Kitobni o'qish: «Дневник моих откровений»
ДНЕВНИК МОИХ ОТКРОВЕНИЙ
Дневник Сергея Ахметзянова перенесет вас в Советский Союз конца 80-х годов. Школа, первая любовь, грезы о будущем окунут в ностальгические воспоминания.
Кто бы мог подумать, что взрослеющему молодому человеку придется не только бороться за свою любовь, но и сопротивляться проклятию, которое взвалила его плечи родная бабушка.
От автора
Идея этой книги появилась у меня давно, я уже написала несколько глав, а потом подумала, что история двух подростков, которые родились и жили в СССР, будет не очень интересна тем, кто об этой эпохе знает только из фильмов.
Но по мере того, как я бралась за написание этой истории, я обнаруживала, что в моей памяти всплывают такие подробности из советской жизни, о которых хочется рассказать, чтобы их не забыли.
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Пролог
Меня зовут Сергей Артурович Ахметзянов, в этом году я отпраздновал свой 50-тилетний юбилей, поэтому решил подвести кое-какие жизненные итоги. В молодости я был похож на Михаила Боярского. Помните в советском прокате был фильм «Д’Артаньян и три мушкетера»? Так вот я был похож именно на этого героя: такой же молодой и такой же бесшабашный, но робкий и застенчивый. Это потом избыток женского внимания и приобретенный любовный опыт сделали меня ловеласом: неотразимым, галантным, но бессердечным. Сейчас я с грустью вспоминаю мой период превращения из Д’Артаньяна в Дон Жуана. Женат я был дважды. Первый раз мой брак заключил по расчету. Нежелание отдавать два года молодости военной службе толкнуло меня под венец. К тому же я усыновил двоих детей и до двадцати семи лет исправно платил супруге деньги, жил самостоятельной жизнью. «Расчётливая» жена требовала совместного проживания и выполнения супружеского долга, постоянно угрожая разоблачением. Но этого она не сделала бы никогда, так как денежное довольствие, которое я ежемесячно ей приносил, компенсировало остальные неудобства.
Долгожданные двадцать семь лет исполнились, и через месяц я получил свободу. Вторая жена появилась в моей жизни как-то случайно. Я отмечал «Праздник Свободы» и увидел в ресторане девушку с грустными глазами. Алкоголь сделал меня храбрым, и я с ней познакомился. Оказалась, что она давно заприметила меня, влюбилась и искала подходящего момента, чтобы познакомится. В первую же ночь я остался у нее. У Светланы была своя двухкомнатная квартира и семилетняя дочь. Чужие дети меня абсолютно не пугали, поэтому через неделю я переехал к ней окончательно. Я ее не любил, но она была удивительно похожа на мою первую школьную любовь. Тот же рост, такие же черты лица, такие же волосы, но совсем иной характер. Светлана была тихая и уютная, и мне показалась, что ее любви хватит на нас двоих. Но я ошибся. За годы совместной жизни я так и не смог ее полюбить, и начал даже презирать и ненавидеть в душе. Сейчас я один. Свободен душой и телом. Счастлив ли я в своем одиночестве? Конечно же, нет! Пользоваться бешенной популярностью у женщин у молодости и под старость остаться одному… Это очень печально, но я не унываю! Помните, героиня фильма «Москва слезам не верит» говорила, что в сорок пять жизнь только начинается. А мне всего пятьдесят! Возможно, и у меня все скоро начнется. Я хочу рассказать о своей первой любви. Почему я это делаю?
Тут три важные причины. Во-первых, я очень надеюсь, что мою исповедь прочитает та единственная девушка, которую я любил в своей жизни. Во-вторых, хочу, чтобы о нашей романтической любви узнали читатели. В- третьих, написание на какое-то время отвлечет меня от одиночества и тоски, и я вспомню свои самые счастливые моменты жизни.
Глава 1. Снегурочка и Шахерезада
Начался новый учебный год, я – в восьмом классе, а мой лучший друг Сашка перешел в девятый. В этом году мне предстояло сделать трудный выбор: получать десятилетние образование или после восьмилетки осваивать рабочую специальность. Учился я плохо, точные и гуманитарные науки давались с трудом, а отличную оценку имел только по двум предметам: физкультуре и военному делу. С таким багажом знаний я мог рассчитывать только на ПТУ, а хотелось поступить в техникум. Сегодня у Сашки день рождения, несмотря на то что мы с ним одногодки, я родился в декабре, в школу пошел позже. Мы живем в одном доме, учимся в одной школе и интересы у нас одинаковые: техника. У Сашкиной матери был автомобиль. Бежевые «Жигули» – огромная редкость и гордость для советского гражданина. Мы оба научились водить машину и летом катались по окраинам города.
Сашка был отличником, активистом, да еще и музыкальную школу окончил. Он успевал все! Вот и сейчас, после двенадцати учебных дней он начал дружить со своей одноклассницей. Нет, не дружить, а встречаться с ней как со своей девушкой. Конечно, наше пионерско-комсомольское воспитание и отсутствие сексуальной революции, накладывало определенные запреты, но молодость брала свое и диктовала свои условия. Я тоже хотел дружить с девушкой, красивой и умной. Но среди своих одноклассниц я достойной не нашел, а на дискотеки ходить не любил.
– Не переживай, – успокоил меня Сашка, – в нашем классе много красивых девчонок. Я тебя познакомлю со всеми, а ты выберешь. Но не забывай, что самую красивую и умную выбрал уже я.
Сашка действительно дружил с отличницей и красавицей. Первого сентября Ирка объявила одноклассницам, что Сашка теперь ее парень, и ей бы не хотелось, чтобы кто-то еще на что-то надеялся. Она была немного грубовата, но это не помешало ей «захомутать» самого красивого парня из класса.
Торжественный ужин был назначен на пять часов вечера. Сашкина мама, Римма Сергеевна, ушла ночевать к подруге, поэтому для молодежи это самый веселый и желанный праздник. Еды было наготовлено на двадцать человек. Мне пришлось из своей квартиры принести стулья и табуретки. Разместились все. Из спиртного нам разрешили только три бутылки «Советского Шампанского». Сашиных одноклассников я знал всех, девчонок тоже видел в школе, но лично знаком не был. Играла современная музыка, и молодежь не торопилась за стол.
– Дарина и Ариэлла, – торжественным голосом представил Сашка мне двух девушек.
Дорогой мой читатель! У тех, кто знает об эпохе СССР только по учебникам и фильмам этого периода, сложилось неверное впечатление о том, что всех называли одинаковыми именами: Наташками и Сережками. Это не так наш Союз был многонациональным, поэтому имена встречались разные. В Дарине текла татарская кровь, правда, как говорила она сама, разбавленная, а родители Ариэллы приехали в наш город из Риги.
Они кокетливо кивнули и сели напротив меня.
В то время, как все наслаждались жареной курицей, запивая ее шампанским, я мучался. Я не мог выбрать для себя девушку. Передо мной за столом сидели Дарина и Ариэлла и внимательно меня разглядывали. Они молчали, не шушукались, как это обычно делают девчонки. Наблюдали. Взгляд Дарины был требовательным и оценивающим, таким пронзительным, что мне показалось, будто моя душа начала покрываться тоненькой корочкой льда.
Я, мой дорогой читатель, постараюсь описать девушек не глазами мужчины, потому что с ними все просто: женщина должна быть сексуальной, с грудью, которая не помещалась бы в ладонь, и опрятная, т.е чистая и ухоженная. Все остальные характеристики- это ненужные подробности. Но для данного повествования я решил, что нужны детальные описания, чтобы у вас сложились портретные образы этих подружек. Я опишу их глазами художника, тем более в начальной школе я пытался рисовать и даже несколько месяцев обучался в художественной школе, но потом техника взяла свое. И великого художника из меня не вышло.
Дарина была красива. Нет, она была прекрасна. Карие миндалевидные глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, тонкие брови и капризные губки манили своей восточной красотой. Высокий рост и горделивая осанка напомнили мне загадочную Шахерезаду из сказки «Тысяча и одна ночь». Каштановые прямые волосы едва касались плеч. Элегантное темно-вишневое платье с блестящим орнаментом подчеркивало смуглость ее кожи.
Царственный вид восхищал многих молодых людей, но надменный взгляд пресекал всякие попытки заговорить с ней и тем более познакомиться. Шахерезада была без парня, но желание иметь рядом с собой кавалера достойного ее красоты, угадывалось в каждом ее движении и жесте. По внешним данным я идеально подходил ей. Во мне тоже есть восточная кровь, да и внешними данными природа тоже меня не обошла.
Если рядом не было Ариэллы, я бы, не раздумывая, выбрал эту гордую и неприступную красавицу. Самое тяжелое в жизни – это сделать правильный выбор.
Ариэлла, все одноклассники ее называли Эллой, была резкой противоположностью своей подруги. Невысокого роста, хрупкая, но с красивыми изгибами женского тела. Большие светло-серые глаза, казалось, излучали свет, такие добрые редко встретишь у девушек, которые выбирают себе парня. Черты лица были нежными, но не кукольными, как у современных модельных девушек, которые жертвуют своей природной красотой ради глянцевого стандарта. Нет, Элла была красива своей естественностью, хотя в отличии от Шахерезады, пользовалась косметикой. Длинные светлые волнистые волосы золотым каскадом спускались до талии. Она была похожа на сказочную Снегурочку, такая же красивая и такая же наивная. Одета Элла была в белые джинсы фирмы «Montana», небывалая роскошь по советским временам, и черную блузку с гипюровыми вставками на рукавах. Фарфоровая кожа в контрасте черным казалась еще бледнее, но это было так соблазнительно и сексуально, что я понял:
– Шансов у меня нет! На первый танец ее пригласит кто-нибудь из ее одноклассников.
Теперь, мои читатели, вы понимаете, какой сложный выбор был перед пятнадцатилетним юношей, который еще ни разу не целовал девушку.
Сашка громко объявил:
– Хватит сидеть! Будет пенсия – будут посиделки! А сейчас все танцевать.
Мы сдвинули столы к стене, освободив место для танцпола. Девчонки как-то робко сбились в небольшие группки, а юноши вышли на улицу. Я раздумывал, как мне лучше пригласить на танец Шахерезаду, все-таки восточная кровь победила во мне все сомнения, но Снегурочка не знала о моем решении, и первая пригласила меня на танец. Я слегка приобнял девушку, и мы были единственной танцующей парой. Элла двигалась ритмично и красиво, а я был полным увальнем, несколько раз наступал ей на ногу, извинялся и шептал на ухо:
– Я не умею танцевать. И не люблю.
Снегурочка улыбалась и что-то говорила мне в ответ. Я не помню слов, но помню, как она это делала. Ее голос журчал, как весенний ручеек, был приятным и нежным. Я до сих пор помню мелодику и тембр, они были чарующими, завораживающими, сказочными. Я забыл о прелестях и царственной красоте Дарины, потому что Элла своим магическим умением говорить, подавила во мне все, что могло отвлечь от нее. Я касался губами ее макушки и мне нравился аромат ее волос, тонкий и нежный, как запах цветущей весной вересковый поляны.
Музыка закончилась, а я не хотел, чтобы Элла убежала от меня. Она взяла меня за руку и шепнула на ухо:
– Пойдем, подышим.
Мое сердце радостно затрепетало.
– Она угадывает мои мысли, – подумал я, – она, просто, чудо.
Сентябрьский вечер теплый, солнце еще не свалилось за горизонт, ветра не было. Я был в легкой рубашке с коротким рукавом и джинсах отечественного производства. На скамейках у подъездов неизменно сидели старушки, которые знали все обо всех. Они поздоровались со мной и внимательно посмотрели на мою спутницу.
– Сережа! – тихим голосом позвала баба Маша, моя соседка по площадке. Я понимал, что старушка сейчас начнет расспросы, нужные только ей, потому что любопытство – одна из главных особенностей старушек советского периода.
– Потом, баба Маша, – отмахнулся я от нее.
– Да, вижу, что тебе некогда, – обиженно пробормотала она. – Дочка, что ж ты косу не заплетешь? Волосы вон по ветру веют, мешают же!
– Я заплету, – ласковым голосом ответила Элла, – чуть позже.
Старушки остались довольны и моей девушкой, и ее вежливым ответом. Гордость разрывала сердце, я был счастлив в этот момент. Мы свернули за угол дома и наткнулись на девчонок, которые украдкой курили.
– Ты куришь? – строго спросил я.
Она неловко пожала плечами и шепнула на ухо:
– Даже еще и не пробовала.
– И не надо, – улыбаясь, ответил я.
– Мужчинам неприятно облизывать пепельницы!
Мы засмеялись, она легонько ткнула меня в бок и спросила:
– А ты?
– Нет! Но брат давал, мне не понравилось.
Мы прошли на детскую площадку. Гордостью нашего двора были качели, которые мы с Сашиным отцом смастерили сами. Если вы никогда не качались на резиновой покрышке, которая крепилась цепями или веревками к двум высоким столбам, то о прелестях советского детства вы не знаете ничего.
– О-о! – радостно воскликнула Элла, – качели! Покачаешь меня?
Она подошла к резиновой покрышке и замерла. Ее белые джинсы не приспособлены были для такого развлечения. Большая покрышка когда- то служила колесом для грузового автомобиля, а потом мы с Сашкой прикатили ее сюда, вырезали ножом два отверстия для цепей, а взрослые помогли соединить эту нехитрую конструкцию в качели. Элла стояла в нерешительности и смотрела на пыльную резину. Я понял, что пришло время для решительных мужских поступков, и сел на покрышку, благо мои джинсы были неопределенного темно-синего цвета, и похлопал по коленке.
– Прошу!
Девушка еще несколько секунд стояла неподвижно.
– Почему она медлит? – пронеслось в моей голове. – Неужели Снегурочка боится испачкать свои джинсы об мои колени.
Но я ошибался, Элла в этот момент раздумывала над тем, как лучше устроиться на моих ногах. Она могла сесть ко мне спиной, как на стуле, но девушка проявила смекалку и расположилась лицом ко мне, обхватив мое тело ногами. Так качаться было очень неудобно, но сидеть приятно. Я чувствовал, как ее упругие груди прижимаются к моему торсу. Это волновало мою кровь. Цепи, удерживающие покрышку, были расположены далеко друг от друга, но Элла вцепилась в них маленькими ладошками, чтобы регулировать равновесие и не упасть. Я видел, как напрягались и дрожали мышцы рук.
– Только невысоко, – шептала она мне в самое ухо, – я боюсь.
Я улыбался и сильнее прижимался к ней. Вдруг она отпустила цепи и обняла меня.
– Я рядом, – уверенным голосом ответил я.– И держу тебя крепко. Я хотел еще что сказать, чтобы вселить уверенность в моей надежности, но Элла томным голосом прошептала:
– У тебя красивые усы. Мне очень нравятся юноши с усами.
А потом она внезапно поцеловала меня. Поцелуй был страстным, долгим и взрослым. Я и представить себе не мог, что Снегурочка, скромная и наивная, может так целоваться. Он неожиданности я на секунды выпустил из рук цепи, за которые держался и наша покрышка, конечно же, перевернулась. Мы рухнули на землю. Элла мягко приземлилась на меня, а я как мужчина принял всю жесткость удара своим телом. Мое сердце в этот момент сжалось от испуга.
– Ты не ушиблась?
Я быстро вскочил на ноги и резким движением поднял Эллу. Ее белые джинсы были в пыли, она смеялась и поправляла развевающиеся на ветру волосы, тоже пыльные.
– Ну, вот! Обновила! – радостно сообщила она. – Пойду у Сашки выпрашивать сменную одежду.
– Я тоже сбегаю домой и переоденусь, – быстро сказал я, – не заходи без меня на праздник. Я хочу быть рядом с тобой.
Она погладила меня по руке и ласковым голосом сказала:
– Я подожду тебя! Только ты недолго.
Курившие за углом одноклассницы видели наше падение и подошли с расспросами.
– Испортила такую вещь, – печально произнесла Ирка.
– Это пыль, – прошептала Элла, – отстирается.
О чем еще говорили девчонки, я не слышал, потому что бегом бросился в свой подъезд.
Когда мы с Эллой вернулись в квартиру к Сашке, народ был уже подготовлен. Сороки – одноклассницы во всех подробностях рассказали историю нашего падения. Сашка встретил меня с улыбкой:
– А ты хорошо начал! Молодец!
– Дай мне что-нибудь, – робко попросила Элла.
Сашка смерил ее взглядом и строго сказал:
– У меня тут не модельный дом и не магазин женской одежды! Могу предложить футбольную форму.
Он порылся во встроенном стенном шкафу и извлек оттуда спортивные трусы и футболку и протянул девушке. Элла кивнула и пошла в ванну, я отправился за ней, но через мгновение она выставила меня и закрыла дверь изнутри. Сашка, видевший все это, толкнул меня в бок и тихим голосом сказал:
– Не торопи, брат, коней! Спугнуть можешь.
Я поежился и прошел в комнату, где был накрыт стол, нашел кусок курицы и начал жадно его жевать. Минут через пять пришла Элла, в футбольных трусах и своей блузке она выглядела очень откровенно и сексуально.
–Какой прикид, – с восторгом сказала Ирка и ревниво показала Сашке кулак. – Смотри у меня!
И она обняла Сашку, вернее повисла на нем, чтобы он не смотрел на обнаженные ноги Эллы.
–Да, брось, -отшутился Сашка, – Серега меня глазами уже дважды убил.
–Можно я постираю у тебя джинсы, -робко спросила Элла, – не хочу, чтобы мама видела мой косяк.
Сашка одобрительно кивнул ей.
–Да, возьми с собой Серегу, а то без тебя он опустошит тут весь стол, а нас тут много.
Все засмеялись, а я быстро встал и пошел за Эллой. В ванной мы вдвоем долго терли мылом, поливали из душа джинсы. Вскоре или грязь сдалась, или мы ее победили, но пятен, кричащих о нашем падении, больше не было. Девушка откинула назад тяжелую косу и проговорила:
–Мы это сделали.
–Какая у тебя красивая прическа, -сказал я и ладонью провел по всей длине косы. – Когда ты успела?
–Да, -отмахнулась она, – это же три минуты. Всего-то заплести! Не укладка же с начесом.
Из того, что сказала Элла, я понял только одно – женщиной быть очень сложно, но мне как -то сразу понравилась эта фраза «Мы», обычно, все говорят «я», тут мы.
–Элла, -негромко позвал я, она испуганно посмотрела на меня и беззвучно, только губами ответила:
–Да.
А в ее глазах при этом я увидел такой огонь, что забыл, о чем хотел спросить. Я обнял ее, прижался к щеке и прошептал:
–Научи меня целоваться. По-взрослому.
Она вспыхнула румянцем, опустила глаза и наигранным учительским тоном произнесла:
–Айяя, такой большой мальчик, и такие глупые просьбы.
Она погладила меня по голове, прижалась к моим губам и прошептала:
–Как можно научит тому, что человек делает интуитивно. Я так чувствую, я так хочу, поэтому я так делаю.
Я жадно схватил ее губы ртом и случайно прикусил ей язык. Элла взвизгнула от боли и наотмашь ударила меня по щеке, а этот злополучный момент дверь ванной открылась и на пороге появилась Шахерезада.
–Да, у вас тут уже семейные разборки, -кривя губы в улыбке, проговорила она. – Это и к лучшему, я за Сергеем. Хочу танцевать.
Шампанское сделало Дарину смелой, и то, что она пыталась скрыть или подавить в себе, сейчас с бешенной силой вырывалось наружу. Я посмотрел на Эллу
–Конечно, иди, -угадала она мои мысли, -только не кусайся.
Я хотел объяснить ей, что это я случайно, потому что никогда раньше этого не делал, но Шахерезада уже потянула меня в комнату. Танцевала она отвратительно, мало того, что я не самый хороший танцор, так вместе с ней мы смотрелись как две коровы на льду. Мы просто медленно двигались по кругу и все. Дарина мне что-то рассказывала, голос ее был грубоватым, а фразы короткие, рубленые. Казалось, что это не девушка говорит, а бухает тяжелый молот по наковальне. Я с нетерпением ждал конца этого танца. Элла в это время о чем-то разговаривала с Сашкой, слов я не слышал, но видел довольную физиономию друга и кожей чувствовал, что они обсуждают меня.
Стемнело, я включил светомузыку и в комнате стало уютнее. Полумрак скрывал истинное пространство помещения, косые тени от всего, что попадало в свет прожектора, нервно бегали по стенам и растворялись в темноте. Сашка предложил поиграть в «бутылочку». Это молодежная игра на поцелуи. Ирка сразу надула губки и демонстративно отошла к окну, показывая своему парню нежелание участвовать в этом мероприятии. Желающие поиграть, начали шумно искать подходящее место. Расположились все на полу. Правила требовали, чтобы мальчики сидели напротив девочек, но кто и когда соблюдал эти правила. После четырех однополых поцелуев, игра прекратилась. Я сидел на диване и сжимал в своих ладонях нежную ручку Снегурочки. Она положила голову на мое плечо и молчала. Мне было хорошо. Вдруг кто-то из парней предложил:
–А давайте устроим фейерверк в честь нашего именинника.
Глава 2. Фейерверк
В советское время все школьники хорошо знали химию, поэтому соорудить фейерверк из подручных материалов мог любой. Самыми популярными шумно-дымовыми развлечениями были бомбочки. Готовились они так. Газету пропитывали раствором селитры, высушивали ее на солнце, затем находили на свалках бутылки из-под одеколона «Тройной». Высохшую газету резали на полоски и скатывали в тонкие трубочки, которые потом втискивали в узкое горлышко бутылька. Конец последней трубочки был фитилем, поэтому оставался снаружи. Затем, находили безлюдное место, поджигали фитиль и бросали бутылек. Взрыв был таким же, как от боевой гранаты, а стеклянные осколки разлетались в радиусе десяти метров. Бомбочки были опасными, но очень интересными. В домашнем дворе таких взрывов мы не устраивали. На этот случай был изобретен «Коробок».
В обычной аптеке покупали марганцовку за две копейки, пузырек с тридцатью граммами кристаллов рубинового цвета. Добавляли туда столько же измельченного магния. Ты, мой читатель, спросишь, откуда у школьников советской эпохи был магний. Ответ очень прост. Мы его находили, когда собирали металлолом. Этот очень легкий и пористый металл напильником превращали в крупинки, т.е. самостоятельно изготавливали измельченный компонент. Процесс был трудоемким, но фейерверки того стоили, к тому же в нашем детстве не было китайской пиротехники. Все изготавливали во дворах, вручную из того, что можно было найти. Сашка вынес три коробка с длинными белыми нитями- фитилями, положил их на постамент из трех кирпичей, аккуратно уложенных друг на друга, и поджег. Сине-оранжевое пламя медленно ползло по нитям, подбираясь к картонным спичечным коробкам. Мгновение! И все они, вспыхнув почти одновременно, выпустили на свободу огненные искры. Девчонки завизжали от неожиданного хлопка, а парни с восхищением смотрели на огненное шоу.
–А «Пушка» у тебя есть? – вдруг спросил Сашку Олег.
– Конечно, – с гордостью ответил именинник, – и «Белый парашют» тоже есть.
– Покажи, – почти хором закричали девчонки.
Я посмотрел на Эллу и шепотом спросил:
– Ты знаешь, что такое «Белый парашют»?
Это название я произнес с гордостью, потому что мы с Сашкой сами его придумали.
– С гидроперитом? – без особого интереса спросила Элла.
– Дааа, – робко протянул я.– А подробнее!
– Берешь пустой спичечный коробок, – начала она, не глядя на меня, – наполняешь его сухим фиксажем.
Хочу сделать небольшое уточнение, в нашем детстве у многих были фотоаппараты типа «Смена», которыми снимали на черно-белую пленку важные события жизни. Всего тридцать шесть кадров, а сколько было радости в процессе фотографирования. У некоторых были «ФЭД» или «Зенит», но эти фотоаппараты считались почти профессиональными и стоили дорого. Все остальные довольствовались «Сменами».
Отсняв тридцать шесть кадров, пленку нужно было в темноте извлечь из фотоаппарата и поместить в специальный проявочный бачок. Чтобы начать печатать с пленки фотографии нужно сначала ее проявить в специальном растворе, затем промыть, затем зафиксировать и снова промыть, высушить и только после этого можно печатать. Почти у каждого, кто имел фотоаппарат были принадлежности для проявки пленки и оборудование для печати фотографий. А вот все растворы: «проявитель» и «закрепитель» покупались в специальном магазине в сухом виде. На самом деле процессы фотографирования и печати фотографий были очень трудоемкими, но интересными.
– Насыпаешь примерно половину коробочки и в центр кладешь таблетку гидроперита, – продолжила Элла.
Внесу еще одно уточнение. Вы, мои дорогие читатели, наверное, не догадываетесь, почему в каждой советской квартире можно было найти эти таблетки. Женщины всегда хотят выглядеть красивыми, как с обложки модного журнала, но природа их всех сделала разными. Писком моды в этот период стали блондинки, поэтому те, кто от рождения не получили этого цвета, беспощадно обесцвечивали свои волосы раствором гидроперита. Причем вся эта процедура происходила дома, с соблюдением, конечно же, правил безопасности. То ли женщины неправильно разводили таблетки гидроперита, то ли использовали времени больше, чем этого требовалось, но очень часто получался не желанный блонд, а ужасный желтый цвет и, к тому же еще сожженные волосы. Красота всегда требует жертв.
– Аккуратно, чтобы не смешивать эти два компонента, перематываешь коробок нитками, – сказала Элла и внимательно посмотрела на меня.
Я кивнул, сдерживая негодование.
– Откуда ты это знаешь? -выдавил наконец я вопрос, который казался мне смертным приговорам.
Она засмеялась.
– А разве я не учу в школе химию?
– Ты что, пероксид водорода с карбамидом, – быстро проговорила Элла. – Вот я нашей химичке расскажу, что восьмиклассники не знают элементарной химии.
Мне стало стыдно и обидно. Никогда я еще не испытывал эти два чувства одновременно. Стыдно было, потому что я, действительно, не знал химии, а обида съедала меня из-за того, что я гордился нашим с Сашкой изобретением, а оказалось, что оно известно уже всем.
– Да,– вдруг оживилась Элла,– а название «Белый парашют» красивое, мы называли эту смесь просто «дымовуха». Я запомню.
После фейерверка и «Белого парашюта» многие начали потихоньку разбредаться. Кто-то направился домой, кто-то пошел погулять по городу, а кто-то расположился на освободившейся скамейке, потому что старушки, занимавшие ее с утра, разошлись по домам. Я с тревогой посмотрел на Эллу.
– Мне пора, – прошептала она. – Проводишь?
Я утвердительно покачал головой.
– За ветровкой домой зайду и пойдем.
Она засмеялась:
– Мне бы тоже не мешало привести себя в нормальный вид, а то всех прохожих распугаю.
Джинсы почти высохли, поэтому Элла натянула их, попрощалась с именинником и вышла из квартиры. Было около одиннадцати часов, осеннее солнце, которое днем радовало нас своими теплыми лучами, сейчас спряталось и его место заняла холодная луна. Своим бледным ликом она нехотя освещала землю. На черном небе появились редкие, но яркие звезды, погода начала портиться и обещала завтра расплакаться мелким и нудным дождем. Я замешкался дома, и когда вышел, Элла уже дрожала от холода.
– Замерзла? – тихо спросил я.
– Чуть- чуть, – стуча зубами, проговорила она.
Я провел рукой по ее бедру и удивлённо спросил:
– Высохли?
–Да, – радостно ответила она, – и пятен нет и почти сухие.
– А ветровки нет?
– Тепло же было.
Я быстро снял свою ветровку и накинул ей на плечи.
– Спасибо, – прошептала она, – а ты?
– Не замерзну, я же сибиряк.
Она засмеялась, просунула руки в рукава и застегнула молнию.
– Так теплее, – уточнила она и взяла меня под руку.
– Какой дорогой пойдем? – строго спросил я. – Короткой или длинной.
– Я же на каблуках.
– Значит, длинной, – обрадовался я.
Короткая дорога сокращала путь почти в два раза, но нужно было идти по темноте через стройку. Один я бы, конечно, воспользовался именно этой, короткой дорогой, но с Эллой мне хотелось побыть подольше. Я не помню того, о чем мы говорили в этот вечер, я помню, что мне было приятно ощущать ее руку на моей, чувствовать тепло ее тела и слушать приятный журчащий голос.
Глава 3. Новый ученик
С тринадцатого сентября началась история нашей любви. Я жил в трех минутах от школы. Это было очень удобно, потому что занятия начинались с девяти часов, значит, я мог спать до восьми сорока. Затем быстро вскакивал, умывался, одевался, неспешно завтракал и приходил в школу за десять минут до звонка. С появлением в моей жизни Эллы, в режиме дня произошли изменения. Теперь я просыпался в семь утра, умывался, одевался, быстро завтракал и бежал короткой дорогой к дому Эллы. По меркам нашего города она жила далеко от школы. Несмотря на то, что в ее дворе была школа, но Элла в ней не училась. Я как-то спросил у нее:
– А почему ты учишься в нашей школе?
Она пожала плечами и шепотом ответила:
– Потому что очень хотела встретить тебя.
Мы тогда не понимали, что наша школа была лучшей в городе. К тому же с физико-математическим и химическим уклоном. В этой школе учились наши родители, но об этом потом.
Каждое утро я прибегал к ее подъезду и ждал, когда Элла выйдет. Она никогда не опаздывала, и мы приходили за десять-пятнадцать минут до начала уроков. Сначала нас сопровождала Дарина, она жила в соседнем доме, и девчонки утром ждали друг друга. Шахерезада была недовольна тем, что теперь каждое утро я ждал Эллу, нес ее дипломат и она держалась за мою руку, а не шагала, как это было раньше рядом с ней.
Тут, мой дорогой читатель, я хочу дать пояснение. Дипломат – это небольшой плоский чемодан для деловых целей. Говоря современным языком, атташе-кейс. В советское время почему-то старшеклассники облюбовали такой кейс и приспособили его для школы. Дипломаты были изготовлены из мягких, виниловых материалов или жестких пластиков и металла. Такой кейс обязательно имел замки с ключами или кодовые замки. У меня не было дипломата, потому что я не носил в школу ни учебников, ни тетрадей. У меня была одна «общая» тетрадь на все случаи жизни. А школьный дневник жил в Сашкином гараже.
И у Эллы, и у Дарины был дипломат, в который они аккуратно укладывали тетрадки и учебники. Надо отметить, что у старшеклассников каждый день проводилось по пять- шесть уроков. На каждый предмет полагался учебник страниц на двести, в обложке, общая тетрадь для теории и две тоненькие рабочие тетрадки. И все это каждый ученик приносил в школу, обеспечивая себя «рабочими инструментами».
В советское время школьными учебниками пользовались несколько поколений, поэтому обязательное условие – каждый учебник должен иметь обложку, чтобы его не испачкали и он мог служить подрастающим школьникам. С выдачей учебников в библиотеке было тоже не все так просто. Сначала новые или почти новые учебники получали те, что учился на «хорошо» и «отлично». Затем внешний вид учебников становился хуже и их получали троечники и те, кто не очень хотел учиться. Мои учебники были старыми и побывали в руках таких же лодырей, как я. Загрузив в дипломат пять учебников, столько же тетрадей, да и к тому же у девчонок были ручки разных цветов, карандаши, резинка, циркуль, линейка, транспортир, калькулятор, расческа, зеркальце и прочие дамские штучки. Кейс получался очень тяжелым.
