Kitobni o'qish: «Школа Элитария»

– Всегда хотела спросить… Какого это, когда пыльца астрийского пыльнесборника проникает в организм?

Явно не ожидавшее от с виду безобидного жёлтого цветочка отдачи, синее существо пыталось одной рукой промыть плоский нос антисептиком, второй убрать цветок в стеклянную колбу и двумя другими руками промыть язык и откашляться.

– Перед глазами плывёт… – синего нибла пробрал едкий кашель, – И чувство… будто сжимается каждая часть лёгких… где она оседает.

Жёлтая женщина, чья голова была похожа на гигантский грибок, усмехнулась и протянула ему маленькую маску. Нибл поспешил надеть её на себя. Что бы он делал здесь, посреди джунглей дикой планеты, без её помощи?

– Не бойся, пыльца этого цветка не опасна. А это поможет облегчить дыхание.

Миниатюрная маска, через которую поступало распылённое противоядие от неприятных последствий пыльцы и впрямь помогла. Синему через какое-то время стало лучше.

– Извините за оплошность. Я потерял счёт времени. – признался нибл.

– Мы здесь не так долго, как кажется. Соберём сок пятнадцати цветов и можем лететь.

Гуманоид быстро надел плотные прозрачные перчатки и занялся работой: верхней правой рукой он держал ножовку, двумя нижними открывал лепестки, и пальцами верхней левой придерживал маленькую спринцовку.

– А до этого инцидента вы не сказали мне ни слова. Или стараетесь держать меня на расстоянии?

– Можете считать это психологической проверкой, мистер Дьеркок.

Он кивнул в знак понимания. Извлекатель он вставил внутрь бутончика и нажал ножиком на цветоложе. Внутрь сразу попали маленькие капельки.

– На Тикарте закончились образцы астрийских растений? Для этого мы здесь?

– Образцы ядовитых растений. Я слышала, что есть некоторые виды астрийских растений и деревьев, которые могут жить на почве с других планет, но ядовитые вбирают питательные элементы только на своей родине. Как вы знаете, больше половины всех известных ядов делают с растений с других планет. И на всё количество яда должно быть столько же количества противоядия, которое делают из тех же ядовитых образцов.

– Особенно, если на то есть необходимость.

Жёлтая посмотрела на него своими круглыми сними глазами и кивнула:

– Быстро же слухи расходятся.

– Плохие, да. И извините, если оскорбил вас, мисс Рирун. Просто за всю жизнь никогда даже не слышал про серийных отравителей.

– Он был один, и его уже поймали, – поспешила поправить синеглазка.

Нибл предпочёл больше эту тему не трогать. Сразу видно, что этот преступный инцидент её расы, который не ожидал никто, она предпочитает не обсуждать.

Да он и забыл об этом, как только спереди, в нескольких шагах от космического челнока раздался ритмичный писк. Дьеркок поднял голову и увидел, что индикатор на серой коробочке начал мигать красным светом.

– Что это? – спросил он у жёлтой, которая подошла к прибору, чтобы проверить.

Но не успели они ничего подумать, как из неоткуда на них прыгнуло что-то бледно-голубое. Они в испуге отбежали назад. Синий нибл быстро прикрыл низкую, в сравнении с ним, джирийскую женщину своим телом, а она уже успела достать фазер из кобуры. Неизвестное нырнуло прямо под стол, за которым нибл только что работал. Нибл медленно наклонился, чтобы посмотреть… и почувствовал тычок пальца у себя на спине. Он повернулся: Рирун пальцем приказала ему вести себя тихо и показала на серую коробочку, которая до сих пор мигала.

Дьеркок тут же подошёл ближе – индикатор продолжал пищать, а на экране отображался оранжевый силуэт, который показывал довольно большого размера существо за голографической стеной, под которой они все сейчас находились. Они его видели через термодатчики, а оно их не видело и не чувствовало. Теоретически. Бледно-голубое существо, которое всё-таки прорвалось через защиту пошатнуло уверенность исследователей.

Гигант стоял около них и не уходил. В этот момент лаборанты чувствовали себя как неизвестный гость, который трясся сейчас под столом. Им было запрещено нарушать законы местной флоры и фауны, так что ранить гиганта они не могли. Если он всё-таки догадается, как сюда пролезть, то придётся бросить всё оборудование здесь, прятаться в челнок и взлетать. Судя по датчикам у этого чудовища были достаточные размеры, чтобы разорвать их летательный аппарат.

Существо то и дело ходило по периметру купола и пыталось зайти внутрь, но никак не могло найти лазейку. Несколько минут ходьбы ничего ему не дало, так что громадина наконец сдалась и зашагала прочь в лес. Как только оно отошло на достаточно большое расстояние, лаборанты с облегчением выдохнули. И обратили внимание на малыша под столом.

Когда нибл и джира наклонились, чтобы посмотреть на него, бледно-голубой гуманоид сжался в комок. Он смотрел на них в упор.

– Это астриец? – тихо спросил синекожий.

По всем внешним признакам это был один из обитателей местной астрийской расы.

– Что нам делать?

– Надо прогнать его. – решительно сказала жёлтая.

Они начали махать руками и топать ногами, пытаясь отогнать гуманоида. Он выбрался из-под стола и отбежал от них. Он был весь в грязи, как чертёнок. Из-под грязного слоя выглядывал бледно-голубой мальчик, которому на вид было лет семь или восемь.

– Пошёл отсюда! – прикрикивали они.

Малыш сперва отскакивал от них на расстояние в несколько шагов. Он смотрел то в их сторону, то в сторону, откуда он к ним прибежал. И спустя несколько попыток его прогнать, он престал реагировать на их взмахи руками и все звуки, что они издавали, и просто сел на землю и уставился на них. Даже когда они начали замахиваться на него инструментами он и к этому быстро привык.

Исследователи в растерянности смотрели на него.

– Что в таких случаях делать нам не объясняли. – сказал синекожий.

– Нам тоже. – Рирун указала на серую коробочку, – Эта голограмма настроена на специальные звуковые волны, которые отпугивают от себя всех обитателей планеты. Наверное, он бежал от того хищника… Но удивительно, как он всё-таки пробрался сюда, если этот звук вызывает сильную головную боль.

– Может быть, там было хуже, чем здесь? – высказал предположение синий.

Жёлтая пыталась придумать, как действовать дальше. Сперва она вновь проверила голографический купол и проверила силу звуковых колебаний. Малыш рефлекторно дёрнулся, и схватился за уши.

– Полегче. – сказал ей синий, – Ему явно неприятно.

Он приблизился к малышу. Тот, сразу забыв о боли, отпрыгнул на два шага назад. Нибл ещё раз внимательно осмотрел мальчишку и наклонил голову набок.

– Вам не кажется, что астрийцы должны выглядеть по-другому? – обратился он к куратору.

Жёлтая присела и тоже посмотрела на него. Выглядел он и вправду странно для здешних жителей. Его внешность отличалась от обитателей его же расы.

– Вам не кажется, мисс Рирун, что вся эта ситуация смахивает на код «лиловый»?

Жёлтая, будто впервые за много лет, не знала, что сказать. Она поднялась с корточек.

– Я сейчас кое-что проверю. Следи, чтобы за пределами купола никого не было.

Джира исчезла в проёме челнока, а нибл быстро подошёл к сканеру, на котором отображалась обстановка за голограммой-куполом. Тот хищник уже давно ушёл. Своим периферийным четырёхглазым зрением Дьеркок заметил, как бледный малыш боязно осматривается вокруг, и недолго думая, на корточках подползает ближе к нему, но держится на расстоянии.

– Тебе страшно? – спросил синий у бледно-голубого.

Тот лишь боязно отскочил от него и спрятался за ширму с собранными материалами. Дьеркок снова взглянул на индикатор. По мере отдаления гигантского хищника, разная мелкая живность начала возвращаться на это место.

– Что же ты там пережил, если даже мы тебе не кажемся страшными…

ЧАСТЬ 1. Пациент в школе

Глава 1. Эксперимент «604»

– Где он сейчас? – вопросил громкий, но не суровый мужской голос.

Четыре жёлтых глаза метались туда-сюда – их обладатель явно нервничал. Сложно не нервничать, когда на тебя сверху из-за стенда смотрят пятеро заведующих законами всей Межгалактической Сети, особенно когда один из них не в лучшем расположении духа.

– Его доставили в Пасадорский ботанический сад и разместили в часть с астрийскими растениями. Он находится в полной дезориентации.

– Давно он там?

– Второй день. – четырёхглазый гайларианец сжал руки за спиной.

В огромной зале, где кроме них никого не было, под пристальным взглядом членов Совета он чувствовал себя меньше, чем обычно. Не говоря уже про необычную внешность каждого в Совете: у одного были светящиеся в темноте полоски на теле, как у медузы, другой был похож на большого белого богомола. Кто-то был по статному красив, а кто-то, красив в своём уродстве. В сравнение с ними, гайларианец с его, можно сказать, обычной внешностью, чувствовал себя низшим звеном.

– Разве Астра – это не одна из тех планет, на которую распространяется запрет на контакт с поселенцами?

В ответ на это, один из членов Совета передал интересующемуся белому богомолу расы тич`ре специальный голопланшет. Тот моментально ткнул своей полусогнутой бледной рукой в него и начал шарить по информации своими бездонными чёрными глазами.

Гайларианец в это время переминался с ноги на ногу. Он нетерпеливо ждал, когда тот закончит изучать информацию, которую должен был изучить ещё вчера, но судя по всему, у членов Совета иногда находится время на более важные вещи, чем на какого-то маленького дикого мальчика, прилетевшего с другого конца квадранта космоса.

А позади всех, около одного из столов большого зала стоял синекожий мужчина в деловом сером костюме. Он неуверенно держал руки за спиной и то и дело смотрел на присутствующих.

Тич`ре за несколько секунд изучил несколько абзацев информации и выдохнул:

– И как он себя чувствует?

Гайларианец тут же вернулся в реальность:

– Дрон-камера постоянно за ним наблюдает и по внешним признакам он в порядке. За исключением маниакального упорства всё время передвигаться с места на место. Лаборанты пока что кормят его астрийскими жуками.

– Мистер Мойек, вы сказали также, что он несколько отличается от других астрийцев? – высокий твердолобый мужчина голубоватого оттенка потрепал кожные усики на своей бороде.

– Да. – кивнул гайларианец в ответ, – У него есть одна странная особенность. Его цвет кожи намного бледнее, чем у других астрийцев. Если позволите… лаборанты предполагают, что это похоже на альбинизм.

Все пятеро посмотрели на гайларианца, чья конусообразная голова в этот момент дёрнулась вверх, ожидая от них какой-то реакции. Но ни на одном из лиц ответов не было написано.

Марсенка Равали, самая красивая женщина в Совете, чуть прикрыла свои изумрудные глаза, перелистывая изящными тоненькими пальцами информацию в планшете:

– Интересно, что мы не подготовились к данной ситуации. Да и с чего бы – за все годы ни разу не было, чтобы происходило нечто подобное. Похоже, что лаборанты просто оказались в ненужное время в ненужном месте.

Синекожий позади мысленно усмехнулся данной чёрной шутке: если бы лаборанты прилетели на планету на час пораньше, то мальчик бы просто умер там, и никто о нём не узнал бы.

– Или же наоборот… – сказала вдруг рилсанская советчица, чем привлекла всеобщее внимание, – Что если дикий ребёнок – это по сути сложный ребёнок, которого можно вылечить?

– В том то и дело, что для своей планеты он не болен психически, – вздохнул твердолобый лайтораклианец, – А для нас – это загнанный в угол зверь, который не понимает, где находиться, – он повернулся обратно к гайларианцу Мойеку, – Почему, когда мальчика привезли, связались именно с вами?

– Наверное, потому что лаборанты посчитали, что проблема подходит по описанию беженца-ребёнка с другой планеты. Но обычно к нам попадают беженцы по другим причинам. Нам никогда не доставляли… нецивилизованных детей.

– Мы оказались в щекотливой ситуации, – Равали повернула голову и её прозрачные серёжки тихо брякнули, – С одной стороны, у нас правило первой директивы – не вмешиваться в развитие расы других планет, если они не вышли в космос и не знают о других расах. С другой, мы не можем отказать в помощи, по сути, беженцу, если он сам её попросил.

– Несознательно, возможно. – поправил её тич`ре.

– Может быть и несознательно. – кивнул твердолобый, – Но факт остаётся фактом – астриец сейчас здесь и с ним нужно срочно что-то делать.

На этой ноте, гайларианец осмелел и ступил чуть вперёд:

– Собственно, поэтому мы и обратились к вам – чтобы вы дали добро приставить к нему мистера Таруло.

Он указал на стоящего у стола синекожего мужчину. Только сейчас Совет наконец соизволил обратить внимание на него. Тот от такого количества внимания даже не шелохнулся.

– Мсье Таруло, у вас уже был опыт с подобными детьми? – спросила Равали.

Синекожий отошёл от стола и неспешно пошёл к стенду:

– Не совсем. Но мне доставались дети с тяжёлыми психическими и психологическими отклонениями, например, с планеты Менлаэ. Также я прочёл и просмотрел литературу относительно детей, выросших в диких условиях и того, как можно их реабилитировать. Я знаю, как это сделать. Теоретически. Но конкретно об астрийцах я знаю не больше вас.

– Через какое время, по-вашему, вы сможете сделать так, чтобы он хотя бы начал понимать, где он находится и как жить в нашем мире?

– Так мы уже всё решили?! – встрепенулся тич`ре.

– Конечно, если у вас нет другого плана, – улыбнувшись, сказала рилсанка.

– Не понимаю, почему просто нельзя отправить его к сложным детям? – белокожий богомол явно намеревался поскорее избавится от этой «маленькой» проблемы.

– Во-первых, как уже сказал мистер Мойек, этот мальчик, как зашуганный дикий зверёк, и среди проблемных детей он не приживётся, – бисарку Пьюрок Михте скрестил трёхпалые руки домиком, – А во-вторых, о расе астрийцев почти ничего никто не знает. Если вы намереваетесь разбираться со СМИ, которые столпятся около детского дома, и которые будут донимать всех, кто там находится, то будьте любезны.

Тич`ре хотел было сказать что-то ещё, но сразу пресёк сам себя. Какой бы вариант он не предложил, рано или поздно про мальчишку прознают журналисты и тогда спокойной жизни не будет ни ему, ни им.

Увидев, что все замолчали, Марсенка просигналила синекожему лонуру, чтобы он продолжал. Таруло отвёл глаза, проводя в своей голове мысленный расчёт:

– Я буду составлять отчёты обо всём, что вижу и обо всех его успехах. Мне сообщили, что по внешним данным ему около семи-восьми лет. В этот период мозг ребёнка по нашим меркам, ещё не полностью сформирован, так что на его полную реабилитацию может уйти от нескольких месяцев до нескольких лет, – честно признался психолог.

Сенаторы выслушали его и попросили минуту, чтобы обсудить услышанное.

Таруло и Мойек отошли чуть подальше, ближе к центру зала. Таруло огляделся вокруг.

– Впервые в подобном месте? – спросил его гайларианец.

Лонур в ответ мотнул головой.

– Нет. В этом зале просто убрали лишний инвентарь. Ты меня заинтересовал, когда позвал меня именно сюда, но не ожидал чего-то подобного.

– Мы все в шоке. Когда прилетевшие с Астры исследователи сказали мне по комлинку про «лиловый» код, мне только и оставалось, что следовать по протоколу. То есть просто приехать на место, где стоял их челнок, чтобы разбираться с мальчишкой. Благо, у меня был знакомый в ботаническом саду, чтобы сбагрить его хоть куда-то.

На этой ноте гайларианец уставился в пол. Лонур ощутил в нём волну виноватости.

– Коришь себя мыслью «Почему именно я?» – предположил психолог.

– Пожалуйста, не лезь ко мне в голову. Ты ещё не на работе.

Совет наконец закончил обсуждение и мужчин подозвали обратно.

– Мы дадим вам полгода. – сказал лайтораклианский гуманоид, – Пока мальчик будет жить в ботаническом вивариуме мы позаботимся, чтобы вас никто не беспокоил. А ваша задача, мсье Таруло, попробовать превратить астрийца в кого-то, осознающего действительность. Если за полгода не будет результатов… – он вздохнул, – Значит будем решать проблему по-другому.

– Значит решено. – кивнула рилсанка своей маленькой головкой и достала из-под крыла-пазухи печать, – Мсье Таруло Эскорид, вы назначаетесь психологом безымянного, пока что безымянного… – поправила она саму себя, – пациента из вивариума. Мы назовём это дело «Эксперимент 604».

Мойек кивнул. Всех это устроило. Бисарку протянул документ на подпись психологу:

– Мистер Таруло, вы не против поработать над, так сказать, секретным проектом?

Таруло взглянул на Мойека ещё раз.

– Пожалуй. – улыбнулся лонур. Про то, что ему не в первой работать с «секретами» он предпочёл умолчать.

Таруло пришлось только подписать бумагу о получении денежных средств за работу над неназванным проектом, которому не разрешено разглашаться в течении неопределённого времени. Очень удобная была форма, которая оберегала многих пострадавших от лишних глаз и ушей. Совет пожелал Таруло и Мойеку счастливого дня и на этом они разошлись.

Когда мужчины наконец вышли из зала Совета и пошли по коридору, они положили за пазуху своих деловых костюмов законные бумаги.

– Если честно не ожидал, что сегодня с утра я окажусь в зале Совета.

– Прости. – Мойек опустил взгляд, – Я сам у них не так часто бываю, поэтому не знал, как они отреагируют, если рядом не будешь стоять ты.

– Я? – удивился лонур, – Ты преувеличиваешь.

– Наоборот. Ты самый лучший детский психолог Пасадора. Их бы это сразу натолкнуло на мысль, что нужно воспользоваться случаем.

– Тебе повезло, что я не обидчивый. – сказал он, будто себе под нос, но чётко, чтобы Мойек слышал. Он понимал причину, но ему не нравилось, что его использовали в качестве рычага давления.

– Когда нас оповестили о том, что лаборанты просто взяли и привезли мальчика с дикой планеты, с той самой планеты откуда чтобы привезти образцы растений нужно разрешений около сотни, я был мягко говоря в шоке. А ты… – он посмотрел на непроницаемое лицо лонура, – … Как вижу, тебе не в первой.

– Если ты про «не в первой работать с секретным пациентом», то да. Я слишком много детей повидал за свою карьеру. Мне стоит беспокоиться?

– Ты про то, что мальчик может быть опасен? Вряд ли. Судя по тому, что лаборанты мне прислали об астрийцах, эта раса больше предпочитает убегать, а не нападать, – он нажал на браслетик-комлинк на своей руке из него перед ним высветился сенсорный циферблат, – Когда готов приступать?

– Сегодня. Двух дней достаточно чтобы мальчик пришёл в себя после перелёта. Лучше не затягивать с лечением и начинать сразу. На него есть файлы или записи?

Перед Мойеком с запястия высветилась сенсорная доска с записями, которые он начал переправлять лонуру на его браслет.

– Пока только поверхностные данные.

Таруло также нажал на свой комлинк и начал читать: необычный цвет кожи, питание пять раз в день, скорость, активность днём и ночью. Данные были поверхностными, но Таруло уже прикидывал, с чего он будет начинать.

– Дело в том, что он очень хорошо прячется. Настолько, что даже камера не может его засечь.

– Придётся повозиться. – голос лонура выдавал уверенность. – Дай мне свой датапад и переносную камеру-невидимку.

Глава 2 – Мальчик в вивариуме

Несмотря на то, что Таруло держал в своей лонурской голове невероятный объём знаний по психологии, устройству планет, мест для отдыха и всего, что могло пригодиться для проведения неплохого отпуска, ему никогда не приходило в голову, что единственный раз, когда он посетил Пасадорский ботанический сад был в далёком детстве, когда их взяли на школьную экскурсию. Должно быть потому что все свои знания он применял на своих пациентах, чтобы сделать их счастливыми, а о своём личном благополучии он частенько забывал. Можно и так сказать, учитывая, что лонуры никогда не спят, не говоря уже о самом отдыхе. Работа, работа, и ещё раз работа – вот негласный закон, который сделал из лонуров одних из самых известных трудоголиков Межгалактической Сети.

Не то чтобы летать в скоростном летающем такси было для Таруло слишком неестественно для его свободолюбивого характера, но всё же он предпочитал либо перемещаться на своих ногах, либо планировать от небоскрёба к небоскрёбу с помощью своих перепонок – это помогало расслабиться. Особенно сейчас, когда ему поступил такой необычный пациент, с которым придётся придумывать целую программу правил поведения.

Однозначно из летающей машины был совершенно другой вид на город: они летели на двадцать метров выше пешеходных тропинок и дорог для земных машин. Необъятный город-планета тянулся километрами и тысячами небоскрёбов и пропадал за горизонтом. Казалось бы, Пасадор был намного больше его планеты Синестры, и здесь жило куда больше поселенцев со всех концов галактик, но ему порой казалось, что здесь он задыхается: в стекле, металле и хрустальном полимере, из которых была сделана вся здешняя конструкция. Она хоть и красиво блестела на солнце и представляла из себя истинный пример цивилизованного центра Вселенной, но за своим блеском скрывала ощущение замкнутости и искусственности. Особенно это заметно в районах победнее, где нет ни одного натурального запаха – даже еду готовят из синтетического мяса, фруктов или овощей. К счастью не везде, иначе привередливый желудок Таруло просто не выдержал бы такой жизни.

В его доме была специально созданная для лонуров атмосфера, но он не мог не чуять запахи нагретого песка, металлических сплавов, озона от летающих машин, которых не было в его родном доме. Тот факт, что планета изначально была песчаной пустыней только дополняла этот искусственный образ…

А быть может это было из-за того, что на его планете была слишком большая влажность и чистый воздух, и лонуры, по сути, были теми, кто просто не может привыкнуть к другому климату, в отличие от многих других рас. Такое тоже могло быть.

– Мы на месте. – сообщил водитель.

Аэротакси начало плавное снижение на заставленную всеми видами транспорта парковку. В ботаническом саду всегда было много посетителей даже в дождливые дни. А учитывая, что солнце на Пасадоре светило практически весь год, ОСОБЕННО в дождливые дни!

Покружив немного над паркингом, водитель наконец увидел проплешину между аэромобилем и газоном с бирюзовой травой, и опустился туда. Таруло провёл своим запястьем по кубическому ящику со сканерным треугольником и как только был дан сигнал в форме лёгкого «дзинь», лонур покинул машину. Сегодня на улице было приятно (по меркам Пасадора) – щадящее солнце и лёгкий ветер, несмотря на то, что сад был довольно высоко над уровнем земли. Сейчас на планете была весна и витало двадцать шесть прохладных градуса. По парковке расслаблено шагали туристы, офисные работники, родители и их детишки разных рас и расцветок.

Таруло начинал припоминать, что учителя им говорили во время экскурсии по этому саду: о том, что у каждой расы на Пасадоре есть уголок, где можно почувствовать себя комфортно. Эларианцам предоставили в распоряжение этот огромный ботанический комплекс, который они сами спроектировали, обустроили и заселили флорой. Эларианцы были профессиональными ботаниками, которые имели способность выращивать растения даже там, где они ни у кого не приживались.

Но вот воспитателями сложных детей они не работали, поэтому приходилось звать кого-то вроде Таруло.

Лонур прошёл по вымощенной гравием тропинке, окружённой бирюзовыми кустами с лазурными бутонами, которые прятали лепестки от солнца. Гигантская оранжерея представляла из себя, казалось, бесконечный прозрачный дворец, и снаружи уже можно было увидеть всё богатство, который он в себе таил. Пройдя пять длинных ступеней, около входа его встретил эларианский мужчина в годах по имени Мат Артиши, чья бледно-серая борода и бакенбарды представляли из себя пушистое облачко у основания шеи. Он был одет в классическую эларианскую одежду: маленькую, не скрывающую его рослое тело махровую жилетку и больше ничего. Белый пух окутывал эларианских гуманоидов лучше любой одежды.

Он поприветствовал его на сэвкинском и пригласил внутрь. Как только они вошли, Таруло моментально охватили воспоминания о масштабах и величестве этого места: мало того, что для растений каждой планеты здесь были построены гигантские стеклянные купола с определёнными образцами земли, нужной температурой и прочим, так ещё и всё это было обставлено растениями, которые могли уживаться вместе и представляли целый лес с лианами, цветами, корнями и ручьями. А ещё несмотря на тёплую температуру, здесь было проще и приятней дышать: сладкие ароматы цветов били по плоскому носику лонура и на лице сама по себе появлялась улыбка. Всё это место сильно контрастировало с блестящей вычурностью и серой искусственностью планеты.

Не каждое здание могло похвастаться такими расстояниями – им пришлось пройти по тропинкам мимо растений и посетителей около километра, прежде чем они наконец добрались до нужного купола. По пути им встретилось немало стажёров, которые улыбались новому незнакомцу в их, так сказать, родном доме. На работу в этот комплекс часто брали именно молодых гуманоидов, даже не эларианского происхождения. Многие мечтали попасть на стажировку именно сюда, за место душного скучного офиса.

Но молодым рассказывали только то, что касается непосредственно ухода за растениями. Знали бы они, какую тайну здесь припрятало старшее поколение…

– Он здесь. – сказал мистер Артиши, указав своей мохнатой рукой на прозрачную вакуумную дверь, – Это астрийский вивариум.

– Очень хорошо.

Они зашли за плотное растительное заграждение, которое отделяло эту небольшую часть сада от всего остального и которое тут же за ними закрылось. Обычно такое заграждение использовали, когда скрывали часть, в которой нужно было провести ремонт, инвентаризацию или нужно было досадить новые виды растений. Пришлось сказать всем именно о ремонте и первые полгода вопросов это не вызовет. А дальше уже как пойдёт.

Таруло подошёл ближе к прозрачной стене. Внутри была слишком плотная заросль из пальм и плотных тропических кустов. Среди этого невозможно было разглядеть кого-то внутри стен.

– Сюда, пожалуйста. – подозвал его сидящий за пультом управления вивариума.

Четырёхрукий нибл представился как Ирит Мак`ко и пожал руку новоприбывшему. Он тоже оказался уже взрослым, но не старым мужчиной, у которого недавно прорезалась четвёртая перепонка на ухе и уже выросли колючки на плечах. Ниблы были из тех, кто рос быстрее других гуманоидов – ему можно было доверить государственную тайну.

Нибл не стал ходить вокруг да около и сразу начал вводить его в курс дела. Он показал на экранах записей рабочую внутри вивариума летающую камеру. Она неустанно фиксировала любые подвижные объекты, но из всего отснятого материала, у них были только качающиеся ветки и кусты. Только один раз камера поймала светло-голубую ступню, которая пропала в кустах. Ближе к мальчику камера не подлетала, чтобы не пугать его.

– Он сейчас активен? – спросил Таруло.

– За эти два дня он заснул только на полтора часа. Сутки на Астре длятся тридцать стандартных часов. Сколько спят астрийцы точно, нам неизвестно.

Ирит поднял глаза на лонура и смерил взглядом его брючный костюм.

– Советую надеть регулятор температуры. Там жара под сорок градусов.

Сразу же мистер Артиши попросил Таруло пройти в кабинку для переодевания, которые были расставлены около каждого вивариума. Ему дали механический поясок, который был настроен на комфортную для него температуру и лёгкую летнюю одежду, точно подходящую для его ровного тела и длинных ног. Как только он надел на себя поясок, то от него по всему телу лонура прошла волна – комфортная для него и прохладнее, чем в тёплом ботаническом саду. На лёгкой жилетке была встроена невидимая камера, о которой его предупредили.

Из кабинки переодевания его сразу провели в другую, где его ждала дезинфекция тела. А то ещё не хватало, чтобы бактерии извне повредили образцы растений с других планет. Более того, инородные бактерии могли причинить вред юному астрийцу.

Таруло передал деловую одежду на попечении эларианца, а сам подошёл к ниблу:

– Вы испытывали на нём какие-либо звуковые волны? – сходу спросил он у парня.

– Да. Реакция была на звуковые волны Глены – он точно услышал звук, но укрытия не покинул.

«Вот это интересно», – подумал Таруло. Как минимум потому что такие волны слышали только животные благодаря своему тонкому слуху. Значит у астрийца есть редкий животный слух, и он достаточно умён, чтобы понять, что это может быть ловушка.

– Как насчёт моментов, когда он спал? Вы не смогли засечь его?

– В такие моменты он уходил ещё глубже в заросли. Один раз он даже попробовал вырыть нору в земле.

Таруло наклонился ближе к экрану и взглядом спросил у нибла разрешение ткнуть на одну из кнопок. Тот кивнул, и психолог начал перелистывать отснятый материал, пока не наткнулся на кадр с небольшим ручейком.

– Это единственный источник воды в куполе?

– Да. Это искусственный ручей, который протекает в западной части вивариума. Теплосканер внутри камеры определил по следам, что мальчик приближался к ручью, чтобы попить. – нибл потянулся в кресле и нажал на одну из кнопок выведя на экран изображения следов, – Также по этим следам ясно, что он каждый раз двигается по новым маршрутам. Он ещё ни разу не прошёл в одном месте дважды.

Нибл перелистывал кадры с разными вариациями следов и усмехнулся:

– Если честно, мы даже начали шутить, что это скорее он за нами следит, а не мы за ним. Мы не знаем, что он видит, не знаем, что он слышит, но он определённо видит и слышит нас гораздо лучше.

После этих слов Ирит взял со стола тканевый мешочек и протянул лонуру. Таруло хотел было взять, но увидел внутри мешочка движение.

– Там астрийские скарабеи. Живые. – сказал нибл, – Мы точно знаем, что астрийцы их едят. Их нелегко перевозить через таможню, поэтому было бы хорошо разнообразить меню этого мальчика.

Пушистая рука легла на плечо Таруло – эларианец повёл его ко входу внутрь.

Помимо всего снаряжения и приманки-вкусняшки ему дали ещё и датапад. Таруло было приятно, что здесь были компетентные и подготовленные ко всему учёные и ботаники. Что было странно, потому что обычно, когда на взрослых сваливалась неприятность в виде осиротевшего найдёныша, то они не знали, как с ним поступать и какие действия предпринимать. Это окрыляло – будет проще работать с таким коллективом.

Стоя около входа, Таруло особо не нервничал. Он привык к трудностям, не говоря уже о том, что природа наградила его расу подсознательным чтением эмоций. Лонуры улавливали вибрации ауры других существ и могли предугадывать их настроение, и именно так лечили своих пациентов. И даже тот факт, что с подобным диким инцидентом он никогда не сталкивался, он сделает всё возможное, чтобы превратить этого дикаря в нормального ребёнка.