Kitobni o'qish: «Bom caminho, или Пилигримуши на Пути Святого Иакова»

Счастлив ты, совершающий паломничество, если тебе не хватает слов, чтобы выразить благодарность за все то, что приносит тебе дорога в каждом своем изгибе.

Из «Блаженств паломника»¹

1

Не помню точно, кто первый предложил совершить паломничество в город Сантьяго-де-Компостела, чтобы поклониться мощам святого Иакова², но хорошо помню, что поначалу эта идея не вызвала у меня восторга. Пройти пешком двести пятьдесят километров под палящим солнцем и проливными дождями, целыми днями карабкаться по горам Португалии и преодолевать испанские равнины – это казалось полным безумием. Ради чего, спрашивается? На кой мне сдались тяготы и лишения пилигримской жизни, если я даже не знаю, кто такой этот Иаков?

– Расслабься, – сказали мои будущие попутчицы, – этого никто не знает, и, однако, люди толпами идут по Пути Сантьяго. Вот и мы его пройдем – заодно узнаем, что к чему.

Прежде всего разработали маршрут. Сам Путь существовал уже двенадцать столетий и в наших поправках не нуждался – мы лишь могли внести дополнения к пешей части путешествия и где-нибудь побывать до и после пилигримства. Решили, что сначала проведем несколько дней в Лиссабоне и Порто, а напоследок зависнем в Барселоне, чтобы снова привыкнуть к цивилизации после всех мытарств пути.

Определившись с географией поездки, сами себе организовали полугодичные курсы португальского. За две-три недели освоив основы разговорного языка и взяв на себя роль mestre, я принялся обучать этому забавному наречию будущих peregrinos.³ Одной из первых выученных фраз, необходимых нам в путешествии, было пожелание хорошего пути – bom caminho!

Впоследствии оказалось, что изучение португальского не было пустой тратой времени: язык очень даже пригодился в глухой провинции, где местное население совсем не говорило по-английски, да и в крупных городах он был нелишним – жителям любой страны куда больше нравится общаться на родном языке, нежели на иностранном.

Наконец, нужно было купить полное снаряжение для длительных походов: удобный рюкзак, который на десять дней становился продолжением твоей спины, скандинавские палки – бродить по горам и долам, спальный мешок – ночевать в приютах или, если приведется, в чистом поле, а самое главное – идеальную треккинговую обувь, чтобы в пути не сбить в кровь ноги.

И вот в один прекрасный мартовский день группа российских паломников (восемь девок – один я) прибыла в столицу Португалии.

Одна из наших девушек, Лена, безапелляционно заявила, что смотреть в Лиссабоне абсолютно нечего, но, вопреки ее мнению, город оказался одним из самых ярких и неповторимых мест, какие мне только доводилось видеть. Наверное, каждый сам для себя решает, что достойно его взгляда, а что – нет. Я не мог оторвать глаз от тротуаров с великолепными восточными узорами, выложенными неровной брусчаткой. Приходил в восторг от традиционных желтых и красных трамвайчиков: они с важностью разъезжали по центру города и отчаянно карабкались по крутым склонам старых районов.

А на азулежу – таблички, мозаичные панно и сюжетные полотна из керамической плитки, украшавшие здания Лиссабона, – я вообще глядел раскрыв рот.

Город буквально утопал в зелени. На улицах вольготно росли европейские богатыри платаны с пятнистыми стволами, а рядом с ними мирно сосуществовали стройные южанки пальмы – их вечнозеленые кроны свысока смотрели на пока еще безлистые ветви соседей. Но пальмы в Европе – это ладно, а вот апельсиновые деревья, усеянные спелыми плодами в самом начале весны, потрясали до глубины души. Я даже подумал, что это какие-то декоративные сорта, однако, нет, оказалось, самые что ни на есть съедобные.

Как и местная природа, лиссабонская архитектура представляла собой удивительную мешанину различных стилей и направлений. На центральных улицах и площадях дома и дворцы казались совершенно невесомыми и походили на объемные картинки в детских книжках-раскладушках. Они напоминали голландские здания, чьи разноцветные фасады были словно вырезаны из картона. А смотришь сверху на оранжевые черепичные крыши знаменитого квартала Алфама, и кажется, что попал в центр старинного датского городка, где строения расположены совершенно хаотично и можно бесконечно блуждать в лабиринте узких улочек.

Но не успеешь привыкнуть к этой амстердамско-копенгагенской эстетике, как на глаза тут же попадается богатый особняк с арабскими башенками и куполами или огромный ажурный дворец с богатейшим восточным орнаментом. Наследие мавританской культуры придавало городу поистине сказочное очарование.

В первый день путешествия мы сидели в шезлонгах на берегу реки Тежу, рядом с Башней Белен⁴, и были не менее расслаблены, чем лиссабонцы: те бродили по набережной словно заторможенные, а мы потягивали жинжу – сладкий португальский ликер, настоянный на ягодах вишни.

Вкус его оставил в моей памяти ощущение зависшего времени: позади остались утомительные перелеты, впереди маячила чуть тревожащая неизвестность Пути, но сейчас в безоблачном небе сияло солнце, по речной глади едва заметно скользил парусник, теплая погода и свежий воздух навевали состояние дремоты. Почти набоковская синхронизация бытия!

Мы наслаждались минутами полного бездействия, блаженной лени, что, казалось, окутала весь город. Выпив ликер, хотели вернуть бокалы в винный ларек, но девушка-продавец с улыбкой сказала, что это – подарок. Бокалы, на солнце отливающие перламутром, были сделаны из небьющегося стекла и могли пригодиться в походе, – они стали нашими верными спутниками по дороге в Сантьяго.

На следующий день автобусом отправились в Порто. На автовокзале с миллионом станций, разбросанных по всем сторонам света, необходимо было выяснить, где именно наша остановка и в какой кассе можно купить билеты.       – Ну, давайте, показывайте, как вы объясняетесь по-португальски, – иронично сказала Аня, не ходившая на курсы языка, – а я на вас полюбуюсь.       Однако ей не удалось вволю поиздеваться над нашими лингвистическими достижениями: мы остановили вокзального работника в красном комбинезоне и пусть на ломаном, примитивном, но все-таки португальском наречии разузнали все, что было нужно, – боевое крещение состоялось!

Пока мы ехали, погода испортилась: небо затянуло тучами и пошел дождь – он продолжал лить и в Порто. На вокзале девушки тут же натянули на себя разноцветные дождевики, и ливень им стал нипочем. Я один забыл купить что-нибудь непромокаемое на случай дождя, но, так как оделся в куртку с капюшоном, махнул рукой на непогоду: мол, не растаю же по дороге в хостел.

Однако общество воспротивилось: в пути без дождевика никак не обойтись, заявили дамы и тут же обязали меня его купить. Поворчав для приличия, я согласился и в ближайшем ларьке приобрел черный плащ из плотного целлофана. В этом одеянии сразу стал похож на странствующего монаха и понял, что вот теперь-то на самом деле готов к паломничеству.

В Порто необходимо было сходить в кафедральный собор и взять так называемый паспорт пилигрима. С ним мы могли за минимальную плату переночевать в любом приюте для странников, идущих в Сантьяго, и, самое главное, получить в конце Пути индульгенцию на отпущение грехов! Представляете, как заманчиво: протопал каких-то четверть тысячи километров – и из твоего «личного дела» стирается вся негативная карма.

Вот за этим документом мы и пошли на следующий день. Как и накануне, погода была хмурая и дождливая, поэтому после праздничного, залитого солнцем Лиссабона Порто сначала показался суровым и негостеприимным. По обеим сторонам улиц «плечом к плечу» стояли здания той же голландской архитектуры, что и в столице, но их расцветка была спокойной, приглушенной и местами даже мрачноватой. Правда, цветовое однообразие время от времени прерывалось красочным всплеском – потрясением для глаз.

В конце улицы перед нами вдруг выросла непередаваемой красоты церковь – ее фасад был полностью украшен азулежу: несколько больших панно из керамической плитки небесно-голубого цвета изображали сцены Священного Писания.

Огромные картины в этой технике находились и внутри старинного почтового отделения: там на стенах висели полотна на исторические и батальные темы, а также изображения с бытовыми сюжетами. Прямо не почтамт, а музей какой-то – с той лишь разницей, что здешние произведения не ограждали веревочными барьерами и можно было спокойно подойти, рассмотреть и потрогать любую картину.

Недалеко от почтамта открывался вид на собор Се⁵: он стоял на вершине холма и возвышался над всеми окружающими зданиями. Здравый смысл подсказывал, что нужно просто идти по улице, никуда не сворачивая, и дорога приведет прямо к воротам этой тысячелетней церкви. Однако Лена и Аня уперлись: мол, их навигаторы показывали какие-то обходные пути и наверняка по этой улице до собора не дойдешь. Поэтому они свернули налево, а я потопал вслед за сестрами Инной и Ирой – по прямой.

Чем ближе мы приближались к старинной части Порто, тем живописнее становился город. А когда перешли по мосту на другую сторону реки Дору, перед нами развернулась величественная панорама береговой линии.

Холмистый берег был густо застроен невысокими, в три-четыре этажа, разноцветными зданиями с оранжевыми крышами, а высоко над домами по канатной дороге романтично проплывали кабинки фуникулеров. Вдоль берега выстроились лодки, яхты и небольшие кораблики. Некоторые суда были нагружены черными бочонками с изображением каравеллы и надписью Calem – в них транспортировали знаменитое на весь мир крепленое вино «Порто», один из символов Португалии.

Налюбовавшись городом, стали взбираться на холм, где находился собор. Восхождение оказалось непростым: нужно было преодолеть кучу выдолбленных в камне лестниц с крутыми ступенями и покружить по серпантинным дорожкам.

– Ничего не понимаю, – ворчала Инна, – вроде еще не ступили на тропу Сантьяго, а уже полчаса по каким-то горам лазим!

Мы прошли по холмистой части города с узенькими улочками, булыжник которых порос столетним мхом, и жилыми строениями с облупленной краской. Входные двери были такие низкие, будто жилища предназначались для гномов. Порой между домами открывался потрясающий вид на реку и противоположный берег – я на ходу делал снимки, жалея, что у нас так мало времени и мы не можем побродить здесь подольше.

Наконец, мы забрались на самую вершину, где на огромной площади стоял собор-крепость. Посреди площади возвышался Позорный Столб – рядом с ним уже вовсю фотались наши девицы, принимая самые прихотливые позы.

У дверей храма толпилась группа людей с увесистыми рюкзаками за спиной и «посохами» в руках: по этой экипировке мы сразу опознали будущих собратьев peregrinos. «Пилигрúмуши» – так обозначила их Лена, ненароком смешав звучание русского и португальского слова и тем самым породив забавный неологизм. Словечко так и вошло в наш паломнический лексикон.

Мы подошли к одному путнику – тучному бородатому шотландцу в национальной юбке – и спросили, где тут выдают документ «начинающим» пилигримам. Он махнул рукой на центральный вход и показал только что полученный паспорт. Это была картонная книжица с картой Португальского Пути и обилием пустых страниц, на которых постепенно, день за днем, будут появляться штампы всех приютов и кафе, попадающихся по дороге. Сейчас в его паспорте красовалась первая печать – из собора Се.

Мы пожелали шотландцу хорошего пути – Bom caminho! – и тот бодро потопал вниз по ступеням бесконечно длинной лестницы. На верхней ступеньке была нарисована яркая стрелка желтого цвета, а чуть ниже – ракушка: из нее исходили лучи, указывающие в том же направлении, что и стрелка, – это было абсолютное начало Пути святого Иакова. Отныне, словно путеводная звезда, нас до самого Сантьяго будут вести желтые знаки, не давая затеряться на просторах Португалии и Испании.

2

Впрочем, мы схитрили: вместо того чтобы отправиться в путь прямо от собора в Порто и полдня топать по промзоне на окраине города, поехали на электричке в городок с символическим названием Майя и там не без помощи местного населения стали искать стрелку, выводящую на тропу святого Иакова. Она оказалась довольно далеко от станции метро, но португальский язык, как говорится, и до Сантьяго доведет: спустя полчаса Аня издала победный клич и ткнула палкой в столб, где красовалась заветная ярко-желтая ракушка.

– Ну что, друзья мои, – мечтательно произнесла Лена, глядя на дорогу, лежащую перед нами, – отныне – только пешком! Эх, скорей бы пробежать весь Путь – ужасно хочется посмотреть, как изменится моя жизнь после Сантьяго.

– Леночка, ты действительно веришь, что после этого у тебя все круто поменяется? – мягко поинтересовалась психолог Яна.

– Конечно! – без тени сомнения сказала Лена. – Все, кто прошли Путь, в один голос уверяют, что жизнь становится совсем другой. Кабы не их восторги, думаешь, я бы стала с этим связываться? Бродить по грязи и спать в альбергах ⁶ с кем попало? Нет, извиняйте: я приехала за чудом и на меньшее не согласна!

– Ладно, посмотрим, – дипломатическим тоном отозвалась Яна. – Зачем загадывать? Пусть все будет как будет.

– Ну, пилигримуши, в путь! – зычным голосом скомандовала Лена. – Я шагаю быстро – кто хочет, айда со мной. Другие пусть идут в своем темпе, но предупреждаю сразу: ждать никого не будем – чай, не маленькие! Если сильно разминемся, встретимся вечером в ближайшем альберге.

И пять девушек как угорелые понеслись по дороге – через три минуты их уже не было видно. А мы втроем – Инна, Ира и я – неспешно зашагали по тихой улице на окраине города.

Улица была с обеих сторон засажена цветущими деревьями с крупными сиреневыми цветками и даже пальмами, чьи стволы напоминали чудовищных размеров ананасы. Мы поминутно останавливались, чтобы полюбоваться то удивительно разбитой клумбой, то каменной стеной, из щелей которой прорастали травы и листья, то азулежу с изображением Атланта, «поддерживающего» фонарь на стене дома. Нужно было все-все разглядеть и сфотографировать, поэтому о быстрой ходьбе не могло быть и речи – пешее странствие требовало замедленного продвижения к цели.

Словно подтверждая эту мысль, на глаза случайно попалась табличка с надписью: “It’s not you who follow the Way – it’s the Way that passes through you” – «Это не вы идете по Пути – это Путь проходит сквозь вас».

– Ну так и кто из нас прав? – торжествующе воскликнула Ира, прочитав табличку. – Мы, неторопливые, или наши девицы, рванувшие сломя голову не понять куда? Разве сможет Путь пройти сквозь них, если они все десять дней будут так нестись?

– Нет, конечно, Путь за ними просто не угонится, – отозвалась Инна, задумчиво наблюдая, как женщина снаружи мыла тряпочкой стены своего коттеджа, утопающего в зелени. – А мы тем более не побежим. Все равно ведь в альберге встретимся.

Но судьба распорядилась иначе: до приюта мы в тот вечер не дошли. На перекрестке висела карта Пути, где указывались два маршрута: один прямой, а другой обходной – он увеличивал дорогу на два километра и пролегал через небольшой населенный пункт Вайран. На обходном пути находились старинные церкви и монастырь, где, согласно карте, пилигрим мог обрести пристанище на ночь. Разумеется, мы решили, что если нас примут в монастыре, то переночуем там, а не попремся в муниципальный альберг с кучей народа. Утром же проснемся пораньше и добежим до наших прытких попутчиц, пока они еще будут дрыхнуть без задних ног.

Безлюдная дорога, ведущая через заброшенные и действующие храмы дивной красоты, вывела к пригорку, откуда открывался вид на строгий архитектурный комплекс – он состоял из белого шестиэтажного здания, расположенного в форме буквы П, ряда невысоких построек с красными крышами да кладбища за высокой каменной оградой. Несомненно, это и был монастырь – конечный пункт первого дня наших странствий.

Мы спустились с пригорка и подошли к монастырским воротам. Тяжелая литая дверь тут же отворилась, словно нас здесь давно поджидали, и за ворота вышел пожилой мужчина. Не спрашивая, кто мы такие (а зачем спрашивать – по обмундированию все понятно), он с приветливой улыбкой пригласил нас внутрь.

Мы попали во двор того самого п-образного строения – там не было ни души и стояла абсолютная тишина. По дорожке, вдоль которой выстроились в ряд массивные белые столы и высеченные из камня сидения, мужчина привел нас к центральному входу. Мы вошли в здание и вслед за привратником стали подниматься по узким лестницам с высокими ступенями. В доме тоже было совершенно пусто и тихо – казалось, тут вообще никого нет.

На четвертом этаже мы наконец-то услышали человеческие голоса, а войдя в приемную, увидели и самих говорящих. К нам буквально выпорхнула высокая пышноволосая дама с фигурой старшеклассницы. Было заметно, что эта сеньора уже далеко не девушка (могло статься, ей давно перевалило за шестьдесят), но выглядела она потрясающе, а жизненная энергия в ней так и бурлила.

– Я – Мерседес Нунрих, а это мой муж Флавио, – охотно сообщила дама, кивая на высокого человека в очках. – Мы волонтеры из Бразилии, принимаем путников в этом монастыре. Раньше приюты для пилигримов были бесплатные, но сейчас государство их плохо финансирует, поэтому будем рады, если вы сделаете небольшой поощрительный взнос – по пять евро с человека за ночь.

Разумеется, мы не могли отказать радушным хозяевам в такой мелочи и опустили по купюре в специальный ящичек. Мерседес украсила наши паспорта печатью приюта (Mosteiro de Vairão) и в двух словах рассказала историю этого места. Несколько веков назад здесь был действующий женский монастырь, где проживало целых пятьсот послушниц, но затем комплекс выкупили и сделали частной собственностью, а с недавних пор хозяин переоборудовал его под альберг для паломников, идущих в Сантьяго.

Мы поинтересовались, сколько здесь сейчас путников, – оказалось, что, кроме нашей троицы и пары бразильских волонтеров, во всем огромном здании еще только два человека. Супруги из Греции, сказала Мерседес.

Вскоре мы увидели этих греков: в комнату ввалился тучный мужчина с красной физиономией, а следом зашла фигуристая дама с пышной седеющей шевелюрой и лицом привлекательным, но с явными следами пристрастия к алкоголю. У женщины был слегка безумный взгляд, поэтому Инна тут же окрестила ее Медеей. Хотя на самом деле ее звали Елена, а красномордого мужа – Виталий. Оказалось, это бывшие одесситы – они благополучно приняли греческое гражданство, взрослых детей переселили в Чехию, а ныне путешествовали по миру. В Сантьяго они отправились аж из Лиссабона и шли по берегу океана, поэтому на момент нашей встречи находились в дороге уже десять дней.

– Это был какой-то кошмар! – вкратце описывая путь, восклицала «Медея» с характерными интонациями своего родного города. – Ну ладно если солнце светит, и тепло, и все чинно-благородно, тогда и океаном полюбоваться в радость – красота ж ведь, словами не передать! Но когда весь день сверху льет дождь, а под ногами жижа чавкает, и так десятки километров – то пропади он пропадом, этот гребаный океан! Однажды в шторм ночевали в палатке, потому что ближайший альберг был в пятнадцати километрах – так я думала, что сдохну! Что снаружи, что внутри – холод собачий, на тебе нитки сухой нет, а ветер такой, что думаешь: вот сейчас сдует вместе с палаткой и потом никто никогда не найдет твоих костей! Чтобы я, больная пятидесятилетняя женщина, еще раз повелась на такую авантюру – да ни в жисть! Мало мне Адриатики, что ли?!

Выслушав этот душераздирающий отчет о тяготах Пути, мы отправились вслед за Мерседес на «экскурсию» по монастырю. В нашем распоряжении были огромные пустые спальни на шести этажах – мы могли занять любую из них. На каждом этаже находились раздельные душевые комнаты с горячей водой, а на нашем, четвертом, еще была гостевая комната и кухня, совмещенная со столовой, – пилигримуши могли приготовить здесь завтрак и ужин, купив в супермаркете продукты или воспользовавшись провиантом, что остался от предыдущих странников. Кроме того, на последнем этаже имелась зала для медитаций и даже музей пилигримов. В этом музее самыми интересными экспонатами оказались видавшие виды кроссовки и сапоги, в коих люди прошагали сотни километров по Пути Сантьяго.