Kitobni o'qish: «Самое королевское убийство»

Shrift:

Елизавета II, 1926–2022
Эта книга посвящается королеве,
с любовью и благодарностью

Издательство CORPUS ®

Часть первая
Рука судьбы

Мы не наследуем землю у наших предков, мы одалживаем ее у наших детей
поговорка коренных американцев

Декабрь, 2016 год

Девушка вышла из‐под крыши на пляж и устремила взгляд к горизонту над илистыми отмелями. Она обходила укрытия в конце тропы, ведущей к заповеднику в Снеттишеме, на побережье Норфолка – проверяла, как домики перенесли мощный ночной шторм. Днем эти небольшие хижины занимали орнитологи-любители, собиравшиеся со всей округи, чтобы понаблюдать за гусями, чайками и куликами. Ночью строения служили временным укрытием от холодного морского бриза, здесь можно было выпить пива и предаться… более интимным занятиям. Предыдущий серьезный штормовой прилив разломал несколько хижин и оттащил их в лагуны. Девушка была рада увидеть, что поросята из Королевского общества защиты птиц на сей раз построили домики из более прочного дерева.

Выйдя из домика, она посмотрела вдаль. Одна из вещей, которые так ей нравились здесь, на самом восточном побережье Соединенного Королевства, – пляж неизменно смотрел прямо на запад. Он выходил к заливу Уош, прямоугольной чаше между Норфолком и Линкольнширом, где несколько рек впадали в Северное море. Здесь не увидишь бледно-розовых восходов, вместо этого солнце поднималось над лагунами за ее спиной. Впереди низко и тяжело нависла гряда облаков, но жидкий свет придавал им бледно-золотой оттенок, отражавшийся в илистых отмелях, так что сложно было сказать, где кончается земля и начинается небо.

Недалеко от лагун, по левую руку, начиналась болотистая окраина поместья Сандрингем. Рождество уже на носу, и обычно королева к этому времени была там, но девушка пока не слышала о ее прибытии – странно. Королева, подобно приливам и восходу солнца, обычно служила надежным способом определять время.

Девушка взглянула наверх, на косяк короткоклювых гуменников, которые возвращались домой с моря. Еще выше, прямо у нее над головой, кружил в воздухе лунь. Пляж Снеттишема представлял собой зрелище суровое и неприветливое. Бетонная дорожка у ног и скелетообразные деревянные конструкции, выступающие на илистую равнину там, где кончалась галька, были отголосками войны ее прадеда. Добыча гальки для взлетно-посадочных полос авиабазы помогла создать лагуны, где теперь тысячи уток, гусей и куликов наполняли воздух своим кряканьем, уханьем и свистом. По словам отца, после постоянных артиллерийских учений чайки покинули это место на несколько десятилетий. Их возвращение было триумфом природы. И, видит бог, природа нуждалась в своих маленьких триумфах. У нее так много врагов.

Большая часть птиц была скрыта из виду, но они не сидели без дела. Обширные грязевые отмели впереди недавно служили местом бойни, почва была изрыта тысячами следов всевозможных форм и размеров – после отлива сюда слетались гоголи и бекасы, чтобы полакомиться обитавшей в песке мелочью.

Внезапно взгляд девушки выхватил черно-белый пушистый комок, несущийся по грязи справа налево. Она узнала пса: помесь колли и кокера из прошлогоднего деревенского помета, собака принадлежала человеку, которого девушка не считала другом. Хозяина нигде не было видно, щенок мчался к ближайшему деревянному строению: его внимание привлекло нечто, покачивающееся в небесного цвета морской воде, которая завихрялась вокруг гнилого столба.

Шторм завалил пляж всевозможным мусором, природным и человеческим. Мертвую рыбу выбросило на берег вместе с пластиковыми бутылками и плотными яркими узлами дырявых рыболовных сетей. Она подумала о медузах. Их тоже иногда прибивало к берегу. Глупый недоросль вполне мог попытаться сожрать медузу, рискуя быть ужаленным и отравиться.

– Эй! – закричала она.

Щенок проигнорировал оклик.

– А ну иди сюда!

Девушка пустилась бежать. Широко работая локтями, она преодолела полосу лишайника и низкорослых галофитов, ведущую к гальке. Теперь она тоже была на илистых отмелях, и вода моментально заполняла каждый след, оставленный ее “мартенсами” на песке.

– А ну стой, придурочный!

Щенок вился над бесформенным размокшим предметом. Он повернулся и посмотрел на девушку, только когда та схватила его за ошейник. Она отдернула пса подальше.

Предмет оказался пластиковым пакетом: старым пакетом из супермаркета, растянутым и рваным, с завязанными ручками, из‐под которых выглядывали два бледных щупальца. Подняв плававшую рядом палку, девушка оттащила пакет подальше от щенка и с беспокойством заглянула внутрь. Не медуза, нет: какое‐то другое морское существо, бледное и раздутое, обернутое в водоросли. Она решила забрать пакет с собой, чтобы выбросить позже, но, когда она повернулась обратно к пляжу, щенок у ее ног потянул за ошейник, содержимое пакета выскользнуло в дыру и шлепнулось на влажный темный песок.

Девушка сначала подумала, что это мутировавшая бледная морская звезда, но при ближайшем рассмотрении, убрав водоросль в сторону палкой, поняла, что ошиблась. На мгновение она удивилась тому, насколько по‐человечески выглядит существо со щупальцами, напоминающими пальцы. Затем она увидела блеск золота. Каким‐то образом одно из щупалец зацепилось за что‐то металлическое, круглое и блестящее. Она подалась вперед и пересчитала одутлые восковые “щупальца”: один, два, три, четыре, пять. Золотом блестело кольцо на мизинце. “Щупальца” кончались слезающими ногтями.

Девушка уронила пакет и закричала так громко, что небесный свод, казалось, весь заполнился этим воплем.

Глава 1

Королева чувствовала себя отвратительно и телом, и душой. Она взглянула на удаляющуюся спину сэра Саймона Холкрофта со смесью сожаления и бесплодной ярости, затем достала из раскрытой возле рабочего стола сумочки свежий носовой платок, чтобы вытереть текущий нос.

“Доктор настаивает… О поездке на поезде не может быть и речи… Герцогу вообще противопоказан переезд…”

Если бы головная боль не пульсировала столь жестоко, она нашла бы нужные слова, чтобы донести до личного секретаря тот простой факт, что до Сандрингема всегда ездят поездом. Путешествие из Лондона в Кингс-Линн значилось в календаре уже несколько месяцев. Начальник станции и его команда будут ожидать ее через четыре с половиной часа, они наверняка отполировали медь, подмели каждый квадратный дюйм платформы и, несомненно, отдали в химчистку форму, чтобы она выглядела подобающе случаю. Нельзя отменять планы просто из‐за того, что кто‐то хлюпает носом. Если речь не идет о сломанных костях, если никто из близких родственников внезапно не преставился, то необходимо взять себя в руки и исполнить свой долг.

Но голова действительно раскалывалась. Вдохновенная речь потонула в приступе кашля. Филипа не было рядом, потому что он второй день подряд проводил в постели. Он, без сомнения, подхватил адскую инфекцию от одного из правнуков на предрождественской вечеринке, которую королевская чета устроила для всей семьи в Букингемском дворце. “Маленькие рассадники” – так их называл Филип. Конечно, вины детей тут не было, они неизбежно цепляли любую заразу в детском саду и подготовительной школе и распространяли ее повсюду, словно круглощекое биологическое оружие. Которого же из отпрысков ей подозревать? В тот день все они выглядели абсолютно здоровыми.

Она подняла рожок телефона с письменного стола и попросила соединить ее с герцогом.

Филип проснулся, но звучал вяло:

– Что? Говори громче, женщина! Ты как будто со дна озера звонишь.

– Я сказала, – она сделала паузу, чтобы высморкаться, – Саймон настаивает на том, чтобы лететь в Сандрингем завтра вместо того, чтобы ехать сегодня поездом.

Она умолчала о том, что сэр Саймон предлагал Филипу вообще не покидать стен дворца.

– Вертолетом? – пролаял герцог.

– Едва ли мы можем воспользоваться “Боингом 747”. – Голова трещала, и королева чувствовала раздражение.

– На флоте нам запрещали… а-пчхи!.. летать с простудой. Чертовски опасно!

– Ты же не за штурвалом полетишь.

– Если у меня лопнут перепонки, передай Саймону пламенный привет. Чертов идиот. Понятия не имеет, о чем говорит.

Королева не стала напоминать, что сэр Саймон и сам был когда‐то пилотом вертолета, а консультировавший их врач обладал всеми необходимыми компетенциями. У него были свои причины рекомендовать быстрое путешествие по воздуху вместо длинного пути по железной дороге. Филипу исполнилось девяносто пять – трудно поверить, но так и было. Ему вообще не следовало вылезать из постели с такой температурой. О, что за год, и что за подходящее для него завершение. Несмотря на чудесное празднование дня рождения весной, королева будет рада увидеть конец 2016 года.

– Боюсь, решение принято. Мы полетим завтра.

Она сделала вид, что не услышала хриплого вдоха Филипа перед тем, как он, несомненно, разразился бы потоком жалоб, и положила трубку. Рождество быстро приближалось, и ей просто хотелось тихо угнездиться в привычном сельском комфорте Сандрингема и сосредоточиться на бумагах, которые сейчас просто расплывались у нее перед глазами.

Осень и начало зимы были полны неопределенности. Референдум по Брекситу и выборы в США выявили глубокие разногласия в Уайтхолле¹ и Вашингтоне, для разрешения которых потребуется очень твердая рука. На протяжении всего этого времени королева принимала президентов и политиков, встречала послов, вручала медали и устраивала благотворительные вечера – в основном в Букингемском дворце, который она воспринимала просто как позолоченный офис на кольцевой развязке. Сейчас Норфолк привлекал ее своими широкими просторами и сосновыми лесами, изобильными болотами, бескрайним английским небом и вольными птицами.

Уже несколько дней она мечтала оказаться там. Сандрингем воплощал Рождество. Ее отец всегда проводил Рождество там, как и его отец и дед. Пока дети были маленькими, какое‐то время было легче праздновать в Виндзоре, но Рождество ее детства было Рождеством в Норфолке.

На следующий день вертолет нес королевскую чету с одеялами на коленях и собаками у ног над Кембриджем, над великолепными средневековыми башнями собора Или, “корабля болот”, и дальше на северо-восток в сторону Кингс-Линн. Вскоре заболоченные земли уступили место фермерским угодьям с островами сосновых лесов, пастбищами и коттеджами из кремня. Ненадолго под ними мелькнула эбботсвудская розовая вилла времен Регентства, и королева с удивлением заметила стадо оленей, медленно бредущих по лужайке у особняка. Далее последовали щетинистые безупречные поля и разбросанные рощи поместья Манкастер, чьи самые дальние уголки граничили с одной из королевских ферм, и, наконец, поля, дамбы и деревни самого поместья Сандрингем. Когда вертолет зашел на поворот, королева увидела блеск морской воды в далеком Уоше, а минуту спустя за грядой сосен показался Сандрингемский дворец с его регулярными и нерегулярными садами, озерами и размашистыми лужайками – достаточно большими, чтобы они могли приземлиться.

Дворец, возведенный для Эдуарда VII, когда он был принцем Уэльским, представлял собой краснокирпичную, небезбашенную идею викторианского архитектора о том, как должен выглядеть якобинский замок, и люди, которых чрезвычайно заботили архитектурные каноны, обычно были этой идеей возмущены. Королева, как и ее отец, очень любила самобытные уголки и закоулки Сандрингема. Филип, имевший свои твердые представления об архитектуре, однажды безуспешно предложил дворец снести. Но что действительно имело значение, так это двадцать тысяч акров болот, отмелей, лесов, пахотных земель и садов, из которых состояло поместье. Королева была прирожденным деревенским жителем, и здесь они с Филипом могли спокойно заниматься фермерством. Да, они были не из тех фермеров, что чинят заборы под проливным дождем и принимают на рассвете роды у овец, но вместе они заботились о земле и любили ее, потому что это была маленькая часть планеты, принадлежавшая им. Здесь, на севере Норфолка, они могли активно участвовать в попытках сделать мир лучше: для дикой природы, для тех, кто питался с этой земли, для пахарей, для будущего. Это было тихое наследие – они не говорили о нем публично (опыт Чарльза на этом фронте указывал почему), – но им самим оно было очень дорого.

В своем кабинете в “служебной” части дома Рози Ошоди оторвалась от экрана ноутбука как раз вовремя, чтобы увидеть, как вертолет огибает край леса, прежде чем зайти на посадку. Будучи помощницей личного секретаря королевы, Рози прибыла поездом сегодня утром. На данный момент в ее владении находились комнаты для персонала с удобной мебелью в эдвардианском стиле – и, в определенной степени, весь дворец и даже, в некотором смысле, нация. Во всяком случае, так обстояли дела по словам матери Рози. Сэр Саймон, личный секретарь королевы, обладавший навыками одновременно адмирала и посла, отправился на Шотландское высокогорье, где проводил первую часть отпуска. Ему и его жене Саре на рождественские каникулы был предоставлен замок Балморал в знак признания его безупречной работы осенью, и в результате Рози в течение двух драгоценных недель брала на себя управление личными делами монарха. “На тебе огромная ответственность, – сказала ей мать. – Я не нагнетаю. Но подумай, ты словно первый темнокожий Томас Кромвель. Правая рука. Глаза и уши. Не ударь в грязь лицом”. Рози никогда не считала свою мать большой поклонницей истории Тюдоров. Хилари Мантел² явно приложила к этому руку.

Поскольку Рождество было совсем близко, Рози не ожидала большого потока дел. Коль скоро роспуск монастырей и заключение королевских браков давно не входили в список обязанностей трона, основной задачей личного секретаря было поддерживать связь с правительством, налаживать коммуникации и составлять публичный график королевы. Но Уайтхолл и Даунинг-стрит³ фактически закрылись на каникулы, СМИ сфокусировались на праздничных историях, следующее публичное появление королевы было запланировано только через три недели, да и это было всего лишь небольшое чаепитие в деревне. Томасу Кромвелю все это показалось бы весьма скучным. Рози в основном разбирала остатки писем, которые почему‐то так и не попали в папку “срочно” в ее почтовом ящике. Однако час назад ей пришло новое уведомление. Возможно, праздники все‐таки пройдут не так тихо, как она ожидала.

Миссис Мэддокс, безупречная экономка, и ее штат ждали появления королевской четы, выстроившись у входа в вестибюль. Сегодня во дворце восхитительно пахло дымком от камина, который потрескивал в салоне позади них – там семья соберется позже вечером с напитками и играми. Собаки потопали внутрь, радуясь возвращению, а Филип сразу же отправился в постель.

У королевы хватило энергии ровно на то, чтобы отдать должное паре свежих традиционных пирожков и чашке дарджилинга в светлой и просторной гостиной в задней части дома, большие эркеры которой выходили на лужайку. В одной из ниш уже стояла рождественская елка, частично убранная в красно-золотых тонах и ждущая остальных членов семьи, которые завтра закончат украшение вместе. Обычно королева выбирала рождественское дерево сама, но в этом году у нее не хватило времени. Небольшая цена за уютный домашний вечер, в котором она так нуждалась.

Она только что закончила разговор с миссис Мэддокс о планах на ближайшие несколько дней, когда в дверях гостиной появилась Рози. Эффектная помощница сделала реверанс, и королева заметила, что она держит под мышкой закрытый ноутбук. Ничего хорошего это не предвещало.

– Ваше Величество, есть у вас минутка?

– У нас проблемы? – спросила королева, надеясь, что ответ будет отрицательным.

– Не совсем, но кое‐что требует вашего внимания.

– О боже, – их глаза встретились, и королева вздохнула. – Думаю, малая гостиная нам подойдет.

Она прошла в соседнюю комнату, которой обитые шелком в цветочек стены придавали нежный, женственный вид, несколько контрастирующий с реалистичными скульптурами птиц, которые здесь хранил принц Филип: напоминание об одном из его главных местных развлечений.

Рози прикрыла за ними дверь. Королева подняла глаза на помощницу. Рози, красивая молодая женщина тридцати лет, на своих фирменных каблуках преодолевала макушкой отметку в шесть футов. В своем возрасте и при все уменьшающемся росте в пять футов два дюйма королева привыкла смотреть почти на всех снизу вверх… образно выражаясь. Она не считала это проблемой, за исключением тех случаев, когда ей приходилось кричать высоким, глуховатым герцогам и министрам. К счастью, у Рози слух был превосходный.

– Прекрасно. Что случилось? Новый президент что‐то учудил?

– Нет, мэм. С нами связалась полиция. Боюсь, они кое‐что обнаружили.

– Да?

– Вчера утром на отмели у пляжа в Снеттишеме нашли руку.

Новость застала королеву врасплох.

– Руку? Человеческую?

– Да, мэм. Ее вынесло штормом, рука была в пластиковом пакете.

– Боже мой. Неизвестно, откуда?

– Из Окадо, если вам интересно. Они доставляют продукты из магазина “Уэйтроуз”.

– Я имела в виду руку.

Рози нахмурилась:

– Пока не ясно. Полиция надеется быстро опознать жертву. На пальце было необычное кольцо, это может помочь.

– То есть рука женская?

Помощница помотала головой.

– Мужская. Перстень с печаткой.

Наконец королева поняла назначение ноутбука. Сэр Саймон пришел бы и без него, но, к счастью – в данных обстоятельствах – его здесь не было. Ее личный секретарь норовил избавить монарха от любого рода “неприятностей”. Но после девяноста лет, отречения от престола, мировой войны, ранней потери отца и множества семейных скандалов она была более стойкой перед лицом неприятностей, чем большинство людей. Рози смотрела на вещи реалистично. Женщины понимают друг друга – это королева уяснила давно. Они знают сильные и слабые стороны друг друга и не склонны недооценивать первые.

– Могу я взглянуть?

Рози поставила ноутбук на письменный столик перед окном. Когда она открыла его, экран ожил, явив четыре ужасающие фотографии. Королева надела бифокальные очки, чтобы рассмотреть изображения повнимательнее. Фотографии сделали в судебно-медицинской лаборатории, и на них безошибочно узнавалась левая мужская кисть и запястье с узором светлых волос ниже костяшек, смертельно бледной кожей, раздутой, но практически неповрежденной. Рука выглядела точь‐в-точь как жуткий театральный реквизит или муляж для розыгрыша. Взгляд королевы остановился на последнем фото, где крупным планом был запечатлен мизинец. В призрачной плоти было утоплено золотое кольцо, о котором упомянула Рози. Оно действительно было необычным: крупное даже для перстня, в центре – красновато-черный овальный камень, посередине которого вырезан герб.

Рози объяснила:

– Руку нашла местная девушка, мэм. Насколько я понимаю, она гуляла с собакой. Полиция пока работает над установлением личности. Это не должно занять больше нескольких дней, даже с учетом рождественских каникул. Полиция думает, что рука может принадлежать наркоторговцу, потому что чуть дальше по пляжу на берег выбросило сумку с наркотиками. Есть версия, что жертву могли похитить и отрезать руку, чтобы обозначить какую‐то позицию или, возможно, ради выкупа. Следы насилия есть, но нет никаких свидетельств того, что владелец мертв. Сейчас они прочесывают округу. Они…

– Тут я могу сэкономить им время, – подняла взгляд королева.

Рози нахмурилась:

– Мэм?

– Долго прочесывать не придется. Это рука Эдварда Сен-Сира.

Королева ненадолго прикрыла глаза. Нед, подумала она про себя. Господи боже. Нед.

Рози выглядела ошеломленной:

– Вы его узнали? По этому?

Вместо ответа королева указала на верхнее левое фото:

– Видите, средний палец сверху плоский? Он отстругал себе кончик еще подростком, когда столярничал. Но в основном, конечно, дело в кольце. Гелиотроп… кровавый камень. Весьма примечательный. На нем лебедь с семейного герба.

Она снова взглянула на последнюю фотографию. Кольцо было кричащим – ей это никогда не нравилось. Подобное украшение носили все мужчины семейства Сен-Сир, но ни у кого другого не было следов такой травмы. Неду, кажется, было около шестнадцати, когда это случилось, он был такой энергичный и изобретательный мальчик. Больше полувека назад.

– Смею предположить, он не был местным наркобароном, мэм, – нарушила молчание Рози.

– Не был, – согласилась королева и вновь посмотрела на помощницу. – Хотя он был внуком настоящего барона. Это, конечно, не значит, что он не имел никаких дел с наркотиками. Или не имеет, – поправилась она.

Ее беспокоило высказанное Рози предположение, что Нед может быть жив – наверное, это маловероятно? Бог знает, что он сейчас испытывает, если это так.

– Надеюсь, полиция быстро разберется.

– Ваше открытие определенно ускорит дело, мэм.

Голубые глаза королевы встретились с карими Рози.

– Нам не обязательно уточнять, кто именно узнал перстень.

– Разумеется.

После года службы Рози знала: королева ни в коем случае не раскрывает и даже не помогает раскрывать преступления. Она всего лишь заинтересованный наблюдатель. Однако, как было известно Рози, часто интерес королевы лежал глубже, чем было известно большинству людей.

– Могу я сделать для вас что‐то еще?

– Не сейчас, – твердо ответила королева. – Думаю, на сегодня вполне достаточно.

Какими бы ужасными ни были новости, она с облегчением отметила, что Снеттишем, хотя и находится недалеко, является природным заповедником, которым управляет Королевское общество защиты птиц. Это была, выражаясь прямо, не ее проблема. И как раз перед Рождеством, после чертовски долгого года, она не хотела делать ее своей.

– Конечно, мэм. – Рози закрыла ноутбук и вышла из комнаты.

1.Улица Уайтхолл пролегает от здания Британского парламента в Вестминстере до Трафальгарской площади. Название улицы часто используют для обозначения британского правительства.

2.Хилари Мантел (1952–2022) – британская писательница, автор множества исторических романов.

3.Даунинг-стрит – улица неподалеку от Уайтхолл-стрит. На ней располагаются резиденции ключевых фигур британского правительства, в том числе официальная резиденция премьер-министра Великобритании.