные попытки Анжелы растормошить гостей могли бы вызвать улыбку, если бы не выглядели такими жалкими. Народ сразу разбился по кучкам: Вадик с Максом пристроились с сигаретами у окна, сравнивая достоинства «Рено-Меган», «Октавии» и «Дэу», а расфуфыренные стервы Вика и Настя лениво перебрасывались фразами, поглядывая на других девчонок почти с презрением. Насколько Иринка могла слышать, они обсуждали новый спа-салон, который «наконец-то открылся и в нашем гадюшнике».
Класс у них не был дружным никогда. Так уж сложилось.
Впрочем, чему удивляться? Для дружбы должны быть хоть какие-то общие интересы. Но школу выстроили почти на самом краю микрорайона, у кольцевой. Вот и получилось, что половина класса – обычные парни и девчонки обычного спального района, а другая половина – из коттеджного поселка за МКАД. Из тех немногих, кого родители не успели или не смогли пристроить в элитные частные гимназии.
Местные назвали их «мажорами». Те в долгу не остались, окрестив одноклассников «плебсом».
Потому неудивительно, что как только «школьные годы чудесные» остались за спиной, класс не хотел встречаться в прежнем составе. Зачем, мол? В школе ваши рожи каждый день видели, теперь наконец это счастье прошло, какой смысл себе опять настроение портить?
Но вот приспичило же Анжелке! И именно в субботу, когда по телеку как раз показывали финал отпадного реалити-шоу «Островитяне». Нет, понятно, что подруга, привыкшая в школе выступать в роли первой красавицы класса, слегка заскучала в своем РГГУ, где таких двенадцать на дюжину. Затерялась среди табунов длинноногих крашеных Барби. Парни с курса не обращали на Анжелу никакого внимания. То есть, конечно, не то чтобы совсем не обращали, но для девушки, привыкшей быть в центре мужского обожания, явный недостаток сраженных наповал кавалеров стал крушением привычного мира.
Такое положение надо побыстрее исправить.
Так что горевала Анжела совсем недолго и с обычной своей неуемной энергией взялась собирать старую школьную тусовку. Вспомнить, так сказать, золотое детство. Ясное дело, в списке приглашенных первыми значились пять ее бывших бойфрендов – тот же Макс с Вадиком, к примеру. И несколько парней с курса: пусть знают, что могут упустить свой шанс, если и дальше будут такими же привередливыми.
И сейчас, медленно дефилируя по комнате, Анжела покровительственно оглядывала «гарем» своих бывших. Статус-кво восстановлен, а на остальное наплевать.
Иринка вздохнула и отвернулась. Нет, всё же не стоило приходить.
– Откуда такая вселенская грусть?
Незнакомый мужской голос прозвучал чуть ли не над самым ухом. Иринка вздрогнула и обернулась. И встретилась с насмешливым взглядом чуть прищуренных серых глаз.
«Таких глаз у нас в классе не было, – растерянно подумала Иринка. – Иначе Анжела бы своего не упустила».
– Ярослав, – представился незнакомец. – Можно просто Слава. А ты – Ирина, да?
Нет, он не походил на Леонардо ди Каприо, Бреда Питта или, если уж на то пошло, Диму Билана. Обычный, ничем не выделяющийся парень с рыхловатым лицом и несколько оплывшей фигурой, чуть более плотной, чем нужно для идеала девичьих грез. Но вот глаза… серые с таинственной золотистой искоркой в глубине зрачка – они завораживали. Казалось, что их обладатель владеет каким-то таинственным знанием.
И может указать к нему путь. Если попросишь.
Иринке сразу же сделалось стыдно за свои джинсы и любимый, пушистый и теплый, но совершенно бесформенный свитер. Ну почему, почему она сегодня не пришла в той серой юбке, которая ей так идет?
Странно, но минут через пятнадцать девушка поймала себя на том, что совершенно свободно болтает с доселе незнакомым Ярославом обо всем на свете. Как с давним, проверенным годами другом. В том числе и о пресловутой юбке – Иринка так и заявила без тени кокетства:
– Я ведь знаю, что когда надеваю юбку, ну и там всё остальное, то на меня оборачиваются, а когда брюки цвета хаки и «гриндерсы», то нет.
Судя по ответу, Ярослав понял ее по-своему.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Даже самые железные кокетки не каждый день носят вечерние платья с разрезом до… ну, ты понимаешь. Не говоря уж о том, что можно и в рабочем комбинезоне, заляпанном краской, выглядеть женственной. У тебя, например, получается.
Его комплименты, простые и незатейливые, казались откровением; не в последнюю очередь потому, что вместе со словами Иринку снова и снова атаковал золотистый высверк из серой глубины зрачков.
Они с Ярославом вывалились из тусовки, будто в лесную прохладу из душного городского марева. Откуда-то издалека доносился смех, скабрезные анекдоты, Анжелкины потуги на всеобщее внимание и «бу-бу-бу Октавия, бу-бу-бу подвеска, бу-бу-бу движок один и семь» от соседнего окна. Но звуки гасли за невидимой завесой, которой Ирина с Ярославом отгородились от мира, а здесь, в небольшом алькове между окнами они были только вдвоем.
Наверное, в слезоточивой женской лав стори героиня бы обязательно «млела от его мужественного голоса», или «у нее сладко ныло в груди», или еще что-нибудь такое же пошлое. С Иринкой ничего подобного не происходило. Она даже слегка рассердилась на себя: фу, полено толстокожее! Парень перед тобой хвост распушил, а ты что? И сама же ответила: А что я? Ничего. Мы просто разговариваем.
Они и впрямь «просто» разговаривали. Без конкретной темы, да, похоже, что и без цели – пофлиртовать, например. Всё казалось ненужным. Просто Иринка больше не чувствовала себя одинокой.
И потому она сразу же согласилась, когда Ярослав неожиданно предложил:
– Может, пойдем отсюда? Погуляем. Как-то здесь… – Пауза заставила ее на мгновение напрячься – … скучно.
Никто и не заметил, что они уходят. Разве что Анжелка скользнула по странной паре недоуменным взглядом и сразу же отвернулась.
У Иринки всё же хватило такта поинтересоваться:
– А как же твои? Ты ведь с Анжелкиного курса? – Она запоздало сообразила, что Ярослав вряд ли пришел на сейшн в одиночку.
– Я со второго. Наших здесь нет никого. Твоя подруга наприглашала кучу народа, но никто не пришел.
Последнюю фразу он пробормотал вполголоса: можно подумать, что Ярослав боялся, как бы его не услышала «хозяйка салона». Иринке бы насторожиться, но где там!
Гуляли до глубокой ночи. Сначала по небольшому лесопарку микрорайона, а потом Ярослав предложил поехать в центр.
– Посидим где-нибудь в приличном месте. А то поблизости ни одного нормального кабака нету.
– Как? – удивилась Иринка. – А «Золотой дракон»? Это вон там, через дорогу…
Ярослав усмехнулся.
– Я ж говорю: «при-лич-ное». В «Драконе» твоем без гранатомета лучше не появляться. Небось одни бандюки пасутся.
Иринка подумала, что Ярослав, наверное, никогда в «Золотом драконе» не был. По названию и в самом деле выглядит помпезнее некуда, как минимум младший брат «Голден палас». А на самом деле – уютный китайский ресторанчик, да и цены вполне приемлемые. Ну да ладно. В центр так в центр. Может, оно и к лучшему: ни на кого из знакомых не нарвешься, до мамы не дойдет, и ничего потом не придется объяснять.
«Приличным» местом оказалась довольно обшарпанная пиццерия где-то на Новослободской. Иринка не возражала: с Ярославом было легко, интересно и спокойно, а уж где сидеть – вопрос десятый.
Натуральный рай в шалаше.
Ярослава забегаловка тоже вполне устраивала – народу уйма, никто их не запомнит.
Минут через сорок, когда пиццу они уже съели, а темы для разговоров никак не заканчивались, Иринка сообразила, что дружеским ужином дело не ограничится. Вопросы Ярослава становились более откровенными: есть ли у нее молодой человек; а почему нет; да-да, все мужики одинаковые; а не хотела бы она еще раз попробовать; вот если бы он, Ярослав, мог, то доказал бы ей… и так далее. В общем, девушка была почти согласна и даже стала мучительно соображать, к кому можно напроситься в гости. Обратно к Анжелке, ясное дело, нельзя, там сейчас дым коромыслом. У Катьки – новый друг, не пустит, Танюха опять сошлется на родителей. Беда.
Но Ярослав и тут оказался на высоте. Выяснилось, что «здесь недалеко, рукой подать» находится квартира его друга, который загулял на выходные в каком-то доме отдыха, но успел оставить на сохранение ключи. Вот как всё удачно сложилось! Одно к одному.
Иринка и эту странность восприняла, как должное. Она уже верила всему, что скажет Ярослав.
Логово пропадающего на лоне природы друга в самом деле оказалось совсем рядом, на соседней улице. Съемная однокомнатная нора молодого повесы: контркультурные плакаты на стенах, подставка для каких-то спортивных наград у окна, домашний кинотеатр, две полки с дисками, микроволновка на сиротливо голой кухне и венец всего – раскладной двуспальный диван, скрипучий и шаткий. Если и не ровесник самой Ирине, то около того.
Здесь всё и случилось. Просто и неромантично – на диване перед телевизором. В неполные восемнадцать Иринка, конечно, давно уже девственницей не была. И на подобный вопрос немедленно бы возмутилась: я что, по-вашему, такая уродина, на которую никто и не посмотрит? Но ее небогатый опыт ограничивался стандартными тусовочными связями: судорожные объятия в полутьме, задранная юбка и спущенные штаны, перегар, пьяная веселость и шум в голове. Мысли предохраниться или хотя бы посчитать цикл приходили одновременно с похмельем. И… уходили. Потому что «в прошлый раз ничего не было, авось и в этот пронесет».
Да и Слава делал всё так уверенно и спокойно, что Иринка почти не сомневалась – опыт у него такой, что, по меньшей мере, на пятерых хватит. Наверное, знает, как всё должно быть правильно и безопасно. Это тебе не на пьяной вечеринке в ванной запираться… С галантным, но распаленным алкоголем и оттого чересчур торопливым партнером. А у Ярослава в голове шампанское и пара коктейлей из пиццерии давно выветрились, глядишь, сам обо всем позаботится.
И она доверилась, выкинув из головы неприятные мысли. Тем более что мужские руки уже шарили по телу, жадно доискивались теплого, мягкого и округлого, разбирались с пуговицами, молниями и лишь изредка терялись в непривычных застежках.
Чуть позже, правда, выяснилось, что Ярослав совсем не так опытен, как хочет показаться, что многое ему непривычно, а то и вообще в новинку. В самый ответственный момент он ничего не сделал, но Иринке уже было всё равно. Мир вокруг погрузился в туман и звонко лопнул сотнями сверкающих брызг. Заложило уши. Вполне может быть, что от ее собственного крика.
– Тебе было хорошо? – беспокойно спросил Ярослав.
Если бы остались силы, Иринка точно бы рассмеялась: ну почему парням обязательно надо задавать этот дурацкий вопрос? Что, и так не видно? Но слабость, разлившаяся по телу, не дала даже улыбнуться. Да и говорить получалось с трудом.
– Да. Наверное. Не помню.
Паузы в словах и затуманенный взгляд сказали Ярославу больше самых жарких заверений. Он просиял и спросил:
– Пить хочешь?
Расстались они под утро. Славик – теперь уже Славик! – как галантный кавалер проводил Иринку до подъезда, чмокнул в щечку и побежал к трассе ловить машину. Девушка долго смотрела ему вслед, пока совсем не замерзла.
Их роман умер, не родившись. Тот самый, красивый и продолжительный, что Иринка нарисовала в воображении. Она мечтала, как будет представлять Славика подругам, причем следовало проследить, чтобы Катька, не дай бог, не отбила – с нее станется. Как познакомит его с мамой и обязательно свозит на Тайнинку, к бабушке, которая всегда стояла за внучку горой и, если что, одобрит выбор. «Если что» означало маму: угодить ей с поклонниками Иринке еще ни разу не удавалось.
Но роман так и остался лишь красивой фантазией. Наверное, Иринке стоило поговорить с Анжелой до, а не после, когда уже всё случилось.
Наверное… Задним умом все крепки, а что толку?
По телефону Анжела что-либо объяснять отказалась, зато немедленно примчалась в гости – чего там, два подъезда пройти. И прямо с порога обрушилась на подругу:
– Да ты что, Ирка! Совсем без парней озверела? Нашла, кого выбрать! У меня спросить не могла?!
– У тебя спросишь! Ты весь вечер то Максу, то Вадику глазки строила. Не оторвешь. А что с ним не так?
– Со Славкой?! С ним ВСЁ не так! Он же пикапер, сволочь! Самый настоящий, как в Интернете пишут. Не читала, что ли?
Иринка недоверчиво посмотрела на подругу:
– Пикапер – это который только на один раз? А потом – всё, свободна?
– Ну да!
– С чего ты взяла? Он совершенно не похож и…
Анжела не дала Иринке договорить:
– А ты думаешь, он что, с табличкой должен ходить? Или флагом размахивать «Я пикапер»?
– Нет, но… Да ладно, что ты придумываешь! Славка нормальный парень.
– Нормальный!! – Анжела чуть не подпрыгнула. – Эх, Ирка, вот тебя угораздило. Слушай, я тебе расскажу, какой он нормальный.
Она устроилась в кресле, накрутила на палец локон – водилась за ней такая привычка, задумчиво посмотрела в сторону.
– Не помню уже, кто мне всё это поведал. Девчонки со второго курса, наверное, – наши еще Славика не раскусили. Слух, в общем, такой ходит, что у него в первый раз с девушкой какая-то проблема случилась, опозорился или еще что. А она, дура, вместо того, чтобы молчать, обо всем растрепала. На следующий день вся школа уже знала: Славик – импотент. Сама понимаешь, какая у него житуха началась. Даже хотел в другую школу перейти. Но до экзаменов полгода оставалось, пришлось терпеть. Комплекс у него после этой истории такой образовался, что мало не покажется. Идея такая: все женщины – болтливые стервы, веры им нет, максимум для чего мы с тобой, подруга, сгодимся – это секс. Обычное оздоровительное кувыркание на диване. Но никаких отношений! Только один раз и ничего больше. Он специально к себе не водит, только по квартирам друзей, чтобы потом девки к нему домой не приходили отношения выяснять. В универе он нескольким бедолагам вроде тебя мозги запудрил, пикапнул на одну ночку и всё, хватит. Они за Славой долго бегали, а когда поняли, что ничего им больше не светит, возненавидели его напрочь. Ну, и он в ответ еще крепче уверился в нашем бабьем сволочизме. И теперь считает, что женщины ничего более и не достойны. Ноль серьезных отношений, ноль чувств. Одна ночь – и проехали. Ловелас доморощенный, мать его. Он знаешь как навострился девчонкам мозги пудрить? Фигурой-то не вышел, умом тоже, посему таинственность напускает. Даже, говорят, линзы специальные заказал, чтоб глаза светились. – Заметив, что от последних слов подруга вздрогнула, Анжелка удовлетворенно кивнула и добавила назидательным тоном: – Ясно, какого принца ты себе нашла? Говорю, надо было меня спрашивать.
Иринка с трудом верила своим ушам. Теперь становились понятны многие странности Славика, но… Всё равно в голове как-то не укладывалось.
– А зачем ты его пригласила вообще?
– Да он меня обхаживал, пока не понял, что я всё знаю. Тогда и отвалил. Честно тебе скажу, я его назло позвала. Подумала: не придет – хуже не будет, а придет – пусть на наших мальчишек полюбуется, ногти в углу погрызет, покурит в сторонке. Кто ж его знал, что всё так обернется?
Сказать по правде, поначалу Иринка подруге не поверила: мало ли что в универе болтают! Тем более брошенные девчонки. Могли из мести ужасов напридумывать. Не получилось нормального парня при себе удержать – так пусть лучше никому не достанется! Всех страшилками распугаем.
Но телефон, который оставил Славик, всё время оказывался недоступен, пока, в конце концов, металлический голос не ошарашил Иринку сообщением, что абонент временно не обслуживается. В РГГУ, по словам Анжелки, Ярослав появлялся редко, так что попытки подловить его на выходе после лекций, неизменно проваливались. Подруга неодобрительно качала головой:
– Я же тебе говорила! Ты что, Ирк, запала на него, что ли? Забудь лучше этого гада!
Однако забыть почему-то не получалось. Золотые искорки в серых глазах, что бы там Анжелка не говорила про линзы, то и дело лезли в голову, стоило лишь на мгновение отвлечься. Иринка снова и снова хватала трубку, набирала заученный номер и в который уже раз слушала бездушный ответ.
На второй неделе поисков в гости явилась Анжелка. Поворчав для порядка – нечего тут по мужикам горевать, это они по нам сохнуть должны, – заявила:
– Есть у меня один… – Она изобразила пальцами неопределенный жест, – типа хакер. Малолетка, но с гонором. Видала на столах у перехода диски с телефонными базами? Так этот хвастается, что он сам их и ломает. Думал впечатление на меня произвести. Ха!
Она покопалась в сумочке, выудила миниатюрный телефончик, открыла, пробормотала задумчиво:
– Звонить со своего? Достанет же потом. Еще и адрес через свою базу вызнает, будет у подъезда ошиваться!
– Телефон тебе Вадик подарил, забыла? На него и записан. Так что твой хакер к нему в гости придет. А мы посмеемся.
– Точно! Молодец, подруга, сечешь!
Хакер оказался на месте и даже согласился помочь в обмен на неопределенное обещание «встретиться на днях». Фамилию Ярослава – Левичев – Анжелка вызнала у старосты группы. Через какой-нибудь час подруги знали и телефон, и адрес.
Неприветливый мужской голос терпением не отличался:
– Девушка! Левичевы здесь давно не живут. Не звоните сюда больше.
– А куда они переехали, вы не…
– Не знаю и знать не хочу! До свидания.
Трубку повесили, прежде чем Иринка смогла что-либо ответить.
Перезвонили хакеру. Он долго извинялся: «база старая, две тысячи пятого года, новой пока нет», а в конце спросил, не повлияет ли неудача на грядущую на днях встречу. Анжелка сказала, что подумает, и отключилась.
Как-то под вечер, когда стало совсем невмоготу, Иринка даже съездила в ту самую квартиру на «Новослободской». Потопталась на лестничной клетке и всё же решилась позвонить. Один раз. Два. Три.
Тишина. Лишь громыхнул внизу железной створкой подъездный доводчик.
Дверь так никто и не открыл. Спустившись, Иринка посмотрела на окна седьмого этажа. Почти посредине яркого ряда светлых пятен тонули в темноте два зеркальных стеклопакета.
Через несколько дней Анжелка сбросила сообщение, что видела Ярослава в универе. Иринка сбежала с последней пары, приехала к подруге в РГГУ и долго разыскивала аудиторию Славкиной группы.
Но и в этот раз ничего не получилось. Ярослава среди студентов не оказалось. Иринка попыталась вызнать, где он, долго расспрашивала народ. Никто ничего определенного сказать не мог, и лишь высокий и сутулый парень, пристроившийся у окна с сигаретой, вяло отмахнулся:
– А что ему? С третьей пары свалил. Он же платный, ему до упора высиживать не обязательно.
Иринка расстроилась: Славика кто-то предупредил. И он, похоже, в самом деле ее избегает. Может, и правда пикапер?
А потом ей стало не до того. Пришел срок, но месячные почему-то не начались. Поначалу она успокаивала себя: застудила, пока болталась в юбке по морозу. Или ошиблась на пару дней. Бывает. С каждым днем верить в собственные фальшивые заверения становилось всё сложнее. А к концу второй недели Иринка уже пребывала в состоянии тихой паники. По дороге в институт она забежала в аптеку и купила тест на беременность.
В перерыве между парами сбегала в туалет и проверилась.
Язычок тестовой бумажки порозовел. Инструкция лаконично сообщала: «реакция отрицательная – нет изменений цвета, реакция положительная – от бледно-розового до красного». В аудиторию Иринка вернулась на автопилоте, слепо переставляя ноги. Кто-то из девчонок даже спросил, не плохо ли ей.
В тот день учиться она больше не смогла. Всё валилось из рук, тело колотил странный озноб, голова не соображала, да и не было в ней места для каких-нибудь других мыслей.
«Я беременна».
Такой вот подарочек к Новому году.
Возвращаясь домой, Иринка проехала свою остановку, а в маршрутке едва не стала центром скандала – забыла заплатить. Водитель отказывался ехать, пока не соберет деньги со всех, пассажиры долго выясняли друг у друга, кто виноват, пока не обратили внимание на молчаливую девушку в третьем ряду.
«Я беременна. Что делать? Сходить к врачу, в клинику какую-нибудь анонимную? Да, надо, наверное, но ведь всё уже и так ясно, правда?»
Мама сегодня работала в вечернюю смену, дома – никого. Со своими мыслями Иринка осталась один на один.
Включать свет она не стала, так и просидела за столом в темной кухне до полуночи, пока не заскрежетал ключ в замочной скважине.
– Ира, ты дома? – громко спросила мать с порога, повозилась в прихожей, чертыхнулась, прошла на кухню и с облегчением громыхнула на пол фирменные супермаркетовские пакеты.
Щелкнула выключателем. От нестерпимо яркого света Иринка вздрогнула и прикрыла глаза руками. Мать обернулась на шорох:
– Что это ты полуночничаешь? Случилось чего?
Иринка своей мамы стеснялась. И на вопрос: «кем работает?» старалась не отвечать прямо. Раньше говорила: в Министерстве путей сообщения, теперь – в Российских железных дорогах. И быстренько старалась сменить тему. Если б в школьной тусовке узнали, что она, Иринка – дочь вокзального кассира, мажоры просто перестали бы с ней здороваться, да и свои наиздевались бы всласть. Может, и прозвище какое навесили: проводница, например. Бр-р р!
