Kitobni o'qish: «И уйти в закат»

Пролог

Солнце останавливали словом

Словом разрушали города…

Николай Гумилев

Пролог

Есть истории, которые можно шумно рассказывать в большой компании.

Есть истории, которые можно рассказывать только шепотом.

Есть истории, которые лучше вообще не рассказывать.

Есть вопросы, ответы на которые известны всем. Есть вопросы, которые можно задавать только узким специалистам. И еще есть вопросы, ответы на которые вроде бы несложно найти, и они должны лежать на поверхности, но вам их никто не даст.

А есть вопросы, которые вообще лучше не задавать.

Например, вам не стоит спрашивать у жителей маленького городка Йеллоу-Парк о катаклизме, который произошел неподалеку чуть более двух лет назад, и почему часть леса до сих пор обнесена забором, на котором через каждые два метра висят таблички «Запретная территория. Проход запрещен.». И вам лучше не узнавать, что будет, если вы все-таки попытаетесь пройти. Ни один горожанин, будь то добропорядочный отец семейства, безбашенный подросток или словоохотливая старушка, не станет разговаривать с вами на эту тему, и вам повезет, если они просто замолчат или отвернутся от вас, а не позвонят, куда следует. Ведь они подписали документ о неразглашении, навязанный им теневым правительством, а все знают, что с теневым правительством шутки плохи.

А если вам настолько не повезет, что придется иметь дело с сотрудниками ТАКС (а это агентство тоже контролируется теневым правительством), то не стоит спрашивать у них о судьбе директора Доу. По официальной версии директор Доу пропал без вести… чуть больше двух лет назад, и с тех пор его так и не нашли. Да и не особенно искали. И для вас же будет лучше, если вы никогда не услышите неофициальную версию. Вот Стивен Прайс услышал, и к чему его это привело?

А вот вам факт, который вы нигде больше не раздобудете.

Все знают, что в штате Невада, на берегу высохшего озера Грув-Лейк стоит знаменитая воздушно-военная база, получившая известность под названием «Зона-51». Все также знают, что в одном из ангаров этой базы хранятся обломки корабля пришельцев, который потерпел крушение над пустыней. Но мало кто знает, что под этой базой находится подземный бункер, стены которого могут потягаться своей прочностью и толщиной со стенами Форт-Нокса, и лишь несколько десятков человек в мире обладают специальным допуском в этот бункер и знают, что за предметы там хранятся. И даже среди этих нескольких десятков человек есть всего трое, которым известно о дополнительной камере хранения, которая находится еще ниже бункера.

Вход в эту камеру закрыт сейфовой дверью, открыть которую в одиночку не может никто. Даже сам командующий зоной 51. Ибо эта дверь открывается тремя ключами, а у командующего есть только один.

Второй, соблюдая все соответствующие секретные процедуры, хранит действующий директор ТАКС.

Третий находится в личном сейфе теневого министра финансов, и лишь несколько десятков человек в мире (и это другие несколько десятков человек) могут похвастаться тем, что знают, в каком здании расположен его кабинет.

В этой камере хранения лежит серый куб из армированного высокопрочного бетона, с длиной грани около трех метров и весом больше семидесяти тонн. И даже если вы сам Джеремайя Питерс или еще каким-то чудом окажетесь в компании сильных мира сего и попадете в это помещение, то ничего более любопытного вы в нем не увидите.

Теперь вы знаете чуть больше, чем знали до этого. Вы стали обладателем секретных знаний.

Но если вы думаете, что это часть той истории, которую лучше вообще никому никогда не рассказывать, то черта с два вы угадали.

Возможно, это совсем не такая история.

* * *

Еще год назад Стив был студентом, и, скажем прямо, студентом не слишком прилежным. Он носил рваные джинсы, застиранные футболки и стоптанные кеды, длинные волосы собирал в довольно неаккуратный конской хвост, а всем другим занятиям предпочитал компьютерные игры и просмотр забавных видео в интернете. И посмотрите на него сегодня – он одет в белую рубашку и деловой костюм с галстуком (с галстуком!), его черные туфли тщательно начищены, он коротко пострижен и является особо ценным сотрудником секретного правительственного ведомства. Правда, работает он не по той специальности, на которую учился.

С графическим дизайном его сегодняшняя работа никак не связана.

Зато теперь он стал добропорядочным членом общества. У него есть хорошая квартира, неплохая машина и даже счет в банке, и это в то время, когда его ровесники только обивают пороги более-менее серьезных контор в надежде пройти хотя бы первую ступень интервью.

Правда, у его нынешнего благополучия была цена, и Стиву на самом-то деле не очень нравилось то, чем ему теперь приходилось заниматься. Не то, чтобы у него был какой-то выбор…

Точнее, выбор у него все-таки был.

После той неприятной истории в колледже, когда ему казалось, что волнение уже улеглось и даже полиция была готова спустить дело на тормозах, к нему в кампус наведались люди в строгих деловых костюмах, примерно таких же, какой он носил сейчас. И эти люди рассказали ему о двух вариантах его собственного будущего. Либо Стив переводится за заочное отделение и начинает работать на них, либо он прямо сейчас может отправляться под мост и присматривать себе уютную коробку из-под холодильника, которая будет служить ему домом на весь остаток его жалкой никчемной жизни. Те люди продемонстрировали ему свои полномочия, и, в общем-то, были более, чем просто убедительны, так что много времени для размышления ему не потребовалось.

С теневым правительством шутки плохи.

И хотя где-то глубоко внутри себя Стив возмущался таким положением дел, снаружи ему казалось, что он заключил одну из самых выгодных сделок в своей жизни. Они помогли ему оформить документы для перевода на заочное. Они выплатили его студенческий кредит. Они сняли для него квартиру в не самом фешенебельном, но и не самом отстойном районе Города, выдали ему служебную тачку и подкинули денег для того, чтобы он мог привести в порядок себя и свой гардероб.

Следующие полгода они учили его довольно странным вещам, но он уже не возмущался. К тому же, ему объяснили, что он работает на благо государства и общества, и что если бы деятельность агентства не была строго засекречена, он мог бы стать народным героем, в одном ряду с Мышем или Стальным Толстосумом.

Саму работу нельзя было назвать непыльной, но все же она была не особо обременительна. К услугам Стива прибегали не так уж часто, не больше двух раз в месяц, а то и еще реже. Все остальное время он был предоставлен самому себе.

Казалось бы, можно заняться учебой, но колледж Стив все-таки забросил. Современный дизайн меняется слишком быстро, и чтобы оставаться в струе, надо заниматься им непрерывно, а старшие товарищи ясно дали ему понять, что совмещать работу ему никто не даст даже в качестве фрилансера. К тому же, с появлением нейросетей у Стива возникли сомнения по поводу востребованности выбранной им профессии уже в ближайшем будущем. Он подозревал, что как только машины перестанут путать количество пальцев и зубов, у огромной армии выпускников колледжа возникнут серьезные проблемы с трудоустройством. И в конечном итоге им все равно придется заниматься не тем, чему их учили. А для того, чтобы подбирать референсы, правильно формулировать задание для искусственного интеллекта и ретушировать мелкие недостатки университетское образование, в общем-то, без надобности.

Сегодня был один из тех неприятных дней, когда его таки вызвали на работу. Причем, вызвал не его постоянный куратор, а высшее начальство, что было довольно необычно. И, скорее всего, это означало, что грядут неприятности.

Перед дверью директора висел под стеклом портрет какого-то седобородого старика в форме Конфедерации. Стив понятия не имел, что это за чувак, и, по большому счету, его это и не особенно интересовало. Наверное, кто-нибудь из отцов-основателей.

Бросив короткий взгляд на свое отражение в стекле и найдя его вполне пристойным, Стив постучал в дверь, и, не дождавшись приглашения, вошел в кабинет директора.

Ага, и куратор тоже здесь. Предчувствие грядущих неприятностей еще сильнее надавило на плечи.

– Садитесь, Стивен, – сказал директор.

Один из гостевых стульев был отодвинут от стола, и Стив счел это за приглашение. Когда он уселся, куратор толкнул по полированной поверхности стола тонкую бумажную папку, и бросок его был настолько выверен и точен, что папка остановилась прямо перед Стивом.

Бумага, мрачно подумал он про себя. Это в двадцать-то первом веке. На каких динозавров я тут работаю?

– Могу я посмотреть? – спросил Стивен. Скорее всего, для этого его сюда и пригласили, но, когда имеешь дело с такими типами, лучше лишний раз спросить, чем огрести незаслуженный нагоняй.

– Конечно, – сказал директор.

Стивен раскрыл папку, которая содержала всего один листок, на котором была распечатана фотография человека. Лет тридцать-тридцать пять, то есть уже почти такой же динозавр, как и его начальство, светлые волосы, голубые глаза, футболка с неизвестным Стиву логотипом. Скорее всего, бесплатная сувенирная продукция малоизвестной компании или какого-нибудь провинциального фестиваля.

И больше ничего. Текста вообще нет, ни абзаца, ни даже строчки с именем и фамилией.

– Это объект, – сказал директор.

– Понятно, – сказал Стив. – То есть, понятно, сэр. И что мне следует с ним сделать?

– Ликвидировать, – сказал директор.

– Э… – сказал Стив. Конечно, такое в его контракте оговаривалось, и ему говорили, что рано или поздно он столкнется и с этой стороной работы, но до сегодняшнего момента таких заданий у него не было, и он не ощущал в себе внутренней готовности к. – А нельзя ли…

– Нельзя, – отрезал директор. – Более того, работать придется с дистанции, а вы, если верить вашему личному делу, прошли только базовый курс стрелковой подготовки и еле-еле набрали процент, необходимый для приема на работу. Я уже предвижу ваш ответ, но все равно спрошу. Как у вас со стрельбой из снайперской винтовки?

Стив никогда не пробовал, но подозревал, что со стрельбой из снайперской винтовки у него плохо.

– Я так и думал, – сказал директор. – Поэтому прямо сейчас вы отправитесь в один из наших тренировочных лагерей и пройдете ускоренный курс по обращению с этим видом оружия. Сроку у вас – неделя.

– Сэр, со всем уважением, но я не уверен, что этому можно научиться за неделю…

– Мы не хотим сделать из вас Бобби Ли Суэггера. Нужно всего лишь чтобы вы освоили общие принципы работы. Вам выберут позицию. Вы будете работать с наблюдателем, который поможет вам прицелиться, и на дистанции всего около пятисот метров, – несколько раздраженным тоном объяснил директор. – Вам подскажут направление ветра, влажность воздуха и точно скажут, в какой момент нужно потянуть за спусковой крючок. Вы нужны лишь для того, чтобы произвести выстрел, и вы должны понимать, что это обусловлено спецификой вашего… дарования.

– Понимаю, сэр, – сказал Стив. Собственно говоря, этому… дарованию он и был обязан всем тем, что сейчас имел. – Но вы уверены, что нельзя решить эту проблему как-нибудь по-другому?

– Мы уверены, – сказал директор.

– Могу я спросить, кто этот человек?

– Лидер какого-то культа из Алабамы, – сказал директор.

– И в чем его история?

– Вам этого знать не нужно, – сказал директор. – Вы – Цензор, вы работаете на нас, мы вам платим, и мы говорим вам, что этого человека надо вырезать из реальности. Теперь вы можете идти. У служебного входа номер три вас уже ждет машина, которая отвезет вас в тренировочный лагерь.

На выходе Стиву очень хотелось щелкнуть каблуками, но он воздержался.

* * *

Когда дверь за Стивом закрылась, куратор, доселе не проронивший ни одного слова, постучал пальцами по столу и печально вздохнул.

– И что вы об этом думаете, Леннокс? – поинтересовался директор Смит.

– Вы прекрасно знаете, что я об этом думаю, Эллиот. Я думаю, что он не готов.

– Готовность к подобного рода вызовам черными буквами прописана в его контракте, и он не может этого не понимать.

– Я думаю, что он морально не готов. Я думаю, что это может его сломать, и тогда мы лишимся очередного Цензора.

– По крайней мере, в этом случае мы получим только одного сломанного Цензора, без всего остального, – вздохнул директор Смит.

– Он слишком молод.

– Для такой работы все слишком молоды.

– Его атрибут – тазер. Его максимальная дистанция – десять метров.

– Всем нам приходится учиться чему-то новому.

– Он никогда раньше не убивал.

– Ваша задача объяснить ему, что это на благо государства.

– И я бы с удовольствием это сделал, Эллиот, если бы сам понимал, в чем в данном случае заключается это благо, – сказал агент Джонсон. – Может быть, вы хотя бы мне расскажете, в какой истории участвует этот лидер какого-то культа из Алабамы?

– Я этого не знаю, – сказал директор Смит.

– То есть, вы не знаете, какой сюжет дает ему броню? – уточнил агент Джонсон.

– Разве я только что не это сказал?

– Но тогда почему?

– Потому что у меня приказ, – директор Смит ткнул пальцем в пол. – Оттуда.

Особую прелесть этому жесту придавал тот факт, что кабинет директора ТАКС находился на минус девятом этаже штаб-квартиры.

– И насколько низко? – спросил агент Джонсон.

– Ниже не бывает, – сказал директор Смит. – Поскольку Бюро Ликвидации Теневого Министерства Финансов обломало об объект зубы двух своих специальных групп, они предположили, что его прикрывает сюжетная броня и спихнули дело на нас. Дескать, это по нашему профилю. И, кстати, именно ликвидаторы сообщили мне, что работать на близкой дистанции против этого объекта нельзя.

– Почему?

– Этого они не уточнили. Но мне известно, что никто из тех, кто подобрался к объекту слишком близко, на базу уже не вернулся. Они настаивают на снайперском выстреле, но их собственные снайперы оказались бесполезны.

– А они знают, что наш единственный Цензор слишком молод и не обкатан в такого рода делах?

– Это проходит по разряду наших проблем, которые мало кого интересуют, – вздохнул директор Смит. – Леннокс, если вы думаете, что мне нравится сложившаяся ситуация, то вы ошибаетесь. Конечно, я постараюсь узнать об этом деле больше по нашим особым каналам, но сейчас нам нужно играть с теми картами, что уже на руках.

Агент Джонсон вздохнул.

Миром правят деньги, и министерство финансов – самое влиятельное из теневых министерств. Если оно о чем-то тебя просит, то отказать ты не можешь.

– Но он действительно молод, он неважный стрелок, и он даже не сможет использовать свой атрибут, – сказал агент Джонсон. – Кроме того, сам выбор нелетального оружия в качестве атрибута…

– И?

– И я боюсь, что он не справится. Даже не так, – поправился агент Джонсон. – Я боюсь нашего следующего шага, который мы сделаем после того, как он не справится.

– Если, – сказал директор Смит. – Если он не справится. И лучше бы он справился, потому что вы прекрасно знаете, перед каким выбором я окажусь в случае неудачи. Либо мы откажем министру финансов в его маленькой просьбе, после чего гарантировано лишимся всякого финансирования и агентство в том виде, в каком мы его знаем, перестанет существовать…

– Либо нам придется применить орудие Судного дня, – продолжил за него агент Джонсон.

– И, честно говоря, я почти уверен, что выберу первый вариант, Леннокс, – сказал директор Смит. – Поэтому лучше бы ваш мальчик справился. Проследите за тем, чтобы у него получилось. Приложите к этому все усилия. В конце концов, все, что нам от него сейчас нужно, это один удачный выстрел.

Глава 1

Джон Кларк, бывший секретный агент, работавший на несколько правительств, отставной городской детектив, а ныне – владелец и руководитель преуспевающего частного охранного агентства «Кларк и сыновья» вышел из лифта на минус второй уровень подземной парковки делового центра, в котором размещался головной офис его конторы, и направился к своей машине.

«Мерседес» распознал ключ, находящийся в кармане Кларка, и услужливо распахнул перед владельцем водительскую дверь. Кларк уселся на сиденье, машинально поправил и без того идеальный узел галстука и положил одну руку на подлокотник, а вторую – на карту двери.

– Между прочим, – сказал он. – Полностью заправленный, но абсолютно пустой автомобиль и полностью заправленный автомобиль, на заднем сиденье которого лежит кто-то весом от семидесяти до ста килограммов, стоят на колесах по-разному. Должен признать, что разница эта совсем небольшая, и лишенный должной наблюдательности человек может ее не заметить, но тот, кто давно в этом бизнесе, обнаружит ее еще до того, как подойдет к машине на расстояние выстрела.

– Даже не оглянешься?

Кларк пожал плечами.

– А зачем? – спросил он. – Убийца попытался бы перейти к делу, не дав мне договорить. Кроме того, ты – не единственный мой друг, предпочитающий такие экстравагантные появления. Признаться, я ждал тебя куда раньше, Проф.

– Какое-то время я собирался с мыслями, – сказал Реджи. – А потом собирал информацию.

– Я так понимаю, что теперь ты набрал должное количество и того, и другого, – сказал Кларк. – Но почему ты прячешься?

– Официально я мертв, – сообщил Реджи. – Моя семья получила страховку от «Ван Хельсингов», и я не хочу подставлять никого из девчонок.

– И ты думаешь, они с радостью не променяли бы все эти деньги на известие о том, что их любимый брат жив? – поинтересовался Кларк. – Не говоря уже о том, чтобы встретиться с ним?

– Я не уверен, что это надолго, – сказал Реджи. – Они уже оплакали меня один раз, и я не хочу, чтобы им снова пришлось через все это пройти.

– Что ж, бывает и такое, – согласился Кларк. – Мертвецы умирают, живые не живут. Что же заставило тебя воскреснуть и прийти ко мне?

– Я вижу, ты не особенно удивлен.

– Может быть, я был бы удивлен больше, если бы у нас не было столько общих знакомых, к некоторым из которых ты обращался уже после своей «смерти», – сказал Кларк. – А к некоторым – до, и они помогали тебе ее организовать. Должен признать, все было обставлено на высшем уровне. При любом другом раскладе даже я бы купился.

– Я передам Джейсону твой комплимент.

– Он и без того знает, что я высоко его ценю, – сказал Кларк. – Должно быть, его услуги стоили тебе целое состояние.

– В былые времена я неплохо зарабатывал, – сказал Реджи.

– Сентенцию про мокрую воду и зеленую траву мы опустим, – сказал Кларк. – Зачем тебе вообще это понадобилось?

– За мной слишком плотно следили, – сказал Реджи. – Это помешало бы мне заниматься… тем, чем мне нужно было заняться.

– Понимаю, – сказал Кларк. – Некоторые вещи мертвецу делать сподручнее. Выходит, что теперь ты созрел для разговора со мной?

– Да, – сказал Реджи.

– Предпочитаешь говорить здесь? – спроси Кларк. – Или поедем ко мне, выпьем и поговорим, как цивилизованные люди? Я приму любой твой выбор, но предпочел бы второй вариант. Уже почти семь вечера, а я все еще трезв.

– Поехали к тебе, – сказал Реджи.

* * *

Кларк бросил в бокалы кубики льда, разлил виски.

– Добавить содовой?

– Нет, спасибо.

Передав Реджи его бокал, Кларк уселся в кожаное кресло, стоявшее перед искусственным камином, и одним нажатием на кнопку разжег огонь. Ему не было холодно – центральный кондиционер поддерживал в доме комфортную температуру, просто с возрастом Кларк обнаружил, что ему нравится смотреть на пламя.

Реджи в довольно напряженной позе замер около окна, из которого открывался прекрасный вид на один из самых престижных районов пригорода, жилье в котором могли позволить себе только очень обеспеченные люди.

– Итак, – сказал Кларк, глотнув виски.

Хотя Реджи и явился без своего портфеля, Кларк не мог не заметить, что тот неплохо вооружен. Как минимум, при себе у него был один пистолет и два ножа. И еще что-то не очень большое в правом кармане куртки. Может быть, еще один нож. Может быть, кастет.

– Для начала, я хотел бы услышать твою историю, – сказал Реджи. – Почему они оставили тебя в покое?

– Потому что драться со мной – это довольно утомительное и абсолютно бесприбыльное занятие, – сказал Кларк. – Они достали меня дважды, хотя попыток предпринимали неизмеримо больше. В конце концов, им это надоело, и мы сумели договориться.

– Вот так просто?

– Это было непросто, – сказал Кларк. – И мне пришлось задействовать кое-какие старые связи. Стребовать, так сказать, давние долги. В итоге мы достигли компромисса: я ушел из полиции, а они оставили попытки отправить меня на тот свет.

– Это не похоже на теневиков.

Кларк достал из кармана пиджака пачку сигарет, прикурил от «вечной» зажигалки «зиппо».

– Мне удалось их убедить, что я просто помогал коллеге, попавшей в неприятности, – сказал он. – Не вдаваясь в подробности этих самых неприятностей.

– И они поверили?

– По крайней мере, сделали вид, – сказал Кларк. – Как бы там ни было, сейчас у меня с ними вооруженный нейтралитет.

– И тебе даже не пришлось менять имя.

– Я слишком стар, чтобы привыкать к новому имени, – сказал Кларк. – Но мне кажется, ты меня в чем-то подозреваешь. В чем?

– В работе на теневое правительство, – сказал Реджи.

Кларк фыркнул.

– Я слишком стар, чтобы снова работать на правительство, – сказал он.

– Значит, вы просто заключили сделку?

– Я уже говорил, что это было непросто.

– Ты подписывал какие-нибудь документы?

– Нет. Это было джентльменское соглашение, заключенное на словах.

– Ты должен понимать, как это выглядит со стороны, Джон.

– Мы знаем друг друга довольно давно, Проф, – сказал Кларк. – Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, то выскажи их прямо. Если ты пришел для того, чтобы попробовать меня убить, то давай уже начинать драться. Я слишком стар, чтобы весь вечер ходить вокруг да около.

– Какое-то время я думал, что ты работал на них с самого начала, – сказал Реджи. – Этакий «спящий агент». Тебе ведь доводилось бывать «спящим агентом», Джон? За всю твою долгую и успешную карьеру шпиона и диверсанта?

– Доводилось.

– Но все это не вяжется между собой, – сказал Реджи. – Ты пришел работать в полицию раньше, чем она. И намного раньше, прежде чем выяснилось… какая она. Даже ТАКС не смогло бы все это просчитать и внедрить тебя заранее.

– И?

– Потом я думал, что тебя купили, – сказал Реджи.

– Но?

– Я не смог представить себе сумму.

– Я стар и богат, – согласился Кларк. – Что вообще заставило тебя подозревать меня во всех этих пакостях?

– Только один факт, – сказал Реджи. – Тебя там не было.

– Нас обоих там не было, – сказал Кларк. – И мы оба отсутствовали по довольно уважительным причинам. Ты лежал в коме, а я был мертв. Но я скажу тебе крамольную вещь, Проф, которая может тебе не понравиться. Я не уверен, что даже если бы мы оба там были, это могло бы что-то изменить.

Реджи глотнул виски.

– Что ты имеешь в виду?

– Я был там уже следующим днем, – сказал Кларк. – Подобрался настолько близко, насколько это вообще было возможно. Я знаю, что ты читал некоторые отчеты, но они не в полной мере отражают ту картину, что я видел на месте. Я видел искореженные танки. Я видел воронки в земле, как после удара авиабомбы. От дома вообще ничего не осталось, и ТАКС до сих пор не рассекретило потери. Той ночью в Йеллоу-Парке бушевала сила, с которой мы не смогли бы совладать. Там бушевал ураган, в котором мы были… ну, чуть более, чем просто песчинками.

– Я думал, ты скажешь что-то вроде «сила, которую мы не можем себе даже представить».

Кларк пожал плечами.

– За свою долгую и успешную карьеру шпиона и диверсанта я был свидетелем многих событий, – сказал он. – Однажды я даже встретил человека, который был способен топить корабли и сбивать боевые самолеты с небес, не используя при этом вообще никакого оружия. Меня в этом плане трудно удивить, Проф.

– И что потом случилось с этим человеком?

– Не знаю, – сказал Кларк. – Это было очень давно и очень далеко отсюда. Но когда я стоял рядом с ним и смотрел, как он делает то, о чем я тебе рассказал, я чувствовал свою полную беспомощность. И бесполезность. Это стихия, Проф, а мы – всего лишь люди. Когда стихия начинает буйствовать, единственное, на что мы способны – это бежать, ибо ни помочь ей, ни противостоять ей мы не можем.

Реджи поставил стакан на подоконник и потер лицо рукой.

– И как ты думаешь, чем там дело кончилось? – спросил он. – Основываясь на твоем богатом жизненном опыте?

– Я уже говорил тебе, это было очень давно и очень далеко отсюда.

– Нет, я не про того парня, – сказал Реджи. – Я про нее.

Кларк затушил сигарету в пепельнице.

– Я не знаю, как именно там все закончилось, – сказал он. – Но вывод можно сделать только один, и я тебе о нем уже говорил. Она проиграла, Проф. Она проиграла, иначе мы бы о ней еще услышали.

* * *

Стив нервничал.

Он начал нервничать с самого начала своего пребывания в тренировочном лагере, и чем больше познавал азы искусства снайперской стрельбы, тем не уютнее и тревожнее ему становилось.

И дело даже не в том, что его инструктор, сержант Бэйн, оказался тем еще чертовым сукиным сыном, который не только аставлял Стива не только часами валяться на земле и посылать в мишень пулю за пулей, но и приказывал ему бегать кроссы, преодолевать полосу препятствий, ползать по земле под пулеметным огнем и каждый вечер читал лекции о том, что именно Стив сделал не так в течение всего дня.

А когда на третий день занятий в лагере появился агент Джонсон, его непосредственный куратор, нервозность Стива достигла апогея.

В тот миг, как он увидел агента Джонсона, вылезающего из черного служебного «эскалейда», Стив со всей отчетливостью осознал, что игрушки кончились, его жизнь никогда уже не станет прежней, и ТАКС действительно хочет, чтобы он убил человека.

Конечно, теоретически эта возможность существовала с самого начала его работы на агентство, она возникла в тот самый миг, когда он поставил свою подпись под контрактом, но теперь она стала слишком зримой. Слишком близкой.

Слишком неотвратимой.

И все старания агента Джонсона убедить Стива, что это убийство пойдет на благо общества, ситуацию почему-то никак не улучшали. Ну, потому что…

– Объект – глава культа, и это деструктивный культ, практикующий человеческие жертвоприношения, – рассказал ему агент Джонсон в первый же вечер после своего приезда. Как раз после лекции сержанта Бэйна, в которой инструктор распекал Стива за то, что тот лежал в болоте недостаточно незаметно и имел наглость слишком громко дышать. – Под его непосредственным влиянием находится уже больше десяти тысяч человек, и эти цифры ежедневно растут.

Проблема заключалась в том, что Стив был раздолбай (как и многие люди в двадцать с небольшим лет) но все-таки не дурак (как немногие люди вообще), и он счел объяснения агента Джонсона недостаточно убедительными. Может быть потому, что агент Джонсон и сам не слишком в них верил и так и не смог объяснить, в какой именно истории замешан тот культ, чтобы им занималось ТАКС.

– Мы точно не знаем, – сказал он. – Скорее всего, это какой-то политический триллер, потому что объект уже не единожды заявлял о своем намерении баллотироваться в президенты страны.

– Значит, это будет политическое убийство, – сказал Стив.

– Нет, – сказал агент Джонсон. – Зачастую мы нейтрализуем…

– Убиваете, – поправил его Стив.

– … людей вовсе не из-за финала истории, к которому они должны прийти, а из-за того, что они творят по дороге и как влияют на жизни других людей, – закончил агент Джонсон, не позволив сбить себя с толку. – Его прикрывает сюжетная броня, но нам не столь важен сюжет, как то, что он творит со своими прихожанами прямо сейчас.

– И что же он творит? – поинтересовался Стив. – Я искал информацию в интернете и там нет ни слова о человеческих жертвоприношениях.

– Нельзя же верить всему, что пишут в Интернете.

– Если одна и та же информация получена от нескольких независимых и несвязанных друг с другом источников, то она с некоторой долей вероятности может оказаться правдой, – сказал Стив.

– И что же там пишут?

– Что он способен исцелять безнадежных больных, – сказал Стив. – Там упоминаются и другие чудеса, но про исцеления пишут чаще всего. В этом все дело, да? Нас подрядило министерство здравоохранения, лоббирующее интересы фармацевтических компаний, которые стремятся избавиться от конкурента?

– Ты видел доказательства?

– Я видело несколько десятков роликов, – сказал Стив. – Слепые начинали ходить, хромые – говорить, парализованные вставали со своих инвалидных колясок. Может быть, это и постановка, но выглядит все достаточно убедительно.

– Подобные ролики может состряпать любой шарлатан.

– Да, – согласился Стив. – Для этого нужно не больше пары актеров и умение работать с нейросетями, чтоб эта пара выглядела целой толпой. Но я видел и медицинские документы…

– Которые легко подделать и которые еще надо уметь читать, для чего требуется специальное образование.

– Значит, вы утверждаете, что он не может исцелять?

– Дело в любом случае не в этом.

– Я понимаю, что у нас тут что-то типа армии, – сказал Стив. – Вы отдаете приказы, я выполняю, вы говорите мне прыгать, и я даже не спрашиваю, насколько высоко. Но когда это все начиналось, вы обещали мне, что я не буду слепым орудием вашей воли, что вы будете объяснять мне, что именно и зачем я должен сделать, и до сего дня эта модель даже вроде бы работала. Но как только дело дошло до столь радикального задания, как убийство…

– Ликвидация.

– Да какая разница? Я сомневаюсь, сэр, а сержант Бэйн говорит мне, что я должен отбросить свои сомнения.

– И он прав.

– Но вы же понимаете, как это непросто, – сказал Стив. – Я имею в виду, легко думать, что мы – хорошие ребята, пока дело не доходит вот до такого. Как бы я ни старался вам поверить, я вижу обычную сельскую общину. Ну, может быть, они и сектанты, но это же не преступление. Не помню, чтобы теневое правительство отстреливало каких-нибудь мормонов или кришнаитов просто потому, что они верят в какие-то другие странные вещи, нежели подавляющее большинство населения.

– Помнишь теракты в Токийском метро? – поинтересовался агент Джонсон. – Мы же не хотим, чтобы такое повторилось у нас в стране. А очень похоже, что к этому все и идет.

– И вы это знаете, потому что…

– Я не хочу на тебя давить, Стив, – сказал агент Джонсон. – Но ты подписал контракт, который подразумевает, что, когда мы прикажем тебе прыгать, ты прыгнешь. И сейчас крайне неподходящее время, чтобы его пересматривать.

– Ага, – сказал Стив. – Я все ждал, когда вы дойдете до этого аргумента.

– На самом деле, я мог бы принести тебе кучу доказательств, подтверждающих каждое мое слово, – сказал агент Джонсон. – Но это бы тебя все равно не убедило, потому что в наше время любое доказательство можно сфабриковать при помощи двух актеров и нейросетей, которые сделают так, чтобы эта пара выглядела целой толпой. Есть вещи трудные, неприятные, может быть, даже опасные, которые просто должны быть сделаны именно для того, чтобы остальные люди могли испытывать постоянные сомнения. Потому что сомнения – это роскошь, которую может позволить себе только человек в спокойных обстоятельствах. Человек, жизни которого ничего не угрожает. И чтобы другие люди могли беспрепятственно наслаждаться этой роскошью, некоторые из нас должны отринуть сомнения и жалость.