Корона желаний

«Зачем им пропуск в Алаку?»

Ни о чем другом подумать он не успел, ибо ванары прыгнули в лужу. Ноги Викрама заскользили по грязи, желудок затопило ужасом, и он зажмурился, приготовившись к падению.

7
Вкушая месть
Гаури

Я умирала.

Наверняка. Такой голод выдержать невозможно. Он охватил меня еще на Ночном базаре, словно яблоко умоляло его укусить, и только предостережение ванар не давало впиться зубами в сочный бок. А когда мы прыгнули в зеркальный портал, голод стал нестерпимым. Он застил взор – я едва видела город-призрак, через который нас провели.

На насыпях тут и там полыхали небольшие костры, но улицы были пустынны. Я смутно разглядела потрепанные знамена, свисающие с кривобоких башенок, и кривые зубы горного хребта вдалеке, что ухмылялся все шире, будто силился разорвать мир пополам.

– Дом, – пропел желтый ванара, и даже сквозь мутную пелену голода я слышала боль в его голосе. – Однажды королева Тара вернется. Однажды ее наказание закончится.

Я не запомнила, чтобы меня волокли еще куда-то, но вдруг раздался лязг и грохот, и стало ясно, что нас заперли в темнице.

– Суд состоится на рассвете, – рыкнул серый ванара через дверь.

Комната тонула в затхлом зловонии, и я еле сдерживала рвотные позывы. Стены были выложены из сырого серого камня. В одном углу потолок подпирало железное дерево – слишком толстое, чтобы разодрать каменные плиты и пробиться наружу. Стоять удавалось с трудом. Что-то свисало с железных ветвей, какой-то громоздкий плащ, верно, оставленный предыдущим приговоренным пленником.

Теперь, избавленная от цепей, я наконец смогла потереть одной рукой истерзанную опухшую шею, морщась от боли.

– Думаю, их можно обмануть, – сам себе пробормотал Викрам, прислонившись к стене. – Убедить, что мы знаем, как связаться с их королевой, и улизнуть. Ты ведь еще в силах сражаться?

Видимо, ответ ясно читался на моем лице, потому что Викрам застонал.

– Покажи яблоко.

Я слишком устала, чтобы спорить, так что просто протянула руку. Золотая кожура уже слегка сморщилась, как у не самого свежего фрукта. В тусклом свете казалось, будто яблоко плавится.

– Странно, – промолвил Викрам.

– Твоя мудрость поистине не знает границ.

Мои слова проигнорировали.

– Что чувствуешь?

– Что умру, если не съем это яблоко.

Викрам задумался.

– А что мешает? Попробуй, посмотрим, что будет.

– Ты чокнутый?

– Скорее любопытный.

– Один укус может меня убить!

– Вряд ли. Ванары держали тебя на поводке… а вдруг это специально, чтобы ты не съела яблоко?

– Нет.

Сложно выразить словами, чем именно меня так пугал этот проклятый плод. Я просто чувствовала, что последствия окажутся разрушительными. А как иначе, если троица ванар была готова сторожить его сотню лет без надежды вернуть?

– Они предупредили, чтобы я его не ела.

– И ты им доверяешь?

– Нет, но фрукту я доверяю еще меньше.

Викрам отстал, бурча под нос что-то вроде «упрямица» и «за что мне это», я же попыталась отрешиться от голода, но он становился все ярче и настойчивей. Я покосилась на Викрама. Под глазами его залегли усталые тени. Лицо его – строгое и резкое – словно впитало те немногие капли света, что озаряли темницу. А он не такой уж тощий, как мне показалось поначалу. Скорее, мускулистый, поджарый, с точеными изгибами бегуна. Ничего лишнего. И глядя на него, я испытывала…

Голод.

Может, если съесть Викрама, мне хватит сил выбраться отсюда.

Может, если съесть его, я выживу.

Да что со мной такое? Я в ужасе отшатнулась. Но какой бы демон ни завладел мной, он требовал право голоса. И я прохрипела:

– Мертвым ты был бы мне полезнее, чем живым.

Викрам тут же вскинул голову, а в углу кто-то противно захихикал и прошипел:

– Полностью поддерживаю.

Я подскочила. По спине заструился холодный пот. Взгляд устремился к железному дереву, льнувшему к влажной стене. Я думала, что с его ветвей свисает плащ предыдущего пленника, но ошиблась. Это был труп. Бледный. С немногочисленными кусками плоти на облезлых костях.

– Всего лишь труп, – выдохнула я.

– Труп? Что за банальщина! – фыркнули в ответ. – Никогда веталу^[8] не видели?

Викрам, раззявив рот, уставился на дерево.

– Они обитают только во дворах кремации.

– Молодец! – прохрипело существо. – Во дворах кремации очень удобно красть тела. А бестелесному злу только этого и надо.

Я крайне мало знала о веталах. Майя отказывалась говорить о них, боясь наслать на меня кошмары. Я помнила, что они крадут тела и питаются душами, но на этом все.

Ветала свесился с дерева вниз головой, цепляясь за ветви бледными сгнившими коленями. За спиной его с шорохом сложились огромные крылья, которые я и приняла за плащ.

– Любуешься? – спросил ветала, выворачивая шею. – Жаль, что они теперь лишь украшение, но я не мог вынести мысли о расставании с ними. Крылья добавляют разложению изящества. В конце концов, чего стоит загробная жизнь без красоты, да?

Он посмотрел на меня снизу вверх и принюхался.

– Хотя тебе, может, и не понять.

Викрам придвинулся ко мне поближе, что, учитывая мои недавние позывы, не казалось особо разумным.

– Чего ты хочешь? – спросил он жестко.

– Не отказался бы от тела с полным набором хрящей, – откликнулся ветала. – Свое не отдашь?

– Нет.

– Может, тогда я женушкино заберу?

– Я ему не жена.

– Не жена? А за меня пойдешь? К несчастью, мою супругу обезглавили жители деревни. Не оценили ее чувство юмора. – Он вздохнул. – Ах, Путана… может, в твоей груди и плескался яд, зато какая она была восхитительно округлая.

Викрам скрестил руки перед собой:

– Тебя прислали шпионить за нами?

– Зачем мне тратить на вас бессмертие? – рассмеялся ветала. – Я вышел из тени, только чтобы дать совет. Лучше позволь не-жене укусить тебя за руку. Она держит фрукт ракшаси, а значит, мечтает лишь о том, как бы тебя сожрать. Но ничего, оклемается. Это временно. Как любая ярость. Однако соблазн так велик. Я удивлен, что она до сих пор тебя не съела, хотя думала об этом.

– Погоди… что? – воскликнул Викрам.

– Фрукт ракшаси? – перебила я. – То есть… демонический плод?

– Ты правда хотела меня съесть?

– Успокойся, я держу себя в руках.

Викрам изогнул бровь, как бы говоря: «Ты ведь уже пыталась убить меня сегодня».

– В архивных записях ашрама сказано, что ни одного демонического фрукта не осталось. Они перестали расти в человеческом мире.

– Пф. Мудрецы – идиоты, – отмахнулся ветала.

Викрам склонился над демоническим яблоком, прилипшим к моей ладони:

– Даже не думал, что они такие…

– …красивые? Блестящие? Яркие, как надежда? Золотые, как первая любовь? – разливался трелью ветала. – Все вы, мальчишки, одинаковые. Ждете, что фрукты демониц будут рогатыми и кровоточащими, с шипастой кожурой и металлической мякотью. Ты хоть раз влюблялся? Ах, любовь! Никогда еще бездна и небеса не приносили столь прекрасных плодов. С демонической сутью и золотым сиянием. Точно женщина в самом соку.

– Что будет, если его съесть? – спросила я.

– На короткое время получишь демоническую мощь. Вырастешь, станешь сильнее и все такое, – ответил Викрам. – Но это не объясняет, почему ванары думают, что я мог его украсть. У меня бы не вышло. Фрукты откликаются только женщинам. Говорят даже, что они проросли из сердца демоницы.

– Мальчик кое-что упускает, – пропел ветала.

– Что?

Викрам упорно отводил взгляд.

– Съев плод ракшаси в неправильном месте и в неправильное время, женщина может… проглотить всех вокруг себя.

– Да? Ну хоть избавлюсь от тебя наконец.

Он округлил глаза:

– Лучшего момента для шуток не нашла? Ты шутишь. Так ведь? Гаури?

Я промолчала, ветала хихикнул, Викрам отошел от меня в сторонку.

– Зачем ванары их выращивают? – спросил он. – Королева Тара исчезла, возглавить армию некому. И судя по состоянию города, он как раз с тех пор и заброшен.

– Фрукты они хранят не поэтому, – протянул ветала. – Бедолаги просто лелеют своих призраков. Милая девочка, ты сейчас держишь в руке проклятье королевы Тары. И потому, мой мальчик, твой план наплести ванарам лжи и выторговать свободу обречен на провал. Ничего не выйдет. Никогда! Вероятно, мы проведем остаток вечности вместе. Повеселимся!

– Заткнись, или я отрежу тебе язык, – прошипела я.

– Только не язык! Что мне без него делать? К тому же, останься я без языка, кто вам расскажет, как сбежать? Кроме меня никто не знает.

– Ты знаешь, как вернуться в мир людей?

Ветала покачнулся.

– Мир людей? Ты не сможешь туда попасть, если съешь демонический плод. Где бы это ни произошло, в том мире ты и застрянешь как минимум на один оборот луны.

Вот так выбор: съесть яблоко, остаться в Иномирье и, вероятно, умереть здесь или не есть и умереть здесь наверняка.

Я колебалась.

– Ты лжешь.

– Дорогуша, я пред тобою весь как на ладони! Ради тебя я обнажил свое сердце. Вернее, то, что от него осталось. – Ветала покачнулся на дереве, сверкнув окровавленными зубами. – Во мне нет ни одной скрытой косточки.

– Как ты вообще оказался в темнице?

– Маленькая обезьянка забрела на мой двор кремации, и я ее съел! Жаль, что она оказалась не обезьянкой. О, зато я насытился на много-много дней вперед.

Викрам сложил руки на груди:

– Что ты имел в виду, сказав, будто демонический фрукт – проклятие королевы Тары?

Ветала глянул на нас лукаво.

– Лишь то, что она слишком глубоко увязла в любви. Она любила своего супруга, а он любил ее. Но группа куртизанок убила его и еще двух королей, и вместо того, чтобы позволить своей любви стать фантомной болью, Тара цеплялась за чувства, пока они не стали непроницаемым толстым коконом. Говорят, куртизанки мстили, ибо один из королей жестоко надругался над их сестрой. Но король был невиновен! Впрочем, кого это волнует? Никто никогда не оплакивает безвинно убиенных. Как это называется в вашем мире? Ах да. Стечение обстоятельств. Словно отнятая жизнь – сущий пустяк. Вроде зевка или смешка. – Ветала вновь покачнулся на ветке и хохотнул. – Никто не отомстил за мужа Тары. Всем было плевать. И тогда она вырастила собственную месть. Вырезала свое сердце, чтобы подпитывать ее, украла кости, чтобы защитить ее от стихий, вымолила плоды пролитыми слезами. Затем Тара заставила других вкусить ее фруктов, разделить с нею месть. И уничтожить все королевства, некогда поправшие справедливость. Ах, но сколько крови нужно выпить, прежде чем время излечит твою тоску? Плохая королева. Плохая-плохая-плохая. За свою жажду она проклята до тех пор, пока поцелуй не коснется ее каменного лба.

– И много здесь правды?

– Кому какое дело, правдива ли история, покуда она звучит? Как бы там ни было, ваши ванары не примут плод, из-за которого их королева проклята и изгнана.

Что за нелепое проклятье. Если б я могла захватывать королевства с помощью демонических яблок, то и сама бы их вырастила. Ветала уставился на меня пустыми провалами глазниц:

– Осторожнее, девочка. Королева тоже хотела слишком многого. Ее история – история мести. Шагнешь на этот путь, и твоя жизнь сведется к чужой смерти.

И все же это не отвечало на вопрос. В чем преступление королевы Тары? В создании армии женщин? Что плохого в том, чтобы сделать себя непобедимой? В памяти промелькнула ухмыляющаяся физиономия Сканды. Будь у меня шанс стать непобедимой, я бы тоже им воспользовалась.

– Итак, предположим, ты попробовала фрукт и не съела всех вокруг, – сказал Викрам. – Тогда ты сможешь пробить эти стены и освободить нас?

– Сможет, – снова встрял ветала. – Но куда вы двинетесь дальше?

– Туда, откуда пришли, – буркнула я.

– А что потом? – вздохнул Викрам. – У нас не так много подсказок. И осталось всего два дня до…

– Молчи! – крикнула я.

– …Турнира Куберы, – закончил он.

Внутренности обожгло паникой.

– Что ты сказал? – Голос веталы прозвучал мертвецки серьезно.

Несмотря на невыносимую боль и снедавший меня голод, я сумела оттолкнуться от стены.

– Наверное, мне следует поддаться инстинктам и сожрать тебя только за твою непроходимую глупость, – прорычала я Викраму.

Он выпучил глаза и отступил.

– Поразительно, что уджиджайнцы собирались посадить тебя на трон. Тебя там хоть чему-нибудь учили? – прошипела я так, чтобы ветала не услышал. – Никогда не говори, куда направляешься. Никогда не признавайся, что тебе нужно на самом деле. Ты только что выдал и первое, и второе – опять, – громогласно сообщив, как остро и в какой мы нуждаемся помощи.

– Я хотел… – начал Викрам.

– Да мне плевать, чего ты хотел. Меня волнует лишь то, что ты сделал. Это существо, – я махнула рукой на ветала, – уговорит тебя отдать душу в обмен на удобный путь к желанной цели.

– А если он говорит правду? Или ты тут одна непогрешимая? Неужели так сложно совершить прыжок веры и хотя бы попробовать? К тому же ему что-то от нас нужно. И он этого не получит, пока не поможет.

– Ты почему-то уверен, что я отправлюсь с тобой на Турнир. С тем же успехом я могу затаиться в Иномирье на оборот луны, а потом вернуться в мир людей.

– Ты настолько боишься магии?

Я прищурилась:

– Ты бы тоже боялся, если б был хоть в половину умен так, как говорят.

– Значит, решила впустую потратить месяц своей жизни вместо того, чтобы воспользоваться отличным шансом?

Я открыла и закрыла рот. В голове копошились сомнения. Да, я не хотела соприкасаться с магией, но если мы выживем, и правда, не тратить же целый месяц впустую. Куда тогда идти? Чем заниматься? Я вспомнила обещание, сокрытое в зачарованном рубине… все, о чем я мечтала, к чему стремилась, аккуратно сплетенное в одно желание.

– Я знаю, как выбраться, и знаю, как попасть на Турнир желаний, – пропел ветала. – Вы в курсе, что Алаку называют Королевством Страстей? Она лежит к северу от Нараки. Чудно́, правда? Смерть и желание почти всегда идут рука об руку. Без меня вы даже этот город не покинете. Это царство ванар, вы, смертные глупцы. Они мудрее, сильнее. Их тоннели, входы и выходы не чета вашим незамысловатым крепостям с потайными коридорами. Но я не могу разрушить стены. Тут придется действовать девчонке.

– Чего ты хочешь, ветала? – спросила я.

– Мне нужно тело.

– Свои мы не отдадим.

– А когда один из вас умрет?

– Нет.

– Ну, раз не хотите расставаться со своими телами, полагаю, мне придется довольствоваться вашими плечами. Я не могу ни ходить, ни летать. Я создан для дворов кремации, а не для одиночного заключения в проклятой камере с вонючим железным деревом и без единого трупа на лиги вокруг.

Викрам повернулся ко мне:

– Так ты рискнешь или нет? Демонический плод – все, что у нас есть. Я могу отвлечь ванар болтовней, но вряд ли этого хватит для побега. Без тебя никак. Не только сейчас, но и на Турнире. Только представь, на что ты будешь способна с крупицей магии.

Сомнения узлом скрутились в животе. Викрам потянулся к моей руке и сжал ее со странной нежностью, которая на миг заглушила громкий зов демонического яблока. Я не стала отмахиваться.

– Это наша жизнь, – продолжил он. – Наши желания на кону. Нельзя упускать шанс.

А теперь я отдернула руку.

– Свой я не упущу. А ты, Лис, чем рискуешь в этой игре? Своим красноречием? Какая жертва.

– Моя жизнь тоже под угрозой, – жестко заметил Викрам.

– Твоя жизнь не имеет значения для этой девочки, – засмеялся ветала. – Может быть, когда-нибудь. Но не сегодня. Девочка-монстр, думаю, в другой жизни ты бы съела плод. Но для укуса нужна храбрость, а ты свою где-то потеряла. Может, утопила в слезах, пока оплакивала разбитое сердце?

Викрам вперился в меня взглядом и отчеканил:

– Знай, я не умру вместе с тобой. И поучаствую в Турнире.

Ветала вновь разразился хохотом:

– Поучаствуешь? Милый мальчик, игра начинается не с прибытием игроков в королевство Куберы. Она начинается, как только он этих игроков выбрал.

8
Темное внутреннее Я
Гаури

Месяцы спустя после того, как я вытащила Налини из воды, город и деревни все еще так ликовали, что Сканда позволил мне стать своего рода поверенным. Мне разрешили присутствовать на заседаниях совета, и порой мы с Налини играли с сыновьями и дочерьми деревенских глав.

Бхарата запомнила мое имя, и постепенно я полюбила родную страну, ее народ, обычаи и историю. Я думала, что мне повезло. Что сердце моего брата оттаяло. И только в четырнадцать лет поняла, почему он столь охотно прославлял мои лицо и имя на всю Бхарату.

Сканда позвал меня в тронный зал. Я подозревала, что он сердит, ибо вчера в присутствии совета оспорила его решение насчет строительства храма в разоренной засухой деревне.

– Молитвы хороши, но будешь ли сыт словом, коли не можешь испить воды? – сказала я придуманную Налини фразу и улыбнулась, глядя на восхищенные и потрясенные лица членов совета.

Однако теперь брат встретил меня широкой улыбкой. Часть советников стояла в тени, наблюдая за нашим общением.

Сканда поднял богато украшенный сундук, которого я прежде не видела.

– Благодарю за столь щедрый подарок, дорогая сестра.

– Какой подарок? – нахмурилась я.

Он откинул крышку, а под ней… извивались молочно-белые змеи. Советники ахнули, но Сканда лишь поднял руку и рассмеялся:

– Водяные змеи? Не тревожьтесь, советники. Это шутка, понятная только нам с сестрой.

Он отпустил их взмахом руки, и зал опустел за несколько секунд, но прежде я удостоилась множества подозрительных и презрительных взглядов.

– Я ничего такого не дарила, – в ужасе прошептала я. – Зачем мне дарить тебе ядовитых змей?

– Сестренка, ты прямо сама невинность, – хохотнул Сканда. – Вот только ты не знала… Ядовит не их укус, а их прикосновение. И упав в колодец с питьевой водой, эти змейки могут за день уничтожить целую деревню.

Угроза прозвучала ясно как день. Ведь я сама выступала за воду, пока совет не стал смертельной ловушкой. И раз брат перед всеми заявил, что змеи – мой дар, то и яд наверняка свяжут со мной.

– Ты солгал.

– Ложь! – рассмеялся он. – Все рассказывают сказки, сестрица. Может, я не так знаменит и любим, как ты, зато в моем распоряжении уши очень влиятельных людей.

– Чего ты хочешь, Сканда?

– Рад, что ты спросила. Я позволю прорыть этот колодец, но взамен хочу, чтобы ты убедила половину деревенской дружины присоединиться к войску Бхараты.

– Они и так настрадались. Им нужна сильная дружина, чтобы сдерживать народные волнения, а войску Бхараты хватает солдат.

Сканда подтолкнул ногой закрытый сундук со змеями, и сквозь дерево донеслось яростное шипение.

– Им нужно то, что я скажу. А мне нужно обезопасить наши восточные земли.

Во мне разгорался гнев.

– А если я не соглашусь? Отравишь целую деревню и позволишь моему будущему погибнуть вместе с ними?

– Сомневаешься?

– Совесть не замучает?

Брат ответил без колебаний:

– Нет. Из-за подобных переживаний теряешь бдительность, а это всегда заканчивается перерезанной глоткой. Так что нет. Я не буду мучиться, если они умрут. Меня волнует лишь мой дворец. Мой трон. Моя жизнь.

– Ты не сломишь меня лживыми россказнями, брат.

– Ты ведь счастлива, да? Ты любишь и любима. Полагаю, народ убежден, что, если ты попросишь солнце не вставать, оно послушно останется за горизонтом. Но больше историй о восхождении к славе толпе нравится лишь одно – истории падения с пьедестала. Я могу низвергнуть тебя за секунду. Могу забрать все, что тебе дорого. Видишь ли, слова нужны не только для детских сказок на ночь. Они нужны, чтобы управлять.

Я никогда не забуду его угрозы. После этого я старалась никому не давать над собой власти, но следующие три года была вынуждена играть в политические игры брата.

Небо снаружи словно вернулось с битвы. Алые раны разрывали ночь на части.

Скоро рассвет, и явятся ванары, значит, пора делать выбор. Умереть я могу в любом случае. А если съем фрукт и мы сбежим, что тогда? Доверять магии все равно что пытаться обуздать грозу. Но и прятаться в Иномирье целый месяц тоже нельзя, ведь Налини может в любую секунду лишиться жизни.

Я стиснула зубы.

Если выживу, то сражусь на этом Турнире. И к магии отнесусь так, как следует: не как к дару, а как к оружию. Которое нужно использовать с осторожностью. И без восторга.

– Ветала, – позвала я шепотом, чтобы Викрам не услышал. – Кем я стану, если съем яблоко?

Ветала хмыкнул и покачнулся:

– Только собой, девочка. Только самой собой. Ведь что может быть страшнее нашего темного внутреннего Я?

По камню застучали шаги. Я прикусила щеки, успокаиваясь. Все равно умру – либо от своей руки, либо от чужой, но решать за себя не позволю.

Яблоко пело, сок стекал по моей ладони. Я подошла к Викраму и легонько его пнула.

– Что? – буркнул он, поднимая покрасневшие глаза.

– Отвлеки ванар.

Он распрямился:

– А потом?

Я глубоко вдохнула:

– Если выживем, я… я выступлю с тобой на Турнире.

– И больше не станешь покушаться на мою жизнь?

– Давай не будем торопиться.

Викрам ухмыльнулся:

– По рукам.

– Если… – Я осеклась. – Если я потеряю разум, не оставляй меня в живых…

– Чего ты хочешь прямо сейчас? – перебил он.

В дверь замолотили кулаком.

Очень вовремя.

Викрам встал, заслонив свет, и лицо его потонула во мраке. Он склонился к моему уху и прошептал низким настойчивым голосом:

– Знаю, ты боишься потерять себя, но думай только о том, чего хочешь больше всего. Иногда, чтобы сохранить разум, только это и нужно. Так ответь же, Гаури… О чем ты мечтаешь?

Я подумала о Налини, запертой в темнице. О Сканде, что сидит на троне и источает ложь.

– О свободе, – выдохнула я. – Я мечтаю о свободе.

Викрам нахмурился, как будто ожидал чего угодно, только не этого. Тишину прорезал лязг железа, и дверь распахнулась.

– Пора-с! – пронзительно крикнул желтый ванара. – Вперед и с песней, похитители фруктов. Время рубить головы.

Ветала зевнул и расправил пергаментные крылья:

– Если вдруг решите жить, то я тут, томлюсь в уголке.

– Отвлеки их. Когда придет время, я сломаю стену, мы заберем веталу и сбежим.

Викрам кивнул. Никто из нас не стал упоминать, что этот план зависел от одного: сумею ли я сохранить разум.

– Готовы? – спросил ванара.

Викрам бросил на меня последний взгляд. И в нем я увидела не молчаливое прощание, а понимание. На миг показалось, что пространство между нами залито огнем. Ярким и живым, напитанным нашей общей мечтой: загадать желание.

Отточенная ухмылка скользнула по лицу Викрама, когда он повернулся к нашим пленителям. И в тот же миг я поднесла золотой плод к губам. На металлической кожуре вспыхнуло мое искаженное отражение. Я вонзила в него зубы, ожидая, что демоническое яблоко поддастся с трудом. Но оно оказалось мягким как шелк. Рот наполнился странным вкусом – сталью и холодом.

Будто кровью и снегом.