Hajm 340 sahifalar
2008 yil
Скрижали судьбы
Kitob haqida
Роман Себастьяна Барри «Скрижали судьбы» – это два дневника, врача психиатрической лечебницы и его престарелой пациентки, уже несколько десятков лет обитающей в доме скорби, но сохранившей ясность ума и отменную память. Перед нами истории двух людей, их любви и боли, радостей и страданий, мук совести и нравственных поисков. Судьба переплела их жизни, и читателю предстоит выяснить, насколько запутанным оказался этот узел.
Роман Себастьяна Барри – непростой, несложный, холодный и пронизанный биением жизни. Здесь есть воспоминания, которым не веришь и факты, которым не веришь еще больше. Здесь много жалости к героям и восхищения теми, кто, собственно, ничего восхитительного не совершил. Здесь большие беды истории и куда большие – зачастую интимные – переживания людей, чья судьба – одиночество. Оно, пожалуй, здесь – лейтмотив – отсюда – погружение в воду, постоянный холод и бесприютность, когда тёплое и живое – свет садовых роз и дыхание младенца – существуют только в памяти.
Прекрасный язык (за перевод Анастасии Завозовой – отдельное браво), тончайшие метафоры, сплетение целых историй и маленьких деталей.
Пронзительный и красивый роман об одиночестве, памяти и возможности посмотреть честно на свою жизнь такой, какой она была только для тебя.
Книгу прочла,воодушевившись отзывами и описанием. Но мне она показалась очень нудной,тяжелой,полной безысходности. Все время ловила себя на странном ощущении,будто плаваешь в мутной воде и пытаешься в ней что-то рассмотреть. Возможно это навеяно стилем повествования, рассказ ведется от лица двух пожилых людей и эта старческая манера очень угнетает и как-то влияет на читателя. А еще мне очень неприятна обложка,будто на ней мертвая женщина.
Вообщем, это далеко не простое и не легкое чтиво.Хотя бывают такие книги, что вроде и тяжело и финал не самый лучший, но оставляют доброе чувство, восторг или тихую, но светлую грусть. Эта книга не такая.
Скрижалями, в библейском понимании, называют доски с записанными на них божественными заповедями. Ещё одно значение слова – записи памятных событий, дат и имён. В романе С. Барри «Скрижали судьбы» такими записями являются дневники двух главных героев: Розанны Клир, пациентки психиатрической лечебницы, и доктора Грена. И если из записей Розанны мы узнаём о её прошлом, то доктор Грен фиксирует события настоящего времени. Розанна стара, на склоне лет она решает доверить бумаге то, что происходило с ней в течение всей её долгой жизни. Свой дневник она прячет. Людей, которым она могла бы довериться, нет, так как много предательства испытала в прошлом и перестала доверять людям. В жизнь героини когда-то вмешалась гражданская война в Ирландии, церковь тоже внесла свою лепту. Судьба женщины полна трагичных событий, недопонимания, которое может подчас сломать жизнь. И вот Розанна в психиатрической лечебнице. Как она там оказалась? Ответ на этот вопрос ищет доктор Грен, наводя справки, общаясь с Розанной и фиксируя всё это в своём дневнике. Параллельно мы знакомимся с жизненными проблемами и самого доктора. Читать книгу тяжело, ведь чужие дневники – это что-то очень личное, интимное, хотя и понимаешь, что это всё вымысел. Но в них столько трагизма, что подчас отказываешься понимать, как всё это вынести человеку.
Книга читается легко, захватывает своими тайнами. Судьбы людей, на первый взгляд разных по сути и происхождению сплетаются в одну и уже ничто не сможет их разделить.
Книга мне очень понравилась, ее легко читать.
Джон Кейн пришел сегодня с невероятным заявлением. Сказал, что подснежники в этом году ранние. Вот уж от кого не ждешь рассказов про подснежники. Говорит, в дальнем саду, куда позволено заходить только сотрудникам лечебницы, он видел цветущий крокус. Он все это очень любезно рассказывал, стоя посередине комнаты со шваброй в руках. Вообще-то он зашел вымыть пол, рассказал мне про эти чудеса и ушел, так ничего и не помыв. Наверное, его отвлек этот внезапный приступ поэзии. Что вновь доказывает – мало кто всю жизнь держится своего характера, люди все время от себя отступают. Однако же он по-прежнему не знался с умывальником, и ширинка
Ну так что, доктор? – спросила она. – И каков диагноз? – О чем вы? – Удалось вам меня диагностировать? – А, да. Думаю, да. – И ваш вердикт? – На вас нет вины. – Нет вины? Да такого не скажешь ни про одного человека на земле. – На вас нет вины. Вас неправедно осудили. Я хочу извиниться перед вами. Извиниться за всю нашу профессию. Лично извиниться за то, что я не поспешил разобраться во всем раньше. За то, что меня на это подвигнул только снос клиники. Я знаю, эти мои извинения вам кажутся омерзительными и бесполезными.
Я так спешил назад, спешил домой, можно сказать. За время обратной поездки в голове у меня так ничего и не прояснилось. Но я летел домой, торопился что было сил, перепугавшись вдруг, что она умрет до моего возвращения. Никому не объяснишь это чувство. Это беспримесное чувство, и ничего, кроме него. Чувство безо всяких мыслей. Мне нужно там быть, нужно двигаться, двигаться – и оказаться там. Я промчался на машине через всю Ирландию, гнал, побив все рекорды по идиотскому вождению. Неуклюже запарковался на больничной стоянке и, не удостоив персонал даже приветствием, кинулся в палату, где, как я надеялся и уповал, еще лежала она. Ширмы у ее кровати были задернуты, хотя больше в комнате никого не было. Я подумал: ну вот, так и есть, она умерла. Но, заглянув за ширму, я увидел, что она жива и даже в сознании – легонько поворачивает голову, чтобы с недоумением взглянуть на меня.
ния – так, нелепый, занудный, стареющий, сбитый с толку английский ирландец. Кроме
Эта старая женщина, о которой я не вспоминал годами, но которая в последнее время так завладела моим воображением, эта старая женщина – с ее причудами, историями, неоднозначными поступками и да, ее дружбой – была моей матерью.
Sharhlar, 4 sharhlar4