Kitobni o'qish: «Седьмая сфера»

Пролог

Где-то, на одиноком острове, в глуши бушующих вод и вечных гроз стоял человек. Его волосы и плащ развевались под порывами ветра. Простая и древняя одежда серого цвета уже не скрывалась за бледно-зелёным плащом с капюшоном, а сам капюшон давно сорвал ветер с его головы. Под плащом человек был одет в лёгкую свободную рубашку, подвязанную обычной верёвкой, и такие же штаны, заправленные в кожаные лёгкие сапоги. Несмотря на погоду, ему было совсем не холодно. Он повернулся от края скалы и смотрел в пустоту:

* * *

– Здравствуй, невидимый незнакомец, – сказал он, – я тебя уже видел в начале моей жизни, а сейчас мне уже очень много лет, и не одно тысячелетие я существую благодаря тебе. Ты сокрыт от всех глаз в этом мире, кроме моих.

Лёгким движением руки он, как будто явил перед собой очень высокого человека, который светился, как первые лучи солнца в небе. Печаль и усталость была впечатана морщинами на его лице, но в глазах заметен маленький проблеск радостных и счастливых воспоминаний. Он был в два раза больше человека, его одежда – ткань из света, висящая на его уже тощих плечах. Однако по всему видно, что сгорбленное, худое и уставшее тело на таких же тощих согнутых ногах, было когда-то очень сильным, могущественным и крепким.

– Здравствуй, Соргост! Ты уже давно хочешь обо мне все узнать. Меня зовут Аралаххат, – молвил он тихим голосом. – Я всё время следил за твоими деяниями и не могу тебя понять. Зачем ты здесь?

– Мы все оказались здесь, потому что я вас привёл, – с лёгкой улыбкой произнёс Соргост.

– Нас? – С удивлением в глазах произнёс Аралаххат, но потом его голос приутих, и опять с грустью он произнёс, – нас здесь всего двое.

– Я очень давно начал убегать от тебя. Пока ты засыпал, для всех, кроме меня, ты был незаметен. Я собирал самые тёмные частички силы на этом свете и теперь собрал все! Они поместились у меня под плащом. О том, что собрал их все, я понял тогда, когда почувствовал в них жизнь.

Соргост достал из внутреннего кармана плаща очень плотный сгусток, удерживаемый его силой. Он аккуратно положил его на землю и подошёл к старику, затем медленно повернулся и, вдыхая, забрал свою силу. Сгусток начал расти, приобретать форму. Соргост смотрел на старика, на лице которого стало проявляться выражение радости со слезами на глазах. Человек знал это существо и был очень рад его увидеть.

– У нас будет очень длинный разговор, – сказал Соргост серьёзным голосом, – мы уже давно находимся рядом, и я, наконец, решил узнать кто ты, твою историю, а потом, когда он сформируется, вспомнит всё и отдохнёт, мы послушаем его историю.

– Но что ты хочешь знать?

– Всё что ты помнишь об этом сгустке и можешь рассказать кто он, только со всеми подробностями. Это очень важно не только для меня, но и для всего Мира.

– Хорошо, я расскажу тебе, – сказал Аралаххат, – но я хочу, чтоб ты понимал, что и я был молод, и мы развивались тогда куда медленнее, чем сейчас. В нынешнее время за один год может произойти гораздо больше событий, чем тогда. Мы ведь не знали что правильно, а что нет, приходилось учиться на своих ошибках.

В его голосе была нотка сожаления, но уверенности у него не убавилось. Вскоре он начал рассказ.

Начало мира

Глава первая. Начало

– Я очнулся в полутьме, которую освещала маленькая облачность. Она переливалась цветами неземной красоты. Любой цвет, который можно увидеть – это ничто по сравнению с тем, что видел я. Каждый цвет передавал мне своё виденье прошлого, будущего и настоящего, и вдохновлял на разные фантазии. Хотелось видеть больше, чувствовать, слушать и ожидать большего. Однако чем дольше я ждал и наблюдал, тем нестерпимее становилось желание собрать весь этот свет к себе. От этого света было так тепло и спокойно, что, казалось, я в теплом облаке танцую сам с собой. В один момент я почувствовал, что во мне протекает свет, как по руслу тихой реки. Я сконцентрировал своё терпение и желание внутри себя, и весь свет начал собираться воедино. Теперь это был сгусток света, ставший ещё более приятным для меня, казалось, что он разговаривает со мной несколькими голосами, и живет мной, как и я, им. Вскоре свет начал больше мне поддаваться, я перемещал его вместе с собой, затем он разделился, повинуясь движению моих рук, и их стало два. По истечении времени он делился ещё несколько раз. Теперь их стало девять. Я остановился, перестал их перемещать, почувствовал, что они тёплые, светлые и яркие. Каждый из сгустков, как будто что-то своё говорил мне, а потом они вместе замолчали. Но через мгновенье, как будто хором, закричали первое слово, скорее, оно было похоже на неудачную попытку что-то сказать, из чего я разобрал только одно слово: «Бралг». Так они меня назвали, первые, кто появился рядом со мной – «Галарты». После этого они стали сами перемещаться вокруг меня. Я захотел собрать их всех вместе, рядышком, но они больше меня не слушались и стали мне практически неподвластны. Сгустки крутились вокруг меня и бегали, как зверьки возле хозяина, который несёт им еду. Я полностью убрал лишние мысли, спокойно собрал остатки туманности и «подкормил» их в равной степени.

Как только сгустки подпитались, один из них сразу начал быстро темнеть, будто его кто-то поглощает. Я извлёк из него всю тьму, и он вновь засиял как прежде. Пока я занимался этим сгустком, другой начал расти, словно его подпитывала энергия невиданной силы. Я смотрел на растущий сгусток, как прикованный взглядом и душой, словно он нашёптывал мне что-то невнятное. Пока я любовался этой для меня необъяснимой красотой, предыдущий сгусток опять начал темнеть, я снова стал его чистить. Теперь чистить стало сложнее, казалось, он сопротивляется и даже убегает от меня. Всё-таки я с этим справился, он вновь засиял, как новенький. Глядя на остальные сгустки, увидел, что один, самый первый, вырос настолько, что стал проявляться облик существа.

ОНА БЫЛА САМАЯ ПЕРВАЯ, САМАЯ РАНИМАЯ И САМАЯ ЧУВСТВЕННАЯ ИЗ ВСЕХ, КОТОРЫМ ЕЩЁ ТОЛЬКО СУЖДЕНО ПОЯВИТЬСЯ.

Глава вторая. Первые существа

Первый сгусток вырос настолько, что стал вырываться из своих чертог, он пытался освободиться. Тёмный сгусток начал повторять действия светлого и увеличился. Я не стал его беспокоить, очищать в очередной раз. Это было правильным решением, и теперь он успокоился. Возникла мысль: «а стоило ли его очищать вообще?». Я не стал препятствовать преображению темнеющего сгустка, в его присутствии всегда спокойно размышлять. Размышляя, я, наконец, заметил существующую между нами разницу. Для меня каждый сгусток стал особенным, стал светилом.

В один момент стало заметно, что самый светлый и большой из сгустков позвал меня напевным тоненьким голосочком, словно сообщая, что нужно делать, чем заняться и за чем следить. Этот сгусток разросся до таких размеров, что начал терять свет. Она попросила дать ей облик, внутри которого будет держаться свет. Получив его, её свет перестал теряться. Она сияла, будто всё счастье спрятано в ней. Произнесла первое слово: «Аралаххат», – так она меня назвала. Сама представилась Гораной.

Проведя очень долгое время в её обществе, я дал ей силу, которая могла менять всё по её желанию. Сила преобразовалась в тоненькие нити, заплетающиеся между собой по её воле. Горана была очень утончённой по своему облику и немного печальной. Она наконец-то могла видеть, и увиденное её разочаровало. Горана попросила обитель для себя и сгустков, так как сама сотворить этого не могла. Я отказал. Не ей следует решать, что нужно всем. Тогда она взяла одну из своих нитей и сплела с другой.

Не прошло и мгновенья, как один из сгустков стал расти и терять свет. Он так же попросил создать ему облик. Я не смог отказать, видя, что прекрасное уходит из него, а Горана, хихикая, спряталась за остальными сгустками. Это точно было её рук дело. Первые слова второго светила были похожи на вырвавшиеся наружу звуки. Он назвал себя Торлом. Так же, как и Горана, он попросил для себя силу – силу знаний. Я понял, о какой силе он просит и без особых усилий выполнил его просьбу. И только потом я осознал, что бόльшая часть светящегося тумана ушла на Горану с Торлом. Получив силу, Торл замолчал, теперь он узнал всё, что хотел знать. В его власти теперь были знания о том, что происходило, происходит сейчас, и ещё будет происходить. Он понял всю ответственность своего могущества и больше не хотел говорить. Торл знал, что будет с любым существом, которое даже ещё не появилось за всё существование света. Точно знал, как отразится на будущем его лишнее слово, или, ещё хуже, действие. По прошествии долгого времени он уверенно сказал: «Сотвори обитель всем, и чтобы каждый мог почувствовать себя по-настоящему живым». Половину его слов, звучавших у меня в голове, я не понимал, понял только про обитель.

Задумавшись о том, как вообще это должно выглядеть, у меня появилось чувство нерешительности и неуверенности. Я не придумал ничего лучше, чем дать облик и силу ещё одному из сгустков, силу, нужную мне. Вдруг его облик начал гудеть, создавалось впечатление, что и пустота, находящаяся вокруг него, тоже издает эти же звуки. Тело его было плотным и крепким, но по размерам меньше, чем другие. Он был ещё не готов приобрести облик, и это было заметно – обиженно сообщил, что не хочет называться не своим именем и представился Галлорном. Он был решителен, своенравен, очень серьёзен и точно знал, чего хочет. У него всегда были разные идеи, касающиеся каждой моей задачи, ведь в этом и заключалась его сила. Обладая силой мысли, Галлорн умел выдумать невероятное из «ничего». Все его звали Мастером¹, как он и просил. После того, как Галлорн начал осуществлять свои и чужие идеи, я немного умерил его пыл и нрав, попросив Торла, в нужной мере прибавить осмысленности его действиям. Галлорн почти не изменился, только стал смотреть на меня иначе, не как на создателя, а как на зверя в ловушке, – с сожалением и состраданием.

Заинтересованный таким поведением Галлорна, своего третьего создания, я спросил у Торла, что он с ним сделал. Не получив ответа, тем не менее мне стало понятно – он сделал то, что нужно, а не то, что я хотел. Я был немного огорчён, пытался Торла проучить, однако тот всё время изворачивался и только лучше защищался. Когда я устал, он лишь сказал:

– Ты сам меня наделил силой знаний, – сказал Торл. – Я знаю всё, и даже будущее, я знаю, что такое время, оно мне не подвластно, но мне подвластно «сейчас», и сила знаний даёт мне возможность управлять исходом. Ты мне ничего не сможешь сделать, а я, под тяготами ответственности, не могу делать ничего лишнего, и даже исполнение твоей просьбы закончится плохо для множества существ.

Я долго думал, что это за «время», и что за «исход». Я не знал ничего об этом, и даже название слышал впервые, но Торл продолжил.

– Так как сила, которой ты меня наделил, слишком велика, ты уже не в состоянии мне что-либо сделать. Я знаю всё, но ничего не могу поделать с этим, а с тобой наоборот, ты всё можешь, но ничего не знаешь. Торл выставил меня глупцом. Немного погодя, остыв от такого отношения, я понял, что сам напросился.

Озадаченный словами Торла, я в сторонке ото всех долго размышлял. Каждый раз мне становилось не по себе. Надеясь, что и у меня есть создатель, очень хотелось бы спросить у него совета. Чем дольше я задумывался, тем больше возникало вопросов. Меня даже стал тяготить небольшой страх, отдающий холодом. Я решил побыть с темным сгустком, потому что с ним было легко думать о чём угодно. Вернувшись, я увидел пять светил и трёх молчаливых созданий. Первая только строила то, что будет, второй – молча всматривался в пустоту и морщился от того, что наплела Горана, а третий – придумывал что-то для Гораны.

– Где тёмный сгусток? – Спросил я у Галлорна.

– Он быстро начал расти в твоё отсутствие, а потом исчез.

Глава третья. Тяжёлая работа. Сотворение мира

Часть 1

Мне пришлось долго искать тёмный сгусток. Оказывается, он был не очень далеко, но то, что я увидел, повергло меня в небольшой ступор. Результатом моей невнимательности и безответственности было чудовище, в которое он превратился. После ступора меня переполнял холод. Мне было страшно смотреть на него, хотя я и старался не подать вида своего страха. Его внешность была чудовищна даже для меня. Мы долго смотрели друг на друга неподвижно, и чем дольше я смотрел, тем яснее понимал, что это не уродство, а простое желание жить. Невероятное стремление и проявление жажды жизни было настолько велико, что он даже сам себе сделал вместилище. Он нарушил обоюдный ступор и неловкость, представился Месгером и рассказал, что он стал очень быстро расти и разросся до таких размеров, что уже мог вместить в себя несколько сознаний, таких, как он сам. Месгер накапливал тьму и мог её всю вобрать в себя. Из-за его размеров остальные Галларты не могли отличить, где заканчивается он, а где начинается пустота. Месгер решил, что уже хватит расти и начал думать о том, как увидеть себя, он сделал себе глаз и осознал, что он невероятных размеров. Решив уменьшиться, он стал спрессовывать тьму внутри себя и пытался сделать свое тело плотным, чтобы стать похожим на остальных.

Месгер был с семью глазами: шесть летали рядом с ним, а один – в голове. Он был тощего, но рельефного телосложения: маленькие вьющиеся конечности и ошмётки висели из его тела. Создавалось впечатление, будто его только что раздирали дикие звери. Голова стояла на очень жилистой шее с двумя дырками, служившими ему носом. Рот был нормальным, но очень широким. Внутри рта располагались совершенно разные зубы в два ряда, стоящие в совершенно разном порядке, а два длинных языка, из двух сторон горла, были гораздо длиннее, чем казались. Тощие и длинные руки перекручивались ближе к запястьям и заканчивались острыми, но мягкими когтями. Ниже пояса туловище было перекрученным и, подобно корням, образовывало три тощие ноги. Одна нога была меньше, чем две другие и даже казалась хвостом, а не ногой. Ничего ужаснее Месгера я не видел больше никогда.

Рядом с Месгером через мгновенье меня посетило прозрение – обитель – место, где мои Галларты будут жить и творить. Обитель могла дать им возможность понять, что они не просто мои создания, которые должны слушаться меня, а нечто большее, где они смогут находить в себе прекрасное, проявлять его, сами радоваться тому, что сделали и гордиться собой.

Не знаю, как долго мы ещё смотрели друг на друга, но я не мог унять своего страха от его вида. Я смотрел в его одинокое око и жестом позвал его к остальным. Как только я отворачивался от него, страх постепенно проходил, хотя и оставалось состояние преследования, но дальше, каждый раз, когда я на него смотрел, всё моё существо на мгновенье замирало в резком ужасе, хотелось бежать от Месгера… Но потом я вспоминал, что он не угроза, однако это не избавляло меня от чувства страха. Месгер всегда, как в первый раз, был ужасен и страшен по своему обличью.

Когда остальные Галларты увидели его, они тоже испугались, но несколько иначе. Они прониклись им, рассказывали мне, что он их всегда пугал. Однако при общении их чувства совпадали, и страх отступал. По всей видимости, Месгер сам всегда находился в небольшом страхе, и это передавалось окружающим. Общаясь с ним, я сказал, что горжусь им и большей силы, чем у него уже есть, дать не в моих возможностях. Я почувствовал спокойствие и после этого ощутил усиление всех чувств, и весь букет его силы. Это меня вдохновило. Я даже не думал, что чувства могут дать такое могущество. Это была его сила, и я подозревал, что она была не одна.

Подойдя к остальным светилам, мы все увидели, что в каком-то смысле свет поглощался Месгером. Его плоть улавливала свет и загрязняла его, свет скапливался на нём густыми каплями, очень медленно стекающими. Создавалось впечатление, что он всегда тает. Его голос похож на шёпот, но он пронзающий и громкий. Это было терпимо, потому что он редко разговаривал и больше любил слушать. Даже когда он научился нормально воспроизводить голос, он всё равно мало говорил. Мы все общались мыслями, а он не умел их передавать, у него был только голос, но Месгер мог слышать наши мысли, когда говорили мы.

Даже не осознавая того, Месгер общался с Галлорном и помог в создании обители. Он хотел прикоснуться к Галлорну и попросил у него разрешения. Гордый Галлорн удивился такому обращению, ему понравилось, и он разрешил. Прикосновение Месгера для него казалось неприятным, ведь острый кончик его хвоста немного Галлорна испачкал. Но вдруг чувство уверенности в Галлорне усилилось, и оно переполняло его. Спустя всего пару мгновений, Галлорн прокричал, что нужно ждать, когда вырастет следующее светило, дать ему облик, но, самое главное, дать ему силу стихий, чтобы управлять материей.

Объяснения Галлорна были очень долгими и непонятными, настолько долгими, что один из пяти оставшихся сгустков вырос. Я сотворил ему облик и дал силу стихий, как и задумывал Галлорн. Назвав себя Каледдоном, он уже знал желание всех Галларт и хотел поскорее приняться за работу. Долго не раздумывая, Мастер делился с ним мыслями, рассуждал и вдохновлял. Обитель, о которой они так долго думали, решили назвать «Агорой». Сосредотачиваясь, волосы Каледдона плавно летали в воздухе, четыре руки стали собирать частички материалов в маленький комок.

– ЗЕМЛЯ – основная часть Агоры, которая станет первой стихией будущего мира. – Пояснил Каледдон. Частички всё прибывали и прибывали, совсем скоро стали прилетать огромные валуны. Он их спрессовывал в маленькие песчинки, и ком их будто поглощал, ничуть не увеличиваясь в размерах. Постепенно, вместе с землёй начала собираться ещё одна стихия – ВОДА, она покрывала землю, но спрессовывалась с трудом. Собиралась вода тяжелее, маленькими капельками со всех сторон, и удерживать её было сложнее, но самым сложным для удержания и для сбора был ВОЗДУХ. Незримая сила притягивала сильным потоком всех наблюдающих. Очень долго все стихии собирались воедино. Спрессованный ком, покрытый водой, постепенно покрывался легким туманом, а частички стихий всё прибывали и прибывали. Бесконечно долго Каледдон собирал их, пока они не перестали прибывать. Он уставал всё больше и больше. Как только Каледдон хотел отдохнуть и убирал руки, всё постепенно распадалось: воздух быстро рассеивался, вода маленькими капельками чуть медленнее воздуха отделялась, и только земля очень медленно увеличивалась, теряя своё плотное состояние. Все понимали, что работа не закончена, требовалась ещё одна стихия, чтобы всё удерживалось в едином целом, но она так и не прилетала. Сбор стихий требовалось закончить, и Каледдон вновь брал в свои руки все стихии, удерживая их своей силой. Занимаясь этим длительный период, он не мог отдохнуть. Все светила уже выросли и обрели свой облик. Каждый хотел Каледдону помочь, но не знал как именно, поэтому я не давал новым Галлартам уникальных сил. Все уже начинали отчаиваться, но Месгер ни на мгновенье не отходил от Каледдона. Месгер посмотрел на всех Галларт – внутри них был свет, обжигающий его, но ни одна стихия не источала ни тепла, ни света. Месгер вырвал из глубины своего чёрного и ужасного тела последний, маленький, почти потухший, сгусток оранжевого света и вложил Каледдону в руки.

– Пусть это и будет последней стихией, до тех пор, пока мы не узнаем об истинной последней стихии. Пусть она называется Огнём.

Каледдон был очень благодарен Месгеру за такое пожертвование. С появлением этого крохотного огонька, ему больше не приходилось удерживать стихии своими силами. Внутри Месгера не осталось света вообще, и свет, исходящий ото всех остальных, начал ослеплять его, а прикосновения – обжигать. Усталость Каледдона была настолько велика, что он уснул долгим и крепким сном.

Часть 2

Проснувшись, Каледдон выглядел отдохнувшим и был полон сил. Не теряя времени, он схватил собранные стихии и улетел прочь. Так далеко ещё никогда и никто не улетал. Никто его не видел, и вслед никто не полетел. Все понимали, что Каледдону нужно сосредоточиться и, наконец, доделать начатое.

Первым делом Каледдон дал свободу земле, она расправилась огромным настилом в темноте и заняла огромное пространство. Приступая к воде, позаботившись о том, чтобы она не вытекала, он ограничил землю краями, а после залил её водой. Воздух сам нашёл своё место сверху, а вот что делать с огнём, он не знал. Все стихии потихоньку начинали рассеиваться, а небольшое количество огня с трудом поддавалось ему. Положив его поверх земли, вода начинала закипать и испаряться, вытесняя воздух. Более устойчивая к огню земля, легко приняла тоненький слой огня. Каледдон аккуратно проложил огонь под землёй, чтоб хватило на весь настил. Несмотря на то что Земля держалась дольше, от сильного жара она становилась жидкой и вырывалась из-под воды огненными взрывами. Каледдон испугался такой мощи, но не растерялся, спрессовал большое количество земли в огромные плиты, по одной на каждого из Галларт и Бралга. Эти десять плит плавали по жидкой огненной земле и держали верхние её слои. Огненную землю он назвал лавой.

Каледдон поднимал отдельные участки верхнего слоя земли из-под воды, а другие опускал вглубь. Сотворив рельеф, Агора была готова, но он столкнулся с большой проблемой. Каледдон мог летать, но покинуть пределы Агоры не получалось. Чем выше он подлетал, тем сильнее уставал, и тем сильнее тянуло вниз. Агора его притягивала. Хорошо, что Месгер сразу отправил один из своих глаз с Каледдоном. Увидев, что Каледдон не может вернуться – всем сообщил об этом, а также о том, что Агора готова, но попав туда, улететь они не смогут.