«Там, где билось мое сердце» kitobidan iqtiboslar
Когда человек умирает, мы на миг ощущаем себя мудрецами, познавшими самое главное. Воображаем, что действительно что-то поняли, втайне стыдясь, что это не так, а все одно притворство. Поскорбим, отдадим усопшему должное, а дальше - по давно накатанной колее. И ты сам, и остальные, кого пока пронесло, для тебя важнее и дороже ушедших. Как будто мертвые - не такие же люди, а существа другой породы. Их смерть ошарашивает, обжигает болью, хотя их жизнь не вызывала таких острых эмоций.
Любая проблема кажется неразрешимой только тому, у кого она возникла.
Ежедневники с пропечатанными календарными числами мне не нравились, их пустые страницы словно бы укоряли за напрасно прожитые дни без записей.
Впечатления юности пишутся жирным шрифтом на девственно-чистой странице, и запись получается ясной и четкой. А в пожилом возрасте впечатления фиксируются в лучшем случае на палимпсесте , с поверхности которого хоть и соскоблили прежние пометки, но они проступают сквозь пергамент, они никуда не делись.
Настоянная на опыте удовлетворенность - это справедливая компенсация утраты бурных молодых восторгов.
Как можно привести в порядок мысли? Только с помощью новых мыслей. Мысли... Они удерживают одну информацию и отметают прочь другую. И все-таки что же имеется в виду под наведением порядка в мыслях? Наверное, вот это: прекратить рассуждать и попытаться "почувствовать". Из чего следует очевидное: то, что мы "чувствуем", ценнее любого размышления. Чувства надежнее.
Среди прочих премудростей, которым меня научила медицина, я хорошо усвоил эту: отрицание реальности часто неплохо помогает. Оно дает нам время на то, чтобы раны затянулись сами собой. Время, выкупленное отрицанием.
Грань между ненавистью и любовью чрезвычайно тонка. Потребность защитить своё эго от дальнейших унижений понуждает человека орать на того, кого любит.
Проникнуться теплыми чувствами к птицам и собакам проще, чем к человеческим особям.
Я искренне любил всех ребят, не делая между ними различий. Любил не за то, какими они были, а за то, что они были.
