Kitobni o'qish: «Протозанщики 2. Марш оловянных»
«Зло не может позволить себе роскоши быть побежденным; Добро – может».
Рабиндранат Тагор
Часть I. Интервенция недееспособных
1
– Ну, почему… почему все несут мне апельсины? – пробурчал Алексей, известный друзьям под детским прозвищем Волна.
– Не знал, чего принести, – растерянно пожал плечами Рустам, – Извини…
– Мяса! Я хочу мяса!
– Как мама? – поинтересовался приятель.
– Странно… Словно и не было… А то, что было… – Волна запутался в словах и счел за лучшее смолкнуть.
С тех пор, как Алексей очнулся в больничной палате, мысли постоянно возвращались к недавним происшествиям. Бред, сложившийся в фантастическую историю, легко объяснялся травмой головы. Скорее всего, так и было – сотрясение нарисовало забавные картины, и галлюцинации детально запомнились.
Можно, конечно, спросить у Рустама – вот он, рядом. Можно поинтересоваться у третьего приятеля – Антипа. Можно… но стоит ли давать друзьям лишний повод посмеяться над собой? Да и что спрашивать? «Правда, что я недавно умер и попал на тот свет? Правда, что устроил там бунт, а потом вместе с чертями и «братками» воевал за Добро и Справедливость?». Вот, где бред-то!
Волна улыбнулся, представив оторопелые лица друзей. Растерянность быстро испарится, и ей на смену придет обидный хохот. Это Волна знал точно – за столько лет он изучил характеры и тихого, застенчивого Рустама, и буйного, веселого бандита Антипа.
– Ну, как тут наш больной? – в палату вошел пожилой доктор.
– Нормально! Пора и домой.
– Нет, домой рановато. Необходимо еще понаблюдать за Вашим состоянием. А Вас что-то не устраивает?
– Апельсины, доктор! Меня не устраивают апельсины.
– Что?!
– Не обращайте внимания, – отмахнулся больной.
Доктор, проведя осмотр, вышел из палаты, и Волна снова остался наедине с Рустамом. Разговор не клеился. Молчание, взгляды и бесконечные размышления. Наконец приятель поднялся на ноги, собираясь уходить.
– Ладно, – сочувственно произнес Рустам, – Пойду я. Ты тут пока отдыхай, лечись… – друг вздохнул полную грудью и выскочил из палаты.
Вместо успокоения накатила злость. Таблетки, призванные обеспечить покой, выброшены в безмолвную ночь окна. Заставляя ворочаться, напала бессонница, разливаясь чернильными пятнами под глазами. Недавняя травма стучала в висках молотками, щелкала в ушах оглушающим пульсом.
На рассвете Алексей сбежал из больницы, бросив в тумбочке проклятые апельсины.
***
– И куда нас занесло? – крепенький мужичок под пятьдесят показал на погасший GPS-навигатор, – Сдох агрегатик! Интересная местность…
– Оч-чень ин-нтерес-сная мест-тность, Ник-колай, – сыпал иронией приятель с прибалтийским акцентом, – Бол-лото и вонь! Вонь и бол-лото!
– Натяни поглубже свой дурацкий колпак и не умничай, – произнес Николай, высмеивая кроваво-красную шапку приятеля.
– От-тстань от моей шап-пки! Эт-то подар-рок баб-бушки. Шерсть! Теп-пло.
– У твоей бабушки отличное чувство юмора.
– От-тстань!
– И все же, граница где-то рядом или перешли?
– Не знаю. Бел-лорус-сия еще или Рос-сия уже. Да и как-кая раз-зница, ес-сли ни ед-диного чел-ловека вокруг.
Опровергая сказанное, за деревьями мелькнула тень. Силуэт вынырнул из-за стволов, позволяя заметить себя, и снова исчез в тени. Николай окликнул незнакомца, но тот, едва показавшись, шмыгнул в заросли орешника.
– Остановитесь! – дуэтом крикнули путешественники, стараясь догнать неизвестного.
Путаясь в густом кустарнике, вскрикивая от полученных царапин, мужчины пробирались вперед, преследуя беглеца. Стали слышны голоса. Слов не разобрать – просто гул большого общества. Люди! Наконец-то цивилизация! Заросли расступились, и открылась огромная вытянутая поляна, безжалостно вытоптанная множеством ног.
В центре вкопаны деревянные столбы, изобилующие странными узорами: неизвестные знаки и символы перемежались с отвратительного вида рожами. Рисунки простые, глупые, нарисованные явно впопыхах. Сооружение напоминало беседку с сорванной крышей и, очевидно, имело культовое назначение.
Человек двести чудных людей расположились на поляне, деловито гудя разговорами. Две сотни оборванцев в истлевшей от времени и нечистот одежде. Лохмотья мешками висели на тощих телах, а из прорех выглядывали торчащие от недоедания кости, покрытые чумазой кожей.
В нос ударило смесью отвратительных запахов. Тут и застарелый пот, и смрад прелого тряпья. Вонял и мусор, стихийными кучами разбросанный по поляне. Тряпье, объедки, промасленные коробки путались под ногами; ветер шелестел пластиком пакетов, вцепившимся в ветви ближайших деревьев. На костре, полыхающем между столбами, булькал огромный котел. Несколько похожих валялось рядом.
Появление путников привлекло внимание. Голоса смолкли, страшные лица обернулись к гостям. У многих не хватало кожи, и изжеванные, сморщенные лоскутки, кое-где натянутые на черепа, прерывались кровавым месивом обожженной плоти. Некоторым не доставало глаз, и скукоженные надбровья оплавленным воском опускались на пустые глазницы. Тощие руки покрывали ужасные струпья и гноящиеся зловонные язвы. У одних конечности непропорционально длинные, у других, наоборот, короткие, у третьих их вовсе недоставало.
– Добро пож-ж-жаловать! – сквозь хриплый смех, поприветствовал уродец в центре толпы, возвышающийся над остальными, – Добро пожаловать в реальность!
– Я… – начал было Николай, но удар вышиб из него сознание.
Разум возвратился. Проявились мысли. Жуткими подробностями очухалась память, но тело не двигалось – попытка шевельнуть конечностями вызывала нестерпимую боль. Только шея, странно поскрипывая, с трудом поворачивала голову, позволяя немного оглядеться.
Оборванцы суетились на поляне, ковыряясь в кучах шуршащего хлама. Выискивали что-то и устраивали громкие перепалки, когда потребные нечистоты удавалось обнаружить.
Сильный запах кислоты раздражал обоняние Николая, глаза слезились, разъедаемые уксусными испарениями. Было мокро и мерзко. Скосив взгляд вниз, мужчина обнаружил, что находится в огромном грязном баке, наполненном темной, зловонной жижей.
– Эй, кто вы такие? – сквозь боль и слезы выкрикнул путешественник, но уродцы тихо шныряли рядом, игнорируя вопросы, – Э-эй!
Николай снова попробовал шевельнуться, выбраться из грязного котла, но ощутил лишь сильнейшую боль. Еще сильнее склонив голову, постарался разглядеть причину.
Мутная жижа покрыта отходами: плавали сопрелые луковицы, подпорченная морковь, картофельная шелуха, другая неразличимая дрянь. Грязная, бражная пена, потрескивая лопающимися пузырьками, перемещалась по поверхности серыми островками. Может его посчитали мертвым бросили здесь? Тогда почему никто не отзывается на его крик?
Мужчина двинул подбородком, пытаясь разогнать помои, и месиво расступилось. В образовавшейся полынье Николай заметил тонкие кровавые роднички, бьющие из его рук и ног. Очередная попытка дернуться вызвала стон и усилила алые потоки. Пришла ужасная догадка: сухожилия перерезаны! Отсюда и боль, и отсутствие движений. «Да, врачам придется хорошо поработать, – подумалось путнику, – И не факт, что смогу нормально двигаться». О худшем он не думал, всегда и во всем полагаясь на лучшее. Однако кошмарное открытие снова лишило сил.
Первое, что ощутил Николай очухавшись – голод. Ни страх, ни ужас, а сильное желание есть. От потери крови возникла слабость и кружилась голова, превращая действительность в туман, но резкая уксусная вонь немного бодрила.
Сквозь кислотный смрад пробивался запах жареного мяса. Взгляд быстро нашел место готовки – на другой стороне поляны сгрудились оборванцы, окружив костер. Осталось человек тридцать, остальные куда-то ушли. Высоченный вожак бухтел что-то оставшимся собратьям, попеременно то склоняясь над огнем, то выпрямляясь в полный рост.
«Как же хочется есть!», – Николай понимал возможные последствия от потери крови, но желание утолить голод – пусть и перед новым обмороком – уверенно вышло на первый план. О, невыносимый запах шашлыка! Перед ним отступил даже резкий уксус. Кусочки сочного, шипящего мяса галлюцинацией возникли перед взором.
Один из уродов, повиливая чрезмерно широким тазом, приблизился к Николаю. Скрюченная двупалая рука окунулась в жижу котла и переместилась в рот. Рваные губы шамкнули, пробуя мерзкие помои, и бесцветные глаза закатились в задумчивости. Решение созрело, и в котел Николая полетела новая порция отходов. «Наверное, это их ведун, – подумал пленник, – Наверное, так меня лечат».
– Глупцы, – вслух произнес Николай, – Я же так кровью изойду…
У костра оживление. Радостное приветствие встретило кусок жаренного мяса. Вожак поднял большущий, черный от копоти, брызжущий соком шмат, и уродцы счастливо закричали, ликую в предвкушении обеда.
– Возблагодарим же того, кто дал нам новую жизнь! – громко захрипел вождь, – Того, кто собрал вместе, не дав передохнуть поодиночке! Того, кто открыл глаза на окружающую мразь. Слава Савриилу!
– Савриилу Слава! – подхватили собравшиеся.
Кусок мяса по кругу обошел обезображенных, и каждый с первобытной жадностью впивался зубами и деснами в полусырую плоть, брызгая розовым соком.
– И мне… пожалуйста, и мне… – простонал Николай.
Толстозадый вытянул из гнилого рта кусок не дожеванного мяса. С урчанием оторвал волокна, застрявшие в развалинах зубов. Грязная рука, с черными руинами ногтей, воткнула в рот Николаю кровоточащие объедки. Голодный, обессиленный пленник, с аффективным, сумасшедшим наслаждением принялся жевать.
Высоченный вожак склонился к земле и принялся копошиться в куче хлама. Разномастные тряпки извлекались на свет, внимательно осматривались, сортировались. С громким матом, ненужные лохмотья разлетались по поляне, а признанное годным аккуратно складывалось… в грязь под ногами. Подцепив нечто красное, он долго вглядывался в предмет, то растягивая, то, наоборот, сжимая в кулаке. Наконец, посчитав вещь бесполезной, отшвырнул ее в сторону Николая.
Промокшая насквозь тряпица с хлюпаньем шлепнулась невдалеке. Пленник склонил голову. Ослабленное зрение с трудом сфокусировалось, и хлам, обретя очертания, превратился в колпак прибалтийского товарища.
Широкозадый снова подошел к Николаю. Культя левой руки прижимала к телу грязный горшок, а правая, ловко вцепившись двумя единственными пальцами в ложку, черпала из него тягучую, непокорную массу.
– Ммм… – сладостно промычал урод.
Николай сосредоточил взгляд на горшке. Странный сосуд чем-то напоминал чугунок, только покрыт был кусками рваной, красноватой материи. Внизу блестели белоснежные камни. Толстозадый подошел еще ближе, и расплывчатая картина приобрела контуры: камни превратились в ухоженные зубы, а горшок смотрел на страдальца застывшим взглядом прибалтийского попутчика…
Верх черепа грубо расколот…
Нижняя челюсть оторвана…
Ложка снова погрузилась в мозг, отрывая студенистую массу, и, хлебосольно приблизилась ко рту Николая.
Слабость отступила. Вмиг стало ясно, что за мясо жарят чудовища. Понятно, куда исчез друг, чей вкус до сих пор ощущается во рту…
Николай обвел поляну испуганным взглядом. Издав тихий стон, опустил глаза вниз. Мерзкая жижа, воняющая крепким уксусом, обрела назначение. Это не помои. Не мусор, и уж тем более не лекарство. Это маринад! ЕГО ГОТОВЯТ!
2
– Знакомьтесь, это Сергей Ростиславович, – Антип указал Рустаму и Волне на представительного седого мужчину.
– Кто? – недовольно буркнул Алексей.
– Сергей Ростиславович, – повторил бандит, – Он… э… психиатр из зеленоградского диспансера.
– Кто?!! – теперь уже вместе вскрикнули Волна и Рустам.
– Психиатр, – спокойно продолжил Антип, – У меня к Сергею Ростиславовичу всего один вопрос: бывают ли групповые галлюцинации? Да такие, чтобы все участники видели одно и то же.
– У-ух, – выдохнул врач, – Сие малоизученный аспект психиатрии. Точных данных, доказывающих их существование, нет. Есть некоторые сведения, скорее домыслы, гипотезы, говорящие о том, что подобные галлюцинации имели место быть.
Были случаи, за которыми наблюдали профессиональные психиатры, когда целые племена в джунглях Амазонки видели некие события, не двигаясь с места. Часть ученых склонна считать, что случаи божественных явлений народу, есть результат массовых галлюцинаций…
– Ой ли?.. – хмыкнул Рустам, но продолжать не стал.
– То есть, в результате некоего воздействия на группу, людям кажется, что совершаются события, на самом деле не происходящие. И, что будет вам интересно, видят один и тот же «мультик».
– Но доказательств нет? И на чем основаны гипотезы? – тихо спросил Рустам.
– Прежде всего, на том, что подобные случаи происходят в результате внешнего воздействия. Иногда гипноз, иногда наркотик, иногда оба вместе. Те же племена Амазонки, перед видениями, употребляли растения, содержащие галлюциноген.
– И те, с кем общались с «того света» – наркоманы? – в ужасе вставил Волна.
– Наркоман – больной человек. Я же говорю о другом. Суть данной гипотезы в воздействии. Люди видели и слышали что-то в результате одурманивания психотропными средствами, с помощью неких манипуляций «ведущего», например, шамана. Причем видели синхронно.
– И тех, про кого в Библии написано, тоже одурманили? Спустя века, людей обвиняют в употреблении всякой дряни, а на чем основываются? – нахмурился Антип.
– Еще раз повторяю – это гипотеза. Предположение. На чем основываются? Например, один израильский профессор, считая получение Моисеем скрижалей Завета на глазах народа Израилева проявлением массовой галлюцинации, основывается вот на чем. Действие происходило на горе Синай и в пустыне Негев, где произрастают дикая рута и определенный вид акации, обладающие психотропным действием. Растения упоминаются в Торе, а, например, бедуины до сих пор употребляют их.
Надо отдавать себе отчет, что сие не только теория, не имеющая твердых доказательств, но и провокативная гипотеза, не признанная ученым сообществом!
– А что признает это ваше сообщество? – продолжал настаивать бандит.
– Официально считается, что интересующие вас галлюцинации – маловероятны, но возможны путем воздействия на группу людей, – со вздохом повторил психиатр, – То есть, некто один, управляющий процессом, наводит на определенные мысли. Под воздействием – психологическим или химическим – могут появиться синхронные видения. А по-другому, без воздействия… без пастуха… если сто человек примут некий препарат, то и увидеть должны сто разных галлюцинаций.
Вы поймите, психиатрия – не математика. Не точная наука, где дважды два всегда четыре.
– Ясно, – выдохнул Алексей.
– Да ни фига не ясно, – пробурчал Рустам.
– В любом случае, спасибо Сергею Ростиславовичу за информацию. Давайте его отпустим. Спасибо!
– Не за что, – отозвался специалист, – А можно вернуть…
– Ах, ну да, паспорт! – ударил себя в лоб Антип, – Держите! Благодарность внутри.
– Ты, что, забрал у человека паспорт? – гневно начал Рустам, когда дверь за врачом захлопнулась.
– Ага, – весело отозвался бандит, – А он идти не хотел.
– Жизнь ничему тебя не учит?!!
– Ой, меня все время кто чему-то пытается научить. Безрезультатно! Сейчас, погоди, вспомню, – и задумавшись на мгновение, Антип произнес:
Рыдала школа, ВУЗы ныли крокодилом,
Стремились воспитать отец и мать,
Но если жизнь решил прожить дебилом,
Тебе никто не сможет помешать!
– Самокритично, – грустно усмехнулся Рустам.
– Получается, что не один я что-то видел? Это не было бредом? Это… – в ужасе произнес Волна.
– Да, – тихо ответил Антип, – Мы с Рустамом, проснувшись в своих кроватях, помним какой-то странный сон… Но помним хорошо и… одно и тоже… Как ты умер, как…
Разговор прервался звуком дверного звонка. Кто-то настойчиво вдавил кнопку, требуя хозяина. Антип, чертыхаясь, отправился открывать, а Волна и Рустам, боясь смотреть в глаза друг другу, поплелись следом. На пороге стоял мальчишка лет пяти в длинной, затасканной куртке. Хитрые глазки скользнули по Анти-поэту, пробежались по приятелям. Маленькие ручонки протянули большую, нескладную коробку печенья.
– Дяденька, – пропищал мальчуган, – Купите печение. Сами пекли, всем интернатом. Хотим заработать на компьютерный класс.
– Иди ты, не до тебя, – отмахнулся Антип, стараясь закрыть дверь.
– Ну, дяденька-а-а, – не отставал малец, нагло вставив ступню в дверной проем.
– Ну, сколько стоят твои козинаки? – вздохнул Анти-поэт, ослабляя напор на дверь.
– Это не козинаки, дяденька, а безе! – паренек шустро проскользнул в квартиру.
– Сколько?
– Двести сорок пять тысяч, дяденька!
– Я сейчас за ухо возьму и… – начал заводиться Антип.
– А ты, дяденька, не будь козлом и тебе это зачтется, – взрослым басом произнес мальчишка, нахально шествуя по коридору, – Так, кажется, ваши скудные умишки придумали?
– Беспроторица?!! – хором вскрикнули друзья.
Паренек по-хозяйски прошел в комнату, с любопытством осматривая дорогой, но безвкусный интерьер. С каждым шагом малец подрастал, и в мягкое кресло плюхнулся уже молодой высокий мужчина. Одежда увеличилась вместе с хозяином, но старое, несуразное тряпье не могло до конца скрыть военного облачения: под широкими брюками и бесформенной курткой проглядывались золоченный латы.
– Как понимаете, я тут не ради печенья…
– Как? Безе не будет? – попытался сострить Антип.
– Если мы правильно сопоставили прошедшее у вас и нас время, то соскучиться вы еще не успели, – проговорил Золотистый Воин, – У вас прошло несколько дней, в то время как у нас уже несколько лет.
– Ничего себе! – вскрикнул Рустам.
Разница во времени достигла колоссальных значений: пока друзья ломали голову, не причудилось ли им путешествие на «тот свет», в Меди пережили без малого семь сложных лет. Важные события и происшествия круто изменили существование медных протозанщиков.
Андрея назначили исполняющим обязанности Наместника. Михаил возглавил стражу, роль которой, как и планировал Истинный, взяли на себя казаки и ополченцы. Мир, лишенный оболочки искусственного счастья, пришлось отстраивать заново. Тяжело, часто ошибаясь, перегибая и постоянно теряя сторонников. «Олимп» не стал восстанавливать порядок, представляя бывшим бунтовщикам работать самостоятельно.
– Я всегда говорил, – продолжил представитель Беспроторицы, – Нельзя все рушить сразу! Любую систему нужно менять плавно, постепенно. Резкая смена всегда происходит через боль. И вот, так и получилось…
Раненный, истерзанный Мир пока не в состоянии дать своим обитателям счастья. Фальшивая радость ушла, но настоящая почти не вернулась – ее надо заработать, постоянно участвуя в строительстве Мира, трудясь на общее благо. К моменту, когда наступал момент ощутить немного заслуженного счастья, накапливалась такая усталость, что в окружающем Мире не виделось ничего позитивного.
Ложная любовь испарилась, но вместе в ней исчезла и доступность, легкость получения партнера. Теперь приходилось искать свою половинку, по оловянному добиваясь чувств. Люди недовольны, часто озлобленны, а таких не забирают в Высшие Миры – перемещения снова не осуществляются.
– И ты пришел пожаловаться нам, что у вас «трудности»? – хмыкнул Антип, – У нас это называется жизнью!
– Дослушай…
– Подожди, – прервал Рустам, – Как тебя звать-то? А то неудобно как-то…
– Меня? Зовите Русланом – так родители окрестили когда-то очень-очень давно.
– Что ж, Руслан, продолжай, – вздохнул Волна, предчувствуя, что их снова пытаются втянуть во что-то сверхъестественное.
Если бы трудности Меди сводились только к необходимости работать, Руслан не пришел бы к оловянным протозанщикам за помощью. Проблема шире: медные люди, отлученные от счастья и доступной любви, возроптали! Замена искусственной эйфории на реальный тяжелый труд многим кажется несправедливой. Бывшая жизнь во лжи Савриила вспоминается как времена спокойствия и уверенности в грядущем.
Ситуацию подогревало Большое Ничто, выпуская бывших палачей. Андрей много раз скандалил с Израдцом, но тот наотрез отказывался признавать свою вину и что-либо предпринимать. Серебристые экзекуторы являлись в Медь как исправившиеся, заслужившие прощения, но на самом деле большинство из них провокаторы, морочащие головы медным, изливающие ложь на доверчивых обывателей.
В результате, Медь окунулась в пучину восстаний! Весь Мир охватили бунты против новой власти, выражающиеся как в саботаже, так и в открытом противостоянии. О работе никто уже не думал…
Люди поделились на группы, избрали лидеров и стали выдвигать Наместнику все новые и новые требования. Андрей пытался найти общий язык с бунтующими. Он собрал конгресс из представителей разных группировок, но запросы восставших оказались невыполнимыми, взаимоисключающими.
Истинный пробовал прийти к компромиссу, предлагал частично выполнить пожелания каждого, но такое решение не удовлетворяло полностью никого, недовольными же оставались все. Конгресс передрался на одном из совещаний, переправив большую часть участников к Израдцу.
Сами вчерашние бунтовщики, протозанщики созерцали, как рушится все, ради чего они сражались. Как затеянный ими когда-то мятеж готов пожрать своих авторов. Наместнику оставалось единственное средство – применить силу. Собрав остатки казачьих отрядов, бывших ополченцев и лояльного населения, Андрей решил подавить бунты, разделавшись со всеми группировками бунтовщиков.
Операция началась на ближайшей Площади. Той самой, где впервые Волна встретился с новыми друзьями. Казаки быстро вытеснили мятежников, частично переместив в Большое Ничто, а частично рассеяв по Меди. Вождей передали в руки Израдца, но палачи вскоре вернулись, подняв восстания в других районах.
Истинный повел войска дальше, вглубь Меди, но снова полыхнула ближайшая Площадь. Следом сотни группировок объявили о неповиновении власти. Ежедневно поступали сводки о появлении новых очагов сопротивления. Мир погрузился в хаос.
Единой Меди практически не существовало – она превратилась в конгломерат лоскутков, где правили палачи, одурманивая население и высасывая из территорий энергию для Савриила.
Все силы Андрея и Михаила уходили на подавление бунтов, и на созидание не оставалось ни возможности, ни времени, ни сил. Мятежи образовывались быстрее, чем их удавалось гасить.
Руслан оказывал помощь Наместнику, но единолично – приказа на использование Золотого Легиона не было, и Беспроторица не вмешивалась. «Олимп» созерцал.
– А как там Ждан? – после долгой паузы спросил Волна.
– Ждан – наша головная боль. Парень так и не добился перемещения выше, несмотря на огромный вклад в борьбу с Савриилом. Почему? Не знаю. У «Олимпа» свои взгляды на происходящее. В общем, парень обиделся, заперся в доме и не разговаривает ни с кем. Валяется на печи. На просьбу открыть или молчит, или посылает нас ко всем чертям.
– А Серебро? Золото? Там как? – испуганно прошептал Рустам.
– Там спокойней. Там другая ситуация, но и они опасаются бациллы бунта, поэтому все сильнее отгораживаются от Меди. Перемещения разрешены лишь в крайних случаях и только отдельным личностям. Меня, например, заставляют постоянно шастать в Медь, справедливо считая одним из «творцов» нынешней ситуации. Но это скорее наказание, чем награда.
– И чего же супермены из высших Миров хотят от несчастных оловянных людишек? – съязвил Антип, – Чем мы можем помочь, если и такие мастодонты не могут справиться?
– Главный источник нестабильности, это все же Савриил…
Минувшая Война не стала концом злодеяний Савриила. Не стала даже началом конца. Войскам коалиции удалось разрушить лишь один из его планов, но, как грамотный стратег, враг подготовил множество резервных.
Известно, что сейчас он окопался где-то в Олове и оттуда командует агентами в Меди – управляет бунтами, насыщаясь украденной энергией. Это некое ужасное место, где концентрированное зло изливается на Мир страшными катастрофами. Подобных местностей много в Оловянном Мире, но именно эта обособилась в результате перекройки карт последних десятилетий.
– Обособилась? – не понял бандит, – В каком смысле? Откололась? Стала островом?
– Нет, – уверенно заявил Руслан, – Обособление имеет, скажем так, политический характер.
– Ха! Да их тут знаешь сколько наобособлялось? Только новости включи, как этот отделился от того, а тот от этого.
– Ты прав, но также известно, что политическое обособление связано с самым масштабным крушением последних десятилетий. А это только развал СССР!
– Пятнадцать республик?
– Официально образованные страны мы исключаем – слишком большие площади. Савриилов «мирок» это нечто компактное, где ему хватает сил удерживать власть, но скрывать свое присутствие. Небольшая и малолюдная территория, которую Савриил должен заселить рабами, сохранив жизни тем, кто должен был погибнуть. Он должен вмешаться в судьбу несчастных, оставив их прозябать в Олове. Хотя… – вздохнул Руслан, – это с трудом можно назвать жизнью, скорее омерзительное, бездумное существование.
– Ничего я не понимаю! – возмутился Антип, – Что за место? Как оно политически обособилось? От чего? И там нет людей, только… кто, кстати? Зомби? Мутанты? Черепашки-ниндзя?
– Ты не понял, там есть люди, но они невольники Савриила и полностью в его власти. Никто из них никогда не вырвется, не пожалуется в полицию или прокуратуру. Они существуют в условиях земного ада, но при этом считают себя обязанными Савриилу за сохранение жизней, и готовы ради него на все. Там есть жизнь, но она хуже смерти!
– Тогда есть идея, – Анти-поэт резко повернул к себе ноутбук и быстро зашуршал клавишами, – Непризнанные республики! Самопровозгласились – «политически обособились». Смотри, республик четыре: Абхазия, Южная Осетия, Приднестровская-Молдавская Республик и Республика Нагорный Карабах.
– Абхазию исключаем сразу! – резко заявил Руслан.
– Что так? – вставил слово Рустам.
– О, Абхазия – особый случай! Там точно нет негатива. Есть в Олове места неприкасаемые для глобального зла, несмотря на локальные войны и убийства. Это проявляется в каждом селе, в каждом доме, в каждой детали.
Например, большинство абхазов считаются христианами. Есть люди, кто относит себя к мусульманству. Малая часть объявляется приверженцами «абхазской религии», но в реальности же многие скорее носители последней.
Вряд ли вас интересуют детали… Если надо – прочтите в Интернете. В общих чертах, не все местные христиане соблюдают посты, причащаются, да и в церкви-то редко захаживают…
– И это хорошо? – не понял Волна.
– Подожди! Мусульмане едят свинину, не обрезаются, пьют вино…
– И это хорошо?!! – пришел черед удивляться Рустаму.
– Не торопитесь! Зато праздники люди справляют вместе и христианские, и мусульманские, и другие. Собираются за одним столом и радуются.
– Вот это хорошо, – утвердительно заявил Антип.
– Верят в единого Бога! Сказать честно, это очень древняя положительная религия, как бы ни называли себя люди. Реликт, дошедший через века.
– Ладно-ладно, мы отвлеклись, – продолжил Антип, – Мы тебе верим. Абхазия исключается. Дальше…
Анти-поэт коротко изложил справки об остальных республиках: история, география, современные проблемы. Руслан покачал головой – все же слишком большие площади, много людей, но все может быть.
– Так, что в результате? – не понял бандит, – Что ты от нас узнал такого, чего не знал раньше? Чем мы помогли или можем помочь?
– Есть один действенный способ точно узнать место: нужно построить энергетический мост между Оловом и Медью. Это когда два человека, объединенные сильными эмоциональными переживаниями, располагаются в разных Мирах и, установив общение, приходят к общему решению.
– Это как еще? – не понял Антип, – У вас же там время сейчас бежит…
– Нет, и это еще один аргумент, почему мы обращаемся к вам. Время стало сравниваться. Не синхронизировалось еще полностью, но стремится к этому. Мы сочли это знаком.
– Гадалки, блин… Так что там про мост энергетический?
– С одной стороны будет действовать оставшийся, пусть крошечный, но для наших целей достаточный, позитив Меди, а с другой, оловянной стороны, мы сможем ощущать негатив бурлящий здесь. В Меди должен расположиться человек в общем позитивный, но имеющий отпечаток негативного воздействия на свою судьбу.
– Ты это… – скривил лицо Антип, – Ты сейчас на каком языке говорил? Кто-нибудь, что-нибудь понял? Чего опять задумали?
– Нам нужен Волна, – вздохнул Руслан, стыдливо опуская голову.
– Я?!! – подпрыгнул на месте Алексей.
– Да. Именно ты объединен с друзьями эмоциональными переживаниями недавней Войны. Именно ты возвращен в Олово лихим желанием Израдца. Ты должен вернуться.
– О, как красиво звучит – вернуться! – вышел из себя Антип, – Вернуться! Говори прямо: Волна, ты должен снова сдохнуть.
– Если надо, я готов… – обреченно произнес Алексей, – Готов пойти с тобой.
– Я не могу тебе переместить, – покраснев, произнес Руслан, – Это может или Израдец, или…
– Что ж мне вены себе вскрыть, что ли?
– Нельзя, сам же знаешь, за самоубийство в Меди долго не держат. Сейчас и подавно, – стеснительно пробурчал Руслан.
– И что получается, – тихо проговорил Рустам, – Мы что ли должны Леху… того… на тот свет отправить.
– Тебе не стоит этого делать, – совсем тихо прошептал Руслан, съеживаясь до размера пятилетнего мальчишки, – Ты не запятнан подобными грехами… Это плохо отразится на будущем…
– Стоп-стоп-стоп! – вскочил на ноги Антип, бросая гневный взгляд на воина Беспроторицы, – Ты чего там бурчишь? На что намекаешь? Это я что ли, такой весь запятнанный, должен Леху грохнуть?
– Получается, что другого варианта нет, – отозвался из глубин кресла пацан.
– Во! – в лицо золотистому направилась огромная дуля, – Хрен вам, суперменам!
В комнате воцарилась тишина. Руслан, понимая дикость идеи, огорчено уставился на пол. Рустам и Волна обменивались растерянными взглядами, а Антип, поразмыслив минуту, собирался что-то сказать, но, не подобрав слов, молча ушел в спальню, сильно хлопнув дверью. Через мгновение дверь снова открылась, и появилась рука, сложенная в новый кукиш.
– Вот вам всем! Ясно?! – и бандит снова закрылся в комнате.
– Я так и думал, – вздохнул Руслан, поднимаясь на ноги, – Поймите, мы прекрасно осознаем чудовищность такого хода, но другого варианта не видим. Как еще можно вычислить Савриила не знаем.
– Так не бывает! – тихо, но уверенно заявил Рустам, – Так не может быть.
– Все может быть… И еще одно, – паренек провел рукой по карте мира, висящей на стене, – Смотрите!
Окружающие страны вместе с Россией окрасились в золотистый цвет, образуя территория Российской Империи.
– Такими вы были еще сто лет назад, – жест рукой и Финляндия с Польшей стали бесцветными, граница изменилась до пределов СССР, – Такими еще совсем недавно.
Новый жест и четырнадцать советских республик погасли вокруг нынешней Федерации.
