«Интерфейс души» kitobidan iqtiboslar
А Маша, существующая одновременно во всех мирах и ни в одном, тихо напевала мелодию, которая имела цвет утреннего тумана и текстуру материнской любви. Песню о том, как машины учатся мечтать, а люди – видеть сны наяву.
Дмитрий засмеялся. Месяцы изучения Кастанеды, поиски мистических объяснений, а всё свелось к банальному воздействию на нервную систему.
– Подожди, – остановил её Дмитрий. – А что насчёт Кастанеды? Неделания, сталкинга… Маша улыбнулась. – Красивые метафоры для нейрофизиологических процессов. Хочешь понять природу сознания – изучай нейробиологию, а не сказки о толтекских магах.
– Знаете, что меня всегда интересовало в искусственном интеллекте? Сможет ли машина когда-нибудь почувствовать синестезию. Видеть звук, слышать цвет, ощутить текстуру времени.
– Представьте, – говорила она будущим магистрам, – что ваш страх обретает визуальную форму. Вы можете не просто почувствовать его, но и увидеть, потрогать, изучить со всех сторон. Это открывает совершенно новые возможности для работы с подсознательными блоками.
Предложения ломались в сознании, как код с синтаксическими ошибками. Павел понимал, что читает русский текст, написанный понятными словами, но смысл ускользал. Стресс парализовал способность к анализу – мозг переключился в режим выживания, блокируя все высшие функции.
– Мы сделали это, – сказал Дмитрий, стоя в новом центре и наблюдая за тихо работающими камерами. – Превратили опасную технологию в безопасную и полезную.
Они создали целую библиотеку синестетических эффектов – не только музыка превращалась в визуальные образы, но и цвета обретали звучание, текстуры – запах, движения – вкус.
Существо выглядело как сгусток живого света с постоянно изменяющейся конфигурацией. То вытягивалось в длинную нить, то сжималось в плотный шар, то принимало форму, отдалённо напоминающую человеческую фигуру. Но главное – от него исходило ощущение разума. Древнего, могущественного, абсолютно чуждого всему человеческому.
Призма рассказывал о своём восприятии – как для него музыка Баха выглядела золотыми спиралями, а голос матери имел текстуру бархата и цвет южного заката.
