Kitobni o'qish: «Планета исполненных желаний. Книга 3»
Глава 1
Поймал мужик золотую рыбку
«Отпусти меня, мужик, что хочешь для тебя сделаю!»
«Хочу, чтобы у меня все было!»
«Хорошо, мужик, у тебя все было…»
Лим очнулся от нестерпимой боли. Все тело болело, он был во мраке. Тягучий, колкий и грязно-мерзкий мрак вокруг казался чем-то мистическим. Он заполнял все, заставлял задыхаться, обволакивая лицо и забивая дыхательные отверстия, сковывая движения, делая их такими же тягучими, как и сам мрак. Лиму казалось, что все тело попало в черную, мерзко пахнущую патоку, смешанную с острыми шипами, которая врезалась в кожу сотней лезвий при каждом неловком движении. А еще болели суставы и кости, словно этот ужасный мрак и внутрь пробрался, пропитав тело шепона1.
Сначала Лим подумал:
«Кажется я весь болю, как сказал бы Шел, мой племянник…»
Но потом шепон смог осознать реальность лучше и понял, что болью отзываются только ноги и хвост. Остальное болело только если он начинал шевелиться. В этот момент чувство мистической пытки отступило – Лим понял, что жив, а не застрял между мирами. Превозмогая боль, он снова пошевелился. Теперь это получилось чуть лучше.
«Так… значит это не сгусток тьмы, а что-то вязкое и не очень плотное – рассуждал он, ощущая, как при каждом следующем движении уколы на коже становятся чуть слабее – это что-то острое в тягучей субстанции как жевательный сагор2».
До Лима медленно доходило где он и что с ним. Он вспомнил погоню таргувов3. Перед глазами возникли летательные аппараты, скользящие над поверхностью планеты на максимальной скорости. Впереди притягательно маячил таргув, салон которого был заполнен сбежавшими заключенными, хотелось зацепить его и притормозить, или даже взорвать, но не дать ему улететь к космическому кораблю, ожидающему последних носителей жемчужин планеты Тифер.
Он вспомнил миг перед наступлением этого мрака и волну жидкой грязи, в которую превратилось горное озеро. Там, в горах кто-то взорвал озеро и вода, смешавшись с почвой, растениями и песком, рухнула в ущелье. Теперь Лим вспомнил как исчез в пещере таргув с заключенными за которыми гнались наблюдатели, группу которых он возглавлял. Их таргув подхватила грязная волна, перевернув летательный аппарат несколько раз. Если бы Лим сейчас смог открыть рот, то он бы выругался. Шепон вспомнил что посылал группу разведчиков из наблюдателей других пород, чтобы они могли подлететь ближе к космическому крейсеру, собиравшему всех носителей жемчужин, их родственников и друзей, желающих улететь с Тифера. Ведь шепоны не могли подлететь близко из-за своей чувствительности к вибрации, защищающей крейсер. Наблюдатели следили за жителями планеты не одну сотню лет. Существа других пород не часто работали в этой организации, но все же иногда соглашались, но для шепонов эта работа стала почти национальной и не часто можно было встретить шепона не работающего наблюдателем и наоборот – шепона не работающего в этой организации.
Лим – старший из наблюдателей планеты, ящероподобное существо с толстой змеиной кожей, еще раз осторожно пошевелился. Острые шипы опять вонзились в кожу – это были осколки окон таргува, разлетевшихся на мелкие и острые как иглы кусочки. Окна всегда так лопались при авариях. Многие существа работали над тем, чтобы изменить окна таргувов, сделать их более безопасными, но пока безуспешно.
«Что за идиот взорвал озеро в горах?! Кого этот дурак пытался убить? Вроде раньше носители жемчужин не отличались способностью так бездумно убивать существ Тифера направо и налево… – мысленно ругался Лим – кто же этот идиот? И чего он добивался? Если кто-то из наших пытался так остановить таргувы, то если выберусь убью, не задумываясь!» – мысленно ругался он, боясь открыть рот и хлебнуть жидкой грязи.
Лим попытался определить где верх, понял, что до сих пор жив и дышит только потому, что пробил лицом какую-то коробку и сейчас его нос, хоть и испачкан жидкой глиной, но находится в ней и там есть еще немного воздуха. Нужно было попытаться выбраться наружу, но куда пробираться? Где верх?
Шепон плюнул бы и посмотрел куда упадет плевок, но его глаза были залиты жижей. Лим никогда не подумал бы, что будет рад разбитому носу, если бы сейчас не дышал бы именно из-за разбитого носа, которым пробил пустую коробку. Наконец шепон сжал зубы, чтобы не взвыть и стал двигать рукой. К счастью он оказался практически на поверхности остановившегося селевого потока, и скоро ощутил, что кисть руки находится над поверхностью черной жижи. Лим попытался выползти из грязи помедленнее, чтобы получить меньше ран от осколков. И все же когда он смог прочистить глаза, кожа кровоточила на всех открытых участках тела, и одежда во многих местах была не только черна от грязи, но и окрасилась кровью.
Лиму очень повезло. Он вылетел из двери таргува, открывшейся от удара одного из камней селевого потока. Из полного таргува преследователей выжил только он, водитель и еще пара наблюдателей. Трупы остальных остались в летательном аппарате. Большинство шепонов задохнулись в жидкой грязи. Лим, наконец смог нащупать под ногами что-то твердое. Сделав несколько шагов, он выяснил, что стоит на большом камне. Шагнув еще раз, он чуть не утонул в остановившемся потоке, который засасывал словно болото. Пришлось искать другие камни, осторожно ощупывая ногами дно. Любой неверный шаг мог оказаться последним.
Как только Лим сумел отойти от таргува, с усилием разгребая перед собой грязь, шепон крикнул остальным выжившим.
– Здесь камни. Думаю, мы сможем выбраться. Те, кто не чувствует под ногами ничего твердого, ложитесь на поверхность и старайтесь грести.
Выжившие шепоны последовали за шефом. Осколки окон летательного аппарата резали кожу и одежду, но к счастью оставшихся неудачных преследователей, скоро закончились. Дальше была только жижа с камнями. Наконец шепоны сумели выбраться из селевого потока, который оказался в этом месте не широким и не слишком глубоким.
Когда Лим, наконец добрался до города, сил хватило только чтобы зайти в дом и смыть с себя толстый слой грязи. Он упал на постель и забылся тяжелым сном. Шепон еще не мог понять, что изменилось вокруг, но всем нутром ощущал, что все вокруг стало хуже. Но сейчас было не до предчувствий.
Начальник наблюдателей Тифера сначала спал крепко, без снов. Но потом ему показалось, что пора бы и утру наступить – он выспался, хотя все тело болело после вчерашнего происшествия. Лим хотел скорее узнать, кто же спустил горное озеро в долину? Но когда он проснулся, на улице было темно. Он взглянул на чанто4 – только два часа ночи.
– Странно. Обычно у меня хорошее чувство времени – удивился Лим – с невольным стоном поворачиваясь на другой бок.
Шепон едва дождался утра. По внутреннему чувству казалось, что должен наступить вечер, когда верхушки деревьев слегка позолотили лучи восходящего солнца. Он хотел вскочить с постели как пружина, но оказалось, что это не так просто.
«Удары вчера, похоже, были серьезнее, чем мне казалось» – невольно скрипнул зубами шепон, осознавая, как медленно двигается.
– Ночь еще никогда не казалась мне такой длинной – посетовал Лим, входя в полупустой участок и обращаясь к секретарю – болезненному и пугливому шепону. Его в свое время взяли в наблюдатели ради принадлежности к их роду, но кроме записи звонков и общения с посетителями он ни на что не годился. Но вчера его неспособность к решительным действиям позволила Шофу выжить.
Вчера по приказу Лима, даже из городского центра наблюдателей многие участвовали в погоне за носителями жемчужин и погибли в селевом потоке.
– И мне она показалась бесконечной… – несмело ответил Шоф.
– Интересно, я думал я один такой – откликнулся Шотем, который в свое время следил за Поше.
По мнению многих Поше был единственным шепоном из этого города, улетевшим с Тифера на космическом корабле, хотя поговаривали, что с ним полетела еще одна девушка – шепон, с которой их видели незадолго до отлета крейсера.
– А что, ночь и тебе показалась слишком длинной? – обратился начальник к Шотему.
– Да. Как будто кто-то на всей планете держал выключенным свет двое суток – усмехнулся шепон – я постоянно поглядывал на чанто. Цифры как будто застревали и не двигались.
– Странные вещи происходят – задумчиво пробормотал Лим и вошел в свой кабинет.
Закрыв дверь, он сел в кресло и задумался. Почему-то шепону казалось, что все вокруг, да и он сам стали двигаться до раздражения медленно, словно даже воздух вдруг стал тягучим и вязким как вчерашняя масса селевого потока.
«Возможно мне нужно было полежать дома. Это происшествие оказало на меня большее влияние, чем я думал – про себя усмехнулся Лим – теперь и время, и воздух напоминают мне ту вязкую массу. Что со мной? Хотя Шоф и Шотем ощущают то же самое или по крайней мере говорят так. Неужели правда что-то на Тифере изменилось после исчезновения носителей жемчуга? Да, кстати! – он подскочил – не мешало бы проверить озера. Они должны исцелиться, раз даатан не стало на Тифере».
Лим вспомнил о том, что рассказывали существа, находившиеся довольно далеко от того места, где издавал вибрации даатан5 Кетер, когда на него нападали шепоны. Возможно он защищался, но от звуков, которые издавал он или какое-то его устройство, у всех существ закладывало уши, нестерпимо болела голова. А те, кто был рядом, умирали от вибрации и громкого звука, неизвестного ранее науке Тифера.
Лим был уверен, что именно даатане, да и все носители натуральных жемчужин были повинны в том, что Тифер умирал. Но теперь, когда неизвестные крейсеры увезли всех носителей жемчуга и их приспешников, планета должна была исцелиться и Лим жаждал это проверить. Он сел в свой служебный таргув и полетел к ближайшему зараженному озеру.
Пролетая по городу, шепон невольно поёжился. Казалось, что город вымер. Никому не было дела до открытых дверей лавок, магазинов и ресторанов. Даже грабителей сейчас не было видно. Ведь большая часть жителей покинула город. Немногие оставшиеся существа медленно и растерянно бродили по пустынным улицам, пытаясь понять, что делать и как жить в мире, полностью изменившемся за один день. Носители жемчужин, их друзья и родственники улетали спешно, не заботясь, что будет после них. Многие не закрыли свои магазины и предприятия. Никто не планировал возвращаться.
«Что же за музыка такая тянула вас к крейсеру? Как мог этот композиторишка Наим написать произведения имеющие такую силу? Я бы назвал его злобным волшебником, если бы он сам с ними не улетел» – рассуждал Лим, пролетая в своем тагруве по улицам города.
У начальника наблюдателей теперь прибавилось забот. Нужно было созывать руководство города и понять, кто из существ остался на Тифере? Нужно налаживать жизнь, отдать приказ проверить сколько существ осталось в городе и решить, что по силам сейчас сделать по обслуживанию населения и многое другое. Связь с другими городами и странами Тифера была нарушена и это тоже предстояло исправлять. От количества предстоящих дел голова шла кругом и от этого казалось, что таргув тащится все медленнее и медленнее. Будто чья-то невидимая рука затормаживала вращение планеты, а с ней и все, что обитало на ней. Вот только мысли, взгляд, чувства – все это работало с прежней скоростью и от этого нарастало ощущение раздражение и даже боли во всем теле. Боли, которая разгоралась медленно как огонь в трухлявом пне. Но возможно это все эмоции.
Глава 2
Очень немного требуется,
чтобы уничтожить человека:
стоит лишь убедить его в том,
что дело, которым он занимается,
никому не нужно
Ф. М. Достоевский
Но прежде всего Лим хотел проверить ближайшее озеро, недалеко от которого у него был небольшой загородный домик, исчезла ли болезнь Тифера? Исцелились ли озера? Он был полностью уверен в том, что причина болезни планеты даатане и их последователи, носители жемчужин. Начальник наблюдателей не мог доказать связь даатан с носителями натуральных жемчужин из других пород существ, но был уверен, что они связаны. И факт, что все жемчугоносители улетели на одном межгалактическом крейсере, только подтверждал уверенность Лима в их связи.
Но теперь уже не связь существ интересовала шепона, а здоровье планеты. Ведь если озера Тифера не исцелятся, тогда родной планете придет конец, рано или поздно.
– Как же долго эта колымага тащится! – нервничал Лим – да что с ними такое?! – заскрипел он зубами, видя, как рядом едва передвигается другой таргув в кабине которого сидит незнакомый шепон с пустым, отсутствующим взглядом. – Бррр – передернул плечами Лим – он на зомби похож!
Обгоняя еще один таргув, Лим понял, что летит быстрее, чем большинство попутных таргувов и все же его полет казался бесконечно долгим. Прежде чем появилось ближайшее к городу озеро, шепону казалось, что он летел двое суток. Тело затекло и ныло словно после нескольких дней пути в тесном летательном аппарате, Лим радовался, что захватил с собой воду, потому что за время поездки не раз прикладывался к ёмкости, чтобы утолить жажду. Невыносимо хотелось есть, словно он уже больше суток ничего не ел.
«Да что же со мной происходит?! – недоумевал Лим – почему я словно завис во времени? Да и эти… – шепон вспомнил редких попутчиков и встречные таргувы – …эти тоже как полуживые!»
Наконец Лим подлетел к берегу первого зараженного озера. Оно было небольшим и даатане не подлетали к нему перед отлетом. Лим вспомнил как в последнее время старый мудрец даатан, Кетер, с сыном прилетали к зараженным озерам и включали какую-то вибрацию. Существа говорили, что после их посещения, озера исцелялись. Но Лим не верил этому. Он считал, что временное «исцеление», это всего лишь уловка для того, чтобы отвести от себя подозрение в заражении планеты. Ведь если у даатан есть лекарство для планеты, значит и болезнь придумали они…
Эта логика для многих показалась бы спорной, но Лим не сомневался в своем утверждении… до настоящего момента.
Когда шепон подлетел к озеру, он увидел тяжелую картину. Озерцо сейчас напоминало странную мутную бездну. Словно в середине водоема оказался центр воронки, которая затягивала в себя все окружающее. Но движение внутри воронки вообще не было заметно. Об этом можно было догадаться только по линиям в мутной жиже, в которую превратилось озерцо.
Берега озерца тоже превратились в странную мутную субстанцию.
– Неужели это правда?! – простонал Лим.
Он вспомнил, сколько раз на допросах носители жемчуга, которых он арестовал и допрашивал, иногда с пытками, твердили, что ни они, ни даатане не виновны в болезни Тифера. Но Лима их ответы только злили. Сейчас, глядя на разложившийся водоем, рептилоид глухо застонал. Его лицо почти не выражало эмоций, но внутри они клокотали сильнее, чем у большинства существ Тифера.
Как всегда, после обнаружения болезни планеты и когда существа увидели скорость ее распространения, Лим не приземлился. Он завис над почвой и молча смотрел на бывшее озеро. Шепон вдруг вспомнил юность, радость сильного тела, ощущение жизни, бьющей источником. Как прекрасен был Тифер! Это озерцо стало свидетелем его первой любви… Шепон вздохнул. Сейчас этот вздох был больше похож на всхлип. Через мгновение память Лима перенесла его на тридцать лет назад.
Он стоял здесь, только за кустами, которых давно здесь нет. А в озерце плескалась Като'м. Лим заметил ее с водонапорной башни, стоявшей рядом с озером, а потом спустился к этому кустарнику, чтобы рассмотреть поближе.
Юная даат не знала, что за ней наблюдают и резвилась как малое дитя. Иногда она отталкивалась от дна водоема нижними толчковыми ногами, взлетала высоко над водой, затем вытягивалась в струнку и скрывалась под водой, выбивая на поверхности море брызг.
Лим не любил воду, как и все рептилоиды, но ради того, чтобы поговорить с прекрасной даат, он рискнул выйти из зарослей и направиться к воде. Катом сначала испугалась и хотела выйти из воды.
– Да ладно ты! – усмехнулся Лим – неужели ты меня боишься больше, чем я – воду?
– Если ты боишься воду, зачем идешь купаться? – любопытство даат оказалось сильнее, чем ее страх перед незнакомым молодым шепоном.
– Ты с таким наслаждением плаваешь, что мне тоже захотелось попробовать – признался парень.
– А ты что, подсматривал? – Катом собиралась рассердиться.
– Случайно увидел – соврал Лим, боясь признаться, что неделю ходит к берегу в это время, после того как заметил здесь Катом.
Девушка решила «сменить гнев на милость». Молодой шепон казался ей интересным собеседником. Ее родственники всегда жили особняком от всех существ. Их детям нежелательно было общаться с любыми другими существами Тифера. Особенно строго этот запрет касался шепонов. Между этими породами существ была давняя вражда. Наблюдатели Тифера, большинство которых были шепонами, строго следили за тем, чтобы даатане исполняли правила, много лет назад записанные для их породы.
Даже сами даатане не помнили, когда началась вражда между шепонами и даатанами, но оба вида существ поддерживали максимальную дистанцию. На Тифере иногда встречались межвидовые браки, их не поддерживало большинство жителей Тифера, и в основном это были бездетные пары, хотя случалось, что у таких пар все же рождалось два-три ребенка. Но за всю историю не было брака между шепонами и даатанами.
Катом была очень любознательной даат и не раз пыталась узнать причину разногласий и вражды между их видами, но взрослые ничего стоящего на ее взгляд, не могли ей ответить. А тут представился такой прекрасный случай узнать шепонов поближе. Она видела, что нравится парню и поэтому надеялась, что шепон не обидит ее.
«В крайнем случае закричу – решила девушка – наши недалеко, услышат».
Катом чувствовала себя в воде очень свободно, а Лим очевидно боялся войти в воду выше колена и это тоже предавало даат смелости. Ведь в случае агрессии со стороны незнакомца, она еще и уплыть могла.
Так началось общение молодых существ. Они стали общаться каждый день, узнавая больше друг о друге и об их видах. Катом и Лим приходили к этому месту каждый день и проводили столько времени, сколько могли себе позволить, не привлекая внимания. Каждый из них понимал, чем грозит подобное общение. Теперь Лиму уже не надо было лезть в воду. Купалась только Катом, наслаждаясь эффектом, производимым ею на молодого шепона, а Лим мог смело любоваться ее пируэтами в воде. Даат стремительно переплывала озерцо, затем возвращалась к середине, ныряла, затем отталкивалась толчковыми ногами от дна и взмывала над водой как свеча, разворачивалась в воздухе и ныряла обратно, вытянув обе пары рук вперед, похожая на торпеду. У Лима дух захватывало от этого зрелища, а Катом беззвучно смеялась, глядя на его растерянный вид. Громко смеяться даат не решалась, вдруг кто-нибудь услышит и придет проверить, с кем она общается?
Прошло больше месяца милых и довольно продолжительных встреч по утрам. Нередко молодая даат возвращалась с озера уже к обеду, удивляя родных своей любовью к водным процедурам.
– У тебя скоро перепонки вырастут между пальцами, как у шепонов – смеялись братья.
– Имею право! – смеясь отвечала даат – я закончила этот год учебы на отлично и прекрасно поработала. Теперь хочу полноценно отдохнуть перед новым учебным годом.
Оставшийся день Катом старалась помогать матери по дому, была добра и отзывчива как всегда и родители не запрещали ей долго купаться по утрам. Вечерами даат никуда не ходила, тихо проводила время за книгами. Мать даже иногда напоминала, что молодые даатане встречаются вечерами, чтобы познакомиться поближе. Но Катом смеясь отвечала:
– Мам, я еще маленькая…
– Какая ты маленькая? В твоем возрасте у твоей старшей сестры было полное гнездо! – хмурила брови мать.
Все существа планеты Тифер откладывали яйца один раз в жизни. И старшая сестра вывелась лишь на четверть оборота солнца, но это считалось много, ведь между ней и Катом вывелись еще пять братьев.
Лианим решила посвятить свою жизнь только мужу и детям и очень рано вышла замуж, но Катом не торопилась. Она жаждала знаний больше, чем любви и продолжения рода. Это и радовало, и смущало родителей и всех родственников. Среди даатан не редко встречались образованные даат, но все же это решение не было частым.
Молодые существа не заметили, как их приятельские отношения переросли во что-то большее. Они уже не могли представить себе, что в один из дней не увидятся.
И вдруг это случилось. Как всегда, Катом наплавалась, и они с Лимом сидели на горячем песке и весело болтали. Раньше молодые существа были очень осторожны, но со временем потеряли бдительность. Лиму нравился горячий песок и здесь он готов был сидеть хоть весь день.
– Пошли в воду – предложила Катом.
– Неа, я лучше в песочке поплаваю – покачал головой рептилоид.
– А если я тебя забрызгаю – рассмеялась даат.
– Не надо… – поежился Лим – иначе я «забрызгаю» тебя песком.
– Ха! – даат оттолкнулась от пляжа и приземлилась в озеро в трех метрах от Лима. Затем даат быстро поплыла к берегу.
Лим не ожидал подвоха, восхищенно наблюдая полет юной даат и ее скоростное возвращение с глубины к берегу. Но как только Катом подплыла ближе, она плеснула в Лима прохладой водой. Рептилоид подскочил, затем скупо хохотнул, и встал, раздвинув ноги, загребая горячий песок, засыпал Катом песком в воде.
Резвясь, молодые существа не смотрели по сторонам, и напрасно. Недалеко, как раз там, откуда раньше Лим наблюдал за Катом, стоял отец даат и молча хмурил брови. Через минуту он вышел на пляж.
– Катом! – грозно рявкнул даатан. Молодые существа вздрогнули. Тон взрослого даатана не предвещал ничего хорошего – домой! Ты говорила, что купаешься одна и я тебе верил!
– Я и купалась одна… – несмело начала Катом.
– Я уже все увидел! – прервал ее отец – сейчас же домой!
– Простите… – несмело вмешался Лим – она не виновата. Я сам подошел и заговорил.
– Вы защищаете ее и это делает Вам честь – резко прервал отец Катом – но я Вас не спрашивал. Мы разберемся с дочерью сами. А Вас я прошу покинуть это место, пока сюда не пришли ее братья. Тогда разговор будет совсем другим!
Лим попробовал было еще что-то сказать, но даатан схватил дочь за верхнюю руку и повел ее домой.
Больше Лим не видел Катом. Ее отец сказал всему племени шепонов, что Лим подсматривал за его дочерью. Молодой шепон прошел через отвержение всего племени, через дисциплинарный лагерь наблюдателей, куда отец отправил его учиться. Но Лим прекрасно понимал, что для отца не учеба была главной. Лагерь был не обучением, а ссылкой.
Только в лагере Лим понял, насколько сильно привязался к юной даат. Он засыпал с ее смехом в ушах, ее задорными ямочками на щеках перед глазами и просыпался от ощущения всплеска воды от ее прыжка в воду озерца. Лим понимал, что даатане совсем не водоплавающие существа, но во снах Катом казалась ему царицей озер, ведь все их встречи были на берегу озера, на пляже.
Отец шепона сделал все, чтобы сыну внушили отвращение к даатанам. Но Лим и так ненавидел всех даатан за то, что те отняли его первую и единственную любовь его жизни. Больше всего разъярился шепон, когда узнал, что Катом выдали замуж за даатана с другого конца Тифера. Теперь он возненавидел и Катом за то, что та согласилась выйти замуж за другого всего через месяц после их встреч.
– Значит для нее наши встречи ничего не значили – простонал Лим, услышав о назначенной свадьбе.
Лим озлобился и решил делать карьеру, если любовь невозможна. Он так и не женился, довольно скоро дослужившись до начальника наблюдателей своего города. Лим стал самым злобным врагом даатан. Особенно тех, у кого, как и у отца Катом были на голове натуральные жемчужины. Потом, когда жемчуг стал вдруг появляться и у других существ, ненависть Лима распространилась и на других существ, имеющих жемчужины на любом участке тела.
И все же время от времени шепон прилетал на это самое место и вспоминал о том, что на этой планете тоже иногда бывает счастье, пусть даже больше похожее на мечту и слишком короткое, чтобы быть реальным, но существует хотя бы в мечтах.
Когда озеро заболело и все здесь стало меняться, Лим ощутил отчаяние. Ведь теперь у него отнимали даже память о коротком моменте счастья в его жизни. И, конечно же, он обвинил во всем даатан.
Теперь, сидя в тагруве, на берегу умершего озера, Лим понимал, что его любовь давно умерла. И это место стало совершенно другим и никогда не станет прежним. Отчаяние и тоска отнимала последние силы двигаться. Раньше это место придавало ему сил, но теперь стало той самой воронкой, затягивающей в себя все. Отчаяние с новой силой нахлынуло на шепона. Он понял, что всю свою жизнь боролся с даатанами, обвиняя их во всех мыслимых грехах, а на самом деле просто мечтал вернуть Катом.
Лим долго сидел почти без движения. Он вдруг понял, что эта ужасно медленная воронка не только озеро затягивает. Она отнимает последние силы и волю к жизни.
Катом, скорее всего, улетела с Тифера со всеми своими сородичами. Теперь Тифер потерял привлекательность для Лима. Сначала им двигала любовь, затем ненависть, но теперь вдруг в душе образовалась такая же черная дыра – воронка.
Лим, словно во сне, отлетел в сторону от мертвого озера, к самому подножию водонапорной башни, медленно вышел из таргува и поднялся по лестнице наверх. В его голове, казалось, кружилась черная воронка, только не такая медленная как в озере, а намного быстрее. Она затягивала Лима в себя, в черную пустоту. Сейчас начальник наблюдателей не мог думать ни о ком и ни о чем, кроме этой черной воронки.
Поднявшись на башню, Лим, почти не останавливаясь, шагнул вниз. Шепон больше не хотел жить ни минуты.
