Kitobni o'qish: «Нам нельзя остаться»

Shrift:

Глава 1

Спроси у ведьмы, сколько ей лет,

и ты узнаешь, сколько тебе осталось жить.

Громкий стук в дверь вывел меня из состояния глубокой задумчивости. Я живо вскочила со стула, и принялась бегать по комнате, проверяя, всё ли лежит на местах, и всё ли готово. Попутно я не забывала приправлять свою суету ругательствами, вроде:

– Кого там ещё черти к обеду принесли?!

Обычно после таких фраз стук в дверь или совсем сходит на нет, или становится жалобным-жалобным, почти скрежетом. Вот и теперь осталось лишь едва слышное постукивание, которое можно было принять за вальяжный и далёкий стук дятла по дереву. Недобрый это знак, не похоже на влиятельную фигуру, появление которой я ждала со дня на день.

Всё было готово. Я подложила в печь несколько поленьев, и забросила в котелок несколько заготовленных на такой случай ингредиентов. Затем я приоткрыла дверь в соседнюю комнату, просунула в неё голову и скомандовала:

–Зельборн! У нас гости!

Сидевшая посреди почти пустой комнаты фигура приоткрыла один глаз.

Захлопнув дверь, я встала напротив входа в дом и придала своему лицу мрачный вид потревоженной нежити.

– Иду-иду! – произнесла я недовольным тоном после очередного тихого стука, и отворила засов.

Делаю я это довольно громко, однако всякий раз открывать дверь приходится самой. Что за люди!

Я толкнула дверь. Та громко и протяжно скрипнула – это одно из её главных достоинств.

На пороге стоял высокий человек в невзрачном сером плаще. Его лицо было серьёзным, и, что мне нравилось больше всего, испуганным. На улице шёл сильный дождь.

– Добрый вечер! – проговорил он, глядя мне в глаза.

Симпатичный. И голос приятный. Не забыться бы.

– Кому добрый, а кому и нет, – буркнула я. – Заходи. Обсуждать дела через порог – дурная примета.

Он покорно вошёл в дом и остановился. Все они так делают, моя комната слишком живописна, чтобы не восхититься ею. Ну, как восхититься… Я-то восхищаюсь, а вот остальные не слишком. Даже Зельборн находит мою обитель унылой и дурно пахнущей, но то лишь следствие досадного факта, что он совсем не разбирается в моём ремесле. И уж если речь заходит о запахах, то чьё бы пугало выло.

Как правило, гости выдают примерно одинаковую реакцию: кто глаза таращит и назад пятится, кто просто цепенеет. Будто бы не знают, к кому пожаловали. Впрочем, на это я тоже времени много не даю, оно мне дорого.

Гость уставился на меня.

– Я ищу Анимару. – проговорил он.

– Нашёл уже, – отозвалась я угрюмо.

– Но разве вы… – начал он и замолчал.

Ох, милый мой, мог бы и не начинать. Всё я знаю, что ты хочешь мне сказать. О чём думаешь, тоже знаю. Ну, давай, не буду тебе мешать.

– Но вы так молодо выглядите! – нашёлся, наконец, гость.

Да я тебе в прапрабабушки гожусь, а то и дальше даже!

– У меня свои секреты, – уклончиво ответила я.

– А, – тактично заметил гость и снова замолчал.

О, выходит, что этот не из любителей совать свой нос, куда не следует. Большинство гостей, так или иначе, норовят закидать меня вопросами, вроде: “И как вам это удаётся?”, “А я так смогу?”, “Это очень сложно?”

А когда отвечаешь, что секрет молодости и долголетия в длинных пеших прогулках, единении с собой и природой, правильном питании, грамотном сне и умеренных физических нагрузках, непременно слышишь огорчённый ответ: “А, в этом…”

А вообще, я действительно не дурна. У меня стройная фигура, я не высокая, обладаю пышными тёмно-коричневыми волосами до плеч. Глаза синие. Нос обычный, без претензий на изящество. И хотя внешность мою никак нельзя назвать примечательной, Зельборн никогда в этом со мной не соглашается.

– Ты такая одна на всём белом свете! – всегда твердит он.

И не поймёшь ведь, что он имеет в виду: одна такая дурочка, или одна такая единственная и неповторимая? Каждый раз приходится угадывать по выражению его лица.

– Плащ-то сними! – скомандовала я гостю. – Пол мне зальёшь – я с тебя три шкуры сниму!

Гость быстро снял мокрый плащ, и с хорошо скрываемым страхом робко протянул его мне. Я повесила его одежду на крюк, под которым у меня растут горные травы. Ну, как растут – скорее делают вид, что растут. Наш климат им не подходит, и никакие исхищрения тут не помогают. Сейчас им как раз требовалось немного дождевой воды.

– Что встал? – упрекнула я его. – Вон туда иди, садись.

Я показала на кресло у стола, что стояло справа. То самое, куда садятся все мои посетители. За соседней дверью раздалось едва заметное постукиванье, Зельборн готов. Отлично.

Гость сел за стул и огляделся. Тут уж я обычно не мешаю, пусть хорошенько приглядится. Сразу напротив стола есть полка с банками, где в специальных растворах я держу мясо. Курицу, в основном. Правда об этом знаю лишь я и Зельборн. В одной банке нечто, напоминающее сердце. В другой – жуткого вида лицо. В третьей – нечто вроде лапы. Всё это – полёт моей фантазии и специальных ниток с иглой. Чего не сделаешь ради антуража!

На полках лежат травы, между черепов, а иногда и внутри них. Кое-где они прямо из глазниц торчат, для удобства. С травами я и правда работаю, в отличие от банок, которые только место занимают.

Везде расставлены свечи, некоторые даже горят.

На бельевой верёвке за прищепки висят десяток мышей. Дохлых, конечно. Они покрыты специальным составом, чтобы не разлагались. Это тоже важная часть декора.

Так, что ещё? Ах, да, котёл. Конечно! Ну как можно обойтись без котла, если хочешь, чтобы тебя обязательно окрестили колдуньей? Без этого никак. И уж конечно, будь любезна, чтобы в котле непременно что-нибудь бурлило. Что-то мерзкое и тягучее, что бы от запаха этого варева прошибало почище трупного яда. Главное не перестараться, а то как-то раз я вспомнила смешную шутку, что мне Зельборн рассказал, пока мешала бульон, и стала хихикать, как ненормальная. Это было уже слишком, и мой гость в ужасе ретировался. После этого случая моя репутация пошатнулась, и люди стали ходить ко мне реже. Оно, конечно, и хорошо! Но если бы мне было нужно, чтобы меня никто не беспокоил, я бы и не такое ещё сотворила. Прослыть ведьмой за счёт своего могущества может каждая, штука в том, чтобы не разбазаривать свою силу на всякие глупости, и при этом всё равно достигать своих целей.

Сейчас мне важно, что бы обо мне знали. Молва в Гонкоралле играет мне на пользу, а потому свою работу я вынуждена делать до тех пор, пока, наконец, ко мне не явится тот, кого мы ждём уже давно. А там уж посмотрим!

На полках у двери, на самом видном месте, лежат глаза. Разных размеров, на любой вкус, так сказать. Некоторые из них настоящие, но большинство – очень качественные копии. Копии выглядят лучше настоящих, те уж слишком неказисты, и куда больше напоминают подделку. Купила у одного странствующего торговца, вместе с ниткой ушей и языков. По правде сказать, я купила у него почти всё, что было. Мне Зельборн ещё месяц припоминал мои растраты.

– Опять спускаешь деньги на всякий хлам! – злился он. – Сказал же тебе – принесу!

– Принесу-принесу! – передразнивала я. – Это я уже слышала!

– Сказал – принесу, значит – принесу! – хмурился он. – И не надо каждый месяц напоминать!

Я-то понимаю, что его обещание не так-то просто исполнить, а потому не слишком наседала. А то, что его ремесло сильно располагает к подобным сюрпризам в мой адрес – это ещё не значит, что он может это делать.

А потому, мою комнату украшают множество замечательных подделок. Настоящие-то я прячу в шкафчике, вдруг свистнут, пока я отвлекусь, что я тогда делать буду? А это не так жалко.

Зубы тоже настоящие – в них дефицита не бывает. Сложностей в том, что бы договориться о поставках горстки зубов раз в два месяца по разумной цене, проблем не возникало ни в одном городе.

С кровью сложнее, а потому бутылки с красной жидкостью – это морс, вино и тому подобное. Настоящая кровь нужна так редко, что проще уж и самой достать. Вот хоть Зельборна уколоть – один чёрт бледен, как призрак, с него не убудет!

Между тем, гость продолжал обводить глазами мою обитель. Полки с ветхими книгами нам достались от прошлых хозяев. Эти книги так хорошо вписались в общую обстановку, что ничего менять в ней не пришлось – так, добавили пару тройку своих, для демонстрации, и всё.

В общем, в комнате много всяких безделушек, которые созданы специально, что бы бросаться в глаза и напоминать гостям о том, куда им хватило смелости заявиться.

Взять хоть то кресло, на котором они обычно сидят. Ни я, ни Зельборн его никогда не используем – не пригодный оно для этого. А всё потому, что изготовлен оно из дерева, срубленного в месте захоронений, и несёт он в себе дурную энергетику. Но этого было бы слишком мало, чтобы кресло как-то повлияло на обычного человека, разве что ёрзать на нём больше будут. Поэтому, когда мастер завершает изготовление очередного кресла, я, и моя другая половина, Зельборн, ещё долгое время корректируем его энергетику разными способами. Проклятья хорошо работают, но если громче и от всего сердца, тогда это будет то, что надо.

Забавно то, насколько этот ритуал развязал нам с Зельборном руки. До его появления мы ругались просто так, в никуда. А теперь мы орём исключительно на кресло, чтобы не терять ценные слова в пустоту. Вроде и проклятьями сыпем щедро, не сдерживаясь, а всё уходит на дело. Может быть, именно поэтому мы так редко дуемся друг на друга.

Взгляд гостя остановился на метле. Я мысленно усмехнулась, вспоминая, насколько часто вопрос о её наличии я слышала от гостей. А потому сей ценный артефакт чистых полов было решено поставить справа от двери – на самое видное место. Чтобы все знали – метла у меня есть, а дальше пусть сами решают, как я её использую. А так – пол ей мету, иногда дураков гоняю.

Гость начал ёрзать в кресле. Я понимающе кивнула, и пристально вгляделась в его круглое лицо.

Короткая стрижка, чёрные волосы. Глаза коричневые, нос длинный, но симпатичный, я такие носы люблю. Взгляд тревожный, опасливый, ещё бы. Вот когда гость чувствует себя комфортно, как дома – это уже повод насторожиться.

– Я слышал, – не выдерживает он моего пристального взгляда. – Вы ведь…

Я нахмурилась, он осёкся. Не люблю, когда меня так называют. И в городе должны бы об этом знать.

– Колдунья! – вспомнил он нужное слово. – Я слышал, вы многое умеете.

– Может, и умею, – отозвалась я, как бы нехотя. – И может, ты всё верно слышал.

Судя по всему, пора!

Мыши задёргались на верёвке, противно попискивая. С полки, из-за книг вылетело маленькое облачко, и закружило над моей головой.

Я дала полминуты на то, что бы всё можно было увидеть. Пусть это был совсем не тот, кого я уже давно жду – лишним не будет.

– А ну хватит! – крикнула я, шлёпнув по ближайшей подвешенной мыши. – И вы тоже!

Комары и мухи тут же опали на пол мёртвыми тушками. Я перевела взгляд на гостя. Глаза его округлились, рот открылся в ужасе. Это всё, что мне было нужно.

Глава 2

“Ходят легенды, что дотрагиваться до

колдуньи нельзя, если та сердита.

Подписываюсь под каждым словом, Анимара”.

Приписка: “Сердита, не сердита – не советую! Зельборн”

Вообще-то подобных представлений у нас предостаточно. Мы долго придумывали различные эффекты, что бы как можно реже повторяться. В большинстве случаев весь груз ответственности за острые ощущения гостя лежит на Зельборне, потому как мне и так приходится вести долгие и тягостные разговоры. А люди-то – не картошка, все разношёрстные, не каждый подходит для выстраивания правильных путей к интересующей нас информации. Большинство из этих дорог вообще никуда не ведут. На это я всегда утешаю себя тем, что мои добрые дела не останутся безнаказанными. Мои и Зельборна. Впрочем, ему, скорее всего, уготована далеко не возвышенная жизнь, хотя иногда и он творит добро направо и налево. Его ожидает нечто худшее, когда его тело истлеет. И сколько бы он не оттягивал этот срок, конец всё равно один.

Я глянула на пол, недовольно хватая швабру и заметая насекомых в савок.

В котле как раз закипало мутно-зелёное варево. Со стороны оно походило на отраву, и запах довольно красноречиво говорил о том же. Я схватила поварёшку и начала помешивать. Стоя спиной к гостю, я сделала вид, что пробую на вкус эту жидкость, издавая звуки одобрения.

– Если ты хочешь отобедать, то я не возражаю, – развернулась я к нему с тарелкой. – В противном случае потрудись, наконец, объяснить причину своего визита!

– Да-да! – закивал гость, с опасением впившись глазами в мою руку, что держала тарелку. – Понимаете, дело тут деликатное…

– Ещё бы! – ответила я. – Знаю я ваши деликатные дела!

Гость замялся, но вскоре всё же овладел собой.

– Речь идёт о моей жене, – пояснил он.

– Что, боишься, что она тебе не верна? – криво улыбнулась я.

Конечно, боится, иначе бы не явился сюда. Ну, точно – удивлённый взгляд, всё как всегда.

– Откуда вы знаете? – изумился он.

– Милый мой! – ласково отозвалась я, и тут же спохватилась, переменив тон на раздражённый. – Да твой брат косяками сюда ходит. И у всех одни и те же беды на разный лад. А я вроде целителя тут, не иначе. Потому что большинству то и в голову можно не заглядывать – пустая будет!

– Я слышал, что вы можете помочь! – настойчиво проговорил он, сложив пальцы.

Вот! Наконец-то он сбросил маску страха и обнажил своё истинное лицо. Лицо, может, и не льва, но мужчины. Такого, за поступки которого не стыдно. Разве что за этот визит ко мне. Просто лапочка!

– Помочь-то я могу, – отозвалась я и подошла к столу.

Я заняла кресло напротив, пристально смотря в глаза гостя.

– Но прежде всего, скажи мне, – нахмурилась я и для пущего эффекта вскочила с кресла. – Поговорить на эту тему с ней у тебя никак ума не доходило?!

Да, в городе знают, что я немного не нормальная, хотя бы потому, что живу с Зельборном. Куда катится мир – не он со мной, а я с ним! Они ведь даже не знают, кто он такой на самом деле, а ненормальная – я.

Подумаешь, кричу много – а что ещё делать прикажете? Крыс живьём есть, кровь людскую пить, или чем там, по мнению жителей Гонкоралла, я должна заниматься?!

Если уж на то пошло, то на главном рынке, среди торговцев одни ведьмы, да колдуны. Впрочем, судя по ценам, так и есть.

– Пробовал, – ответил он. – Она всё отрицает. А я точно знаю, что пока меня нет дома, она куда-то уходит, и возвращается незадолго до моего появления.

– Мало ли куда может ходить женщина в полном расцвете сил, – проговорила я. – Я вот тоже в лес люблю захаживать, почему-то меня в измене, скажем, с оборотнями никто не подозревает.

Я грозно посмотрела на дверь в комнату Зельборна, надеясь, он это услышал. На всякий случай стукнула кулаком по столу.

Гость уставился на меня.

– Вот тебе бесплатный совет, – расщедрилась я. – Иди обратно, и найми кого-нибудь, кто сможет проследить тебе за твоей ненаглядной. А дорогу сюда, будь любезен, забудь. В противном случае, я сама об этом позабочусь!

Не люблю давать бесплатные советы. Не то, чтобы деньги для меня много значили, скорее толку от таких советов будет со стоимость.

– Я не хочу узнать правду таким образом, – решительно ответил гость. – Я хочу, что бы она сама всё открыла передо мной.

– Это “всё” может казаться весьма непривлекательным, – заметила я.

– Не важно! – гость вскочил с кресла. – Я должен знать!

Я сделала вид, что глубоко задумалась над его проблемой. В моей голове в это время крутись мысли о покупках в городе, и куда могла я сунуть сушёных стрекоз – третий день не могу найти.

– Всё может быть, – кивнула я, предположив, что они могут быть и в погребе.

Затем я перевела взгляд на гостя.

– Я дам тебе кое-что, – продолжила я. – Но это будет стоить тебе не дёшево. А так будет потому, что я не одобряю ни твоих помыслов, ни твоих методов. Так уж вышло, что я могу тебе помочь, раз уж у меня есть то, что тебе нужно.

Я озвучила сумму, тот не раздумывая, согласился. Эх, дурочка я, надо было требовать в два раза больше. Не от жадности, а потому, что обед-то я пропустила, теперь опять придётся перебиваться, чем Боги пошлют. А от такого рациона встреча с последними может состояться значительно быстрее.

Я открыла шкафчик, и, пошарив там рукой, вынула небольшую стеклянную колбу. Как хорошо, что сам напиток был уже готов! “Зелье истины” я варю один раз в пару недель, с запасом, чтобы потом не надрываться с мелкими порциями и время зря не тянуть. В крайнем случае – выпью сама. Правда, последний раз, когда такое случилось, я немного не рассчитала, и выпила слишком большую порцию, пропадало ведь! Впоследствии Зельборн узнал о себе много нового и с неделю на меня дулся, а я его всячески утешала и прощенье просила за свою правду. Эх, любопытные были времена!

Вытерев с колбы пыль, я вручила её гостю. Тот протянул мне руку, набитую сверкающими монетами.

– Куда! – заорала я на него. – На стол клади, на стол!

Тот судорожно одёрнул руку и едва не выронил колбу из рук. Положив деньги на стол, он стал рассматривать прозрачную жидкость в сосуде.

– Примета плохая, – уточнила я, пробуя на зуб монеты.

Не гигиенично, но ведь и болезни меня тоже побаиваются.

Конечно, дураков, которым взбредёт в голову надуть меня, не находится. Но чего только не случается, нужно быть готовой ко всему!

– Что пьёт твоя жена? – спросила я, покусав все монеты, и потирая ладонью вдруг занывший зуб.

– Молоко, – пожал плечами он.

– Это подойдёт, – пояснила я. – Нагрей для неё две трети кружки, а потом влей туда это снадобье.

– А она не заметит? – забеспокоился он.

– Нет, – ответила я. – У него мягкий и едва уловимый запах и вкус. В разбавленном виде едва ли она чего заподозрит. А если и так, то проследи за тем, что бы она всё же выпила всю кружку.

– Я понял, – заговорщически ответил он.

– Через полчаса ты можешь спрашивать её обо всём, что хочешь узнать, – закончила я.

– Спасибо! – отозвался он, развернулся и зашагал к дверям.

Он снял плащ с крюка и быстро накинул его.

– До свиданья! – сказал гость, открыл дверь и вышел вон.

Дождь кончился, тучи стали рассеиваться. Меня передёрнуло. Не люблю заниматься такими мерзкими делами. Вроде и жить есть на что, а репутацию за деньги не купишь! Вот и приходится помогать всяким недотёпам с их глупостями.

Из-за двери высунулась бледная черноволосая физиономия Зельборна.

– Ушёл? – коротко спросил он.

– Ага, – ответила я. – Нет, ну ты слышал, а?

– Слышал! – довольно отозвался он. – Волнуется человек, переживает.

– Учись! – нахмурилась я и глянула в окно. – Эй! А не пора ли тебе на службу?

– Проклятье! – вскрикнул Зельборн и захлопнул свою дверь.

С минуту он бегал по комнате, что-то бормоча, после чего вышел и зашагал к выходу.

– А обед? – развела руками я.

– Подождёт до ужина! – сказал он, и, поцеловав меня в нос, вышел из дома.

Варево в котле стало выкипать, и я бросилась к нему со всех ног. Если и в этот раз горные цветы не выживут, то больше варить эту мерзость я не буду! Даже ради непередаваемой атмосферы!

Глава 3

“Я даю возможность

и умереть быстро, и жизнь по

достоинству оценить.

Выходит, я целитель”.

Я вышел из дома и глубоко вдохнул. Воздух, такой свежий и чистый – вот главное достоинство дома на самой окраине Гонкоралла. Настроение моё было превосходным, несмотря на то, что мне предстояло очередное убийство.

Я шёл вдоль помолодевших после дождя улиц, вглядываясь в лица прохожих. Люди держались от меня в сторонке, хотя некоторые из них робко махали мне рукой и выдавали скудные приветствия. Наверняка их мысли занимала одна и та же мысль: “Надеюсь, что мы никогда не повстречаемся при других обстоятельствах”. Я тоже надеюсь на это, но там уж, как получится.

Проходя вдоль каменных рядов домов на улицах, я наблюдал, сколько непримечательных смертей было разбросано вокруг. Большинство из них были столь ничтожны, что, пожалуй, никто, кроме меня об этом и не узнает. А для меня смерть любого живого существа – тоже смерть. И той же величины, что и смерть человека.

Вон там, под чернеющей крышей мёртвая кошка, у неё переломлен хребет. А вон в том доме, под полом целое полчище мышей. Мёртвых, разумеется – живых-то я бы и не увидел. Отравились ядом, и, как будто, спят. В этом доме, что напротив торговой лавки, есть некто, чья одна нога уже стоит за чертой жизни. Борьба этого человека будет ещё долгой, мне незачем ждать конца.

Это не столько виденье, сколько ощущение. Ощущение смерти. Работу её руки, что забирает последнее у всего живого.

Пройдя сквозь торговый квартал я, наконец, пришёл на площадь Воздаяния. Это то, особое место, куда люди не приходят просто так. Здесь царит особая атмосфера, моя атмосфера.

В центре большой площади стоит эшафот, ограждённый небольшим забором. На нём есть и виселица и пенёк удобный с корзинкой для головы. А если нужно – то и гильотину притащат, мне лишь распорядиться надо. Словом, есть все удобства для быстрого устранения признаков жизни в паразитах общества.

Как обычно, толпа людей уже стояла и ждала меня. Когда я приблизился к эшафоту, толпа расступилась, словно бы я был прокажённый. В какой-то степени, так и было. Нет смысла меня бояться, но и дружить со мной – идея не лучшая. “Сегодня ты мне друг – а завтра на шее круг”.

Такие толки ходят среди местных жителей. Попробуй, докажи обратное!

У ступеней стояло три человека, двое из которых были стражниками. Высокие, в сверкающих доспехах, и мечами наготове. Их лица были каменными, непреклонными. Между ними была зажата жертва сегодняшнего представления, связанная по рукам и ногам. И как только он сюда пришёл – уж не притащили же его, в самом деле! Маленькая, пухлая фигура, с короткими чёрными волосами и пропитым в трактирах лицом. Повозка с запряженной лошадью была наготове – в неё погрузят тело, когда жизнь покинет его. Вот взяли моду! Сами бы дотащили, не так уж и далеко!

– Доброго дня! – улыбнулся я стражникам. – Давайте сюда свои бумаги!

– Держи! – отозвался тот, что был справа, и сунул мне листок с королевским указом.

Но перед тем как взойти по ступеням смерти, я направился в небольшой домик неподалёку. Открыв замок ключом, я зашёл внутрь. На стенах висели мечи, топоры, палицы и много чего другого, не менее интересного.

Глянув на листок с королевской печатью, я присвистнул и почесал голову, затем развернулся и вышел обратно.

Надо же! Его величество сегодня в прекрасном расположении духа, раз обязывает меня использовать верёвку, а я-то думал взять что-нибудь экзотическое, под стать хорошему настроению. Но нет, так нет.

Очень странно, но королевская воля – потёмки. Животное, что на днях убило женщину в тёмном переулке за жалкую горсточку монет, король повелевает вздёрнуть на виселице. А значит, мне будет достаточно моего кинжала.

Я погладил костяную рукоятку на поясе. Это одна из не многочисленных вещей, чем я действительно горжусь.

Закрыв дверь на замок, я вернулся обратно. Интерес толпы к происходящему усиливался.

– Боги всё видят! – кричал кто-то.

– Смерть убийце! – вторил другой голос.

В убийцу полетел помидор, я покачал головой.

– А ну прекратить! – властно скомандовал я. – А не то убийцу в темницу отправлю!

В глазах последнего блеснула надежда. Толпа мигом стихла.

Поникшего злодея потащили наверх, я направился следом.

В моих карманах есть два чёрных мешка. Тот, что в правом кармане – для тех, кому суждено пройти через мои руки. А тот, что в левом – для меня. Я никогда им не пользуюсь, и совершенно не понимаю, зачем это нужно. Однако, когда во дворце узнали, что я совершенно не скрываю свою личность, то лишь покрутили у виска.

–Тебе нож в спину, – причитали они. – А нам боль головная. Где ещё найти такого умельца?

Я лишь плечами пожимал. Глупости всё это. Желают ли моей смерти? Несомненно, такие глупцы есть. Но кто-то из них уже покинул этот мир, а те, кто задержался в этом, стараются держаться от меня подальше. Так что смысла в том, что бы задыхаться в чёрной маске я не вижу.

Тучи отступили, тихий ветерок донёс до меня запах подпорченных помидоров. В животе, тем не менее, неприятно заурчало.

– Какое ясное солнышко сегодня! – я подставил лицо тёплому осеннему солнцу. – Что ты такой хмурый-то? Ах, да…

Лицо убийцы смотрело на меня исподлобья. Оно было опухшим, один глаз немного заплыл. Руки его были связаны за спиной, а на шее уже висела петля. Стража уже спустились вниз, но была в полной боевой готовности. Знаю я, почему они так торопятся покинуть эшафот. Уж не ради того, чтобы меньше мешать мне. Тут, наверху, особенно сильно ощущается тонкость нашей жизни, и её мимолётность.

– Не слишком удачный день, – согласился я. – Но бывает и хуже. Ты главное не переживай – сначала будет немного больно, а потом уже всё равно.

Эту фразу я обычно говорю всем, кто проходит через мои руки. Лаконично и доходчиво.

– Гори ты в аду со своими любезностями! – заявил без пяти минут труп, и плюнул в мою сторону.

В меня не попал, можно списать на удачу. Удачу для него, разумеется. Ибо если меня огорчить, я ведь и обидеться могу. А это может плохо сказаться на последних минутах жертвы собственных пороков.

Я рассмеялся, а убийца вздрогнул, и опасливо глянул на меня.

– Знаешь ли ты, ошибка Богов, – я подошёл почти вплотную к преступнику. – Что я могу с тобой сделать?

В этот миг убийца имел все возможности, чтобы атаковать меня. В какой-то степени, я даже рассчитывал на это. Он мог бы хорошенько ударить меня лбом, попробовать откусить мне нос, или хотя бы попытаться повалить меня на доски. Но он этого не сделал, его серые глаза заворожено смотрели в мои глаза.

– Плевать мне на то, что ты там можешь! – чересчур смело произнёс убийца. – Будто бы мне есть что терять!

– Есть, – улыбнулся я и приблизился ещё. – Смерть бывает разной. Она может быть спасительным дождём, что смоет твои грехи и остудит засохшую землю. А может быть ненасытным пламенем, что медленно пожирает лес, крону за кроной, и никак не может насытиться. Будешь безобразничать – тебя ждёт второй вариант.

Вот оно – ужас в глазах.

– Нелюдь! – тихо произнёс он дрожащим голосом. – Меня и так уже нет.

– Что верно, то верно, – ответил я, проверяя положение рычага.

Убийцам нет места в Гонкоралле, очень не многим удаётся избежать смертной казни.

– Скажешь последнее слово? – поинтересовался я.

Преступник немного подумал. Слеза скатилась по его лицу. Добрый знак.

Толпа бесновалась, ожидая мук смерти убийцы.

– Да, – ответил он. – Да простят меня Боги!

Я надел чёрный мешок на голову преступника.

– Простят! – тихо отозвался я, хотя это было совсем не обязательно.

На сердце у меня полегчало и я дёрнул рычаг на себя.

Тело убийцы устремилось вниз. Какое-то время он барахтался в петле, но очень скоро затих. Толпа ликовала, я не смотрел. Я ждал.