Kitobni o'qish: «Анимация»
Штат Вашингтон
Нью-Вашингтон
Серебристая капля двухместного кара поднялась над крышей коттеджа и поплыла в сторону небоскребов Сити, видневшихся на горизонте. Бенджамен Самерсон посмотрел вслед служебной машине и довольно причмокнул. Впереди два выходных – чудесное время, когда можно забыть о должности главы департамента связи Нью-Вашингтона, и предаться скромным радостям жизни. Загородный дом, зеленая лужайка, спокойствие, разлитое в прозрачном воздухе… Что еще нужно для счастья?
Дверь дома узнала прикосновение ладони хозяина и легко распахнулась. Самерсон, сорокалетний толстячок в дорогом синем костюме, выглядевший прекрасной иллюстрацией к слову Босс, вернулся с работы, чтобы провести уикэкнд в загородном коттедже. Бен величественно вступил в прихожую.
– Дорогая, я дома! – возвестил он глубоким басом.
Славная традиция. Ее неустанно соблюдали многие поколения Самерсонов, начиная с позапрошлого века. Эти волшебные слова давали отмашку домашним – глава семейства дома, пора собирать на стол, зажигать свет, начинать суетиться…
Супруга не отозвалась. Самерсон тяжело вздохнул, жалея, что на дворе не позапрошлый век и начал раздеваться. Шкаф покорно принял в свое нутро и дорогие ботинки, и пухлый портфель, и сложенный пополам плащ. Обувшись в домашние тапочки, выданные шкафом, Бен поднялся на второй этаж по широкой лестнице с роскошными деревянными перилами. В этом году натуральное дерево снова вошло в моду.
Сворачивая в коридор, ведущий в правое крыло, Бен услышал шум голопроэктора. Салли снова смотрела сериалы. Бен покачал головой, взглянул на часы и решил не отвлекать жену. Ему и самому пора в любимое кресло у экрана Три-Ви.
В спальне он скинул костюм, облачился в мохнатый домашний халат с лиловыми шелковыми отворотами, и отправился в кабинет. Там Самерсон плеснул в стакан виски на два пальца, выбрал сигару и уселся в кресло, стоявшее посреди зала.
Не успел он прикурить великолепный Апман, как стена замерцала, почувствовав, что хозяин дома.
– Канал А – Восемнадцать. – Велел Бен, откидываясь на спинку кресла.
– Вечерний показ двести тридцать второй серии Серебряных Шлемов, вторая часть текущего сезона. – Возвестила мерцающая стена грудным женским голосом. – Две минуты до начала.
– Включай. – Милостиво разрешил Бен.
Это был его любимый рисованный сериал. Именно этот. Конечно, еще оставались Большие Тигры и Почемучки, но Шлемы – другое дело. Этот сериал Бен смотрел уже лет пять и по-прежнему его любил. Самерсон вообще любил аниме. Конечно, только самое настоящее, японское. Китайские, корейские и даже русские поделки его не интересовали. Еще в детстве Бен приобщился к волшебному миру этой вершины искусства анимации. В десять лет он увидел один из первых Три-Ви сериалов, и навсегда влюбился в изящество рисованных фигурок. Он забросил комиксы, эту вредную жвачку для мозгов, и, не смотря на возраст, понял, что должны смотреть по настоящему культурные и образованные люди.
Маленький Бен рос вместе с героями любимых сериалов. Они стали его лучшими друзьями, его соседями, наставниками и учителями. Повзрослев, он не оставил своего увлечения. Самерсон просматривал старые сериалы, следил за новинками, собирал коллекции на цифровых носителях. Более того, он стал членом нескольких фэн-клубов и часто встречался с единомышленниками. В самый большой клуб, где Бен состоял сейчас, входили его босс, мэр, и еще несколько избранных лиц. Всех их объединяла тяга к прекрасному искусству – анимэ.
Стена голопроэктора налилась багрянцем, мигнула и выдала заглавные титры Серебряных Шлемов. Бен с заметным удовольствием хлебнул из стакана виски и погрузился в хорошо знакомый мир широкоглазых красоток и громоздких боевых роботов.
Но через пару минут стакан выскользнул у него из рук. Сигара, выпав из разинутого рта, упала на пол и откатилась к ножке письменного стола. Но Бен даже не заметил этого, он не мог оторвать взгляд от экрана. На нем творилось такое, чему Самерсон не мог подобрать названия.
По экрану бежала строка, сообщавшая, что это последняя серия Серебряных Шлемов – не в сезоне, не в части, а вообще. Такого не могло быть. Не мог сериал закончиться просто так, одной серией, это было бы слишком жестоко. Мордашка только добилась благосклонности Исимы, Большие Боевые Роботы уничтожили Секретную Базу Темного Владыки, но сам владыка, тайно симпатизирующий Мордашке, отступил в страну Черной Феи и примкнул к ее фаворитам. Темные Армады наступали на базу и уничтожали все, что встречали на своем пути. Мир захлебнулся в крови, и это просто не могло быть концом!
С ужасом Бен взирал на исходящий призрачными огнями экран. Там творилось нечто невообразимое. Прочные союзы рушились, любовь оборачивалась изменой, дружба предательством, жизнь – смертью. Умирало все. Умирал сериал, герои и сам Бен.
Все двадцать минут, отпущенные на демонстрацию, Самерсон просидел на кончике кресла, подавшись вперед, завороженный ужасным зрелищем. Его массивный гладко выбритый подбородок чуть подрагивал, в такт частящему сердцу.
Последняя сцена вырвала из его груди стон. Мордашка и Исима, две девчушки, только вступавшие в большую жизнь и стоящие планы на будущее, сумевшие пронести любовь друг к другу через вихри войны, умирали. В рубке разбитого боевого робота царила невесомость. Крупные капли крови, похожие на лепестки роз, медленно вальсировали среди обломков, постепенно превращаясь в алую метель. Девушки, в боевой форме космофлота Земли, в этих очаровательных коротких юбочках и белых топиках, прощались друг с другом. Две хрупкие руки встретились среди обломков. Девочки обнялись на прощанье и поцеловались. Кровавые лепестки заполонили весь экран, скрывая Мордашку и Исиму от глаз Самерсона, но он успел рассмотреть, что умерли они одновременно. Их головы запрокинулись, руки обмякли, и они остались кружить в невесомости, как две пустые оболочки, из которых ушли жизнь и любовь.
Голопроектор полыхнул алым, словно экран залила кровь и страшное слово «конец» проступило на стене, подводя итог сериалу, героям, жизни…
Бен, ошеломленный и подавленный, замер в кресле. Потом поднялся и, шаркая, как немощный старец, подошел к письменному столу. Он наступил сигару, растер ее в пыль, но даже не заметил этого. Дрожащими руками открыл верхний ящик стола. Там, на зеленом сукне лежал револьвер. Smite and Wesson тридцать восьмого калибра, доставшийся Самерсону в наследство от деда – простого полицейского. Всего лишь семейная реликвия.
Бенджамен достал револьвер и приставил его ко лбу. Его тошнило, по телу разлилась предательская слабость. Он чувствовал себя больным и уставшим. И все же, не смотря ни на что, твердо знал, что нужно делать. Палец дрогнул, взводя курок. Силы покидали Бена, но он знал – осталось немного.
Выстрела никто не услышал. Жена Самерсона, Салли, лежала в ванной со вскрытыми венами. Ее сериал, о двух влюбленных мальчиках, покончивших жизнь самоубийством из-за того, что их разлучили жестокие родители, закончился на полчаса раньше.
* * *
Южная Америка
Колумбия
Частное владение Љ17\283
Вилла сияла праздничными огнями. Затерянная в последнем нетронутом уголке планеты, сейчас она казалась волшебным островком цивилизации в этом диком краю. Ее наполняли свет разноцветных прожекторов, музыка всех стилей и направлений, дым сигар и кальянов, возгласы гостей… Дон Сезаро, глава клана Анаконд, устроил праздничный прием в честь гостей с Востока.
На крыше, плоской и большой, как баскетбольная площадка, танцевали под зажигательные ритмы латино. Огромные динамики выдавали в ночной воздух мегаваты звука, заставляя дрожать крышу. Танцоры не уставали. Ночной воздух, пьянящие зелья, друзья и подруги просто не оставляли времени на отдых.
На нижних этажах велись неспешные беседы – за стаканами текилы, за чашками кофе, под кубинские сигары и первоклассный нокс. Здесь тоже царило веселье, но иное – деловое. Здесь пили за сотрудничество, за верность, за прибыль – за все кроме любви. Ей на деловых переговорах делать нечего.
И лишь в глухом подвале, в поземных апартаментах дона Сезаре, надежных как бомбоубежище, было тихо и мрачно. В рабочем кабинете дона собрались члены его семьи – семеро донельзя серьезных братьев одетых в одинаково роскошные черные костюмы. Они стояли неподвижно, сумрачно разглядывая тело, лежащее на полу. Полчаса назад дон Сезаре вскрыл вены любимой навахой, и отправился в мир иной, оставив после себя сильный клан, двенадцать отпрысков мужского пола и один неподписанный договор.
– Этого просто не может быть, – мрачно сказал один из братьев, выключая проектор, озарявший кабинет яркими огнями рекламы.
– Почему? – потрясенно спросил второй у мертвого босса. – Почему, Сезаре!
Дон не ответил. Он лежал на дубовом паркете в луже своей жаркой южной крови и, похоже, не собирался отвечать на вопросы.
– Потом разберемся, почему, – тихо сказал брат со свернутым на бок носом. – Хочу напомнить, что наши заокеанские коллеги ждут. Мы должны заключить сделку.
– Без дона это невозможно.
– Значит, нам следует выбрать нового дона. И как можно быстрее. Иначе не миновать проблем. Больших проблем.
– Новый дон выбирается на общем совете. Ты, Ринальдо, знаешь это не хуже меня. Мы соберем совет, но на это понадобиться время.
– Мы потеряем деньги. Мы потеряем лицо!
– Нет, мы будем следовать традициям! Или ты метишь на место Сезаре? Хочешь забрать себе власть прямо сейчас, над еще неостывшим трупом дона?
– Тише, тише! Уберите ножи. Здесь и так достаточно крови. Мы выберем нового дона. На общем совете, как положено. Подписание договора отложим. Я сам скажу об этом нашим гостям. Они расстроятся, но думаю, поймут. Японцы чтят традиции. Как свои, так и чужие.
– Хорошо, Бальтазар. Надеюсь, они действительно поймут, что другого выхода у нас нет.
* * *
Центральная Европа
Лион
Юго-восточный округ.
– Знаешь, что мне нравиться в старых добрых стоэтажках? – Спросил патрульный Жак Муан, у своего напарника, сажая полицейский кар на потрескавшийся от старости асфальтовый тротуар.
– Что?
– То, что они одинаковые. Когда выламываешь дверь, сразу ясно – налево сортир, направо холл. И кто где стоит можно определить заранее. И сразу начать стрелять.
Bepul matn qismi tugad.