Kitobni o'qish: «Волшебный фонарь»

Shrift:

Посвящаю своей маме

4

Детская книжная вселенная

Глава первая,
в которой у Маши появилось Счастье

Бьют барабаны, литавры звенят там,
Цирк к нам приехал – на радость ребятам!
Клоуны пляшут в ярких нарядах,
Грозные львы ждут восторженных взглядов!

Прожектора освещают арену,
И вот артисты выходят на сцену!
Эквилибристы на шаре летают,
Аплодисменты всё нарастают!

Вас чудесами здесь удивят,
Здесь все детьми себя ощутят!
Пусть окрыляет искусство манежа,
Наш цирк не любит только невежа!

Цирк!..

Запах опилок и лошадей. Маша сидела в первом ряду. На коленях у неё пригрелась кошка. Маша хлопала так сильно, что покраснели ладошки. Она вместе с мамой пришла на папино представление. Мама улыбалась. Маша тоже улыбалась, почти до ушей.

На коленях у Маши, гордо вскинув мордочку, сидела красавица Мурка.

Шерсть Мурки слегка отливала малиновым в свете прожекторов, и это делало её немного сказочной.

«Мама и Мурка здесь, рядом со мной, – думала Маша. – Какое счастье!»

– Ш-ш, как здесь шумно! – Мурка прикрыла жёлто-зелёные глаза…

– Мурка, ты умеешь говорить? – Маша от радости чуть не свалилась с кресла на арену.

Мурка зашевелилась у неё на коленях и подняла мордочку.

– Я и говорила, просто ты меня не понимала… МУР.

– Маша, смотри, папа выходит!

Мама показывала рукой куда-то вверх. Маша задрала голову, которая сразу начала кружиться. А из-под самого циркового звёздного неба спускался её отец.

– Папа, папа!

Голова так сильно закружилась, что Маша на секунду закрыла глаза. А когда открыла, папа уже стоял на площадке под куполом, перед натянутым тросом. Вот он взял в руки лёгкий металлический шест и шагнул в пустоту…

Глава вторая,
в которой Маша нашла волшебный фонарь

Протру стекло от копоти и пыли
И встану под волшебный яркий луч!
Прощай, мир скорби и печали,
Любви мне освещаешь путь!

Ну почему, почему?

Маша глядела в запотевшее окно и рисовала чёрточки на стекле… а слёзы чертили линии на её щеках.

Потом пошла на кухню, налила чай, набрала в вазочку земляничного варенья и понесла в спальню маме.

– Спасибо, дорогая, – мама погладила её по волосам. – Ну, что нос повесила, а? Расстроилась из-за моей болезни? Ну да, денёк-другой поваляюсь.

– Почему её так долго нет? – Маша посмотрела на маму.

– Ты про Мурку?

Мама вздохнула, опустилась на подушки.

– Понимаешь, Маша, иногда кошки уходят, уходят в другую страну. В волшебную.

– Но я хочу к ней, я хочу быть с моей любимой Мурой! Мама, я пойду её поищу? Может, она на улице где-то… заблудилась.

– Сходи поищи! – Мама даже как будто обрадовалась, что дочка пойдёт искать кошку. – Спасибо за варенье, – улыбнулась она.

Подъездная дверь вытолкнула девочку в самую настоящую пургу. Будто рассерженная Снежная королева швыряла на землю снег.

Тут над самым ухом раздался чей-то бас:

– Как дела, Маша?

Вот так-так! Два соседа, Иван Иваныч и Пётр Петрович, в такую метель, когда и с собаками люди не выходят гулять, стояли у крыльца. Первый был весь чёрный, как будто он работал кочегаром на паровозе и кидал в топку уголь. Усы у него торчали горизонтально, будто стрелки часов. Того и гляди начнут сейчас тикать. А второй сосед, Пётр Петрович, седой, как Дед Мороз. Щёки красные, борода белая, длинная. И усы, точно у старого моржа, топорщатся.

– Здравствуйте, я кошку нашу ищу, Мурку. Не видели её, случайно?

Маша почти не различала их лиц из-за снега, а фигурами соседи ей напомнили двух котов. Иван Иваныч – чёрный кот, в белой меховой шапке на голове. И Пётр Петрович – без шапки, но в повязанном на шею чёрном шарфе, как ленточка у кота.

«Вот кошаки, гуляют тут», – подумала Маша и закрыла рот рукой, чтобы не сказать этого вслух. Оба соседа вытянули руки куда-то в метель.

– Вон там видели, очень на вашу кошку похожая.

Говорил Иван Иваныч, а Пётр Петрович только повторял его последние слова:

– Похожая, да, – и надувал красные щёки, а его борода развевалась на ветру.

– Во-он фонарь, видишь? – они опять махнули куда-то руками.

– Видишь? – гудел Пётр Петрович.

Девочка посмотрела туда, куда они показали. Сквозь порывы колючего ветра пробивался свет…

Это был старый, одиноко стоящий фонарь. Она никогда не обращала внимания на него. Фонарь и фонарь. Но сейчас его свет показался Маше необычным. Там, куда он падал, не было метели. Луч фонаря как будто невидимым щитом отражал атаки зимнего войска.

Bepul matn qismi tugad.