Kitobni o'qish: «По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4»

От героев былых времён

Не осталось порой имён¹.

От автора

Перед вами четвёртая и последняя часть моих эссе. Я рассказал и о событиях глубокой древности, и о хитросплетениях трёхсотлетней давности, и о героях совсем уж недалёкого прошлого. Здесь же я расскажу о том, каким образом наш прославленный полководец Александр Васильевич Суворов оказался в Швейцарии, как происходило освоение тех бескрайних и очень суровых просторов, которые называются сегодня Сибирью, как мы очутились в Америке и что там делали, а также как складывались отношения нашей страны с её самым крупным соседом – Китаем.

Но на самом деле эти рассказы – как и все без исключения предыдущие – о тех, кто строил Россию. Память о них сложилась по-разному. Суворов – наш национальный герой, о Ермаке люди более или менее слышали, а вот о Петре Беке́тове, Афанасии Бейтоне, Александре Андреевиче Баранове, Николае Николаевиче Муравьёве, Николае Павловиче Игнатьеве и ещё многих и многих замечательных людях, о которых я расскажу, подавляющее большинство вообще не ведает.

Но я пишу не только и не столько о них. Как и ранее, мой истинный герой – безымянный россиянин, без которого свершений всех вышеуказанных лиц – да и вообще нашей замечательной страны – не было бы. У него была страшно тяжёлая, неблагодарная и, кстати говоря, очень недолгая жизнь, его обижали, били, грабили, бросали изувеченного на произвол судьбы, а он с непостижимым упорством шёл и шёл в неизведанные края, обосновывался в местах, совершенно непригодных для существования европейца, выживал в этих нечеловеческих условиях и потом отстаивал лежащие на краю географии земли так, словно это была его многовековая родина.

Что потерял наш переселенец в ледяной Сибири и Северной Америке? За что сражался русский человек в Швейцарии? Почему он так отчаянно дрался с врагом на берегах Амура? Что он защищал в этих абсолютно чужих для него местах? А я скажу вам что. Свою честь. Знаменитое русское «А не фига!!!» (а то и покрепче) очень точно отражает, по моему мнению, эту нашу национальную черту. Я сюда пришёл, многим чем пожертвовал, натерпелся-настрадался и того, что считаю своим, просто не отдам, и всё. Отступать и сдаваться – для слабаков. И не надо на меня давить – только хуже будет.

Вот так – казалось бы, нелогично, наперекор обстоятельствам, самодеятельно даже как-то – современная Россия и была создана. С тех пор мы что-то приобрели, что-то утратили, что-то возвратили, что-то и не нужно уже теперь особенно. Что есть, то и есть. Но мы просто не имеем права не знать, как росла эта страна и какие страшные реки крови были пролиты в борьбе за то, чтобы она стала такой, как сегодня. Мы должны крепко помнить об этом. Чтобы сделать её справедливее, добрее, счастливее, красивее, да и сильнее. Чтобы избежать трагедий прошлого и незатуманенным – и необолваненным! – взором смотреть в будущее.

И понимать, что чуть ли не в каждом уголке нашей истории притаился Подвиг.

Наш долг – беречь созданное и сделать его лучше. Обернёмся потом, посмотрим в глаза тем, кто за нами идёт, и тепло на сердце станет.

А пока – приятного чтения.

Последний поход Суворова

Об Александре Васильевиче Суворове в нашей стране не знать просто неприлично, да и нет, наверное, в России более или менее взрослого человека, который бы о нём не слышал. Один из самых выдающихся военачальников в нашей истории (если не самый выдающийся), завоевавший лавры непобедимого своим талантом и кровью на полях многочисленных сражений, Суворов давно уже превратился в легенду. Но, как это очень часто бывает с легендами, представление наших сограждан о нём довольно схематично. Родился хилым, обливался холодной водой, многократно бил турок, взял их Измаил, написал книгу «Наука побеждать», перешёл в Швейцарии Чёртов мост, любил своих солдат и был обожаем ими, слыл по жизни большим чудаком, получил звание генералиссимуса, был незаслуженно обижен императором Павлом, умер от горя и похоронен под плитой с надписью «Здесь лежит Суворов».

Я не собираюсь в тысячный раз пересказывать жизнь и подвиги этого человека. Но вот про его Швейцарский поход хотел бы поведать и прежде всего потому, что сам два раза проследовал по следам его армии (второй раз – со своими внуками), видел эти места собственными глазами, взобрался на три перейдённых ею горных перевала и лишь в силу досадных обстоятельств совсем немного не достиг четвёртого и самого высокого из них. И просто потрясённый увидел, как неслыханно трудно было русскому солдату и какие невероятные сложности может преодолеть человек, верящий в себя, в победу и в своего командира. Кроме того, Швейцарский поход уникален тем, что в ходе него наш «генерал вперёд» довольно быстро оказался вынужденным отступать – в первый и в последний раз в своей жизни. А это отступление было вызвано самым сокрушительным сухопутным поражением русского оружия в XVIII веке (после Нарвы в 1700 году) – в так называемой Второй битве при Цюрихе, о которой у нас вспоминать не принято, но знать нужно, потому что без поражений не бывает побед. Военный гений этого человека блеснул в Швейцарии в последний раз, но блеснул так, что почти неминуемая катастрофа превратилась в беспримерный триумф. А я расскажу о людях, окружавших нашего прославленного военачальника, а также противостоявших ему, – ведь он воевал в Швейцарии не один и не сам с собою.

В моём рассказе будет упоминаться множество населённых пунктов, а также деталей, которые на первый взгляд могут показаться излишними, но я это делаю специально. Потому что, взяв его в руки, любой сможет легко пройти путём Суворова и найти места, которые запросто можно проскочить не только на машине, но и следуя пешком. Мы сами на этом неоднократно попадались, и я не хочу, чтобы другие зря теряли своё время.

Итак, мы начинаем.

Александр Васильевич Суворов, по его собственным словам, происходил из шведов. 28 октября 1790 года в своей автобиографии, подготовленной в связи с присвоением ему императрицей Екатериной II титула графа Российской империи с прибавлением к его фамилии слова «Рымникский» (за блестящий разгром турецкой армии у реки Рымник² в сентябре 1789 года), он писал: «В 1622 году, при жизни царя Михайла Фёдоровича, выехали из Швеции Наум и Су́вор и, по их челоби́тью, приняты в российское подданство, именуемы ‘честные мужи’, разделились на разные поколения и, по Сувору, стали называться Суворовыми»³. Сообщая об этом, многие наши авторы почему-то считают тут же нужным отметить, что Суворов – это старинная русская фамилия, как бы намекая на то, что Александр Васильевич относительно своих скандинавских корней не прав. А я не понимаю, что в этом плохого-то? Какая разница, из каких краёв был твой предок? Главное, чтобы ты сам честно служил своей родной стране, правда?

Отца великого полководца, Василия Ивановича, в России того времени знали многие. Крёстным отцом его был сам Пётр Великий, у которого он потом служил денщиком, то есть круглосуточным слугой. При императрице Анне Иоанновне Суворов назначается на пост военного прокурора, в обязанности которого входит расследование злоупотреблений и преступлений в войсках. В 1738 году, в возрасте 33 лет, вместе с начальником страшной Канцелярии тайных розыскных дел генерал-лейтенантом Андреем Ивановичем Ушаковым⁴ он ведёт дело о государственной измене сосланного в Тобольск Ивана Долгорукова, любимца умершего восемь лет назад императора Петра II (все «преступления» которого сводились, по большому счёту, к пьяным сплетням о принцессе Елизавете – будущей императрице). Следствие заканчивается тем, что Долгорукий от пыток сходит с ума⁵, и с тех пор молодого военного прокурора начинают откровенно бояться. Впоследствии Елизавета Петровна назначает его генерал-губернатором Восточной Пруссии (1760–1761), при свержении её преемника императора Петра III он принимает сторону его супруги Екатерины, при ней продолжает заниматься политическим сыском, в 1763 году получает звание генерал-аншефа⁶, становится сенатором и умирает в 1775 году в возрасте 70 лет.

Что же касается его сына, то – как это ни покажется удивительным – некоторые историки до сих пор спорят о том, когда и где он родился. Потому что в той же автобиографии Александр Васильевич пишет, что начал военную службу в гвардейском Семёновском полку в 1742 году в возрасте 15 лет⁷, то есть родился, получается, в 1727 году. А в записи этого полка от 25 октября 1742 года сказано – со слов самого Суворова, – что роду ему было 12 лет⁸, то есть выходит год 1730-й. В другом же месте Александр Васильевич свой год рождения называет как 1729-й⁹, и он же был выбит на его первой надгробной плите¹⁰. То же самое и с местом его рождения. Общепринятым считается факт, что он появился на свет в Москве, но есть сведения относительно Подмосковья и некоторых других губерний России¹¹. А свидетельства о рождении будущего генералиссимуса не сохранилось.

Но мы пролетим сразу почти всю его жизнь и перенесёмся в Европу августа-сентября 1799 года.

Наш прославленный фельдмаршал, прибывший в Северную Италию за пять месяцев до этого (а 31 марта ему присваивается ещё и звание генерал-фельдмаршала Австрии¹²), громит во главе объединенной русско-австрийской армии французов направо и налево, освобождает бо́льшую часть данного края и готовится к походу на Париж. У придворного военного совета Австрии (Гофкригсрата¹³), которому, кстати говоря, наш полководец подчиняется, планы совершенно иные, но о них пока мало кому известно, так что во Франции начинают заключать пари по поводу того, за сколько дней он дойдёт до столицы¹⁴. Суворов, между прочим, не единственный русский командующий, находящийся в Европе: здесь присутствуют ещё две наши армии. 3 августа¹⁵ к границе Швейцарии выходят с севера передовые части корпуса генерал-лейтенанта¹⁶ Александра Михайловича Римского-Корсакова¹⁷. К середине августа¹⁸ практически все они располагаются в районе швейцарского Цюриха, а также вдоль правого берега реки Ли́ммат¹⁹, вытекающей из близлежащего Цюрихского озера. А 7 сентября²⁰ в Северной Голландии заканчивает высадку 15-тысячный экспедиционный корпус²¹ под командованием генерала Иоганна Германа (Ивана Ивановича) фон Фе́рзена²². Ему поставлена задача совместно с англичанами выбить из данной страны французов (но об этом – чуть позже).

Так что же происходит в Европе и почему по ней одновременно маршируют аж три русских армии?

Всё начинается в июле 1789 года с беспорядков в Париже, которые быстро перерастают в то, что впоследствии получит название Великой французской революции. В ответ на эти события Священная Римская империя (Австрия) и Пруссия заключают в феврале 1792 года антифранцузский договор²³, к которому постепенно присоединяются Великобритания, Россия, Испания, Голландия, а также множество государств поменьше. На свет появляется так называемая Первая коалиция, направленная против «безбожников»-революционеров и призванная восстановить во Франции королевскую власть. Несмотря на то что французы в одиночку сражаются чуть ли не со всей Европой, они не только умудряются отстоять свою страну, но и – под предлогом защиты народов от их угнетателей – отхватывают себе немало чужих земель (видную роль в этом процессе играет молодой генерал Бонапарт, имя которого вскоре будет наводить ужас на все королевские дворы континента). В октябре 1797 года недалеко от городка Ка́мпо-Форми́о (сегодня он называется Кампоформи́до и находится на северо-востоке Италии²⁴) между Францией и Австрией подписывается мирный договор, по которому австрийцы теряют чуть ли не все свои владения в Северной Италии, на большей части которых образовываются «независимые» республики – Цизальпинская²⁵ и Лигури́йская²⁶, – на самом деле боящиеся без согласия французов и шагу ступить. Австрия выходит из войны, боевые действия в Европе прекращаются, и Первая коалиция разваливается. Французы, однако, на этом не успокаиваются, в следующем году откусывают себе сначала Голландию (превратив её в такую же «независимую» Бата́вскую республику²⁷), затем Швейцарию (здесь появляется Гельвети́ческая республика²⁸), а потом входят в Рим, создают там себе очередное карманное государство – Римскую республику, папу Римского насильно вывозят во Францию, а его дворцы попросту грабят²⁹. Возмущению «наглыми революционерами» со стороны европейских монархов нет предела, и возникновение Второй коалиции становится лишь вопросом времени.

Её главным инициатором выступает Великобритания, заключившая в декабре 1798 года с Россией новый антифранцузский союз, за которым быстро следует аналогичное по духу русско-турецкое соглашение. А французы между тем захватывают и осаждают у северных границ Австрии несколько немецких городов и крепостей, её правительство нервничает и подписывает с Россией договор, который разрешает проход по территории этой страны русской армии по пути в Северную Италию, и в марте 1799 года, узнав об этом, Франция объявляет Австрии войну³⁰. Складывается новая коалиция, в которую помимо ряда второстепенных европейских государств входят Англия, Австрия, Россия, Турция, Португалия и Швеция³¹. (Франция опять почти в одиночестве – на её стороне лишь Испания да новоиспечённые «независимые» республики.) И вот тут-то император Священной Римской империи Франц II³² и обращается к Павлу I с просьбой о том, чтобы военные действия против французов в Северной Италии возглавил Суворов.

Надо сказать, что несмотря на формальную мощность очередной коалиции, многие её участники сражались в первую очередь за свои собственные интересы, что в конце концов, как мы увидим, приведёт к новым успехам Франции, а саму коалицию – к распаду. И ярким примером такого национального эгоизма становятся события, предшествовавшие приказу Суворову двигаться в Швейцарию.

В мае 1799 года, как раз в тот момент, когда наш фельдмаршал вовсю крушит французов в Северной Италии, Великобритания предлагает Павлу I принять участие в отвоёвывании у Франции Голландии или, как она теперь называется, Батавской республики. Формально цель у англичан прямо-таки святая – борьба с революционерами, но на самом деле им нужно отодвинуть от своих границ французский флот, а заодно и прихватить (а лучше уничтожить) флот голландский³³, – и тогда мировое господство Великобритании на море станет практически абсолютным. Нашему императору предлагается «разделение труда»: русские снаряжают корпус примерно в 17,6 тысяч человек³⁴, а британцы принимают все расходы по этой военной экспедиции на свой счёт. Численность английской армии оговаривается первоначально в 8–13 тысяч человек³⁵ с доведением её потом до 30.000 (на практике их силы не превысят двадцати пяти тысяч человек³⁶). Командовать объединёнными русско-английскими силами должен будет второй сын английского короля Георга III Фредерик, герцог Йоркский³⁷. Павел соглашается, и 11 июня³⁸ подписывается соответствующий секретный договор³⁹. Надо сказать, что переговоры эти велись Россией и Великобританией втайне от их союзницы Священной Римской империи (англичанам соперница-Австрия в этой части Европы была совершенно не нужна), но она всё равно о них узнаёт, и Лондон с Санкт-Петербургом нехотя соглашаются взять её в свою «компанию».

Начинается масштабная перегруппировка войск Второй коалиции. Формально всё осуществляется в рамках большого плана по наступлению на Францию с востока сразу по нескольким направлениям. В соответствии с ним русские войска под общим командованием Суворова должны соединиться в Швейцарии и вторгнуться из неё во Францию через Бургундию. Находящаяся в Швейцарии австрийская армия во главе с младшим братом императора Франца II эрцгерцогом⁴⁰ Карлом – после занятия этой страны русскими – выходит из неё, движется на север и потом, перейдя Рейн в его верхнем течении, поворачивает на запад и наступает на противника как бы справа от Суворова. На севере соединённый англо-русский корпус наносит удар по Голландии. А на юге другая часть австрийских войск, расположенная в очищенной от французов Северной Италии, сковывает их силы в южных Альпах⁴¹, угрожая в случае успеха французскому Лиону. Как видите, главными во всей этой грандиозной операции оказывались сосредоточившиеся в Швейцарии, то есть в центре наступления, русские войска, что как бы предполагало взятие Парижа нашим прославленным фельдмаршалом⁴². Но так было лишь на бумаге.

На деле же австрийцы, обидевшись на то, что их пытались отодвинуть от «освобождения» Голландии, решают двинуть основную часть армии эрцгерцога Карла как раз туда и для начала перейти Рейн не в верхнем его течении, а в среднем, на добрых триста километров севернее. Потом войскам Карла приказывается войти в контакт с вышеупомянутым русско-английским корпусом, а заодно и постараться спровоцировать антифранцузское восстание в Бельгии. Свои новые намерения австрийское правительство доводит до сведения российского руководства лишь в двадцатых числах июля⁴³. Но Павел I не возражает, – правда, с одной оговоркой: сначала русские войска всё же выгоняют из Швейцарии французов, а уже потом австрийцы уходят на север. Те, как говорится, принимают мнение русского императора к сведению, а сами – втихаря – отдают приказ эрцгерцогу незамедлительно покинуть Швейцарию, как только в неё с севера войдёт русский корпус под командованием Римского-Корсакова (то есть ДО соединения его с Суворовым!). В этом заключалась месть за историю с Голландией и вот почему.

Общая численность австрийской армии в Швейцарии составляла 62 тысячи человек⁴⁴. У французов здесь в общей сложности было около 71.000 штыков⁴⁵. В корпусе Римского-Корсакова насчитывалось 26.700 бойцов⁴⁶. Это означало, что силы противников были примерно равны (88.700 и 71.000 соответственно), особенно с учётом того, что часть войск была рассредоточена по разным частям страны. Правда, главные силы Карла в составе 50.000 солдат⁴⁷ в результате так называемой Первой битвы при Цюрихе, в ходе которой он 24–27 июня⁴⁸ одержал верх над французским генералом Андре Массена́⁴⁹, компактно расположились в районе этого города. Но вот они-то как раз и составляли основную часть его армии, подлежащей выводу из страны (всего уходило 58.000⁵⁰, то есть почти все). Таким образом, после ухода эрцгерцога около 27 тысяч русских оказывались против 71.000 французов. У врага преимущество более чем в 2,6 раза и это при том, что противник провёл в Швейцарии несколько сражений, прекрасно знает рельеф (в его рядах служит немало местных жителей), умеет воевать в горах, и, кстати говоря, располагает для этого соответствующим снаряжением, в то время как у наших войск опыт ведения боевых действий в горной местности нулевой. К тому же, хотя корпус Римского-Корсакова и состоит в основном из бойцов, закалённых в боях, сражаться им до этого приходилось главным образом с турками, но не с европейцами. А это соперник совершенно иной – по вооружению, по военным приёмам, по характеру, наконец.

Нет нужды говорить о том, что Римский-Корсаков приходит от такой новости просто в ужас. По своей натуре человек он недоверчивый и сразу же начинает подозревать измену. У него происходит бурное объяснение с Карлом, и в конце концов тот соглашается – вопреки имеющемуся у него приказу – оставить всё-таки в Швейцарии 22 тысячи австрийцев и 3.000 союзных им швейцарцев⁵¹. Пожалел Римского-Корсакова? Может быть. Да только эрцгерцог как военачальник опытный не мог не видеть, что если он уведёт всех своих солдат на север, то из-за малочисленности русского корпуса совершенно неприкрытыми останутся дороги на юго-восток, в его родную Австрию. Во всяком случае часть оставленных им в Швейцарии сил – корпус под командованием генерала Иоганна Фридриха фон Го́тце⁵² (у него 8.000 человек⁵³) располагается так, чтобы как раз эти дороги и защитить: севернее реки Линт⁵⁴, впадающей в Цюрихское озеро. То есть почти ровно на его другом конце, где-то в 60 километрах к юго-востоку от наших сил. А уж о чём реально думал Карл, нельзя было узнать ни тогда, ни тем более сегодня. Выход австрийцев в Германию начался в последних числах августа, тем более что с 15 августа⁵⁵ там началось наступление французов⁵⁶.

А мы вернёмся к Суворову. Александр Васильевич получает информацию о том, что ему нужно будет двинуться в Швейцарию, 16 августа⁵⁷ в личном послании ему австрийского императора Франца II.

Наш фельдмаршал с этим не согласен категорически. По его мнению, нужно окончательно зачистить Италию от французов (на что потребуется месяца два), а там начнётся осень, горные дороги станут непроходимыми, военные действия в Швейцарии затихнут, за зиму армия отдохнёт и получит необходимое снаряжение, командование ознакомится с новым театром военных действий, после чего по весне и можно будет двинуться в горы. Но австрийцы настаивают на безотлагательном выступлении. «Выдавя из меня сок нужный для Италии, бросают меня за Альпы»⁵⁸, – с негодованием говорит он о них. А когда 29 августа к нему приходит известие о том, что эрцгерцог Карл начал выход из Швейцарии⁵⁹, наш полководец понимает, что предстоящая кампания будет чрезвычайно трудной. Его солдаты и офицеры – люди надёжные, проверенные в боях с турками и французами, но у них нет достаточно тёплой одежды, совсем немного лёгкой артиллерии – всего 25 стволов⁶⁰ (а какой толк от тяжёлых пушек в горах?), нет знания местности, опыта ведения горной войны. Нет скота для перевозки даже небольшого обоза: лошади здесь бесполезны, нужны более выносливые и неприхотливые мулы. Нет даже продовольствия, рассчитанного на столь тяжёлый поход. Обстоятельства складываются настолько против немедленного марша на Швейцарию, что Суворов пишет английскому представителю при союзных войсках Уильяму Ви́кгаму (William Wickham) о том, что он «почёл безусловно необходимым отложить выполнение полученного /…/ приказа отправиться с моей армией в Швейцарию /…/»⁶¹. Но вскоре становится ясно, что этот план австрийцев поддерживает Павел I, и Александр Васильевич как человек военный видит, что ему остаётся лишь подчиниться.

На этом фоне чуть ли не единственной хорошей новостью становится приказ российского императора от 7 сентября, в котором нашему фельдмаршалу предписывается «соединить в Швейцарии Мои войска и действовать оттуда куда и как заблагорассудите, независимо от Це́сарцев [то есть австрийцев] /…/ Но как скоро достоверно вы бы узнали /…/, что Венский Двор приступает к заключению с Францией /…/ мира /…/, тогда /…/ изберите одно из двух /…/: или оставшись в Швейцарии, продолжать /…/ войну самим собою, или приняв нужные меры, обратиться с армией вашей к России⁶²»⁶³. По крайней мере, отныне наш военачальник может вести боевые действия, полагаясь лишь на свой собственный опыт.

Александр Васильевич верен себе: ещё до получение вышеупомянутого приказа Павла I его армия 4 сентября⁶⁴ переходит по мосту речку Тре́за, впадающую в Луганское озеро около посёлка Понте Треза⁶⁵, и берёт курс на Швейцарские Альпы. Фельдмаршал выбирает кратчайший путь на Цюрих, рядом с которым стоит корпус Римского-Корсакова, – через перевал Сен-Готард (Gotthardpass)⁶⁶. Войска идут налегке: тяжёлая артиллерия и бо́льшая часть обоза отправляются в обход.

План нашего фельдмаршала состоит в следующем (см. карту выше). Он со своей армией преодолевает перевал, выходит в долину реки Ройс⁶⁷ (Reuss) и по ней быстрым маршем направляется через город Швиц⁶⁸ (Schwyz) к Цюриху с юга. Австрийские войска, стоящие в Швейцарии, в том числе корпус фон Готце, начинают при этом наступление на французские силы под командованием Андре Массена́ с юго-востока, а Римский-Корсаков, форсировав реку Лиммат, угрожает им с северо-востока. Таким образом, находясь под ударом с трёх сторон, Массена́ будет вынужден или уйти из Швейцарии на северо-запад или дать сражение, шансы на победу в котором у него будут, как минимум, неясные. Но Александру Васильевичу надо торопиться: до объединения сил Римский-Корсаков чрезвычайно уязвим перед противником и к тому же находится прямо перед ним. А если австрийцы предпочтут во всём этом не участвовать, то даже в случае соединения силы русских – чуть меньше 27.000 под Цюрихом и 20.000 у Суворова⁶⁹ – будут по численности уступать французам.

Армия направляется к местечку под названием Таве́рне (Taverne⁷⁰) – там Суворову были обещаны австрийцами продовольствие, а также 1.429 мулов⁷¹. Дорога туда идёт через городки А́ньо (Agno⁷²) и Беда́но (Bedano⁷³). Мы были в тех местах. В краеведческом музее Аньо хранится, как утверждает его директор, знамя Суворова, а также четыре медали, связанные с его итальянским походом, а в Бедано у местной мэрии стоит информационный щит, на котором указаны важнейшие события в истории этого городка и среди них – прохождение нашей армии. В одной из книг я прочитал, что здесь же располагается так называемый дом Альбертолли (casa Albertolli) с надписью на уровне второго этажа: «По этой дороге начиная с 15.7.1799⁷⁴ на протяжении 7 дней подряд шла в направлении Швейцарии большая русская армия с генералом Суворовым и князем Константином»⁷⁵. Мы нашли этот дом, он находится на площади Альбертолли (piazza Albertolli) – где ж ещё?! – но вот надписи на нём не обнаружили. Может, не то здание искали?

Здесь, кстати, в моём рассказе появляется князь Константин. Это второй сын императора Павла и не просто князь, а великий князь – так в Российской империи именовали всех императорских сыновей⁷⁶. Пока ещё он не носит титула цесаревича, то есть наследника российского престола, но после Швейцарского похода получит и его и через добрых два с половиной десятилетия целых двадцать пять дней, с 19 ноября по 13 декабря 1825 года, даже будет официально считаться русским императором⁷⁷. (Момент выступления в Санкт-Петербурге знаменитых декабристов был не в последнюю очередь связан именно с неразберихой, возникшей после смерти его бездетного старшего брата императора Александра I и из-за нежелания Константина царствовать.) Но это будет нескоро, а пока великий князь очень молод (ему всего 20 лет), и отец направляет его с Суворовым ещё в Италию, так сказать, набираться опыта – как жизненного, так и военного. Эх, если бы знал Павел I, какие испытания придётся пережить его сыну…

А пока замечу, что присутствие при нашей армии сына императора наложит на предстоящий поход, особенно на его вторую часть, свой существенный отпечаток. Но всему своё время.

Наш фельдмаршал прибывает между тем 4 сентября⁷⁸ в Таверне, и здесь его ждёт первая неприятная неожиданность: нет ни мулов, ни продовольствия. Он пишет возмущённое письмо императору Францу II, требует от австрийцев обещанного, те отговариваются «двусмысленными постыдными обнадёживаниями»⁷⁹, и так пропадают пять дней. Великому князю Константину приходит между тем в голову мысль употребить вместо мулов казачьих лошадей⁸⁰: всё равно в горах от кавалерии толку мало. Таким образом выделяют 1.500 коней⁸¹, казаков отправляют по окрестным сёлам для сбора мешков, чтобы делать из них вьюки (ведь телеги по горным тропам не пройдут), и с помощью местного населения заготавливается на семь дней продовольствие. В ходе этих приготовлений в Таверне всё же прибывают от австрийцев 650 мулов, нагруженных овсом, но их погонщикам ни в какую Швейцарию идти не велено⁸². С большим трудом удаётся уговорить их следовать вместе с армией. Во время вынужденной задержки Суворов выпускает для своих подчинённых наставление о том, как действовать в горах. По мнению ряда военных историков, это было прямо-таки образцовое сочинение⁸³, и это при том, что наш военачальник никогда в горной местности не воевал!

Вы, кстати, обратили внимание, что продовольствия было приказано заготовить лишь на семь дней? Это было вызвано тем, что Суворов, во-первых, не хотел замедлять движение своей армии излишним обозом, во-вторых, рассчитывал пополнить продовольственные запасы уже в швейцарских долинах, в районе Шви́ца и, в-третьих, имеющийся скот просто не мог увезти больше. Но Швейцария была обчищена французами так, что даже около более или менее благополучного Цюриха войска Римского-Корсакова и австрийцев с огромным трудом находили продукты питания. Так, например, наши солдаты по нескольку дней не имели даже хлеба или сухарей, крупы им отпускалось в десять (!) раз меньше положенного, а уж мяса они и вовсе не видывали⁸⁴. Суворов об этом не знал. К тому же скорость, с которой он рассчитывал преодолеть расстояние до Швица, – 140 километров за 7 дней, – то есть двадцать километров в день, была в горах чрезвычайно труднодостижимой даже при отсутствии сопротивления неприятеля⁸⁵. Но другого выхода не было. Как бы то ни было, совокупность всех этих обстоятельств вскоре обернётся для нашей армии весьма неприятными последствиями…

8 сентября авангарду русского войска под командованием уроженца Курляндии российского генерала Ди́дериха А́ренда (Андрея Григорьевича) фон Розенберга⁸⁶ (я ещё расскажу о нём) приказывается выйти из Таверне⁸⁷. Суворов торопится. Он понимает, что потеряно драгоценное время, и терзается дурными предчувствиями. «Массена́ не будет нас ожидать и устремится на Корсакова», – говорит он одному из своих офицеров⁸⁸. И как в воду смотрит: ровно через неделю его предсказание сбудется самым печальным образом.

Розенберг выходит раньше всех, поскольку его корпусу (6.000 человек⁸⁹) поставлена отдельная и трудновыполнимая задача. В местечке Бья́ска (Biasca⁹⁰), на пути к Сен-Готарду, он должен будет взять вправо, проследовать вдоль реки Бре́нно (Brenno⁹¹) вверх по долине Бле́ньо (valle di Blenio⁹²), преодолеть перевал у горы Лукма́ньер (Lukmanier Pass⁹³), спуститься вдоль озера Святой Марии (lai da Sontga Maria или lago di Santa Maria⁹⁴) к городу Дисе́нтис⁹⁵ (Disentis), соединиться там с австрийским корпусом под командованием генерала Франца Зе́виера фон Ауфенберга⁹⁶ (2.000 человек⁹⁷), продолжить марш впереди него, зайти в тыл к французам и атаковать их позиции у деревни У́рзерн⁹⁸ (Ursern, также Urseren⁹⁹), то есть по другую сторону Сен-Готарда, прямо перед знаменитым Чёртовым мостом (я скоро расскажу о нём поподробнее). Следует отметить, что идею такого обходного манёвра подсказал нашему военачальнику австрийский полковник Готфрид Штраух¹⁰⁰, хорошо знавший эту местность.

А Суворов между тем, пытаясь обмануть противника, распускает слух, что основные части начнут поход лишь двадцатого, и даже объявляет по войску соответствующий приказ¹⁰¹. А сам 10 сентября¹⁰² устремляется к городу Беллинцо́на¹⁰³ (Bellinzona), через который и идёт дорога к перевалу. В этот же день к Римскому-Корсакову и фон Готце летит гонец с известием о том, что русская армия начала движение на соединение с ними¹⁰⁴.