Kitobni o'qish: «Девушка из каюты № 10»

Shrift:

Элеоноре, с любовью

* * *

В моем сне девушку под крики чаек уносило волнами далеко-далеко в холодные мрачные глубины Северного моря. От соленой воды глаза стали бесцветными и вылезли из орбит, бледная кожа сморщилась, одежда изорвалась о зазубренные камни и превратилась в лохмотья. Уцелели только длинные темные волосы; водорослями пронизывая воду, они цеплялись за ракушки и рыболовные сети; а потом их вынесло на берег – обмякший комок растрепавшейся веревки. Волны с шумом накатывали на покрытый галькой берег.

Я в ужасе проснулась. Не сразу поняла, где нахожусь и что шум в ушах – это вовсе не сон.

Темную комнату наполняла та же влажная дымка, что и во сне. Приподнявшись, я ощутила легкое дуновение на своей щеке. Кажется, звук шел из ванной.

Я слезла с кровати, чувствуя легкую дрожь. Дверь в душевую была закрыта, но когда я подошла ближе, шум стал нарастать, а вместе с ним участилось и мое сердцебиение. Собравшись с духом, я распахнула дверь. Шумела вода в душе. Я нащупала выключатель и, когда вспыхнул свет, увидела…

На запотевшем зеркале большими буквами было выведено:

ХВАТИТ КОПАТЬСЯ

Часть 1

Глава 1

Пятница, 18 сентября

Я поняла, что что-то не так, когда проснулась в темноте – кошка тыкала лапой в лицо. Видимо, я забыла закрыть кухонную дверь. Нечего было приходить домой пьяной.

– Отстань, – проворчала я.

Делайла мяукнула и боднула меня головой. Я попыталась зарыться лицом в подушку, но она все терлась о мое ухо, так что в итоге я перевернулась и беспощадно столкнула ее с кровати.

Кошка упала на пол с возмущенным мявом, а я натянула одеяло на голову, но все равно слышала, как она скребет дверь.

Дверь была закрыта.

Сердце вдруг заколотилось, и я резко встала. Делайла с радостным возгласом вспрыгнула на кровать. Я прижала ее к груди, стараясь утихомирить, и прислушалась.

Может, я и забыла закрыть кухонную дверь или просто толкнула ее, не захлопнув. Однако дверь спальни открывалась наружу – такая вот странная планировка в моей квартирке. Кошка никак не могла случайно ее закрыть. Это сделал кто-то другой.

Я замерла, прижимая к себе теплую, тяжело дышащую Делайлу, и снова прислушалась.

Ничего.

И тогда, чувствуя, как сразу стало легче, я вдруг поняла: наверное, когда я пришла, кошка пряталась под кроватью. Не помню, чтобы я закрывалась в спальне, но, видимо, так и было – я машинально захлопнула за собой дверь. Честно говоря, я плохо помню, как добралась до дома. Голова заболела еще в метро, и теперь, когда паника немного отступила, у меня снова заныло в затылке. Серьезно, хватит уже напиваться посреди недели. Раньше я легко справлялась с похмельем, но мне уже не двадцать лет.

Делайла стала беспокойно извиваться, впилась когтями мне в плечо, и я отпустила ее, а сама пока накинула халат. Потом снова поймала кошку, чтобы выгнать ее на кухню.

Я открыла дверь спальни и увидела мужчину.

Не спрашивайте, как он выглядел, я уже раз тридцать обсуждала это с полицейскими. «Не видели даже кожу на запястьях?» – все спрашивали меня они. Нет, нет и еще раз нет. На нем была толстовка с капюшоном, нос и рот закрывала бандана, а больше в темноте я ничего не разглядела. Кроме его рук.

На руках у него были латексные перчатки. Именно это и перепугало меня до смерти. Перчатки говорили: «Я знаю свое дело», «Я подготовился», «Мне нужны не только твои деньги».

Целую секунду мы смотрели друг на друга.

Тысячи мыслей пронеслись у меня в голове. Где, черт возьми, мой телефон? Зачем я вчера столько выпила? Будь я трезвой, то услышала бы, как он вошел. Господи, вот бы Джуда был сейчас со мной…

Но больше всего меня волновали перчатки. Так профессионально. Так хладнокровно.

Я не произнесла ни слова. Не сдвинулась с места. Просто стояла в своем распахнутом потертом халате и тряслась. Делайла вырвалась из рук – я и не сопротивлялась – и бросилась через коридор к кухне.

«Только не трогай меня, – подумала я. – Пожалуйста».

Господи, где же телефон?

Вдруг я увидела что-то в его руках. Моя сумочка – моя новая сумочка «Берберри», хотя эта деталь в тот момент не имела никакого значения. Важно было одно: мобильный в сумке.

У его глаз появились морщинки, будто он улыбался, и я почувствовала, как кровь отлила от головы и пальцев и собралась где-то в центре тела. Что бы меня ни ожидало, я была готова и к борьбе, и к бегству.

Он сделал шаг вперед.

– Нет… – Я хотела произнести это приказным тоном, однако голос звучал пискляво и дрожал от страха, так что получилось похоже на мольбу. – Не…

Я даже не договорила. Он захлопнул дверь прямо перед моим лицом, задев щеку.

Прижав руку к щеке, я стояла, оцепенев, не в силах ничего выговорить от шока и боли. Пальцы заледенели, но по лицу текло что-то теплое, и я не сразу поняла, что это кровь. На щеке был порез.

Мне хотелось забраться обратно в постель, засунуть голову под подушку и плакать, плакать. Но мерзкий голосок в голове все повторял: «Он еще там. Вдруг он вернется? Вдруг вернется за тобой?»

Из прихожей послышался шум, будто что-то упало, и меня парализовало от страха, хотя я думала, что он, наоборот, придаст мне сил. Не возвращайся. Не заходи сюда. Только в тот момент я поняла, что задерживала дыхание, и наконец сделала долгий и прерывистый выдох, а затем, очень медленно, протянула руку к двери.

Снаружи вновь раздался грохот – разбилось стекло, – и я, схватившись за ручку двери и уперевшись ногами в старые неровные половицы, приготовилась подпирать дверь изнутри. Я согнулась, прижав колени к груди, и, уткнувшись лицом в халат, чтобы заглушить всхлипы, слушала, как он обшаривает квартиру. Хоть бы Делайла выбежала в сад…

После долгого ожидания я наконец услышала, как открылась и закрылась входная дверь, однако все сидела на одном месте и плакала – не могла поверить, что он и правда ушел. Что он вернется и не причинит мне вреда. Пальцы онемели и затекли до боли.

Перед глазами все стояли эти крепкие руки в светлых латексных перчатках.

Не знаю, что было бы дальше. Может, я просидела бы в спальне всю ночь, не в силах сдвинуться с места, но вдруг услышала, как кошка мяукает и царапает дверь с той стороны.

– Делайла, – прохрипела я. – Боже, Делайла.

За дверью послышалось знакомое урчание, низкое и мощное, и проклятие развеялось.

Я убрала сведенные судорогой пальцы с дверной ручки, согнула их, чувствуя боль, затем выпрямилась и повернула ручку.

Но дверь не поддалась.

Вот черт.

Черт, черт, черт!

Я оказалась взаперти.

Глава 2

Выбраться из спальни удалось только через два часа. Домашнего телефона у меня не было – помощь не вызвать, – а на окнах решетки. Пытаясь вскрыть замок, я сломала лучшую пилку для ногтей, но наконец открыла дверь и рискнула высунуться в узкий коридор. Мое жилище – это кухня, спальня и крошечная ванная, так что отсюда, из комнаты, можно осмотреть почти всю квартиру. И все равно, выбравшись, я проверила все помещения и даже заглянула в кладовку, где у меня стоит пылесос. Хотела убедиться, что грабитель действительно ушел.

С трясущимися руками я поднялась из своей подвальной квартирки к соседке. В голове гудело. Было часа четыре утра, она долго не открывала, и, барабаня в дверь, я то и дело оглядывалась – нет ли кого на темной улице. Наконец в глубине двухэтажной квартиры я услышала ворчание и тяжелые шаги миссис Джонсон. Она приоткрыла дверь – вид у нее был сонный и напуганный, – но, увидев на пороге меня, кутающуюся в халат, с кровью на руках и лице, тут же сняла с двери цепочку.

– Бог мой! Что случилось?

– Ко мне вломился грабитель.

Говорить было трудно. Меня затрясло – то ли от холода осенней ночи, то ли от потрясения, – а зубы застучали так сильно, что на мгновение я с ужасом представила, как они ломаются прямо во рту.

– Господи, у тебя кровь! – Миссис Джонсон с тревогой смотрела на меня. – Ну же, давай заходи.

Я прошла за ней в застеленную узорчатым ковром гостиную. Хотя комната была маленькой, темной и беспощадно жаркой, в ней я почувствовала себя в безопасности.

– Садись, садись сюда, – показала соседка на красный бархатистый диван, а сама, с трудом опустившись на колени, начала возиться с газовым камином. Раздался хлопок, вспыхнул огонь, и, когда миссис Джонсон, превозмогая боль, поднялась на ноги, в комнате стало еще жарче.

– Заварю тебе горячего чая.

– Что вы, миссис Джонсон, не надо. Позвольте…

Она решительно покачала головой:

– Справиться с потрясением поможет только чашка горячего сладкого чая.

Так что я села на диван, обхватив колени, а миссис Джонсон, погремев на кухоньке, вернулась с подносом, на котором стояли две чашки чая. Я взяла ту, что поближе, и сделала глоток. Поморщилась от прикосновения горячей чашки к порезу на руке. Чай был такой сладкий, что привкус крови во рту почти не чувствовался.

Миссис Джонсон не пила чай, а просто с беспокойством смотрела на меня.

– Он… – Ее голос дрогнул. – Он не тронул тебя?

Я поняла, что она имеет в виду, и покачала головой. Затем сделала еще один глоток обжигающего чая и только тогда смогла заговорить.

– Нет, он меня не тронул. Порез на щеке от того, что меня задело дверью. А руку я поранила, пытаясь выбраться из комнаты. Он меня запер.

Перед глазами вдруг предстала картина того, как я воевала с замком с помощью ножниц и пилки для ногтей. Джуд всегда посмеивался над тем, что я вечно использую не те инструменты: не стоит вынимать пробку кончиком столового ножа или менять колесо велосипеда, пользуясь садовой лопаткой. В прошлые выходные он смеялся над моей попыткой починить насадку душа, заклеив ее изолентой, а потом полдня тщательно заделывал течь герметиком. Но Джуд уехал по делам, и мне не стоило сейчас о нем думать – расплачусь.

– Ох, бедняжка.

Я нервно сглотнула.

– Миссис Джонсон, спасибо за чай, но я хотела спросить, можно я от вас позвоню? Я не вызвала полицию, потому что он забрал мой мобильный.

– Конечно, конечно. Допивай, а телефон вон там. – Она показала на покрытый кружевной салфеткой придиванный столик, на котором стоял, пожалуй, единственный в Лондоне телефон с дисковым набором. Таких не осталось нигде, кроме, может, антикварной лавки в Ислингтоне.

Я послушно допила чай и сняла трубку. Палец потянулся к цифре «9», но я со вздохом убрала руку. Чем мне помогут в «911», если грабитель уже ушел? Срочная помощь мне теперь не требуется.

Вместо службы спасения я набрала «101» – номер для неэкстренных случаев. Пока соединяли, я думала о том, что у меня нет страховки, что я не установила замок повышенной прочности и что сегодня все вообще пошло кувырком.

Об этом же я продолжала думать и несколько часов спустя, когда дежурный слесарь менял паршивый замок на входной двери на качественный врезной, а я выслушивала его лекцию по поводу безопасности жилья и задней двери в моей квартире, которая, по его словам, была лишь пародией на дверь.

– Тоненькая ДВП, да и только. Такую, дорогуша, любой может вышибить. Показать?

– Нет, – поспешила отказаться я. – Спасибо, не стоит. Я вызову мастера. Вы ведь дверьми не занимаетесь?

– Не-а, но можете обратиться к одному моему другу. Я оставлю тогда его номер, а пока пусть ваш муженек прибьет поверх панели плотную восемнадцатимиллиметровую фанеру. Вы же не хотите, чтобы к вам опять вломились?

– Не хочу.

– Приятель из полиции говорит, что четверть всех грабежей – это повторный взлом. Те же самые воришки возвращаются, чтобы еще немного разжиться.

– Супер, – процедила я.

– Восемнадцатимиллиметровую, не забудьте. Записать где-нибудь для вашего мужа?

– Нет, спасибо. Я не замужем. – И хотя я женщина, я вполне способна запомнить двузначное число.

– А-а, понял. Ну, вот видите, – сказал слесарь, – дверная коробка тоже никуда не годится. Укрепить бы ее, иначе выбьют точно так же, даже с самым лучшим замком. У меня в фургоне как раз есть что надо. Знаете, чем укрепляют замки?

– В общих чертах, – устало ответила я. Очевидно, слесарь хотел вытянуть из меня побольше денег, но в тот момент мне было все равно.

– Давайте так. – Он поднялся и убрал стамеску в задний карман. – Если поставим вам усилитель замка, то я бесплатно укреплю заднюю дверь. В фургоне есть фанера подходящих размеров. Не унывайте. В эту дверь он точно больше не зайдет.

Как ни странно, его слова меня не успокоили.

Когда слесарь ушел, я сделала себе чай и походила взад-вперед по квартире. Прямо как Делайла после того случая, когда сквозь кошачью дверцу сюда пробрался чужой кот и нагадил в коридоре. Бедняжка часами бродила по комнатам, терлась о мебель и писала по углам, показывая, что она здесь хозяйка.

Писать на кровать я, конечно, не стала, но тоже чувствовала, что на мою территорию посягнул чужак, что я должна вернуть себе свое.

«“Посягнул”? – с сарказмом переспросил внутренний голос. – Боже, только давай без истерик».

Но вторжение и правда ощущалось. Теперь моя квартирка запятнана – прощай, безопасная жизнь. Даже рассказывать о случившемся полиции было мучительно: да, я видела злоумышленника, нет, я не могу его описать. Что было в сумке? Да так, вся моя жизнь: деньги, мобильный телефон, водительские права, лекарства и остальные полезные штуки, включая тушь для ресниц и проездной.

Резкий и бесстрастный тон оператора, который принимал звонок, до сих пор звучал у меня в голове.

– Телефон какой модели?

– Ничего особенного, старый айфон, – устало ответила я.

– Спасибо. Если назовете конкретную модель и серийный номер, это нам поможет. Еще вы упомянули лекарства – могу я спросить, какие именно препараты?

– Какое вам дело до моих болезней? – насторожилась я.

– Просто некоторые таблетки ценятся на черном рынке, – терпеливо пояснил он, чем еще больше меня разозлил.

Я понимала, что нет смысла злиться на оператора – он ведь просто делал свою работу. Хотя преступление совершил грабитель, почему мне кажется, будто допрашивают меня?

С кружкой чая я пошла в гостиную, когда вдруг забарабанили в дверь. Громкий звук эхом прокатился в тишине квартиры, и от неожиданности я споткнулась и замерла.

Вспомнилось пугающее лицо, скрытое капюшоном, и руки в латексных перчатках.

Снова раздался стук в дверь, и только тогда я заметила, что осколки кружки лежат на плиточном полу в коридоре, а под ногами хлюпает быстро остывающая жидкость.

В дверь опять постучали.

– Сейчас! – гневно крикнула я, готовая расплакаться. – Уже иду! Хватить барабанить!

– Прошу прощения, – сказал полицейский, когда я наконец открыла. – Думал, вы не услышали. – Увидев лужу на полу и осколки кружки, он добавил: – Боже! У вас тут что, побывал еще один грабитель?.. Шутка!

Когда полицейский составил отчет, уже перевалило за полдень. После его ухода я села за ноутбук – его грабитель не взял, потому что компьютер был в спальне. На нем хранилась не только моя работа – в основном без резервных копий, – но и все мои пароли. Я с ужасом взглянула на файл, который услужливо назвала «Банковские данные». Там было практически все, кроме пин-кодов.

Папку «Входящие», как всегда, завалило письмами, однако я заметила только одно, в заголовке которого было написано: «Ты куда пропала?;)». Совсем забыла позвонить на работу.

Можно было ответить по электронной почте, но я достала из чайной коробки двадцать фунтов, которые хранила на случай, если срочно понадобится такси, и пошла к сомнительному магазинчику у метро. Там продавались дешевые телефоны, и я выторговала у парня простенький мобильный без абонентской платы и сим-карту за пятнадцать фунтов, после чего зашла в кафе напротив и позвонила Джен, помощнику редактора отдела, которая в офисе «Вело́сити» сидела напротив меня.

Мой рассказ вышел куда веселее, чем все было на самом деле. Я подробно остановилась на том, как ковырялась в замке пилочкой, и ни словом не обмолвилась ни о перчатках, ни о пугающем чувстве беспомощности, ни о преследующих меня ужасающе отчетливых воспоминаниях.

– Охренеть! – Сквозь помехи на линии я слышала ужас в голосе Джен. – Как ты там после такого?

– Более-менее. Сегодня не приду, надо прибраться в квартире. – Хотя особого беспорядка он после себя не оставил. Потрясающе аккуратный тип – ну, для грабителя.

– Господи… Слушай, Ло, найти тебе замену на это «Северное сияние»?

Я с трудом сообразила, о чем она. Роскошная «Аврора Бореалис»¹ – это элитный лайнер, совершающий круиз по норвежским фьордам; каким-то невероятным образом мне удалось достать журналистский пропуск на первое плавание.

Настоящая привилегия. Хотя я работаю в журнале о путешествиях, обычно я только и делаю, что копирую-вставляю пресс-релизы и помогаю Роуэн, моей начальнице, с поиском снимков для статей, которые она присылает с роскошного отдыха из разных стран. В этот круиз тоже должна была отправиться Роуэн. Увы, помешала беременность – видимо, все дело в постоянной тошноте. И вот полный обязанностей и возможностей вояж свалился мне на голову. Роуэн проявила доверие, обратившись ко мне, когда могла оказать любезность более опытным коллегам. Если все пройдет успешно, то это будет большим плюсом в мою пользу при выборе сотрудника на подмену Роуэн на время декрета, и, как знать, может, я наконец получу повышение, которое мне обещают уже несколько лет.

И ехать нужно в эти выходные. В воскресенье, если точнее. Через два дня.

– Нет, – ответила я и сама поразилась тому, как решительно прозвучал мой голос. – Нет, мне не нужна замена. Я поеду.

– Точно? А паспорт не украли?

– Нет, он у меня в спальне. – И слава богу.

– Точно-точно поедешь? – переспросила Джен с тревогой в голосе. – Это серьезное дело – не только для тебя, но и для журнала. Если ты не настроена, то лучше выбрать кого-то…

– Я настроена. – Я не собиралась упускать такую возможность, потому что других, похоже, не предвиделось. – Правда, Джен. Я очень хочу поехать.

– Ладно… – будто нехотя сказала она. – Что ж, тогда – полный вперед! Утром прислали пресс-пакет, я передам тебе его с курьером – и билеты на поезд. Где-то тут еще были заметки Роуэн. Думаю, самое главное – расписать все прелести корабля, потому что она хочет заполучить эту компанию в качестве рекламодателей. Да и среди приглашенных должно быть немало интересных персон, так что, если сможешь добавить пару слов о них, будет еще лучше.

– Конечно. – Я взяла ручку со стойки в кафе и записала все необходимое на салфетке. – Напомни, во сколько отправление?

– Поезд с вокзала Кингс-Кросс уходит в десять тридцать, а все остальное найдешь в пресс-пакете.

– Отлично. Спасибо тебе, Джен.

– Не за что. – В ее голосе послышалась грусть. Может, и Джен претендовала на поездку? – Удачи тебе, Ло. Пока.

Когда я потащилась домой, начало темнеть. Ноги устали, щека болела, и мне хотелось поскорее забраться в горячую ванну.

У входа в мою подвальную квартиру, как всегда, царил полумрак. Давно надо повесить здесь сенсорный фонарь – смогу хоть ключи разглядеть в сумке, – но сейчас даже в темноте было видно, как растрескалось дерево вокруг выбитого замка. И как я его не услышала? «Ну а чего ты ожидала? – ответил противный внутренний голос. – Ты же была пьяная».

Лязгнул новый врезной замок – на вид очень надежный, – я зашла в квартиру и закрылась изнутри. Сбросила обувь и устало поплелась по коридору к ванной, пустила воду, пытаясь подавить зевок, и уселась на унитаз, чтобы снять колготки. Начала расстегивать кофточку… и замерла.

Обычно я не закрываюсь, когда принимаю ванну, ведь, кроме меня и Делайлы, тут никого нет, да и стены сыреют – все-таки подвальный этаж. К тому же я плохо переношу замкнутые пространства, а с опущенными жалюзи ванная кажется очень маленькой. Хотя входная дверь была заперта, а замок укреплен, я все равно проверила окно, закрылась в ванной и только потом полностью разделась.

Я устала. Господи, как же я устала. Я представила, как засыпаю в ванне, как вода льется через край, а неделю спустя Джуд находит мое раздутое тело… и потрясла головой, чтобы избавиться от глупых мыслей. Хватит уже драматизировать. В этой крошечной ванне я еле изворачиваюсь, чтобы помыть голову, так что утонуть в ней никак не получится.

От горячей воды порез на щеке защипало, и я закрыла глаза, пытаясь представить, что нахожусь не в этом тесном помещении, а в каком-нибудь другом месте, подальше от мерзкого Лондона, по которому разгуливают преступники. Может, брожу по скандинавскому побережью и меня успокаивает звук волн… кажется, Балтийского моря? Журналисту, который пишет о путешествиях, явно надо подтянуть географию.

И все равно на ум приходили неприятные воспоминания. Как слесарь говорит, что «четверть всех грабежей – это повторный взлом». Как я, съежившись, упираюсь ногами в пол собственной спальни. Как сквозь светлые латексные перчатки виднеются темные волоски на крепких руках…

Черт. Черт.

Я открыла глаза, но стало еще хуже. Отсыревшие стены ванной будто сдвигались, сжимая меня внутри…

«Чувствуешь, да? Опять крыша поехала», – съязвил мой внутренний голос.

Заткнись. Заткнись, заткнись, заткнись. Я зажмурилась и начала медленно считать. Один. Два. Три. Вдох. Четыре. Пять. Шесть. Выдох. Один. Два. Три. Вдох. Четыре. Пять. Шесть. Выдох.

Наконец я справилась, однако находиться в ванной теперь было неприятно, захотелось поскорее выбраться из этой душной комнатки. Я встала, завернулась в полотенце, другим обернула волосы и пошла в спальню – ноутбук все так же лежал на кровати.

Я открыла браузер и набрала в «Гугле»: «Каков процент повторных краж».

Появились результаты. Я кликнула первую попавшуюся ссылку, пробежала статью глазами и остановилась на абзаце, который начинался словами: «Когда грабители возвращаются…» Дальше было написано: «Согласно общебританскому исследованию, от 25 до 50 процентов случаев взлома – повторные, а около 25–35 процентов потерпевших снова становятся жертвами грабителей. По данным полиции Британии, 28–51 процент повторных краж совершается в течение месяца после первого взлома, 11–25 процентов – в течение недели».

Ну, отлично. Значит, мой пессимистично настроенный слесарь не накручивал меня, а даже преуменьшил цифры, хотя в голове не укладывалось, как при 50 процентах повторных краж только 35 процентов жертв снова становились потерпевшими. В любом случае стать одной из них мне не хотелось.

Проверив входную дверь, заднюю дверь, окна и еще раз входную дверь – а потом, может, и в третий раз – и поставив телефон на зарядку, я заварила себе ромашковый чай.

Я отнесла чай в спальню, где меня уже ждали ноутбук, пресс-файл для поездки и упаковка шоколадного диетического печенья. Было только восемь вечера, а я ничего не ела, но вдруг поняла, что у меня нет сил не то что готовить, а даже заказать еду на дом. Я открыла пресс-пакет по скандинавскому круизу и, закутавшись в одеяло, стала ждать, когда придет сон.

Сон никак не приходил. Я умяла всю упаковку печенья и просмотрела материалы по «Авроре», полные фактов и цифр. Десять кают, оборудованных по высшему уровню… вмещают не более двадцати пассажиров… строго отобранный персонал из лучших отелей и ресторанов мира… Даже технические характеристики водоизмещения и тоннажа судна не усыпили меня. Я бодрствовала – разбитая, но на взводе.

Я лежала, съежившись в коконе из одеяла, и старалась не вспоминать о взломщике. Заставляла себя думать о работе, о всех делах, которые надо решить до воскресенья. Зайти за новыми банковскими картами. Собрать вещи и собрать побольше информации о круизе. Увидимся ли мы с Джудом до моего отъезда? Он ведь будет звонить на мой старый номер.

Я отложила пресс-пакет и открыла электронную почту. Напечатала «Привет, любимый», остановилась и начала покусывать ноготь. Что же написать? Только не про ограбление. Пока не надо, иначе его замучает мысль о том, что он далеко, когда нужен мне. Поэтому я продолжила так: «Я потеряла телефон. Долгая история, расскажу при встрече. Если захочешь связаться, лучше пиши мне на электронную почту. Во сколько ты примерно возвращаешься в воскресенье? Я рано утром выезжаю в порт Халл, на этот скандинавский круиз. Надеюсь, успеем увидеться до моего отъезда, а если нет, тогда до следующих выходных, хорошо? Целую, Ло».

Я отправила письмо в надежде, что Джуд не удивится, почему я не сплю в час ночи, и выключила компьютер. Взяла книгу – думала, почитаю, пока не усну. Не помогло.

В половине четвертого я нетвердой походкой добралась до кухни, достала бутылку джина и сделала крепчайший джин-тоник, который только могла выпить. Проглотила, как микстуру, вздрогнула от резкого привкуса и налила еще. Выпила вторую порцию, уже медленнее. Чувствовалось, как жжет внутри, как расслабляются мышцы, успокаиваются нервы.

Я вылила остатки джина в стакан и вместе с ним вернулась в спальню. Тревога и оцепенение не отпускали, и, не сводя глаз со светящегося дисплея часов, я ждала, когда подействует алкоголь.

Один. Два. Три. Вдох. Четыре… Пять…Пя…

Видимо, я все же уснула. Вроде бы только что с больной головой смотрела затуманенным взглядом на часы – сейчас цифра сменится и они покажут 4.44 – и вот уже я открываю глаза и вижу пушистую морду Делайлы, которая тыкается в меня носом и сообщает, что пора завтракать. Я недовольно застонала. Голова болела еще сильнее, чем вчера, и теперь непонятно, по какой причине – то ли от пореза на щеке, то ли от очередного похмелья. Недопитый джин-тоник стоял на прикроватном столике рядом с часами. Я понюхала стакан и едва не задохнулась. Джина в нем явно раза в два больше, чем тоника.

Часы показывали 6.04, значит, я не проспала и полутора часов, но раз проснулась, надо вставать. Я отдернула штору – за окном занимался серый рассвет, тонкие лучи солнца падали на мое окно. День казался холодным и мрачным; я засунула ноги в тапочки и, поеживаясь, вышла в коридор к термостату, чтобы отключить автоматический таймер и нагреть квартиру.

В субботу на работе меня не ждали, зато большая часть дня ушла на то, чтобы привязать мой старый номер к новому мобильному и получить перевыпущенные банковские карты, так что к вечеру меня переполняла усталость.

Так же ужасно я чувствовала себя, когда возвращалась из Таиланда через Лос-Анджелес – за несколько ночных рейсов я ни разу не поспала и была полностью дезориентирована. Где-то над Атлантикой я поняла, что превысила все пределы бессонницы и пора бы уже сдаться. Добравшись до дома, я рухнула в кровать с ощущением, будто я прыгаю головой вперед в колодец, и забылась сном на двадцать два часа, а проснулась от грохота. Это Джуд барабанил в дверь стопкой воскресных газет. Ноги затекли, и я с трудом вышла из спальни, чтобы открыть ему.

Но на этот раз кровать меня не спасет.

Нельзя упускать возможность проявить себя после десяти лет рутинной журналистики в духе «вырезать-вставить» – другой такой может и не представиться. Я должна справиться с заданием, должна показать, что я, как и Роуэн, умею заводить знакомства, сплетничать и продвигать наш журнал в кругу успешных людей. А лорд Буллмер, владелец «Авроры Бореалис», очень успешный человек. Хотя бы один процент его трат на рекламу, не говоря уже об упоминании имен, известных в сфере путешествий, и фотографии личностей, которые наверняка приглашены на первое плавание «Авроры», помогли бы «Велосити» без проблем продержаться на плаву несколько месяцев.

Я не собиралась навязываться Буллмеру за обеденным столом, но если я сумею узнать номер его телефона и буду уверена, что он возьмет трубку, когда я позвоню… это точно поможет мне получить долгожданное повышение.

На ужин я разогрела замороженную пиццу и машинально запихивала ее в себя, пока не объелась, а затем продолжила читать материалы из пресс-пакета. Слова и картинки плыли перед глазами, одно описание сливалось с другим. Элитный… великолепный… роскошный… сделанный вручную… высшего класса…

Зевнув, я отложила листок и посмотрела на часы – было уже девять. Слава богу, можно ложиться спать. Проверив и перепроверив двери и все замки, я нашла в моем разбитом состоянии кое-что позитивное. Прошлая ночь не повторится, ведь я так устала, что сейчас усну крепким сном. Если грабитель все же вернется, то я все просплю.

В 22.47 я поняла, что ошибалась.

В 23.23 я глупо расплакалась, как слабачка.

Я что, больше никогда не смогу заснуть?

Мне нужно поспать. Обязательно. За последние три дня… В уме сложить не получилось, посчитала на пальцах. За последние три дня я спала меньше четырех часов.

Я практически ощущала сон на вкус. Чувствовала его где-то рядом, но не могла схватить. Надо поспать. Надо. Если не посплю, то сойду с ума.

На глаза навернулись слезы – даже не знаю, от чего именно. От чувства безысходности? От злости – на себя, на грабителя? Или просто от усталости?

Знала я только одно – что не могу уснуть и что сон маячил где-то рядом, терзая, как несдержанное обещание. Я словно гналась за исчезающим миражом, и чем отчаяннее я бежала, тем быстрее он от меня удалялся. Или как будто я пыталась поймать рыбу, но та все выскальзывала из моих рук.

Господи, как же я хочу поспать…

Делайла испуганно повернула ко мне голову. Я и правда сказала это вслух? Сама не знаю. Боже, у меня поехала крыша.

Перед глазами мелькнуло чье-то лицо – ясные глаза, блестящие в темноте.

Я встала, сердце заколотилось так, что его стук отдавал где-то в затылке.

Пошатываясь от изнеможения, будто в трансе, я засунула ноги в обувь, а руки – в рукава пальто, прямо поверх пижамы. Взяла сумку. Надо пройтись. Куда-нибудь. Куда угодно.

Если этот чертов сон не приходит, я сама его найду.

1.От лат. Aurora borealis – северное сияние. – Здесь и далее примеч. пер.