Kitobni o'qish: «Дум моих узоры»

Об авторе

Седагет Керимова родилась в 1953 году в живописном селении Каладжух Кусарского района Азербайджанской ССР.

В 1969-м окончила Кусарскую городскую школу и поступила на факультет журналистики Азербайджанского Государственного университета. После получения диплома о высшем образовании 17 лет проработала корреспондентом

республиканской газеты «Совет кенди» («Советское село»), выходившей на азербайджанском языке.

В начале 1990-х годов заведовала отделом в редакции республиканской газеты «Хаят» («Жизнь»), затем трудилась заместителем главного редактора международной газеты «Гюнай». С 1997 года по настоящее время работает главным редактором газеты «Самур», учрежденной Лезгинским национальным центром «Самур» и издающейся в Баку на трех языках – лезгинском, азербайджанском и русском. Авторболее 8 000 публикаций в прессе, лауреат многочисленных премий за заслуги в области журналистики.

Литературным творчеством занимается с детских лет. Стихи и рассказы С.Керимовой впервые стали появляться в республиканской печати когда ей было всего 13 лет. Первый сборник ее прозы «Немой крик» вышел в свет на азербайджанском языке в Баку в 1985 году. На сегодняшний день Седагет Кайинбековна является автором 28 книг, изданных в Азербайджане, России и Турции. Из-под пера автора вышли и продолжают выходить стихи, поэмы, рассказы, повести, романы, произведения в жанре драматургии.

Особое место в жизни С. Керимовой занимает песенное творчество. Многие ее стихи, опубликованные еще в первом ее поэтическом сборнике на азербайджанском языке («Грустные трели», Баку, 1987), стали основой для песен, созданных известными композиторами. Со временем она и сама стала сочинять музыку к своим стихам – в итоге на свет появилось более 150 ее авторских песен.

Она является создателем и, на протяжении 20 лет, руководителем лезгинского ансамбля песни и танца «Сувар», известного, в том числе, и за пределами республики.

Много времени и сил Седагет Кайинбековна отдает исследованию и популяризации своей «малой родины» – Кусарского района Азербайджана. Тринадцать лет жизни она посвятила работе над двуязычной энциклопедией

«Кусары, кусарцы» (Баку, 2011, на лезгинском и азербайджанском языках), посвященной истории, этнографии, культуре и традициям земляков писательницы. Книга богато проиллюстрирована фотографиями, сделанными

самим автором.

С.Керимова занята в ряде проектов и как филолог: в 2015 году в Баку увидел свет «Лезгинско-азербайджанский словарь», а совсем недавно вышел из печати и «Азербайджанско-лезгинский словарь», составленные ею совместно с Музаффаром Меликмамедовым. Ее книга «Зи зари халкь» (Мой поэтический народ) посвящена лезгинскому фольклору, в данном случае народной поэзии в виде традиционных четверостиший, которые С.Керимова долгие годы по крупицам собирала в лезгинских селах Азербайджана, Дагестана и Турции. Кроме того, за последние годы она сняла больше десятка документальных этнографических фильмов. Она является автором сценария и продюсером первого полнометражного лезгинского художественного фильма «Холодное солнце», съемки которого завершились в начале 2020-го года.

С.Керимова заслуженный работник культуры Азербайджана. Живет в Баку.

Преврати меня в орла

Узнаешь

Лишь повзрослев, узнаешь цену жизни.

Объяты дни смятением незримым,

Кто знает, что случится с нами завтра?

Ты каждый день считай неповторимым.

Порою жизнь печальна и жестока,

И всё ж прекрасны все ее мгновенья.

Из тех, что друг на друга не похожи,

Все дороги тебе – без исключенья!

Седую прядь заметив, мы мрачнеем,

Корим себя за лишние желанья.

Но, несмотря на грустные раздумья,

Как прежде, нам сладки воспоминанья.

Как прежде, несмотря на опыт горький,

Желанья наши буйны и капризны…

Пока ты юн – не думаешь об этом.

Лишь повзрослев, узнаешь цену жизни.

Семь нот

Семь нот всего – для всех мелодий мира,

И разве есть мелодии другие?

И разве могут все напевы мира

Раскрыть глубины сердца потайные?

Но век за веком входят в мир, как дети,

Напевы, что свились в сердечной бездне.

Как счастливы те люди, что с волненьем

На белый свет глядят глазами песни!

Увы, не втиснуть все порывы наши

В семь этих нот – тесны нам их границы.

Коль ты, поэт, народ свой воспеваешь,

Твоей душе в семь нот не поместиться…

Самур

Блестит заря сквозь дрожь волны…

С хорошим утром, мой самур!

Подай мне весть с той стороны,

Ты боль моя, родной самур.

Зачем тянусь я всей душой

К твоим утесам всё сильней?

И отчего так дорог твой

Упрямый бег сквозь пену дней?

Не ты ли – сель моих кручин,

Что гнев копил в веках былых?

Не ты ли – горький плач лезгин,

Что тонет в гуле волн морских?

Молю тебя: не разделяй

Наш отчий край, наш край родной.

Молю тебя: нас не равняй

С безродной серою толпой.

Блестит луна сквозь дрожь волны…

Спокойной ночи, мой самур!

Внеси отраду в наши сны,

Смой нашу боль, родной самур!

Раздумья

Сколь нетерпеливы нынче стар и млад!

Как в иголке – нитка, ярость в нас сидит.

У людей достойных злом глаза горят,

Речь чужих и близких жалит и горчит.

Созревают ссоры из-за пустяков,

Полыхают страсти после колких слов.

В глубину уходит доброта основ –

И узор старинный морщит и косит.

Как ежи по норам, прячется народ.

Речи не душевны, разговор не тот.

А ведь знаем сами: коль не вызрел плод,

Значит, сад фруктовый вдосталь не полит.

С вечным злом сражайся, свой народ любя,

А когда уймешься, лоб свой расшибя,

Полетят упреки злобные в тебя…

Сказано: к железу ржавчина бежит.

Деньги нынче правят, и немало тех,

Кто свершит за деньги самый тяжкий грех.

Нынче даст мужчина клятву без помех –

И сто раз ту клятву после обновит.

Долго ль будем в жмурки мы с судьбой играть?

Долго ль будем в жизни крохи подбирать?

Душу не обманешь: сколь монет ни трать,

Плачем или смехом вырваться спешит.

Счастье вполовину, полуправда-ложь,

Вечное брюзжанье полусонных рож.

Где герои духа? Сотни не найдешь,

А умом – желудок править норовит.

Многие забыли о своих корнях.

Грех без покаянья примет ли аллах?

Есть ли он? Отрекся кто-то второпях,

А другой – молитвы напоказ творит.

В дверь стучатся думы – отворять пора.

Над свирелью чувства грусть кружит с утра.

Кто-то дышит смрадом смертного одра,

Кто-то в колыбели в этот мир глядит.

Людом переполнен утлый этот мир,

Грязью перепачкан блудный этот мир,

Все кругом доили скудный этот мир,

И не зря он нынче при смерти лежит.

Поспешность

Коль жизнь течет, мы всё уладим сами.

И водопад стихает, став рекою.

Зачем же сердце разбивать словами?

Они, как раны, не дадут покою.

О, да – не все добро твое оценят.

Ты мудрости не жди от простофили.

Не всех духовных пастырей народа

При жизни их на родине ценили.

Итак, не расслабляй узду терпенья!

И на прямой дороге есть ухабы.

Пусть каждый мельник мелет, что желает,

Плюй на чужие «если бы да кабы…»

Хоть дерево осыпано плодами,

Не каждый садоводу достается.

Смирись!.. Ведь щедрость – это дар аллаха,

И этот дар не каждому дается.

Не всем дано поэтом стать на свете.

Точить перо? Оно не заострится.

Не каждому бутону быть в расцвете,

Не каждый уголь в пламя превратится.

Так не бросайся попусту друзьями.

В конце раздоров – только примиренье.

А жизнь прекрасна!.. И с больничной койки

Так утверждают все без исключенья.

О, сколь бы ни был долог путь упрямый,

В конце дорог – прощанье с миром света…

Куда ж мы так торопимся, куда мы

Бежим всю жизнь? Зачем нам спешка эта?

Подарки от меня

Бедолаги меня любят почему-то…

Утешенья ждут, душевного приюта.

Любят те, кто горе мает,

Пот стереть не успевает,

Кто обижен злой судьбою, –

Все хотят побыть со мною

И бегут ко мне, как будто жаждут чуда.

Инвалид, бедняк… О сколько,

Тех, кто плачется мне горько!

Тот, кто с верой распростился

И с надеждой разлучился –

У меня терпеть учился.

Ротозей, юрод и нищий –

Все во мне исхода ищут

Их душевному раздраю…

Утешая их, стихаю.

Когда с верными друзьями,

С их горячими сердцами,

Я сижу, как маг-искусник,

Исцеляющий словами, –

Жду вас с вашими слезами!

Мне несите все обиды,

Все сердца, что вдрызг разбиты.

Чтобы мир для вас стал ярок,

Приходите.

Коль хотите сил в подарок –

Заберите!

Преврати меня в орла

Устала я, как пилигрим, что долго брёл…

Один укромный уголок найдется, мир?

За все оплошности мои, за все грехи

Воздай сполна, как искони ведется, мир.

Шла по судьбе я, не умея тайн скрывать

И всех на свете норовя друзьями звать.

Шла, не умея свою голову склонять,

Тем насыщаясь, что тобой дается, мир.

В земную дверь мою стучится столько бед,

Что сердце бедное сжимается в ответ.

А жизнь бежит сквозь пальцы лет, и шансов нет,

Что наша юность к нам опять вернется, мир.

Не дешевя, не прогибаясь, я жила,

Богатству с роскошью души не продала,

Всю свою жизнь «своим» до крохи отдала.

И это тоже мне пускай зачтется, мир.

Тесна земля мне. Хоть устала я в борьбе,

Всегда блистали небеса в моей судьбе.

Я не рабыня!.. Вновь рождать меня тебе

В обличье горного орла придется, мир!

Всё непросто

Нет, не каждая улыбка – знак любви,

И не каждый добрый возглас – добрый знак,

И не каждый щедрый жест – черта души.

Вот он, друг твой, – а кому-то ведь он враг.

Непросты земные люди, непросты.

В чьем-то сердце разобраться – как во мгле.

Каждый может стать приятелем твоим,

А друзей хороших мало на земле.

Одинаковых людей не создал бог.

Непрочитанные книги – ты и я.

Кто-то думает, что может нас прочесть,

Но уменье то – за гранью бытия.

Слово доброе – лишь путь к мосту добра,

Слово злобное – съедает изнутри.

Не подарки они, щедрые слова!

Осторожней и разумней говори.

Жизнь и мучит нас, и учит без помех,

Никому без тех уроков не прожить.

Необдуманное слово – хуже всех:

Всю судьбу оно способно загубить.

Отчего?

Ты сердцем чист – так отчего ж

Всегда себя ругать готов?

Коль грудью за народ встаешь,

Так будь всю жизнь страдать готов.

Ты не затеивал бузу,

За честь – и умирать готов,

А вот крикун – и за козу,

Как за корову, брать готов.

Мой плов стал кашею простой,

Мой сад – делянкой стать готов,

А кто просился на постой,

Меня из дома гнать готов…

Златых деревьев насажай,

Сто добрых дел насовершай,

Но если ты лезгин, то знай:

Все вины будь признать готов!

Хочется ребенком стать

Мне ребенком маленьким

Очутиться хочется.

Да, друзья, не смейтесь так,

Вновь родиться хочется.

И хожденью ножками

Обучаться сызнова,

И визжать без повода,

Как дитя капризное,

И в пеленках тепленьких

День-деньской полёживать,

И вопросы трудные

Больше не взъерошивать.

Ах, когда измучена

Я делами вечными

Когда думы дерзкие

Прыгают на плечи мне,

Когда вижу в зеркале

Красоту ненужную

И забытой ягодкой

Сохну ночью скушною,

И когда я согнута

Маетой тягучею,

И когда терзаюсь я

Без надежд на лучшее,

И когда судьба меня

Бьет бедою мутною,

И когда теряюсь я,

Дни с ночами путая, –

Вот тогда в младенца мне

Превратиться хочется,

С муками и скорбями

Распроститься хочется.

Все мы – дети малые,

Хоть уже изношены,

Хоть у нас виски уже

Снегом запорошены.

Были бы мы взрослыми –

Вечно б не печалились

И на кочки с ямами

Господу не жалились.

Дети мы капризные!

Лишь одно отличие:

Дети плачут глазками,

Детским сердцем хнычем мы.

Мне ребенком маленьким

Очутиться хочется.

Да, друзья, не смейтесь так:

Вновь родиться хочется…

Мы – орлы

Орлами звать привыкли нас

Спокон веков.

Орлы мы были

Для своих и чужаков.

Орлы, которых не спугнуть

Оттуда, где они живут,

Которым голову нагнуть

Честь и отвага не дают.

Соседи звали нас: «орлы,

Что на вершинах гнезда вьют».

Друзья им вторили: «орлы,

Что в небесах нашли приют».

Орлами звать привыкли нас –

Страшась, смеясь,

Порой любя,

Порой не ведая о нас.

Но что не коршуны мы

С грязною судьбой,

Не кровопийцы-ястреба, –

То знал любой.

Не совы-дуры,

Что таращатся из тьмы,

Не злые вороны зимы,

Что вести тяжкие

В село несут всегда,

Как чернокрылая орда.

И уж никак не петухи,

Что влюблены в свои грехи,

Что лезут в драку напоказ

И клюнут слабого как раз.

Орлами звать привыкли нас,

Которым выси не страшны,

Орлами, без которых грусть

Сойдет на горы с вышины.

Орлов десяток, – слух ходил, –

Хоть тыщу ястребов забьет.

А если коршун зрит орла,

То ужас коршуна трясет.

Теперь вы поняли, лезгины,

Кто мы есть?

Орел бесстрашный –

Наше имя, наша честь.

Орлами будет этот мир

Нас воскрешать

И все вокруг должны орлами

Нас принять!

Пока живем, должны мы здесь

Повыше голову держать,

Под грузом тягот не стонать.

А в час, когда к нам смерть придет

И нас с собою позовет, –

Орлами будем умирать!

Ласточка

Присядь, касаточка моя,

И песню грустную мне спой.

Ведь ты скиталица, как я,

С такой же горькою судьбой.

Так одиноко мне одной.

Порадуй чем-нибудь меня –

Иль запоздалою весной,

Иль негой солнечного дня.

Сотри печали мне с лица,

Отбрось далеко-далеко.

Ведь ты разбитые сердца

Умеешь склеивать легко.

Опять тоска меня грызет,

И нету сил глядеть в окно.

Я знаю: нынче не придет

Тот, кого жду давным-давно.

Присядь, послушай мой рассказ:

Как потеряла я покой,

Как в горький час, постылый час

Душа наполнилась тоской,

Как трудно по свету я шла,

Как средь печалей и скорбей

Из ниток грусти соткала

Ковер судьбы земной своей,

И как тоскливо я жила,

Как сердце плакало мое,

Какой тяжелый груз несла, –

Про всё мое житье-бытье…

Быть может, ты меня спасешь

Из плена грусти и забот.

Ведь так, как ты меня поймешь,

Никто на свете не поймет.

Связал нас общею судьбой

Отчизны милой окоем.

Давай обнимемся с тобой

И песню новую споем!

Следы моей жизни

Как хорошо, что мне даются песни,

Иначе как бы с грустью я сражалась?

Как я без них спаслась бы в черной бездне,

Все эти ночи как бы продержалась?

Ах, мои песни, дум моих узоры!

Сплетаетесь то так, то по-другому…

Я – как волна в объятиях у моря,

Стремящаяся к берегу сухому.

И как бы ни гордилась я собою,

Но море переплыть не суждено мне.

Коль счастье не отпущено судьбою,

То все попытки взять его – никчемны.

С ума от безысходности сошла бы,

Когда бы этих песен не слагала.

Страданья путь – я песней сокращаю,

Без них давно покой бы потеряла.

Мне говорят: ну, как же так случилось,

Что песни твои душу раздирают?

Я отвечаю: счастья не хватило,

Счастливые таких не сочиняют.

Когда душа тревожится и ноет,

Я в песню выливаю всю тревогу.

Так прячу я волнение и горе.

Спою – и успокоюсь, хоть немного.

О, мои песни, жизни моей слезы –

Те, что в глазницах стынут, бессловесны!

Следов судьбы моей искать не нужно,

Вот те следы – вот горестные песни.

Без беды тоскливо…

Без беды тоскливо сердцу моему,

Без переживаний кисну и грущу.

Без единой хвори чахну не шутя,

Груз мечты и думы на себе тащу.

Бессловесной мукой мается душа,

Безымянной болью жизнь обременя.

Без друзей и близких оказалась я.

Где ты, чужестранец? Выслушай меня!

У кого спросить мне, у кого узнать,

Что это за мука, что это за грусть?

На вопрос извечный я ищу ответ:

Почему я с миром безуспешно бьюсь?

Без оглядки кинусь в дальние края,

Без людей и света гнездышко совью.

Без надежд на чудо по миру бреду.

Знает ли хоть кто-то про беду мою?

Асса

Парень с девушкой танцуют,

Танцем душу нам волнуют.

Пляшут молча, пляшут страстно,

Только слышно: «асса! Асса!»

Да, мы в танце мастера.

Асса, молодцы, асса!

Самым ловким – в круг пора.

Асса, девицы, асса!

Нет, не молодец с девицей

Тут летают без усилья –

Тут парят орел с орлицей,

Над землей расправив крылья.

Много танцев может быть,

Но с «лезгинкой» не сравнить:

В нем огонь с душой свился.

Асса, огненный, асса!

Вся земля трясется здесь.

Дух народа – в танце весь!

Наша гордость – удаль пляса!

Асса, леки! Асса, асса!

Белая ночь

Как светла ночная тьма,

Где снежинок плавный лёт

На притихшие дома

Пряжу белую кладет.

Всё кругом белым-бело…

Как красив зимы наряд!

И сосульки из-под крыш

Так заманчиво глядят.

Думы-дни, и вы белы…

Но снежки летят в меня –

Беззаботно хохоча,

Озорует ребятня.

Не обидеться ль на них?

«нет, – шепчу я, – не спеши,

Ведь и ты в былые дни

Веселилась от души».

Вьется, ткется пряжа дней

В хороводе белизны.

Белым оком на меня

Смотрит белый лик луны.

Как цветок весенних гор,

Вся бела я, вся в снегу.

И от вечных дум своих

Отрешиться не могу.

Так стою. А снег кружит,

На ресницы мне садясь,

Заметает все следы,

Обрывает с миром связь.

Вот и нет уже домов,

И дорогу замело.

Где тут небо? Где земля?

На душе белым-бело.

Это белой ночи миг

Превратил меня в дитя.

Ах, мечтала я всегда

Поиграть, как он, шутя!

В снег пушистый упаду,

Думы смехом отгоня.

И вот тут-то детвора

Нападает на меня!

Вновь снежок летит в лицо....

Как же счастливы они!

И шепчу я, сердцу в лад:

«как прекрасны жизни дни!»

Бушуют волны…

Какой счастливой я была когда-то,

Как весело смеялась я и пела!

Под дождиком гуляла, как ребенок,

Босая – и ни разу не болела.

Не знала я ни горя, ни досады,

И беззаботной бабочкой порхала.

Весь этот мир я искренне любила

И ничего от мира не скрывала.

О чем мечтала я? Что говорила?

Что делала? Теперь уже не помню…

Веселый табор радости беспечной,

Куда ушел ты, шалый и бездомный?

Нахлынули заботы и тревоги,

Пришла печаль… Я вся уже другая.

Сгустились тучи, нет покоя в море,

Бушуют волны, сердце разрывая…

В Баку идут дожди

Купают землю облака,

Как мать – дитя. Гоню тоску,

Что навевают небеса…

Опять дожди идут в баку.

Как будто кто-то над землей

Кувшин огромный наклонил

И все деревья и дома

Водою чистой увлажнил.

По желобам, по краю крыш

Струится светлая вода,

И в тот поток стремглав бежит

Моих раздумий череда.

Поодаль молния сверкнет,

И вздрогну я, подумав: «да,

Дождь прекратится. Так и жизнь

Вдруг прекратится навсегда…»

Еще одна весна…

Еще одна весна приходит нежно,

Даря земле то маленький подснежник,

То чуткую фиалку, и улыбкой

Скользя приветно по юдоли зыбкой.

Шагает мягко по земле родимой

И ветки шевелит рукой незримой.

И зерна чувств из пашни ожиданья

Струят ростки, и все наши желанья

Вновь веруют, что жизнь их не обманет.

Пусть тесен путь, но как просторы манят!

Вот бабушка за прялкою – седая,

С иссохшим древом схожая, худая,

Ткет праздничный ковер, вовсю стараясь

Не смять узор, и тихо улыбаясь

Весне, подобно малому дитяти,

Не думая о жизненном закате.

Еще одна весна приходит ярко,

Даря земле подарок за подарком,

А та смеется, ласкою согрета,

В зеленый бархат пышно разодета.

Вновь птичьи трели над полями мчатся,

Нас побуждая в этот мир влюбляться;

Яран-сувар* в мой край шагает снова,

Неся приметы праздника родного.

Накрытый стол, радушием украшен,

Встречает гостя в каждом доме нашем:

Лезгинский хлеб и сдоба, плов старинный…

Как ты отвергнешь дар души невинной?

Приходит час зажечь костры и свечи.

Эй, молодцы, – вам что, заняться нечем?

К костру бегите, мне без вас тоскливо,

Поговорим за жизнь неторопливо.

Пусть расцветут следы наши земные!

Наполним праздник радостью, родные!

О, где вы? Отзовитесь, появитесь,

Весенним дням счастливо улыбнитесь,

С подарками красивыми придите,

Красу души радушной проявите.

Не надо ссор! Пусть явится пред нами

Красавица-весна с ее цветами,

С ее дыханьем и благоуханьем, –

И осчастливит нас своим сияньем!

* яран-сувар – праздник весны у лезгин

Кааба языка

«ах, не попал я в мекку! –

Знакомец сокрушался, –

Все сверстники на хадже;

Я, захворав, остался…»

Приятель, не терзайся,

До срока не увянешь.

Всевышний милосерден,

Опять здоровым станешь.

Паломничество в мекку –

Нисколько не геройство,

А лишь души стремленье

И сердца беспокойство.

Творить добро без шума

В родных местах ты можешь.

Как много тех, кто верит,

Что ты им всем поможешь!

Добро мягчит нам сердце

И делает нас лучше.

Ты сироте дай руку –

И осчастливишь тут же.

Мать навещай почаще,

К сестре найди дорогу,

Не забывай о брате –

И угодишь ты богу.

А если сможешь, друг мой,

Чтоб не ходить далече,

Хадж соверши к каабе

Твоей родимой речи.

Мой сад

В моем саду клочка земли,

Где нет цветка, – не отыскать.

И так прекрасны все цветы,

Что нужных слов не подобрать.

Не поднимается рука

Сорвать хотя б один из них.

Не собираю я цветы

В лесах родных, в лугах родных.

Как их срывать? Как обижать?

Ведь стебелек – не истукан.

Где сил найти, чтобы сломать

Его изящный, нежный стан?

Меж тем другие рвут и мнут,

В букет кладут без маеты…

Я ненавижу всей душой

Всех, обижающих цветы!

Я не могу цветы срезать

И друг от друга отлучать.

Я только взором их ласкать

Могу – и кожей осязать.

Молю вас: не дарите мне

Цветов на праздники, любя.

В мой сад входя, не мните их

И не срывайте для себя!

Всё, что отломлено, – вопит,

Как и любое существо.

Смотрю на сорванный цветок –

И плачу о судьбе его.

Коль любо вам в саду моем –

На сад смотрите, как на дом

Созданий божьих, что кричат,

Когда их с жизнью разлучат.

Идите нежно к ним, как я,

С душой своею золотой.

На ласку нежную, друзья,

Они ответят красотой.

Когда вас трудности сомнут

И всё покажется мертво,

Вкус этой жизни вам вернут

Красоты сада моего.

Известно мне

Как много бед кругом, больших и малых!

На площадях, в долинах и на скалах

Невзгоды мира кружатся в провалах

И непрестанно мучат меня, мучат.

Лютуют грозы всюду, днем и ночью,

Уносят вихри гнезд семейных клочья.

И люди злей становятся воочью,

И стонет сердце – стонет оно, стонет.

Захочет бог – и ты лишишься трона,

И под ноги покатится корона.

А я растаю в дымке небосклона…

Абсурден мир – известно мне, известно.

Незаконченные строки

Мне жаль моих стихов незавершенных –

Сироток без семейного блаженства,

Наполовину сделанных, лишенных

Законченности, лада, совершенства.

А вдруг они – несбывшиеся грёзы,

Обиженные жизнью строчки эти?

Ах, сколько половинчатых, нечетких,

Похожих на меня людей на свете!

«ты недотепа…» – мама говорила,

Мои дела поспешные увидев,

И обнимала, всё простив дочурке

И никогда ни словом не обидев.

Обрывочные строки – крест мой вечный,

В любом стихе есть недоговоренность…

Ну, что ж, пусть будут!.. Лишь бы в них не жили

Бессмыслица, нелепость, отчужденность.

Или как?

Вход не заперт; каждый двор

Не упрятан за забор;

Все свои, никто не вор, –

Мы, лезгины, жили так.

Без замков и без ключей.

И не прятали очей,

Не клонили гордых шей…

Правду чтил лезгин-кунак!

Нам корысть была чужда,

Мы не лгали никогда.

Ох, без правды жить – беда…

Терпелив лезгин-бедняк.

Не в почете старики.

И заборы высоки.

Чтим ли корни, земляки?

Мы лезгины? Или как?

Не делай вида

Когда меня увидишь в страшном горе,

Когда меня увидишь в тяжкой скорби,

Когда меня увидишь в жутких ранах, –

То сделай вид, что ты меня не видел.

Когда, вестями черными убита,

Сижу я одиноко, мглой сокрыта,

Кюрою и кубою* позабыта, –

То сделай вид, что ты меня не видел.

Но если кто-то осмеёт народ мой

И бросит камень в дух его свободный,

Ругаясь над историей народной, –

Гнев одолжи у тех, кто ненавидел!

Не делай вида, что меня не видел!

* кюре и куба – обобщенные названия районов, населенных лезгинами.

Не по нраву

Не люблю я мир пустой

Со свисающей уздой.

Он с почтеньем к злым идет,

А к беззлобному – с бедой.

И меня не любит он.

Ведь я с ним не заодно:

Не могу из ячменя

Превращаться вмиг в пшено.

Не по нраву я рабам,

Что привыкли спину гнуть,

Тем и этим господам

Уступать судьбинный путь.