Kitobni o'qish: «Пожиратели Звезд»
Пролог
Горячие струи воды упруго били в спину, выгоняя из тела остатки сна. Душ на космической почтовой станции давно уже перестал быть роскошью для ее постоянных обитателей, но для Грегора, еще полгода назад бороздившего внутреннее пространство системы в качестве наемного работника, он казался чудом из чудес. Блаженно фыркая, пилот развернулся, подставляя чисто выбритое лицо под упругие струи, бившие из стен. Вода отдавала кислым дезинфектором, но Грегор успел притерпеться к его неприятному привкусу. У всего есть свои недостатки, и у системы повторного использования жидкостей на станции – тоже. Это безопасно для здоровья, а все остальное – мелочи по сравнению с возможностью принять душ перед вылетом.
Повернувшись, Грегор провел рукой по стене, и из сопел душа последним аккордом брызнули ледяные струйки. Разгоряченное тело обожгло холодом, и пилот довольно ухнул. Быстро перекрыв воду, он включил сушилку и через минуту сухой и чистый вышел в раздевалку.
Одноразовое полотенце, что почти и не понадобилось после сушки, – в бак рециркуляции. Три шага мимо ряда шкафчиков, плюнуть через плечо, приложить ладонь к замку и достать с полки чистый комплект летного белья. Натянуть его, открыть соседнее отделение и достать темно-синий комбинезон с золотыми крылышками на рукаве. Все это – привычный ритуал, что выполнялся Грегором автоматически, где каждое движение было выверено и заучено наизусть. Перед вылетом нет места для импровизаций, все должно идти точно так, как это было в прошлый раз, когда полет завершился удачно. И пусть это только глупое суеверие, но Грегор неукоснительно придерживался знакомой процедуры, потому что нет более суеверных людей, чем пилоты перед скачком через бесконечное пространство космоса.
Натягивая комбинезон, пилот привычно постучал двумя пальцами о запястье, проверяя древним жестом отсутствующий хронометр, который он отродясь не носил на руке. Традиция есть традиция, как бы глупо это ни выглядело со стороны. Посмотревшись в зеркало, Грегор пригладил ладонью короткий ежик волос и захлопнул дверцу шкафчика. И только потом активировал подключение к рабочим сетям, проведя ладонью по запястью, прямо напротив вшитого под кожу коммуникатора.
Мигнул свет – это заработали активные линзы, на которые выводилась рабочая информация. Мир сразу стал ярче и насыщенней. Перед грудью пилота развернулась панель управления, которую видел только он, и Грегор привычным жестом ткнул пальцем в кнопку активации рабочего режима. Пульт отдал команду коммуникатору и пропал – только оставил после себя крохотное табло с таймером, что выглядело как висевший прямо перед глазами будильник. Линзы отлично проецировали изображение, но Грегор недовольно нахмурился – ему никак не удавалось отрегулировать яркость виртуальных образов. Давно пора зайти к техникам, чтобы откалибровать систему цветности, но времени на это жаль – дел-то всего на пять минут, но после калибровки его в обязательном порядке снимут с рейсов на три дня, чтобы удостовериться в положительном исходе ремонта. А этого Грегор не мог допустить: до отпуска оставалось всего три недели, и каждый рабочий день, оплаченный сверх нормы, приближал его к визиту на твердую землю Камелота, единственной обитаемой планеты системы. Новая колония земного типа со всеми удовольствиями – чистый воздух, лес за городом, охота, рыбалка… Яркость – это не поломка. Просто нужно немного настроить линзы. Это может и подождать.
Активировав тактильную связь, Грегор снова вызвал виртуальный пульт управления коммуникатором и открыл раздел настроек. Немного уменьшив яркость вручную, он огляделся, привыкая к новой яркости, и, оставшись довольным результатом, сохранил настройки. И тут же тихо ругнулся сквозь зубы, едва только бросил взгляд на табло. Он еще не опаздывал, нет, но был очень близок к этому.
Заторопившись, пилот выскочил из раздевалки, быстрым шагом прошел по узкому коридору, напоминавшему трубу, и выскочил в центральный коридор станции. Здесь ему встретилась вторая группа – Киз и Легба, но Грегор отмахнулся от их приветствия и заторопился в зону высадки – благо она располагалась рядом с жилым блоком пилотов. На этой огромной станции транспортировки, что неофициально именовалась Причалом, были места, куда можно было добраться только на скоростных лифтах, но, к счастью, Грегору не нужно было ни в доки, ни в центральную диспетчерскую, ни в зону рекреации. Ему был нужен собственный причал почты, и он был в двух шагах от цели.
Ребристая дверь глухо зашипела, ушла в переборку, и Грегор вошел в крохотный шлюз, в котором могла поместиться едва ли пара человек. Дверь за ним закрылась, и пилот приложил руку к замку. Система, опознав гостя и проверив график вылетов, выдала зеленый свет и распахнула дверь в отделении Почты.
Служебный вход – так называли этот коридор почтари – был на самом деле коридором эвакуации, но пилоты давно привыкли срезать тут путь до зоны вылетов, и начальство не возражало. Так, по крайней мере, прекратились опоздания. Грегор быстро прошел по длинному коридору с непременным спасательным блоком на стене, напоминавшим большой прозрачный шкаф с кислородными масками, и, открыв неприметную дверь, вывалился прямо в зону офиса.
Тут, как всегда, было шумно – десяток человек, сидевших за столами, шумно переговаривались, размахивали перед собой руками, управляя видимыми только им панелями коммуникаторов, – делали вид, что работали. В ответ на приветствия заметивших его менеджеров, Грегор лишь вскинул руку и быстрым шагом прошел в комнату пилотов. В пустом зале на длинном диване с серебристой спинкой сидел один-единственный человек – Тама.
– Привет кислорододышащим, – сказал Грегор, подходя ближе. – Готов?
– Готов, – бодро отозвался Тама, поднимаясь с дивана.
Он был на голову выше рослого Грегора, а его грубая кожа отливала синевой – это выдавало в нем типичного уроженца системы Яхта. Яхтианец был единственным инопланетником в Почтовой Службе Авалона, и ему порой приходилось терпеть подначки потомков землян, родившихся уже в этой системе. Но это не останавливало яхтианца. Тама был полон решимости сделать карьеру пилота межзвездных линий в системах землян, а это удобнее всего было делать здесь, в самой крайней системе, провинциальной, развивающейся и потому отчаянно нуждавшейся в свежих силах. Система Авалон была открыта и заселена выходцами с Земли и их потомками с Альбагаста, которых все традиционно называли землянами, но и представители иных рас здесь встречались. Пока колония развивается, тут можно сделать и карьеру и состояние – лишь надо поворачиваться побыстрее, пока тебя не опередили конкуренты.
– Вылет, пилот? – спросил Грегори.
– Вылет, – подтвердил Тама и довольно улыбнулся.
Он был лишь стажером летной службы почты и фактически находился в подчинении у Грегора. Правда, тот не злоупотреблял своей властью над яхтинцем и относился к нему как ко второму пилоту. Это льстило Таме, и он старался как можно скорее вникнуть во все тонкости прыжковых перелетов почтовой службы, чтобы не подводить своего напарника.
Вдвоем они отправились в зону посадки – к широкой двери, за которой скрывался шлюз. Миновав его, пилоты вышли в ангар, и, протиснувшись сквозь толпу техников, суетившихся на площадке, вышли к трапу – узкому соединительному рукаву, что вел с причала в транспортный почтовый корабль.
Поднявшись по рукаву к шлюзу для пилотов, Грегор и Тама выждали положенные секунды, пока их коды опознавала система входа. Миновав шлюз, они остановились перед люком в борту корабля, что сейчас казался простой дверью в стене. Грегор активировал свой коммуникатор, поймал волну системы корабля и ввел личный код. Управляющий компьютер, опознав дежурных пилотов и проверив герметичность стыковочного модуля, разблокировал шлюз корабля и впустил Грегора и Таму на борт.
Едва только за ними автоматически закрылась последняя секция шлюза, Грегор облегченно вздохнул и расстегнул ворот форменного комбинезона. Все. Теперь можно расслабиться – они на борту, можно сказать, дома, и предоставлены сами себе. Никто не явится с внезапной проверкой, не вызовет к начальству и не отправит на медицинское освидетельствование только потому, что медицинскому сканеру опять почудилось, что у пилотов повышенная температура.
– Уложимся? – спросил Грегор у напарника, глядя на часы, что плавали прямо перед ним.
– Обязательно, – отозвался яхтианец, уже знакомый с ритуалом пилотов. – Два глотка – и старт.
Грегор показал ему большой палец и только после этого стал подниматься по узкой лестнице, ведущей в кабину пилотирования.
Корабль-почтовик был огромен. Как и все его коллеги, он причислялся к классу средних грузовиков и представлял собой две огромные трубы с крохотной рубкой управления на самом носу. При желании его можно было загрузить под завязку недельной продукцией планетарных ферм молодой колонии. А в пустом ангаре пара футбольных команд могла спокойно играть, не мешая друг другу, да еще оставалось место для антигравитационной акробатики. Казалось, что в такой громадине для экипажа сплошное раздолье. Но это впечатление было обманчивым: все внутреннее пространство занимало оборудование для перевозки драгоценного груза, а паре пилотов оставалась лишь небольшая рубка. Другие помещения экипажа, обычные для подобных грузовиков, были давно демонтированы с одной лишь целью – увеличить полезное пространство трюмов. Но сейчас, протискиваясь по узкому коридору, Грегор ничуть не жалел о назначении на это судно, что называлось в документах «борт семь сотен», а пилотами ласково именовалось Цистерною. Он стремился к этому назначению и наконец добился его. Это было престижно – возить почту. Нагрузки минимум, стандартный рейс занимает не больше полусуток. Но при этом каждый раз два межзвездных прыжка, туда и обратно. Что крайне положительно сказывалось на карьере любого пилота, не хотевшего всю жизнь просидеть на внутренних линиях, таская на буксире танкеры с рудой от одного астероида к другому. Опыт и выслуга – незаменимая вещь в карьере, это Грегор понял давно и теперь не собирался отступать от намеченного плана. В идеале он мечтал стать пилотом – хотя бы вторым – огромного межзвездного лайнера, перевозящего тысячи пассажиров в центре Федерации. Каждый день – новая система, как говорили пилоты. Но отбор на работу с пассажирами очень строг, для этого нужно иметь идеальную репутацию и большой опыт. Так что пока Грегор вполне был доволен местом пилота почты. Пару лет попрыгать между двумя системами – и можно подавать заявку на межсистемные рейсы, что включали в себя два, а то и три прыжка подряд. Но это – потом.
Поднявшись в рубку, уже активированную компьютером корабля, пилоты устроились в летных креслах, стоявших рядом друг с другом, включили режим безопасности, что при любой угрозе превращал кресло в крохотную спасательную капсулу, и присоединились через свои коммуникаторы к внутренним системам корабля.
Рассматривая привычное многоцветье шкал и информационных окон, Грегор лениво водил перед собой руками, выполняя процедуры приготовления к старту. Тама дублировал его действия, подтверждая каждую команду старшего пилота. В этом не было необходимости, но Тама учился, перенимал опыт Грегора. По-хорошему, Таму еще было рано допускать до полетов, но он не был наемным рабочим, как Грегор. Он был сотрудником Межзвездной почты и проходил обязательную рабочую практику, как всякий служащий на долгом контракте. Почта взяла его к себе, растила и обучала за свой счет, и за это Тама был обязан отслужить без малого два десятка лет на почте. Впрочем, многим такая судьба показалась бы завидной: работой Тама был обеспечен на многие годы вперед, а сокращений на почте не предвиделось. Только расширение.
– Загрузка? – спросил Грегор у яхтианца.
– Сегодня полная, – отозвался тот, просматривая документы на вылет. – Как говорится, полный бак.
– Полная цистерна, – поправил его Грегор. – К счастью, не плещется и не воняет.
Яхтианец послушно ухмыльнулся, хотя шутка про бак с дерьмом, на его взгляд, имела минимальное отношение к межзвездному скачковому грузовику.
Грегор для порядка открыл данные о грузе и сам просмотрел данные. Действительно – полная загрузка. Значит, придется постоять в доках почтовой станции Дагоры минимум шесть часов. Что ж, зато будет время подремать – в разгрузке пилоты не принимали никакого участия, все было полностью автоматизировано, и от старшего пилота требовались только коды на разгрузку. И все это – благодаря грузу, который несла в себе Цистерна.
Грузовой корабль был под завязку набит данными. Собственно, он представлял собой огромный передвижной носитель информации, этакий кристалл памяти с прыжковым двигателем. В нем помещалась вся информация за половину суток, произведенная системой Авалон и адресованная наружу, в другие системы. Почта собирала эти данные, загружала в почтовый корабль, и тот отправлялся в прыжок. Ни одна система связи не могла соперничать по скорости и объемам с мгновенным прыжком через подпространство – во всяком случае, на межзвездных расстояниях. Конечно, были и другие системы, но ни одна не работала так быстро, как корабль, мгновенно перемещающийся в пространстве. Гораздо проще и дешевле было набить данными грузовик и отправить его в прыжок. А на другом конце его примут, поставят в док, сольют информацию и отправят дальше, адресатам в другой системе. Так обычный файл с отчетом менеджера по продажам скромной компании мог за пару дней оказаться на другом конце рукава галактики, следуя от одной почтовой станции к другой. А вот правительственное сообщение, пересланное на специальном курьере от отправителя напрямую в систему адресата, могло оказаться там за пару часов. Но Грегор пока и не мечтал о специальных курьерах, ему вполне хватало огромного грузовика, что прыгал по одному и тому же маршруту – от системы Авалон, расположившейся на самом краю обжитого пространства рукава Персея по земной картографии. Фактически, как выражался пилот Старов из второй группы – жопа мира. Не всего, конечно, но для человечества и союзников, обживших лишь рукав Ориона и рукав Персея, – несомненно. Если говорить условно, дальше начиналось Темное пятно, что не было исследовано, а что находилось за ним – никто не знал.
Фактически Авалон был самым дальним населенным пунктом от центра Федерации Гуманоидов, включавшей в себя тысячи обжитых планет. Грегор, родившийся здесь, на Камелоте, мечтал выбраться из этой дыры. И шел к своей мечте. Сейчас он шагнул на новую ступеньку, работа позволяла ему регулярно бывать в следующем пункте на пути к центру – на Дагоре. Тоже захолустье, по галактическим меркам, но все же чуть ближе к великолепию старых миров. Грегор твердо верил, что это только первый шаг. Сначала – Дагора. Потом Вулкан. Тенисс. Потом все остальные, а после всего, возможно, сама древняя Земля, что для этих краев оставалась легендой. Путь к ней лежал через сотни систем, через территорию союзников и через владения других рас, но Грегор твердо верил: однажды он побывает на Земле. Обязательно.
– Грегор? – В голосе Тамы сквозило несвойственное ему волнение, и пилот мгновенно очнулся от своих мыслей.
– Да? – отозвался он и тут же понял, что, задумавшись, не ответил на вызов диспетчера.
– Борт семь сотен, подтвердите готовность, – раздался сердитый голос Ирены, дежурившей сегодня на вылетах.
– К вылету готов, – отрапортовал Грегор, чертыхнувшись про себя.
– Старт разрешаю, – подтвердила диспетчер, – счастливого старта.
– Спасибо, – быстро откликнулся Грегор, представляя себе, как эта миниатюрная блондинка сердито хмурит бровки. – Что тебе привезти, Ирен?
Но вместо Ирен, к которой Грегор подбирался уже целый месяц, ответил старший диспетчер Грубер.
– Разговорчики на линии, – бросил он. – Пилоты, старт.
– Есть старт, – со вздохом отозвался Грегор и подключился к модулю управления. – Поехали.
Повинуясь приказу пилота, швартовочный механизм высвободил почтовый корабль из захватов, и Грегор на маневровых двигателях начал уводить Цистерну от причала.
Рядом сосредоточенно сопел Тама, повторяя все манипуляции старшего товарища. Момент был ответственный: нужно было как можно осторожнее отвести громаду корабля подальше от почтовой станции, следуя разметке курса, и, лишь выйдя в стартовый сектор, запустить маршевые аппараты. Маневровые двигатели не давали большой скорости, и разворот на курс занимал пару десятков минут, во время которых пилоты обычно и демонстрировали ювелирные навыки вождения крупногабаритных судов в ограниченном пространстве. Для Грегора, раньше управлявшего огромными транспортниками, за которыми тянулись длинные хвосты контейнеров с рудой, такой маневр был не сложнее парковки кара. А вот Тама до сих пор испытывал волнение, пытаясь уследить за всеми показателями корабельных систем и одновременно за метками диспетчеров.
– Не дергайся, – уронил Грегор, мельком глянув на экран с показателями здоровья пилотов. – Все идет хорошо.
– Курс изменился, – пробормотал яхтианец, словно извиняясь за свое волнение. – Теперь выход через третий сектор…
– Да, поменялся, – подтвердил Грегор. – Ничего необычного. Расчищают восьмой причал для какой-то громадины, что должна вскоре прибыть. Видимо, внеплановый рейс. Но этот торопыга прибудет после нашего вылета, так что повода для суеты нет. Просто следуем за метками диспетчера и выходим на разгон.
– Так точно, – отозвался яхтианец, шумно вздохнув.
Грегор одобрительно кивнул и переключился на внешние камеры. Теперь он видел окружающее пространство так, как будто сам парил рядом с причалом. Изображение с внешних камер, транслируемое прямо на линзы пилота, создавало впечатление, что это самому Грегору надо медленно, маленькими шажками отступить от огромного шара почтовой станции.
Они уложились в пятнадцать минут – в основном благодаря действиям диспетчеров, на ходу подобравших почтовику оптимальный курс. Уже находясь в зоне разгона, Грегор бросил взгляд назад – на огромный шар станции, утыканный причальными иглами, меж которых неподвижно висели звездолеты внутренних линий, напоминавших небольших и юрких рыбок. Она была громадной, но почти терялась на фоне планеты, вокруг которой обращалась подобно спутнику. Безжизненный серый шар был последним из планет системы Авалона. Страж – так назвали этот шар первооткрыватели, но Грегор не видел никаких оснований для такого названия.
– Есть разрешение, – пробормотал Тама.
Старший пилот кивнул, отвернулся и запустил ускорители.
Черное полотнище пространства, расцвеченное редкими искорками далеких звезд, бросилось Грегору в лицо. Цистерна начала свой разгон, выходя на скорость прыжка. Привычный курс, нормальные показатели, все отлично. До навигационной системы пять минут на ускорителях. Потом, после получения курса, прыжок. Все, как всегда, все идет просто идеально. Но почему у него такое неприятное чувство, будто он что-то забыл?
Нехотя Грегор отключился от внешних камер и вернулся в режим управления рубки. Быстро проверив все показатели, пилот бросил косой взгляд на яхтианца. Тот, не замечая взглядов напарника, сосредоточенно водил руками по панелям, готовясь к контакту с маяками, которые до сих пор упорно называл Вратами, хотя выслушал уже не один десяток лекций Грегора.
– Расслабься, – посоветовал ему Грегор, внезапно понимая, что и сам излишне напряжен. – Все нормально.
– Врата близко, – отозвался Тама. – Есть предварительный контакт.
Грегор поморщился от этого дурацкого слова, но активировал автоматическую систему навигации.
Маяки и вправду напоминали врата. Два огромных шара, напоминавшие средних размеров астероиды, висели на самом краю системы Авалона, словно отмечая вход и выход из подпространства. Любой корабль фактически проходил между ними, когда уходил из системы или прибывал в нее. Но маяки не имели никакого отношения к гиперпространственным туннелям, что распахивали перед собой прыжковые корабли. Их функция была более прозаичной и вместе с тем жизненно необходимой. Маяки – автоматические станции с персоналом на борту – выдавали кораблям координаты гиперпрыжка. Да, именно маяки и их персонал, традиционно состоявший из военных, хранили тайны картографии. Без этих координат ни один корабль не мог найти другую систему. Даже пилоты не знали их – все корабли были снабжены автоматическими навигаторами, что принимали шифрованный сигнал с координатами от навигационных маяков и закладывали их в системы корабля. Великая тайна – координаты обжитых систем – тщательно охранялась даже от союзников и соседей. Конечно, теоретически хороший пилот, отлично знакомый с космографией ближайших систем, мог задать координаты вручную, примерно вычислив их, и прыгнуть наугад. Выполнить так называемый слепой прыжок. И оказаться, например, в центре звезды, у поверхности планеты, в самом центре метеоритного облака или, что даже вероятнее, посреди оживленной космической трассы межпланетного сообщения. Такие случаи бывали, пилоты шли иногда на риск – в основном после серьезных аварий, когда система навигации корабля умирала и другого шанса на спасение не было. Но это был именно последний шанс. А о том, чтобы совершить прыжок в дальнюю систему, о которой ты знаешь только, что она должна там быть, – вовсе самоубийство. Конечно, если задаться такой целью специально, то теоретически можно было и вручную высчитать все курсы, а при должном везении даже прибыть в назначенную точку – именно так и работала звездная разведка. Но в обжитых мирах координаты систем с мирами, пригодными для обитания, хранились как зеница ока, а специальная Астронавигационная служба, что являлась подразделением военной разведки Федерации Гуманоидов, следила за выполнением всех условностей и ограничений.
Подобные службы существовали и у других рас, и согласование маршрутов порой служило поводом немного поскандалить и побряцать оружием. Не всерьез, конечно. Торговать всегда выгоднее, чем воевать. Системы, пригодные для заселения, встречались редко, и карта обжитых миров не была похожа на карты какой-нибудь планетки, где все государства граничат с соседями. В двух рукавах галактики обжитые системы были раскиданы редкими зернышками, и между ними порой оказывались сотни непригодных для заселения систем, а то и системы других рас. Все это представляло такую запутанную трехмерную паутину, что хочешь не хочешь, а за правильным курсом приходилось обращаться к службе Астронавигации. Если, конечно, хочешь точно попасть в место назначения, а не очутиться вдруг в пустом пространстве между незнакомых систем чужой расы, а то и на краю черной дыры. Маяки же служили автоматическими системами, выдавая по утвержденным протоколам заранее приготовленный курс. Фактически этот курс вел от самого удобного для прыжка места одной системы к маякам другой системы – к безопасному для выхода из прыжка пространству. Маяки не открывали туннелей, но служили спасительной нитью, не давая кораблям заблудиться в бесконечном пространстве. Именно поэтому Грегор и злился, когда Тама называл их Вратами. Опасное недопонимание ключевого принципа перемещений могло сыграть дурную шутку с новичком. Но Тама, оказывается, прекрасно все понимал, но упорно продолжал именовать маяки Вратами. Иногда Грегору казалось, что яхтианец делает это специально, чтобы позлить напарника. А иногда – что это нечто религиозное, чисто яхтианское, недоступное для понимания потомкам землян.
– Есть контакт, – бодро отрапортовал Тама, хотя Грегор и без его подсказки видел сигнал маяков. – Опознание прошло успешно. Курс получен.
Маяки, что изображались на карте двумя точками, вспыхнули зелеными огоньками – путь для Цистерны был открыт.
– Внимание, – быстро сказал Грегор, выполняя требования внутреннего распорядка. – Приготовиться к прыжку. Включить ускорители. Выйти на скорость прыжка.
Корабль чуть качнуло – это двигатели автоматически скорректировали курс по полученным от маяка меткам. Грегор глубоко вздохнул и вытянул руку, готовясь отдать приказ о прыжке – теоретически сейчас он еще мог его отменить. Приказ живого пилота мог остановить автоматику в случае необходимости. Такое бывало, когда, например, внезапно обнаруживалась поломка. Но сейчас Грегор не видел никаких причин для этого. Привычно вскинув руку, он похлопал по воротнику, нащупывая амулет удачи, и сдавленно захрипел.
– Что? – тут же встрепенулся Тама. – Грегор?
– Амулет, – пораженно прошептал тот. – Забыл амулет!
– Какой амулет? – недоуменно переспросил яхтианец.
– Проклятье, – прорычал Грегор, внезапно понявший, что терзало его все последние минуты. – Мой счастливый амулет, приносящий удачу.
– Грегор. – Тама повысил голос. – Окно в две минуты.
– О да, – раздраженно откликнулся Грегор, глубоко втягивая носом холодный кондиционированный воздух. – Экипажу приготовиться. Прыжок.
Взяв себя в руки, пилот активировал систему автопилота прыжка, и в тот же миг управление перешло к системам корабля. Человек подтвердил приказ, и теперь автоматике оставалось лишь выполнить свою программу.
Грегор откинулся на спинку плотного ложа, с раздражением прикусив губу. Никакого ускорения он не чувствовал, – антигравы прекрасно справлялись со своей работой, не позволяя огромным скоростям размазать по стенам экипаж и развалить корабль. Раздражение грозило выплеснуться наружу – как, как, в самом деле, он мог забыть амулет? Теперь уж точно все пойдет наперекосяк. Наверняка застрянут в пробке на разгрузке часов так на десять. А то и на все двенадцать. А потом премиальных лишишься. Что за день!
– Грегор! – воскликнул Тама, неотрывно следивший за панелями управления, фиксируя работу автоматики. – Грег!
Пилот с недовольным рычанием повернулся к напарнику, бросил злой взгляд на экраны и рывком наклонился к пульту.
– Отмена прыжка, – выкрикнул он, лихорадочно шаря руками по реальному пульту, в попытке найти аварийные пломбы. – Отмена!
– Десять секунд, – крикнул в ответ Тама. – Автоматика пошла!
– Зараза, – выдохнул Грегор, переводя взгляд на экран.
Там, впереди, зажглась новая звезда. Она была так близко, что ее можно было увидеть невооруженным глазом. Почтовый корабль стремительно приближался к ней, и Грегору казалось, что они летят прямо в этот шар из плазмы.
Это был один из маяков – вернее, все, что от него осталось, после того, как в него врезалось что-то огромное, превратившееся после взрыва в шар пылающей плазмы. Что-то не меньше грузовика, полыхнувшего от столкновения всеми двигателями. Система маяков дала сбой, переключилась на резервный канал, но, судя по всему, никак не могла подняться – помехи от пылающего собрата не давали второму маяку пробиться в эфир. Экран автонавигатора шел полосами, словно он пытался переподключиться, но никак не мог этого сделать.
– Две секунды, – прошептал Тама, и Грегор почувствовал, как капля пота сбегает у него по виску.
– Вот зараза, – сказал он.
Почтовый корабль вздрогнул и пропал из системы Авалон, уходя в слепой прыжок. И наступила тьма.
