Kitobni o'qish: «Пони Глафира и другие истории»

© ООО «Издательство «Мелик-Пашаев», 2022

Пони Глафира, или Сто восемь сантиметров любознательности и доброты

Пони Глафира гуляла на заднем дворе. Скоро кончится детский праздник и маленькие люди выбегут на улицу. Они расчешут её пушистый хвост и пригладят модную чёлку. Потом какой-нибудь смельчак попросит подвезти его до ближайшей клумбы – ну вот, собственно, и всё! Можно курить бамбук до пятницы и разгадывать кроссворд, с которым не справилась гардеробщица Виолетта Петровна. Бамбук Глафира, разумеется, никогда не курила. Этот занятный оборот она вычитала в старом журнале, оставленном кем-то на скамейке в парке.

Малютка Глафира была любознательна. Каждый день она сообщала парковым статуям что-нибудь новенькое. Бедняжки прозябали в скучной неподвижности. Они не могли ни почесаться, ни согнать нахальных голубей, которые – вы только представьте! – сплетничали, сидя прямо на их мраморных головах.

– Пони-мать, пони-жать, пони-кать… – бормотала Глафира, разминая больную коленку. Она давно пыталась составить пони-словарь, но уже который день не могла сдвинуться с мёртвой точки.

Смеркалось. Скоро Глафиру отведут в небольшую конюшню, и можно будет вечерять. Это старинное словцо нравилось миниатюрной лошади не меньше, чем печень трески или яблоки. Эх, хорошо бы сегодня угостили солёным лизунцом!

Лето выдалось чрезвычайно холодным. Северный ветер старался вырвать с корнем белую гортензию. Статуи терпеливо сносили капризы своенравной погоды, но Глафира-то видела, как им хочется укутаться во что-нибудь тёплое и мягкое вроде пледа.

В отличие от мраморных и кожаных людей, шетлендские пони не умеют мёрзнуть: их предки привыкли жить в суровых условиях и закалились. Говорят, эти героические животные даже возили тяжёлые вагонетки в шахтах и на рудниках!

Зимой у Глафиры вообще отрастает пуховая шубка, и в ней всегда тепло. Снегопад превращает задумчивую мини-лошадь, разгадывающую кроссворд, в небольшой мобильный сугроб.

Глафира в последний раз взглянула на зябнущие статуи и приняла решение. Она пойдёт в гардероб и возьмёт там тёплые вещи для своих мраморных подруг!

В конце рабочего дня сотрудники Дома творчества юных не обнаружили на вешалках своих кофт, плащей и шляп. Интересно, кому могла понадобиться старомодная кепка директора? А зелёный берет учительницы рисования – любимое лакомство местной моли?

Трудно предположить, сколько времени пришлось бы потратить на поиски пропавших вещей, если бы не парковый сторож. Именно он раскрыл это загадочное преступление.

– Всё, что вы потеряли, – на мраморных дамочках! – объявил сторож, торжественно потрясая метлой. – И моё пальто-о? – взволнованно пробасил учитель пения.

И в самом деле, каменные красавицы выглядели очень необычно в кожаных куртках и замшевых пиджаках. Но особенно впечатлила всех бледная нимфа, с головы до ног укутанная вязаными шарфами и шалями. Учитель фехтования готов был поспорить с преподавателем лепки, что нимфа улыбалась. Кажется, так и было!

Пони Шаттл становится ангелом

– Кто там спрятался в кустах, как пони в слове «Япония»? – бархатисто проржал неизвестный, обращаясь к миниатюрной лошади Глафире.

Та безмятежно нюхала персидскую сирень.

Незнакомца звали Шаттл. Он был приятным на вид: рыже-пегим, в высоких белых «чулках» и с маленькой звёздочкой на лбу. Узнав, что Глафира составляет пони-словарь, Шаттл, не раздумывая, предложил своё слово – ПОНИ-дельник. Глафира весело заржала.

За последующие десять дней жизнь мини-лошади переменилась. Симпатичный сосед по конюшне рассказал много интересного. Оказывается, пони может служить человеку «собакой-поводырём», заменяя тому уставшие видеть глаза. Именно такую работу поручила Шаттлу дочка старика Вильчинского Мария. Как было написано в энциклопедии, приземистые лошади столь восприимчивы, что даже слышат ультразвук, чувствуют воду на расстоянии и распознают по запаху соль. Чем не ангел-хранитель для сумасбродного деда, впавшего в детство?

Отныне Шаттл сопровождал отца Марии, когда тот ходил за папиросами в невкусно пахнущий магазинчик на углу и на уроки по вокалу к ароматной Сусанне Лившиц. Пони водил старого, но неунывающего Петра Вильчинского в поликлинику, аптеку и на прогулки в парк.

По словам деда, отличное зрение всю жизнь мешало ему разглядеть то, чего не увидишь глазами. Теперь же, когда он почти ослеп, настало время «трогательных» отношений с миром: людей и предметы приходится узнавать на ощупь.

Дед любил гулять под дождём и слушать раскаты грома. «Зонтик – это для неженок!» – заявлял Пётр Вильчинский, и пони Шаттл тихонько ржал в знак согласия.

Старый человек и молодой конь составили прекрасный дуэт (дед пояснил, что так называют двоих, которые с удовольствием поют вместе). Вскоре Шаттл выучил все любимые музыкальные композиции старика и незаметно подфыркивал ему, когда гром особенно яростно лупил в свои наднебесные барабаны.

В один солнечный вторник Пётр Вильчинский загадочно произнёс:

– Коробочка памяти полна. В ней хранится столько всякой ерунды: обиды, ссоры, разочарования… Пора вытряхнуть её и заполнить чем-нибудь действительно приятным!

Шаттл очень старался, но так и не смог понять эту мысль.

В полдень к Петру Вильчинскому заглянула его дочка Мария. Ласково поглядев на Шаттла, она сказала:

– Сегодня ты поведёшь папу в Ботанический сад. Это как рай, только для живых людей. Там всё цветёт и вкусно пахнет. Отец почти не видит, но ведь ты поможешь ему как следует во всём разобраться?

Шаттл разволновался не на шутку: ему поручили такое важное дело! Это будет настоящее путешествие! Через полчаса, нетерпеливо цокая копытами, пони-поводырь увлёк за собой празднично одетого деда. Незрячий старик в тёмных очках, белой жилетке со множеством карманов и соломенной шляпе выглядел весьма необычно.

Вечером того же дня, перед самым сном, Шаттл рассказывал Глафире, какие странные имена носят растения Ботанического сада – взять хотя бы «гвоздику бородатую»! Все эти длинные названия деревьев и кустов были написаны на табличках, и любознательный дед требовал, чтобы их ему немедленно прочли.

Бедняга Шаттл не смог справиться с такой сложной задачей: он был не настолько грамотным, как его новая подружка. Однако пони быстро сообразил отвести старика на экскурсию, и это спасло положение.

Милая девушка-экскурсовод, похожая на стрекозу, порхала от одной таблички к другой. Вроде бы она рассказывала о деревьях и кустах, но Шаттлу казалось, что он попал в самый настоящий зоосад! Вот-вот из-за угла появится «живучка ползучая» (должно быть, это толстая, неповоротливая змея) или, что ещё хуже, выпрыгнет «карликовое молодило»! А вдруг оно кусается?

Некоторые названия растений вполне можно было принять за бранные слова.

– Скучно мы жили, друг ты мой! – посмеивался старик Вильчинский. – А с этого дня даже ругаться сможем весело и со смаком. Я тебе скажу: «Копытень ты хвостатый!» – а ты мне в ответ: «Флокс вы растопыренный!»