Kitobni o'qish: «Муссолини и его время»

Shrift:

Предисловие

Почему Муссолини? В глазах моих современников «дуче фашизма» обычно представляется фигурой несколько трагикомического характера. Кажущийся нелепым внешний вид не вызывает к себе доверия, а вполне понятная итальянцам и средиземноморским народам экспрессивная манера публичных выступлений вызывает у нас разве что усмешку. Итальянские военные неудачи во Второй мировой войне довершают картину и перед нами предстает совершенно карикатурный образ Муссолини. Надо заметить, что основы такого подхода были заложены еще в тридцатые годы XX века, когда американская пресса насмешливо сравнивала итальянского вождя с многочисленными латиноамериканскими диктаторами.

Справедливо ли это? Безусловно, история итальянского фашизма способна вызвать у читателя улыбку – и не одну. И тем не менее, отдавая дань комичному в практике и теории «чернорубашечников», не следует забывать о главном – не слишком образованный деревенский учитель без средств и связей, шаг за шагом сумел создать политическое «движение», привести его к власти в большой европейской стране, а затем последовательно подавить всякое сопротивление и установить личную диктатуру, павшую только в результате военного поражения во ВМВ. Люди XXI века вполне могли бы произвести из этого некоторые выводы, но, как мы видим, не спешат. А вновь набирающий сторонников феномен «третьего пути» и вовсе ставит вопросительный знак там, где прежде была уверенная точка.

Так почему же дуче? На мой взгляд, слишком долго Муссолини и его партию воспринимали через призму несколько «снисходительного» отношения к Италии вообще. Не замечая ни реальных достижений фашистского режима, ни оставленного им практического наследия в области манипулирования общественными настроениями и построения тоталитарного режима, многие исследователи сводили историю итальянского фашизма и его лидера к «простой» и безыскусной «агитке» – почти что черно-белому комиксу, персонажи которого четко разделяются на положительных и отрицательных. В истории всё обычно оказывается намного сложнее – и показать это на примере биографии Муссолини было одной из главных мотиваций автора этой книги.

Другой мотивацией стала любовь к Италии – к ее веселому и жизнерадостному народу, к его истории и культуре.

В своей работе я старался не только отрешиться от предвзятых суждений, но и не скрывать своего отношения, в то же время стремясь помочь читателю составить собственное мнение. Получилось ли у меня это – судить вам.

В заключение предисловия, написанного человеком, чрезвычайно скептически настроенным к предисловиям вообще, хочу выразить самую искреннюю благодарность всем тем, без кого эта книга вряд ли была бы написана. Моей горячо любимой жене, подавшей добрый совет развернуть серию публицистических очерков в книгу и с примерной стойкостью в течение года выслушивавшей пересказ целых глав из нее. Моему другу Денису Голосову, тратившему свое время и силы для помощи автору, подчас забывающему о необходимости упоминания тех или иных событий, представляющихся безусловно известными не только мне, но и каждому читателю. Моему литературному редактору Евгении Малёнкиной, без участия которой эта книга потеряла бы очень многое. А также Сергею Лункину, чьи увлекательные экскурсы в историю кулинарии не только стали прекрасной пищей для ума, но и нашли отражение на этих страницах.

Наконец, я просто не могу не упомянуть моего кота, чье несносное поведение подчас отрывало меня от работы над рукописью, но вместе с тем и позволяло отвлечься.

Глава первая
Молодость и социализм (1883–1915)

Семья Муссолини. Трудный характер и школьные годы. Швейцарский опыт. Бенито Муссолини – социалист. Личная жизнь и брак. Начало Первой мировой войны и разрыв с левым движением.

Бенито Муссолини родился 29 июля 1883 года в небольшом местечке Варано ди Коста, которое вместе с еще несколькими деревнями входило в коммуну Предаппио. Горы, многочисленные виноградники, покосившиеся невысокие дома и развалины старого замка – вот пейзаж, представший перед глазами новорожденного. До ближайшего городка Форли было больше 15 километров.

Новый житель Предаппио появился на свет в одной из наиболее провинциальных областей совсем недавно объединившейся Италии. Романья, регион в Центральной Италии, всегда считался несколько отсталым по сравнению с такими блестящими соседями, как Миланское герцогство, торговая империя венецианцев, суровое рыцарское государство Неаполя или Флорентийская республика, достигшая своего расцвета при династии Медичи. Номинально принадлежащая Папской области, Романья в действительности долгое время была свободна от власти быстро сменявших друг друга римских понтификов. На деле этим беспокойным регионом управляла местная знать, опиравшаяся на семейные кланы. Это были жестокие люди, не доверявшие никому, и в первую очередь – собственным подданным, которые охотно восставали при первых же признаках ослабления властей. Мало какому семейству удавалось удержать свое положение дольше одного поколения.

Бедная область, раздираемая на части бесконечным противостоянием апеннинских государств, была родиной многих знаменитых итальянских кондотьеров – наемников, постепенно заменивших отряды из немцев, англичан и французов. В отличие от иностранцев местные вели значительно менее дорогостоящую войну – они, как правило, щадили мирных жителей, а еще больше – собственные жизни. Со временем войны кондотьеров стали напоминать скорее рыцарские турниры, чем кровопролитные сражения. Обратной стороной медали было то, что предводители таких отрядов с неимоверной легкостью переходили на сторону вчерашних противников, без малейших сожалений оставляя нанимателей с опустевшей казной и разбитыми надеждами. Иногда таким искателям удачи удавалось достигать высшей цели, а именно – самим становиться правителями. Одним из таких счастливчиков стал Франческо Сфорца – рожденный крестьянином, он умер герцогом Милана. Кондотьеры «помельче рангом» тоже старались обзавестись «под старость» хотя бы небольшим городком.

Такой была родина Муссолини в Средние века и Новое время – область, где чтили традиции кровной мести и верности собственному клану, с постоянно менявшимися правителями, раздираемая на части более крупными итальянскими государственными образованиями. Конец этой вольнице положил знаменитый Чезаре Борджиа, сумевший утвердить в регионе власть римской курии. Но вплоть до объединения страны в середине XIX века Романья оставалась глубокой провинцией даже по меркам Центральной Италии.

Родители Бенито были очень разными людьми. Его отец, Алессандро Муссолини, убежденный социалист, в свое время участвовавший в подготовке революционного бакунинского марша на Болонью, за что почти год провел в тюрьме под следствием, остановился на имени «Бенито» из-за популярного среди европейских республиканцев мексиканского «президента-карлика», умершего за десять лет до рождения нашего героя. Ведь Бенито Хуарес расстрелял австрийского эрцгерцога, несостоявшегося императора Мексики! Одно только это радовало добрые итальянские сердца, так и не простившие австрийцам, что те, даже утратив власть над Италией, сумели в 1866 году подпортить триумф молодого королевства серией ошеломительных разгромов на суше и на море. Конечно, консервативная католическая австрийская парламентская монархия не вызывала у социалиста Алессандро ничего, кроме ненависти.

Итак, Бенито – но не только. Полное имя новорожденного звучало так – Бенито Амилькаре Андреа. Компанию мексиканскому президенту составили имена итальянских революционеров, как водится – социалистов и анархистов. Забавно, что к моменту рождения нашего героя они находились между собой в острой политической борьбе, главным камнем преткновения которой был вопрос: как должно быть уничтожено современное буржуазное государство – с помощью бомб или все же после победы на выборах? Но оставим в стороне политические распри непримиримых революционеров и обратимся к матери нашего героя.

Мать Бенито составляла полную противоположность своему красноречивому мужу, при каждом удобном случае громогласно выступающему против монархии, религии и буржуазии. В доме Муссолини «передовые взгляды» главы семейства самым удивительным образом сочетались с консерватизмом и глубокой религиозностью матери будущего фашистского вождя. Роза Муссолини (в девичестве Мальтони) была скромной деревенской учительницей младших классов, со спокойным, но по-итальянски упрямым характером. Ее влияние на семейные дела было неявным, но сильным – будучи верной женой, она в то же время не была безвольной, умея в нужный момент настоять на своем. Алессандро частенько вынужден был уступать тихой, но настойчивой воле супруги.

Любопытно, что впоследствии и сам Бенито выбрал в жены девушку именно такого типа – и более того, бывшую ученицу своей матери. Он не ошибся в своем выборе, став одним из немногих диктаторов ХХ века, никоим образом не пострадавших от домашних неурядиц. К сожалению, характером он пошел не в мать, во многом походя на своего отца, человека поверхностного, не слишком умного и склонного к крайностям.

Несмотря на все противоречия между бурным темпераментом отца и спокойным нравом матери, это была вполне благополучная семья, вскоре увеличившаяся до пяти человек (у Бенито был младший брат и сестренка). Ребенок – что в ретроспективе не может не вызывать улыбки – рос необычайно молчаливым: за первые три года жизни он не произнес ни единого слова. Возможно, его смущало соседство изображения Девы Марии и портрета бравого Гарибальди, висевшие в качестве символов – знамен борьбы незримых армий Церкви и Революции в доме семейства Муссолини.

Муссолини занимали три комнаты на втором этаже одного из деревенских домов – не слишком просторно, но достаточно свободно по тогдашним меркам. А вот финансовое положение оставляло желать лучшего: семью по большей части выручала небольшая зарплата матери, а не заработок отца. Неудивительно, что Муссолини питались достаточно просто и, если верить словам основателя фашизма, ели мясо только по воскресеньям. Но виной тому были не столько тяжелые социальные условия, сколько сам глава семейства.

Алессандро Муссолини был кузнецом, а кроме того, еще и владельцем молотилки. Хорошо знающий свое дело кузнец в промышленно слаборазвитой Италии второй половины XIX века мог бы жить безбедно, но изнурительной ежедневной работой отец Бенито себя не слишком утруждал. Не то чтобы он был совсем к этому неспособен, просто рутина и каждодневный труд мало отвечали его внутреннему состоянию. Кроме того, значительные силы (и средства) забирала борьба за «национальное освобождение Италии» (от австрийцев) и социальное освобождение всего мира от буржуазии. Это, по меткому определению классиков сатирического жанра, был типичный «кипучий лентяй». И разумеется, у свободного от буржуазных предрассудков Алессандро была любовница, на которую тоже приходилось тратиться. Спустя годы эту «идеальную схему» – благонравная любящая жена и страсть на стороне – будет с удовольствием воплощать в жизнь его старший сын, почерпнувший у отца столь многое и в хорошем, и в плохом.

Именно поэтому рацион семьи будущего диктатора не слишком отличался от крестьянского. Впоследствии Муссолини намеренно преувеличивал тяготы, выпавшие на его долю с юных лет, на самом деле неприглядной, беспросветной бедности в детстве Бенито никогда не знал. А потому мог получить достаточно хорошее образование и «выбиться в люди».

В отличие от многих своих соплеменников. Парадоксально, но объединение Италии не принесло особых преференций ее жителям – в полном противоречии с марксистской трактовкой истории. Напротив, во многом жить стало даже хуже. Единый рынок дал возможность беспрепятственного распространения товаров, производимых более развитыми в промышленном отношении соседями, а исчезновение многочисленных итальянских государств по большей части лишило смысла миграцию жителей в пределах Апеннинского полуострова, «подарив» вместо этого призыв в национальную армию и заставляя разрываться между верностью королю и уважением к Папе Римскому. Новые времена, с их суровыми вызовами и ускоренным темпом жизни, заставляли итальянцев уезжать из своей страны и Европы десятками тысяч. Именно тогда начали образовываться многочисленные итальянские диаспоры по всему миру.

Время показало, что победившая в 1860-х годах североитальянская монархия так и не стала общенациональной. Более того, Итальянское королевство с самого начала было достаточно нестабильным. Традиция тайных революционных обществ, южный темперамент жителей, слабость бюрократического аппарата и государства в целом делали эту нестабильность хронической, что и продемонстрировали события после Мировой войны. В отличие от той же России «старый режим» в Италии не выдержал наступивших после победы испытаний, а не поражения.

Шли годы, и самый старший из детей социалиста Муссолини стал подростком. Каким он был? Сегодня школьные психологи, скорее всего, нашли бы у Бенито признаки синдрома дефицита внимания вместе с гиперактивностью, но тогда… На первый взгляд словесные портреты Муссолини-ребенка очень отличаются друг от друга. Описания спокойного, замкнутого мальчика, сторонящегося сверстников, сменяются эпизодами школьного хулиганства, ранней и откровенной сексуальности, а также проявившихся навыков лидера, иначе говоря – школьного заводилы-хулигана.

Между тем никакого противоречия тут нет. Вспышки активности, а вслед за ними периоды внешнего оцепенения, даже упадка сил – очень характерная картина. Нет ничего удивительного в том, что сын учительницы научился читать почти сразу после того, как начал говорить – в четыре года. Нет ничего удивительного и в том, что свою волю сверстникам он мог навязать лишь с помощью кулаков. А как же еще – тогда, в таком возрасте и в такой среде? Так его учил отец, так же учили своих детей отцы в деревнях Романьи. Это было жестокое время в бедной стране, переживающей переход от патриархального аграрного общества к эпохе урбанизации.

Для этого периода жизни Бенито очень характерна история, которая хотя и, вероятнее всего, несколько приукрашена, но все же довольно точно описывает психологический портрет обоих Муссолини. Отец сказал сыну, избитому более старшим и крупным ребенком, – не хнычь, иди и расплатись с ним за все сам. Далее, в полном соответствии с мифом, маленький Бенито с лихвой рассчитался с обидчиком, разбив тому лицо камнем.

Позднее Муссолини будет с удовольствием приводить эту историю в качестве примера своего воспитания. Эта демонстрация собственной, как ему казалось, мужественности была ему, несомненно, приятна, но в то же время, уже в зрелом возрасте, Бенито будет с горечью вспоминать свое безрадостное детство, сетуя на нехватку родительской любви, но частое присутствие отцовского ремня. Во многом причины его сложного, необузданного характера следует искать в тех первых пятнадцати годах жизни юного Муссолини – времени, когда он редко видел всегда занятую работой мать и предпочитавшего проводить время в траттории или кантине отца; времени, когда его внутреннее состояние характеризовалось им самим как «озлобленное дикарство». В те годы он часто дрался, с одинаковой легкостью раздавая и получая тумаки – трусом в прямом, физическом, смысле Муссолини никогда не был.

Мальчишеские раздоры легко вспыхивали и быстро забывались сразу после окончания схватки, но практика разрешения любого конфликта при помощи насилия была очень хорошо усвоена Бенито. Он был убежден, что прав тот, у кого кулак крепче, и ничто в будущем не смогло это его убеждение поколебать.

Другие детские приключения будущего основателя фашизма были не менее характерными для его бунтарской натуры, склонной к эпатажу. Характерная для него демонстративность поведения может быть проиллюстрирована многочисленными примерами – вот Бенито со стонами падает посреди деревни, его трясет. На шум сбегаются люди – у ребенка изо рта течет кровь! На самом деле это украденные где-то вишни – и обступивших его ожидает залп из слюны и косточек. Мальчишка попросту разыграл сердобольных соседей.

Несмотря на весь этот эпатаж и шутовство, Муссолини, пожалуй, можно назвать наиболее психически и физически нормальным среди всех наиболее известных диктаторов ХХ века. У него не обнаружилось никаких явно выраженных сексуальных отклонений или физического несовершенств. В отличие от «кабинетного стратега» Сталина или загнавшего себя в духоту бункеров Гитлера Муссолини, что называется, любил жизнь, получая от нее явное удовольствие – не меньшее, чем от собственной роли диктатора. Он всегда стремился к власти, но не как фанатик какой-либо идеи, а с наслаждением человека тщеславного, желавшего купаться во всеобщем восхищении. Это делало его намного более человечным в сравнении с остальными «коллегами по цеху».

После окончания начальной школы встал вопрос о дальнейшем месте учебы Бенито. Его родители могли позволить себе оплатить среднее образование для старшего сына, но – где? В семье начались споры, однако в итоге, как обычно, победила более настойчивая и упорная воля матери. Так, в возрасте девяти лет Бенито отправляется в церковную школу-интернат.

Там его ожидает провал, оставивший в душе Муссолини шрам на всю жизнь. То, что приносило ему успех раньше – его решительность, физическая сила и упрямство, – в этом учебном заведении совершенно не работало. Здешние преподаватели привыкли обтачивать камешки и покрепче, так что для нового ученика настали трудные дни. Бенито был легко «переигран» многоопытными учителями и загнан в угол.

Именно тогда отец взял над своей религиозной женой полный реванш. Он и прежде заводил с ребенком разговоры на темы социализма, анархизма и клерикализма, но особенного эффекта не достигал. Будучи еще совсем ребенком, Муссолини мог забраться на дерево и бросаться в священников желудями, но это так же мало говорило в пользу его антиклерикализма, как воровство фруктов у соседей – в пользу его отрицания принципа частной собственности. Все это не выходило за пределы детских шалостей, но теперь его ненависть к монахам-учителям стала беспредельной. Никогда не забывая и не прощая обид, он на всю жизнь останется суеверным атеистом, абсолютно не доверяя ни католической, ни любой другой церкви. И несмотря на то что политические амбиции будущего лидера нации заставят его примириться с религией, верующим человеком он так и не станет.

Отношения с одноклассниками, как и с учителями, у Бенито сложились далеко не самые лучшие. Он – затравленный одиночка. Городские дети откровенно презирают «деревенского дурака», друзей или приятелей по озорству у него нет. От отчаяния Бенито заводит приятельские отношения с еще одним школьным аутсайдером, жестоко третируя своего намного более слабого компаньона.

Формат таких отношений тоже станет для него типичным: ни тогда, ни после, вплоть до самого конца жизни рядом с ним не будет человека, способного назваться другом Муссолини. Став дуче фашизма, он объяснит свою необщительность принципиальной невозможностью дружбы между вождем и кем бы то ни было. Только враги и соратники, которым приходилось терпеть капризы своего господина.

Судя по всему, Муссолини не только никогда сам не предпринимал попыток установить с кем-либо подлинно дружеских отношений, но и не поощрял таких попыток со стороны других. Но все это однозначно справедливо лишь в отношении мужчин, а вот с женщинами он, хоть и крайне редко, мог быть очень откровенен и эмоционален. Иногда он даже неофициально признавал их интеллектуальное превосходство над собой – Муссолини легко шел на это, всегда утверждая, что главное в мужчине – это воля, сила характера, а не «умничанье». Но остается открытым вопрос – можно ли было назвать эти любовные связи дружбой? По всей видимости, нет – Муссолини прерывал всякие отношения с женщинами, как только они переставали интересовать его в качестве любовниц.

В церковной школе все более озлоблявшийся Бенито получал одно взыскание за другим. Справедливости ради надо заметить, что методики воспитания, применяемые «педагогами-монахами», были не только весьма далеки от современных гуманных, но даже по тем временам – намного строже, чем в обычных школах. Никто не пытался вникнуть в чувства ребенка, его просто наказывали, силой вколачивая «дух послушания».

Пройдут годы, и фашистская мифология создаст несколько почти библейских историй о детских годах диктатора, в центре которых, разумеется, всегда будет находиться будущий дуче фашизма, якобы уже с юных лет пользовавшийся всеобщим уважением и обладавший непререкаемым авторитетом. В этих историях «косные педагоги» станут олицетворением непреодолимой и отрицательной силы, которая, однако, лишь подчеркивала всю мощь личности юного Муссолини.

Сюжеты такого рода в большом количестве имеются уже среди ранних биографий дуче (собственно говоря, в значительной степени он еще в своей первой, «социалистической», автобиографии начал героизировать собственное детство). Например, наказанный за какую-то невинную шалость Бенито отправлен спать в вольер со злой сторожевой собакой, которая терзает его рычанием и лаем, но не может сломить волю будущего диктатора. А вот строптивого ученика заставляют подолгу стоять коленями на кукурузных зернах – до тех пор, пока он не попросит прощения за свое поведение. Разумеется, как и положено настоящему герою мифа, Бенито упорно, до крови, выдерживает все – и побеждает!

Понятны мотивы Муссолини, всегда любившего выставить себя бойцом, а не убегающим от трудностей неудачником, каким его часто характеризовали недруги, – понятны и задачи пропаганды, наделявшей дуче особенными качествами с самого его рождения. Новые времена требовали новой легитимности – прежде монархи правили от имени Бога, теперь же народные вожди нуждались в иных обоснованиях для своей власти. Так Муссолини превратился из неудачливого хулигана в харизматичного детского вожака.

Между тем в школе дело постепенно шло к развязке. Нараставшее напряжение обернулось поножовщиной: рядовая драка (обычное дело для любой школы что тогда, что сейчас) закончилась тем, что рассвирепевший Бенито ударил обидчика ножом то ли в живот, то ли в ягодицу. Сам он впоследствии будет утверждать, что всего лишь защищался, и в данном случае ему, пожалуй, можно поверить – роль парии нелегка в любом возрасте, но в детстве – особенно. Муссолини уже давно имел при себе перочинный нож, и было лишь вопросом времени, когда он пустит его в дело. Исходя из того, что его родителям удалось уладить дело, придя к полюбовному соглашению с семьей пострадавшего мальчика, удар, видимо, был не опасен для жизни. Но для руководства школы эта ситуация стала последней каплей.

«Сумасшедшего» ученика с «черной, как уголь, душой» отправили домой – одним ударом ножа одиннадцатилетний Бенито изменил свою судьбу. Его отец торжествовал – чего еще было ожидать от монахов? Конечно, церковный интернат не лучшее место для его сына. Бенито пойдет учиться в обычную среднюю школу – Муссолини закончит ее в восемнадцать лет.

Эти годы будут для него намного легче прежних. Бенито сразу стало свободнее дышать: улучшились и дисциплина, и успеваемость. Появилось и первое в его жизни хобби – уже под конец учебы он откроет для себя игру на скрипке (хотя впоследствии будут утверждать, что Муссолини начал музицировать на ней еще в пятилетнем возрасте), до конца жизни остававшуюся для него любимым занятием.

Несмотря на сложный характер, у подростка был пытливый, острый ум. Уже в те годы он много, но, как и все самоучки, бессистемно читает. Увы, Муссолини и тогда, и позже будет мешать сформировавшаяся в школьные годы нелюбовь к систематическим усилиям, отчасти вызванная неспособностью родителей и педагогов направить потенциал ребенка в нужном направлении. Тем не менее многие учителя отметят имевшиеся в этом трудном ребенке ум и способности, хотя до проводимых Муссолини аналогий с молодым Бонапартом было, конечно же, очень далеко.

Но в те годы Бенито был по большей части доволен своим положением. У него вновь появляются приятели, готовые выполнять его нехитрые замыслы. В то же время школьная администрация не считает его дерзким задирой или проблемным подростком. «Юный бунтарь», оказавшийся в намного более свободной среде, перестал прибегать к слишком жестоким методам отстаивания своих позиций – он все еще хотел эпатировать окружающих и подчас пускал в ход кулаки, но до поножовщины дело уже не доходило.

В известной мере такому смягчению характера способствовало то, что молодой итальянец открыл для себя радости «продажной любви». В возрасте шестнадцати лет он впервые посещает публичный дом и с тех пор неизменно предпочитает «выпускать пар» не в драках, а в постели с женщинами. Отныне почти каждое воскресенье Муссолини будет проводить в одном из борделей Форли. Бенито не ограничивается проститутками, он заводит многочисленные интрижки с местными девушками, без малейшего зазрения совести обещая жениться на каждой. Впрочем, он и без того пользуется немалой популярностью – кто же не влюбится в школьного хулигана, способного часами разглагольствовать о себе или будущей революции? Рассказы отца о знаменитых бунтарях и революционерах прошлого усвоены им вполне – они так отвечают мятежному состоянию его души!

Муссолини всегда везло на любовном фронте – вплоть до 1940 года рассказы о его похождениях будут служить ему неплохой рекламой, а вовсе не источником беспокойства или стыда. Итальянцам очень нравилось, что их вождь, как и они сами, не без греха, хотя сам Муссолини без всякого стеснения рассказывал о своих успехах лишь когда еще причислял себя к левым. Став лидером фашизма, он будет позиционировать себя как поборника семейных ценностей, поэтому из итальянских библиотек изымут его первую автобиографию, на страницах которой было немало пикантных подробностей его личной жизни.

Тем не менее в начале тридцатых годов он позволил опубликовать собственную биографию, написанную его любовницей Маргеритой Сарфатти. Желая еще раз подчеркнуть лидерские качества дуче, она тоже обратилась к детству диктатора, но подошла к этой теме не так, как другие апологеты Муссолини, а наделив ее чувственным подтекстом. Например, она рассказала, как совсем еще маленький Бенито, угрожая ножом, преследовал понравившуюся ему семилетнюю девочку – этим автор хотела подчеркнуть и раннюю сексуальность лидера нации, и его «природное» стремление к доминированию. Сегодня подобные воспоминания вполне могли бы подмочить репутацию любого западного политика, но тогда, по замыслу Сарфатти, Муссолини с его «волей к жизни», «неистовством варвара» откровенно противопоставлялся рафинированным, «немощным» лидерам демократической Европы. Муссолини и в самом деле считал своих противников импотентами, хотя книга Сарфатти ему все равно не понравилась и впоследствии была запрещена в Италии до 1945 года.

Раньше же он был намного более откровенным. В уже упоминавшейся автобиографии, написанной им во время нахождения под следствием в итальянской тюрьме, молодой социалист фактически признавался в изнасиловании:

«Я схватил ее на лестнице, затолкал в угол за дверью и овладел ею. Поднявшись, униженная и вся в слезах, она оскорбила меня, сказав, что я отнял у нее честь, во что невозможно было поверить. И я спрашиваю у вас, какую честь она имела в виду?»

Муссолини выглядит тут не слишком привлекательно, хотя, скорее всего, он попросту рисовался перед читателями, бравируя откровенностью любовных отношений бедняков перед рафинированными буржуа. Вряд ли эта история имела место в действительности, но она вполне отвечает тому образу, в котором Муссолини хотел предстать тогда: бунтаря, поднявшегося из трущоб ради борьбы за всеобщее счастье. История с изнасилованием должна была служить иллюстрацией к тезису о том, что у «бедняков чести нет». Писавший эти строки социалист не хвастался «подвигами юности», а указывал на социальные пороки итальянского общества.

Хотя Муссолини вел достаточно активную сексуальную жизнь, будет неверным представлять его в образе похотливого сатира. По современным стандартам он, пожалуй, не особенно выделялся бы среди мужчин. Но все же нельзя не признать, что для него важен был именно секс, нежели личность его партнерш.

Летом 1901 года Бенито вернулся домой – учеба закончилась. Мать надеялась, что сын пойдет по ее стопам и станет деревенским учителем, но найти место для Муссолини оказалось совсем не простым делом: все еще «ищущий себя» Бенито не слишком спешил приступать к трудовой деятельности. Отец попытался устроить его в местную администрацию, но потерпел неудачу – Муссолини-младшему отказали как смутьяну. Такой была версия, ставшая в годы фашистской эры канонической: согласно ей, уже уходя, разгневанный Алессандро предсказал чиновникам, что когда-нибудь его сын обязательно станет великим человеком. Как удачно для будущих биографов основателя фашистской партии! Но Бенито и в самом деле мог не получить должность из-за плохой репутации – только не своей, а отца.

Наконец, после почти полугода безделья, во время которого Муссолини читал книги из библиотеки отца и волочился за местными девушками, нашлось место школьного учителя в другой деревне Романьи. Не слишком высокое жалованье (большая часть которого уходила на оплату жилья) компенсировалось новыми знакомствами и относительно свободным времяпрепровождением. У Муссолини было время и на споры в дешевых кантинах, и на женщин. Особенно на женщин.

Диковато выглядящий молодой учитель закрутил несколько бурных романов и среди прочего соблазнил жену солдата, тянущего в это время лямку воинской службы. Разрушив чужую семью, будущий поборник «фашистской морали» вовсю отдавался страстям с новой возлюбленной, успев в порыве гнева всадить ей нож в бедро. Нанявшие нового педагога школьные чиновники были в ужасе и ожидали только окончания заключенного с Муссолини годового контракта. Вскоре он оказался на улице, без работы и денег, но с долгами. О возвращении домой речи не было, да к тому же наступало время армейского призыва – оставалось лишь уехать куда-нибудь подальше, одним махом изменив не слишком удачно складывающуюся жизнь.

Но куда? На эмиграцию в США, подобно десяткам тысяч своих соотечественников, у Муссолини не было средств, но этого и не требовалось. Он уже знал, что государственные или национальные границы ничего не значат – настоящая граница пролегает между эксплуататорами и эксплуатируемыми. К лету 1902 года он уже считал себя убежденным социалистом.