Kitobni o'qish: «Выбор цели»

Совершенная цель сама по себе есть высшее благо.

Аристотель

Пятьдесят седьмой день рождения Нестор встречал в компании идеального собеседника – самого себя. Никого не приглашал. Люди придают этому событию слишком большое значение. Так считал не только он, но и далай-лама. Недавно попалось на глаза его кстатическое высказывание. Я не праздную дни рождения, – заметил главный буддист, – мне кажется, что это пустая трата времени. Для меня этот день ничем не отличается от других. Каждый новый день и есть день рождения». А когда человеку под шестьдесят – особенно, добавил к этому Нестор. И хотя был лишен всех этих именинных предрассудков, то есть никого в гости не ждал, но наготовил всего на тот случай, если кто объявится. Накрыл стол, сервировав его в традициях незабвенного советского прошлого. Икра красная, заморская баклажанная, балычок, осетрина горячего копчения, сырокопченая колбаса, сыр нескольких сортов, грибочки, – нет, не грибочки, с ними нельзя было так запросто, ибо это были маринованные грузди, королевские особы, хотя многие ошибочно думают, что пальма первенства принадлежит белому грибу. Он отварил картошку в мундире, очистил ее от кожуры, засыпал мелко нарубленным укропом, бросил в фарфоровую кастрюльку кусок сливочного масла и закрыл крышкой. Пусть томится. Была еще селедка слабосоленая, он собственноручно обработал ее днем. Основным блюдом выступала (здесь он не стал оригинальничать) домашняя курица, купленная на рынке, с начинкой из грецких орехов, перетертых с луком и алычовой пастой и приготовленная в духовке. Рецепт, которому его научил заводской снабженец, азербайджанец, который был родом из Грузии. Завод, на котором он работал, был акционирован. Нестор, как главный инженер получил свой пай, количество акций, соответствующих должности. Но по просьбе директора продал их ему. Директор объяснил свою просьбу тем, что хочет аккумулировать в одних руках контрольный пакет, чтобы не допустить рейдерского захвата завода. В это Нестор легко поверил, так как от ближайшего метро до заводской проходной стояли мутные личности и скупали у работников акции завода. Кроме того, Нестор не особо верил во все эти рыночные механизмы, да и вообще в это мало кто верил, все это было ново. А вероятность испортить отношения с директором в случае отказа и потерять должность была велика. Прецеденты уже были. В конечном итоге он потерял и акции, и работу, которой отдал двадцать лет жизни, поскольку, собрав контрольный пакет, директор его продал девелоперской компании, выговорив себе место в совете директоров, сохранив за собой персональный автомобиль – белый мерседес. Новый собственник завод обанкротил и выставил заводские корпуса на продажу. Сам директор недолго оставался в новом качестве. В результате очередной реорганизации, потерял и место, и персональный автомобиль. Что, впрочем, не могло служить утешением Нестору, отдавшему заводу лучшие годы своей жизни.

Телефон молчал весь день. Никто не изъявил желания позвонить ему, никто о нем не вспомнил, молчали даже рекламные агенты. Конечно, можно было полистать записные книжки, набрать пару номеров. Но было лень, да и незачем. Старых друзей он растерял, поднимаясь по карьерной лестнице, новых не приобрел. Вообще со сверстниками он не общался, чтобы не глядеться в них, как в зеркало. Нестор собирался ограничиться ужином в тесном кругу и просмотром по видео какого-нибудь артхаусного фильма. Когда подошло время, он достал из ледника замороженную водку, поставил ее в центр стола, сел и задумался. Просидел так сорок минут, без движения, глядя на плачущую бутылку, наконец взял ее в руки, ощутив в руке мокрый холод, подержал и вновь поставил на место, открывать не стал. Вместо этого встал, надел куртку и вышел из квартиры.

* * *

Ноябрь в Москве выдался снежным. Он запустил двигатель, обмел щеткой капот, скребком почистил окна и сел в автомобиль. Кок-пит, так он вслед за автомобильными журналистами называл приборную панель своего «SAAB», намекая на авиационные корни производителя, отсвечивал разноцветными огоньками. Включил первую передачу и медленно поехал со двора. С момента увольнения Нестор, не дожидаясь, пока накопления подойдут к концу, как и многие зарабатывал на жизнь частным извозом.

В вечер понедельника Москва была малолюдной. Ехал в крайнем левом ряду, когда увидел голосующего, перестроился, пересекая несколько полос. Это было у метро Парк Культуры.

– Бирюлево-Западное поедешь? – спросил человек, заглянув в салон. – Это со стороны Чертаново.

– Конечно, садитесь, – согласно кивнул Нестор.

– Конечно, – повторил человек, усаживаясь на переднее сиденье, – почему конечно? Двое отказались. Прямо как в старые добрые времена – увезу куда угодно, только не в Чертаново.

На вид ему было под сорок, шляпа и длинное кожаное пальто, какие уже давно никто не носил. Этот стиль канул в прошлое вместе со страной. Пальто мешало ему, он ерзал, пытаясь сесть поудобнее. Наконец устроившись, заметил.

– А вам значит все равно, куда ехать?

– Абсолютно, – ответил Нестор. – У меня холостой пробег не ограничен, я так считаю, что раз кормишься с этого, нечего кобениться.

– Холостой пробег, – повторил пассажир, – с этим тоже знаком. В такси не работали, я смотрю, повадки у вас бывалого шоферюги? Гололед, все ползут еле-еле, а вы даже в поворотах скорости не сбавляете.

– В такси не привелось работать. На заводе трудился.

– А сейчас где? Заводов вроде в Москве не осталось.

– Сейчас я безработный. Потому и бомблю по ночам. Лучший вид на этот город если сесть в бомбардировщик.

– Понимаю, – сказал пассажир и замолчал, теребя массивный золотой перстень на среднем пальце. Игру слов он не оценил.

Между тем проехали тоннель под Ленинским проспектом. На выезде Нестор взял правее и выехал на Люсиновскую улицу.

– А что за аппарат такой редкий? – спросил пассажир. – Я на таком не ездил.

– СААБ.

– СААБ, а-а, я на самолете таком летал в Америке, а на машинах не ездил. И как она?

– Лучшая машина в мире.

– Да ладно, лучше мерседеса?

– Конечно, – ответил Нестор, – мерседес – это ширпотреб, ну и как там в Америке?

– Ничего особенного. У нас лучше. Или как говорится, хорошо там, где нас нет. Эх мать моя женщина, он же на нас летит! – вскричал пассажир, хватаясь за подлокотник.

Они уже были в начале Варшавского шоссе. Сверху с Зеленых гор на них несся старый Икарус, водитель которого не справился с управлением на гололеде. Видно, резко затормозил, спускаясь со склона, автобус занесло и теперь многотонная махина ехала прямо на них. Уходить вправо было бесполезно, поскольку кабиной автобус надвигался на них, а его корму центробежная сила выворачивала так, что он занимал еще две соседние полосы. Нестор перешел на пониженную передачу, поворачивая руль, нажал на педаль акселератора, турбина взревела, ускоряя автомобиль и унося их от столкновения на встречную полосу. С Икарусом удалось разъехаться, к счастью за ним на встречке никого не оказалось. Нестор затормозил двигателем и вернулся на свою полосу. Потерявший дар речи пассажир, пришел в себя, когда они спустились с Зеленых гор и остановились на красный свет под Окружным железнодорожным мостом.

– Слушай, старик, это что было, – сказал он, – да ты просто Шумахер. Больше ничего не могу сказать. Потрясающе. Я уж с жизнью простился. А у меня столько дел незаконченных, дома жена молодая.

Он снял шляпу и вытер пот, выступивший на лбу.

– Говоришь, в такси не работал, где так рулить научился?

– Я на АЗЛК работал в молодости, на конвейере, «Москвичи» собирал, – ответил Нестор, – там в заводской команде гонял немного.

– То-то я и смотрю, – сказал пассажир, – профессионалов за версту чую.

Остаток дороги проехали без приключений. Подъезжая к Пражской, Нестор спросил:

– Так в Бирюлево или Чертаново?

– Налево, – коротко ответил пассажир. Он о чем-то сосредоточенно думал.

– Послушайте, – наконец сказал он, – а ведь могли погибнуть сегодня.

– Могли, – согласился Нестор, – а у меня к тому же сегодня день рождения.

– А ведь это что-то значит.

– Возможно, только не пойму, что.

– Ну как что, второй раз родился, поздравляю. А вы значит «бомбите» в день рождения, как вас припекло-то. Здесь налево, в Харьковский проезд. Дом напротив бывшего таксопарка.

– Поэтому вы все про такси вопрошали.

– Поэтому, точно. Значит говорите, безработный, работа нужна? Могу взять персональным водителем.

– Спасибо за предложение, но нет.

– Нет, вы же без работы?! – удивлённо воскликнул пассажир. – Это же лучше, чем бомбить по ночам.

– Видите ли, – пояснил Нестор, – я ушел с должности главного инженера. И не смогу работать обслугой, психологический момент, знаете ли.

– Но вы же привезли меня сюда. Какая разница? Это же обслуживание.

– Это другое.

– Понимаю, – согласился пассажир, – ну, а если разово, если мне понадобится машина. Я могу позвонить вам?

– Конечно, вот мой телефон.

Нестор протянул свою визитку. Пассажир включил подсветку, прочитал вслух:

– Главный инженер, действительно, БРМЗ. Это что значит?

– Бирюлевский ремонтно-механический завод.

– Да ладно, здесь что ли?

– Мы его сейчас проезжали.

– Ну вот, оказывается мы земляки. Здесь остановите.

Нестор затормозил, пассажир выбрался из машины путаясь в полах своего кожаного пальто.

– Сколько с меня?

– Сколько сочтете нужным.

– Сто баксов, – он протянул зеленую бумажку.

– Это очень много, – сказал Нестор.

– Это мало, – возразил пассажир, – надо бы больше заплатить, да с собой больше нет. Хотите, пойдем домой ко мне. Выпьем за спасение, и за ваш день рождения.

– Спасибо, я за рулем.

– Это ничего, у меня заночуете.

– У вас жена молодая. Я буду мешать.

– Это точно. Ну ладно. Мы еще выпьем. Будьте здоровы. И с днем рожденья!

– Спасибо, – ответил Нестор.

– Надо же, хоть кто-то поздравил, – сказал, разворачиваясь на узкой дороге, – и подарок получил.

Сто баксов равнялось трем тысячам в рублевом эквиваленте. Неплохо для двух часов работы. Можно было закругляться. Нестор выехал на МКАД и через полчаса был дома. Уезжая, он предусмотрительно убрал водку в ледник. Войдя в квартиру, вновь достал ее. На часах было 23.00. Поздновато было пить. Но да ладно, можно сделать исключение. Чай не каждый день, да и поводов прибавилось, двойной день рождения. «Пей будет много мук пока твой век не прожит. Стечение планет не раз тебя встревожит». Свернул колпачок, наполнил рюмку и пожелав себе здоровья, выпил. Закусил маринованным груздем. Затем погодил и выпил еще одну рюмку. Оставшееся до полуночи время просидел перед телевизором, поставив в кассетник «Сломанные цветы» Джармуша.

* * *

Клиент позвонил через три дня.

– Здравствуйте, это я, – сказал он.

– Здравствуйте, узнал, – ответил Нестор.

– Это хорошо. Если вы не заняты сейчас, можете отвезти меня кое-куда?

– Буду через полчаса.

– Даже не спросите куда?

– Нет.

– Ну тогда, подъезжайте. В накладе не останетесь. Помните, где меня высадили?

– Харьковский проезд, дом напротив таксопарка.

– Правильно, подъедете, посигнальте. Я увижу из окна и спущусь.

Клиент, как и в прошлый раз, был в кожаном пальто и шляпе. На этот раз он сел на заднее сиденье и сказал:

– Поедем по Калужскому шоссе, километров тридцать, там я покажу. Подождете меня, потом вернемся вместе. Так что холостого пробега не будет.

– Понятно.

– А вы даже не спросили сколько я заплачу?

– Я уже имел опыт общения с вами.

– Разумно, поехали. Я немного подремлю, а то мне спать не давали всю ночь. Молодая жена, как вы наверное уже догадались. Будем ехать прямо до указателя «Шишкин лес», повернете, а там я покажу.

Он сдвинул шляпу на глаза и замолчал.

Пунктом назначения оказался дачный поселок с оригинальным названием «Лесные дали». Вывеска висела на одной створке открытых нараспашку ворот.

– А я подумал, что вы бывший военный летчик, – сказал из-под надвинутой на лицо шляпы, пассажир.

– Почему так решили?

– На вас летная кожаная куртка. Это спецодежда. Мой отец служил в авиации, бортмехаником.

– Она сейчас свободно продается. Я купил в магазине.

– Господи, ничего святого в этой стране не осталось. А я так ждал, когда отец новую получит и старую мне отдаст.

– Отдал?

– Нет. Союз развалился. Новую ему не дали. Он все еще ее носит.

– Я знаю, где продается. Хотите достану.

– Нет. Это уже не то будет. Вот здесь остановитесь.

Нестор припарковал машину у двухэтажного деревянного дома. На террасе кто-то сидел. Увидев входящего в открытую калитку человека, встал и пошел ему навстречу. Они коротко переговорили. Затем скрылись в доме. Нестор вылез из-за руля, чтобы размять ноги. Вскоре они вышли и спустились во двор. В руках у пассажира позвякивала связка ключей, они пожали друг другу руки, после этого хозяин дома сел в «пежо», стоявший поодаль и уехал. Пассажир остался во дворе. Он походил по участку. Обошел вокруг дома. Поднялся на террасу и оттуда, поймав взгляд Нестора, поманил его.

– Есть работа на недельку, – сказал он, когда Нестор подошел, – если у вас есть желание заработать.

– Садовником? – усмехнулся Нестор. – Или сторожем?

– Ни то, ни другое. Надо человечка встретить на вокзале. Привезти сюда. Повозить по Москве. Короче поработать персональным водителем.

– Я же сказал, прислугой быть не могу. Я главный инженер.

– Бывший.

– Неважно.

– Ну почему же неважно, бывшими только комитетчики не бывают, а вы, надеюсь, к ним отношения не имеете. Оплата по высшему разряду. Пять штук за неделю работы.

– Нет.

– Баксов, – уточнил он.

– За что же такие деньги? – удивился Нестор.

– Этому человеку надо будет создать условия, покупать продукты, готовить, жить придется здесь в этом доме. Ну и возить на машине. В любое время дня и ночи. Как говорится, бензин ваш, а идеи наши.

– То есть все-таки прислугой. Нет!

– Я вижу, что вы человек принципиальный, – не отступал пассажир, – мне это по душе. Но всякая принципиальность имеет свою цену, – продолжал пассажир, – назовите ее.

Нестор улыбнулся и сказал.

– Английская королева спросила у Бернарда Шоу – говорят, вы утверждаете, что у всякой женщины есть своя цена, за которую она продается. Совершенно верно ваше величество, – подтвердил драматург. А я утверждаю, что это не так, есть женщины, которых купить нельзя. Нет таких женщин – возразил драматург. В таком случае, назовите мою цену – сказала королева, желая посрамить Шоу. Десять фунтов – ответил драматург. Почему же так мало, – возмутилась королева. Вот видите ваше величество, вы уже торгуетесь.

– Смешно, – сказал пассажир, – и главное, это лыко было в строку. С вами приятно иметь дело, надо будет мне все-таки с женой вас познакомить.

– Не надо.

– Вы правы, не надо, это я погорячился. Зачем рисковать, у нее слабость к умным мужикам. Поднимем на сорок процентов. Семь тысяч долларов устроит?

– Я вижу с вами легко торговаться, – ответил Нестор. – А, если я скажу десять тоже согласитесь?

– По рукам.

– Это я гипотетически.

– Поздно. Вы назвали свои условия.

– Пассажир схватил его за руку и впечатал в нее свою ладонь. Нестор попытался вытащить руку, но тот держал крепко.

– Поздно, – повторил он, – рукобитие произошло. А на Востоке это считалось подписанием договора.

– Мы же не на Востоке.

– Все хорошее приходит с Востока, чай, например, кофе, алгебра, баня, водка. Вы знали, что перегонку спирта изобрели на Востоке. Это произошло в древнем Египте. Да, и, если копнуть глубже, мы же все азиаты, это только с виду мы европейцы, а внутри Восток. Орда никуда не делась, мы в ней продолжаем существовать. При Советах евреи еще как-то спасали нашу ментальность, а после того, как границы открыли, и они все уехали, мы остались наедине с собой. Да, скифы мы и азиаты мы. Кто это сказал?

– Александр Блок, ладно, – Нестор усмехнулся, – поймали вы меня, придется на старости лет в прислуги податься.

– Берите выше. Это должность дворецкого.

– Ну тогда переквалифицироваться в управдомы.

– Тогда к делу. С этой минуты вы работаете. Не перезванивайте, когда я буду звонить. Мой телефон не определяется. Связь односторонняя.

– А, если непредвиденные обстоятельства возникнут? Как мне тогда с вами связаться.

– Принимать решения будете сами. А сейчас отвезите меня домой и ждите звонка. Как у вас с этим делом, – заказчик щелкнул пальцем по горлу?

– Неужели я произвожу впечатление алкоголика?

– Нет, просто, когда я позвоню, вы должны быть трезвым. Вы же понимаете?

– А когда вы позвоните?

– В любое время дня и ночи.

– Ладно. С такой оплатой труда я и пить брошу.

– Не надо такие жертвы приносить, – сказал заказчик и добавил, – Воля ваша, – что-то недоброе таится в мужчинах, сторонящихся выпивки.

– Любите Булгакова?

– И не только. Я вообще книги читаю, нахожу время. У меня жена филолог, между прочим, часто с ней говорим. Она любит умничать, а я запоминаю.

– Камин хоть в доме есть? – обреченно спросил Нестор.

– Не знаю, я не обратил внимания. А что?

– Как что, не май месяц.

– Почему обязательно камин. Есть газ, отопление. Поехали.

– Как насчет аванса?

– Да, конечно.

Заказчик вытащил пачку долларов. Разделил ее пополам и протянул.

– Здесь пять штук.

– Ловко вы на глаз определили.

– Плюс, минус, пересчитаете. Скажете, если будет недоставать, лишнее вернете, я вам верю. До момента встречи с нашим человеком, вы можете отказаться от договора. Потом уже нет.

* * *

Нестор решил отказаться от договора уже на следующее утро. Ночью спал плохо. Снились кошмары в виде бывшей жены, с которой он развелся много лет назад. Она что-то готовила на кухне и звала его обедать. А он пытался, как можно деликатнее сказать ей, что она не должна находиться в его квартире, поскольку они разведены. Но бывшая жена возражала, в суде мол, их развод признали недействительным. Еще ему снилось, словно он полгода пропускал занятия в одном из институтов, коих он закончил целых два, и теперь ему надо каким-то образом написать курсовую, чтобы быть допущенным к экзаменам. Просыпался с колотящимся сердцем и вздыхал с облегчением. Эти два сна преследовали его много лет. Но так, чтобы присниться в одну ночь оба. Это было впервые. Нестор счел это дурным предзнаменованием. Когда он собрался позвонить заказчику, то вдруг сообразил, что у него нет его номера. Ведь связь односторонняя. Черт, зачем надо было соглашаться и брать аванс. Кто за язык тянул. Никогда не был меркантильным. Напротив, и доверчив, как теленок. И тут вдруг аванс потребовал. Придется еще раз встретиться, чтобы вернуть деньги. Он пересчитал купюры. Там было ровно пятьдесят. Нестор подивился этому обстоятельству и счел это очередным знаком, которое следовало растолковать. Заказчик позвонил через день, когда Нестор стал уже маяться от неопределенности ситуации. Ответив на приветствие, Нестор сказал, что хотел бы вернуть деньги, так как передумал браться за эту работу. Заказчик молчал так долго, что Нестор спросил:

– Вы меня слышите?

– Слышу, – тяжело вздохнув, ответил собеседник. – Вы меня поставили в сложное положение. Я бы даже сказал – подставили. Видите, как одна буква меняет смысл слова. Поставили и подставили. Гостя нужно встретить уже сегодня. Я не найду другого водителя за несколько часов.

– Можно взять такси, – нашелся Нестор.

– Гость сядет только в вашу машину, ему известен ваш номер.

– Разве нельзя его встретить и посадить в другую машину.

– Я не знаком с этим человеком. Кто он, не знаю. И связи с ним у меня нет. Я всего лишь посредник в этом деле. Короче, у меня серьезные проблемы.

Он замолчал. Нестор физически чувствовал его молчание. Ему было неловко. Тяжесть давила на его совесть. Он не любил подводить людей. И никогда этого не делал. Как его угораздило согласиться на легкие деньги. Легкие и большие.

– Давайте так поступим, – предложил заказчик, – вы встретите его и отвезете на место. За это время я постараюсь что-нибудь придумать. Если вы откажетесь, у меня будут неприятности.

– Хорошо, – согласился Нестор, – но на этом все.

– Курский вокзал, – сказал посредник, – сейчас девять, подъезжайте к одиннадцати и держитесь рядом со стоянкой такси. Ждите сколько понадобится.

– Я не могу торчать на стоянке такси долго, меня прогонят.

– Как-нибудь разберетесь, – холодно возразил заказчик и дал отбой.

Обиделся, – констатировал Нестор, – любой бы обиделся.

* * *

В одиннадцать он спустился к площади Курского вокзала. Проехал стоянку такси и остановился, на крыше он заблаговременно установил оранжевый фонарь с шашечками на магнитной подушке. Он купил его, как только решил заняться извозом. К нему тотчас начали стучать пассажиры. Он отказал одному, второму. Затем снял фонарь и бросил в багажник. После этого к нему подошел амбал в жилетке неонового цвета и сказал:

– Дядя, если собрался работать, надо заплатить. Триста – разовая посадка. Две штуки – весь день можешь бомбить.

– Я встречаю человека, – ответил Нестор.

– Я видел, как ты со знаком стоял.

– И тем не менее.

Амбал недоверчиво хмыкнул и отошел в сторону, но глаз с него не сводил. Эта вокзальная мафия была неистребима при любой форме государственного устройства. Знакомый по советским временам таксист рассказывал, что при коммунистах на вокзалах брали червонец, за возможность работать всю смену, то есть обманывать приезжих, брать за проезд втридорога. Нестор сел в машину. После снега и ноябрьских морозов вдруг наступила оттепель. Солнце грело так, словно бабье лето, которого почти не было в этом году, одумалось и заявило о своих правах. Он закрыл глаза, надеясь, как Штирлиц, вздремнуть пару-тройку минут, и в самом деле стал погружаться в нирвану сна, как клацнула дверь и на заднее сиденье упал рюкзак, а за ним проскользнул подросток в куртке с капюшоном, нахлобученном на глаза.