Император. Шахиншах (сборник)

Очень понравилась книга. Одна из тех книг, которые можно перечитывать спустя какое то время, и будешь открывать для себя все новые и новые истины.

Из этой книги я понял (хотя я и не сомневался в этом) что люди в странах третьего мира ни в коем случае не «дикари» как часто о них выражаются «цивилизованные» особы. Менталитет и воспитание многих из них в разы превышает европейский уровень. Семейные устои и нравственность вообще на высшем уровне по сравнению с так называемым цивилизованным миром.

Кто то считает что революция движет прогрессом, а вот мне так не кажется. И у автора прослеживается та же мысль. Все идёт по кругу. Прогрессирует только техническая сторона цивилизации, а взаимодействие между людьми, отношение власти к народу, распределение материальных ценностей и прочее остаётся неизменным.

Вообщем книга обязательна к прочтению.

Замечательная книга. В ней автор исследует природу тоталитаризма, асолютизма. Меткость и точность определений, ироничное и грустное повествование о жизни народов.

Хорошие книги от прочих отличаются тем, что приводят за собой друзей. Так, прошлый год принёс мне неожиданный урожай иранской прозы: Сераджи, Далия Софер - и захотелось почитать предысторию, как Возвышенное Государство докатилось до жизни такой. И вот Капущинский: журналист, очевидец, аналитик. Чем дальше я погружалась в хитросплетения "Шахиншаха", тем яснее формулировались два вопроса: как это пропустили в восьмидесятые годы? и не проходит ли наше отечество иранский путь. Судите сами:

Нефть приносит громадные барыши, но ее добычей занято незначительное число людей. В социальном смысле нефть не рождает дополнительных проблем, ибо не способствует ни росту пролетариата, ни увеличению буржуазии, а следовательно, правительство не обязано ни с кем делиться доходами и может свободно ими распоряжаться, руководствуясь своими помыслами и желаниями. Поглядим на министров из нефтедобывающих стран, как высоко подняты их головы, какое в них ощущение силы, они – лорды энергетики, которые решают, ездить ли нам завтра на машине или же ходить пешком.

С одной стороны - зажравшиеся торговцы недрами, летающие спецрейсами в Мюнхен просто пообедать, с другой - деревни, где из дерьма, извините, строят, дерьмом отапливаются, в дерьме рождаются и в дерьме умирают. С одной стороны - блестящие празднества, наряды и хвалебные песнопения "Да здравствует прогресс!", а с другой - из продажи изымают пособие для автомехаников, потому что глава о поломке двигателя как бы намекает на проблемы в правительстве. Сесть можно даже за болтовню о погоде: "Ох, душно, гроза надвигается", и всё, и статья. За подстрекательские речи положена смертная казнь, а какие речи считать подстрекательскими, никому не ведомо. Все и молчат. Осатаневший от оруэлловщины лирический герой напрямую интересуется: господа, а не пора ли этого Шахиншаха того... по шапке? И мудрый старик ответствует: да что вы, он, конечно, паразит, но не совсем уж паразит-паразит, потерпим пока и такого, а то придёт незнакомое зло... Старик свято прав. Утомясь растленным шахским режимом, иранцы совершили кровавый переворот и поставили править высоконравственного, достойного и благородного... аятоллу Хомейни. Эйфория была недолгой, и поныне Иран наслаждается всеми прелестями теократии. Уполномоченный по исламской нравственности лезет в книжный шкаф за запретной литературой, в холодильник за нехаляльной едой, в супружескую постель - а с кем вы там? а как вы там? что-то поза не правоверная! Попали из кулька в рогожку.

Не в обиду растафарианцам, эфиопский негус Хайле Селассие, герой "Императора", поначалу тоже выглядел сатрапом и гнидой казематной. Для примера: когда венценосца обвинили в том, что северные провинции голодают, он едва ли понял, о чем речь: северные провинции пухли с голоду всегда. Две тысячи лет голодают, и ничего, при чём тут негус? У него своя стезя. И об этой стезе рассказывают в тайных интервью бывшие царедворцы. Сложносочиненные дворцовые интриги. Комичные титулы вроде придверного, подушечного и лейб-миномётчика. Фантазийные имена: Гырмаме Ныуаль, Тесфайе Гебре-Ыгзи, Эндалькачоу Мэконнын. Но абсолютная чуждость - только фон, на котором разворачиваются подозрительно знакомые события. Одним из первых указов Хайле Селассие было определение высшей меры наказания как расстрела и назначение палача. Ах, сатрап, ах, казематная... Но тут мне стало очень стыдно. До императора-прогрессиста в Эфиопии практиковалось четвертование, причём казнить должны были, сами под страхом смерти, ближайшие родственники: мать, отец, жена, сыновья. Запретил Хайле Селассие и поиск преступника с помощью накачанных наркотиками медиумов, и блокаду населённого пункта, где произошло, скажем, убийство: пока не выдадите виновного, к колодцам не подойдёте. Жители либо сдавали кого-то невиновного, либо удерживали друг друга буквально за одежду, чтобы не пошёл доносить, и гибли от жажды. Всё это было обычной практикой, и монарх прекратил это одним росчерком пера. Так кто же такой Император: самодур или благодетель отечества?

О том, что может сделать один человек, наделённый неограниченной властью, и о том, чего он не может, несмотря ни на какую власть - читайте у Капущинского. Он видел своими глазами и слышал своими ушами.

Тяжело пересилить себя, но ради такой книги стоит снова начать писать на ЛайвЛибе. Многим людям трудно понять и полюбить мир политики потому, что журналисты, политологи, да и сами политики в своих мемуарах либо безмерно скучны, либо, что ещё чаще, плоски. Борьба за власть в их изложении оказывается либо театром марионеток, набором пустых схем, либо героическим эпосом, morality play, поводом поговорить о "роли личности в истории". Редко когда аналитическая глубина сочетается с сильным, страстным голосом литератора. Раньше я знал лишь одного такого писателя, и им был Гор Видал. Теперь знаю ещё одного. Обе повести в этой книге посвящены падению диктатур: "Император" рассказывает о последних годах двора эфиопского тирана Хайле Селассие, а "Шахиншах" - о шахе Ирана Пехлеви и о революции Хомейни. Автор редко прибегает к теоретическим схемам (разве что упоминает Канетти в самом конце "Шахиншаха"). Но его истории объясняют лучше любых монографий. В них повествуется о том, как безрассудство, боль, надежда, месть - человеческие страсти - образуют шторм, который наполняет человеческие тела силой, и как иероглифами этих тел пишется История. Книга, после которой хочется читать ещё больше, ездить по свету, выучить польский (на котором писал Капущинский - и не всё ещё переведено на английский), выйти на улицу. Книга для меня.

В первую очередь хочу сказать, что этот небольшой, но документальный труд, демонстрирует читателям жизнь в тех странах, на которые мы обочно не обращаем особого внимания. Перед нами два отдельных произведения, первое - об Эфиопии, второе - об Иране. Так что рассматривать их будем тоже по-отдельности. Первое - автор брал интервью у некоторых лиц, приближенных к царскому двору. Особенно мне понравился рассказ главного подушечного). Произведение небольшое, обезличенное, но очень четко демонстрировалось как властитель остается хозяином на протяжении долгого времени, как он изящно использует принцип “разделяй и властвуй”. Главным качеством придворного должна быть преданность. Он должен быть послушен хозяйской воле. Все остальное второстепенно, талант, изобретательность, здравые идеи - все предложения по облегчению жизни народа должны исходить только от шаха, и ни от кого больше. Именно он, а не его министр, является главным благодетелем. Если же он где-то ошибется, примет неверное решение, то это не его вина, а его министра, который неправильно понял тихую и витиеватую речь императора, полную двусмысленных намеков. И вот такой послушный двор и армия помогали держать народ в повиновении. Очень яркая была и картинка с голодающим населением на севере страны, как об этом узнали на Западе, каак стали присылать помощь и куда она в итоге пошла. А еще про налоги, которые министр ввел за присылку этой помощи. Но возраст не щадит никого. Кажется, что он уступил армии власть только потому, что устал, что уже не мог сопротивляться. А, может, и понял, что поднимающиеся волны возмущения уже не остановить, и что все равно наступят кардинальные перемены. Второе произведение - об Иране, когда в нем правил шах Реза Пахлеви. Читая, я поняла, что недавно “сталкивалась” с этим правителем в другйо книге, в романе Клавелла “Шамал”. Только у Клавелла было именно время свержения шаха. И у него это звучало примерно так: мы, британцы, привезли туда вертолеты, летаем и обслуживаем нефтяные вышки, фирма вложила в этот проект кучу денег. А тут эти неграмотные идиоты затеяли какую-то революцию. Убрали шаха (а кто заплатит нам обещанные по контракту деньги?), в страну влезли коммунисты, которые хотят устроить какую-то гадость (т.е. усилить свое влияние), а еще повсюду бродят фанатики с муллами, а самый главный там - Хомейни. И эти варвары теперь нападают на САВАК - благословенную полицию, которая одна и могла поддерживать порядок. А еще иностранцам в стране стало небезопасно. Британцам еще куда ни шло, а вот американцам просто зарез! Их и убить могут! И чего это народ так на них разозлился? А вот в этой книге мы почитаем историческую предысторию. Узнаем, какие сумасшедшие деньги потекли в страну после открытия нефтяных источников и о том как ими распоряжался шах. Сколько денег он тратил на армию, на покупку дорогущего, но бесполезного вооружения. Автор приводит как пример, какая сумма понадобилась бы, скажем, на покупку городских автобусов. Разница - на порядки. Но народ не стал жить лучше, потому что тратить на него деньги слишком скучно. Да, шах стал давать гранты и отправлять молодежь учиться за границу, но он не построил университеты у себя, хотя мог бы. А выучившаяся молодежь предпочитала оставаться там же, где училась, возвращались единицы. А обслуживать дорогую военную технику надо было приглашать иностранных специалистов. Платили им хорошие деньги по меркам Запада, и совершенно сумасшедшие по меркам местных жителей. Приближенные же шаха могли просто купаться в золоте. Они даже не летали обедать в Европу, им просто привозили блюда из парижских ресторанов. Их особняки поражали роскошью, а находились они рядом с глинобитными мазанками, в которых ютились целые семьи. И это объяснил автор, рассказал о менталитете иранцев (то, чего мне отчаянно не хватало у Клавелла), об их стремлении выделиться, быть лучшим, быть первым. Они не могут что-то тихо иметь, тогда можно и не иметь вовсе, в этом нет никакого смысла. Надо всем показать свою важность и свой достаток. САВАК же занимался устранением недовольства в народе. Примерно как КГБ в 30-е годы, но пытки в застенках были по-азиатски более жестокими. Ну, и никого не волновало, виновен ты или нет, сойдет за профилактические действия. Автор прекрасно сумел обрисовать эту атмосферу всеобщего недоверия, самоконтроля людей, удерживания от откровенных речей. А ситуация со стариком на улице, который почувствовал себя плохо и пожаловался на духоту и вовсе выглядит совершенно карикатурно. Вот теперь, после этой книги, мне стало понятнее, и почему ненавидели американцев, и почему ненавидели САВАК. А то просто ангелы с крылышками все были, а на них необразованное быдло напало! Подводя итог, на основе материала этой книги можно было бы сделать какой-нибудь яркий художественный роман, введя туда второстепенных выдуманных лиц. Если бы у автора романа оказался бы талант, книга стала бы бестселлером и привлекла к себе многих читателей/, многие бы задумались над происходящем в других странах. Может, наш автор больше журналист, склонный к документалистике, может, он просто не особо любит или не чувствует у себя сил для написания полноценного романа. Но, в любом случае, эта недлинная вещь получилась очень информативной.