Kitobni o'qish: «Зарисовки из жизни мексиканских зверушек»

Зарисовка первая. За три месяца до прибытия зверушек-путешественников

Сегодня выходной, поэтому всё семейство Марии отправилось в церковь, что является обычным делом в мексиканской провинции. Теперь зверькам можно и размяться.

Панду Тоди оставили лежащим на спине, и он вознамерился сесть, исполнив это одним махом. Напрягая плюшевый живот и подтягивая задние лапы, он сделал р-р-раз… и не вышло. Тоди повалился обратно на спину. Ещё разок, и-и-и… и-и-и… – снова не получилось. И ещё. И ещё раз. Ну, сейчас уж точно. Тоди собрал все силы, и-и-и – тут потолок резко рванул назад, а панда Тоди уставился в стену. Наконец-то. Тоди был очень доволен, ведь иначе пришлось бы, как и в прошлый раз, когда он решил такое провернуть, переворачиваться на живот, и с помощью всех четырёх лап, кряхтя, переваливаться в сидячее положение. А панда Тоди очень хотел научиться этому приёму, повторив виденное однажды всеми зверьками в документальном фильме о монахах Шаолиньского монастыря. Они вот так вскакивали на ноги прямо из лежачего положения, быстро махали деревянными шестами, задирали ноги выше головы, с шумом выдыхали воздух, да ещё изображали разных животных, и всё это – с непроницаемым выражением морды! Производит впечатление! То есть лица, конечно. Хотя ведь они имитировали поведение животных, так что немудрено и запутаться.

Всех больше зверькам понравился стиль пьяной обезьяны и стиль тигра. Но и другие тоже очень хороши. И славно, что придумано это было не для нападения, но для защиты от всяких разбойников. К тому же Тоди знал, что панды водятся в Китае – и монахи там же, а значит, не будет лишним научиться чему-нибудь китайскому, например шаолиньским приёмчикам.

Оказывается, пока Тоди упражнялся, остальные зверушки с интересом наблюдали за его попытками. Гамбургеса, которая вместе с Алексисом распласталась на постели словно подушка, на которую она была очень похожа, как, впрочем, и Алексис (но он вдобавок напоминал лягушонка), произнесла:

– До чего же ловко это у тебя получилось, Тоди.

Алексис пошевелил глазами таким образом, что стало понятно – он хотел сказать то же самое. А три зверька, сделанные по образу и подобию Пикачу, хоть и без соблюдения канона, сидели рядком, поджав передние лапки к груди. Они располагались по росту вследствие выработанной привычки, привитой им Марией, которая находила правильным и забавным, так расставлять жёлтых зверьков – словно утят. Сначала самый маленький – пластиковый Мини-Пикачу, далее тоже пластиковый, но с большими умильными глазками и, наконец, плюшевый Пикачу, с немного то ли сердитым, то ли обиженным выражением физиономии, однако, никакой сердитости ни в поведении, ни в мыслях не имевший. Последний член компании – маленький пластиковый пингвинчик в зелёной шапочке с помпоном, уже забрался панде на нос, а оттуда на макушку. Ему нравилось там сидеть.

Тоди, услышавший удивлённые возгласы и одобрительные слова, в ответ скромно пояснил:

– Мне очень понравилось, как те люди – монахи, подделываются под повадки животных и скачут по-всякому, вот и мне захотелось попробовать что-нибудь. Особенно мне приглянулось, как они вскакивают со спины на ноги.

Зверушки отнеслись с пониманием к желанию выучить столь великолепный трюк. Тут надо сказать, что монахи-то вскакивали из «положения лёжа» именно на ноги, а Тоди только из «лёжа» в «сидя», так что он больше напоминал ваньку-встаньку, нежели шаолиньского монаха, но всё же для плюшевого медвежонка такое достижение – было хоть куда! Кстати, об игрушке «ванька-встанька», зверушки знали. Николай Семёнович, с которым переписывалась Мария, присылал видео и фотографии со всякими необычными вещами и явлениями, малоизвестными или вовсе незнакомыми жителям других стран. Так что зверушкам теперь это было знакомо.

– Хочется уже понюхать чего-нибудь вкусного, – подал голос Алексис.

– Я видел у Марии в шкафу вишнёвые леденцы, – откликнулся пластиковый Пикачу, тот, что среднего роста. – Хотите принесу?

«Да… Да… Ещё бы!… Было бы здорово!» – разом, обрадованно заговорили остальные зверушки. Вишнёвые леденцы нравились всем.

Пикачу быстро доставил сладости на постель, и зверушки, усевшись кружком, принялись усердно нюхать.

– Только нам надо смочь вовремя остановиться – не вынюхать всё на радостях, а то Мария заметит. Да чтобы и ей досталось – она ведь тоже любит эти леденцы, – предостерёг Пингвинчик, по-прежнему сидевший на голове Тоди.

Зверушки отлично понимая, что нельзя увлекаться, с некоторым сожалением завершили свой аромазавтрак, а пластиковый Пикачу отнёс пакетик обратно. С питьём же проблем не было, поскольку Мария держала на тумбочке большую стеклянную банку, в которой просто плавал какой-то водяной цветок. Он там жил. Зверьки могли без опасений употребить некоторое количество воды, так как её было там много, к тому же Мария регулярно подливала ещё. Вдобавок иногда она оставляла в очень большом бокале напиток млечно-зелёного цвета. Этот напиток делали ещё её прабабушки. Он изготавливался из плодов кактусового растения, так называемой опунции индийской. Её плоды местные жители называют «туна». Так вот напиток этот – очень-очень вкусный! Зверушек к нему тянуло словно пчёл на нектар.

Алексис, как самый первый питомец Марии, был знаком с цветком всех дольше. Растение появилось в комнате вскоре после Алексиса.

Видя, что цветок временами находится то у одного края банки, то у другого, он уверился в следующем – этот цветок живой! Зверёк неоднократно пытался заговорить с ним, но ответа не получал, хотя ему и казалось иногда, что лепестки розоватого цвета немного шевелятся и изменяют форму. Алексису становилось одиноко в отсутствие Марии, да к тому же он думал, что является единственной говорящей плюшевой игрушкой. Конечно, бывают всякие там говорящие роботы, но это не то – ведь они ничего не соображают. Очень хотелось бы с кем-нибудь поговорить, а цветок оказался молчаливым. Через какое-то время Алексис убедился, что есть на свете и другие говорящие игрушки, правда, их не так много. Что касается остальных зверушек в этой компании, то они тоже были почти уверены, что цветок живой, мало того – разумный, но поскольку это растение, то поэтому они понять его и не могут. Ещё Алексис всех уверял, что в цветке, словно в домике, живёт маленький лягушонок – совсем малюсенький! Алексису, вообще, нравились лягушата, возможно потому, что он и сам был на них похож, а может и просто нравились без всякой причины. Остальные зверушки ни разу не видели таинственного обитателя цветочного домика, однако, рассуждали так: «Ведь есть же всякие мелкие букашки: насекомые, амёбы, весьма элегантная на вид инфузория-туфелька, бактерии и прочие. Так почему бы и очень маленькому лягушонку – не быть? И он мог бы действительно жить в цветке».

Игрушечные зверьки видели много всяких удивительных существ в документальных фильмах о животных и растениях, да и о природе в целом.

Так что такое очень даже может статься.

После завтрака, немного повалявшись, у зверьков было принято о чём-нибудь подумать или исследовать дом, при условии, что никого не было. Сегодня идти никуда не хотелось и игрушечные животные вспомнили свой недавний разговор о том, кто бы чем хотел заниматься, если бы ему пришлось жить будучи человеком, хотя при этом дозволялось выглядеть, как зверушка. Но чур, чтобы это занятие было интересным!

В прошлый раз успели высказать свои пожелания все три Пикачу и маленький Пингвинчик. Пингвинчик хотел бы стать дегустатором мороженого или испытателем вязанных изделий, таких как: шапочки, шарфы, свитера, варежки и носки. Это всем зверушкам пришлось по душе.

Три Пикачу тоже желали быть связанными со сладостями, но несколько иначе – они хотели придумывать новые рецепты, в первую очередь для пирожных, тортов и конфет. И, видимо, они полагали, что дегустировать кондитерские изделия им никто не помешает, поскольку в этом и заключалась бы часть их работы. Ибо если не попробовать, то как понять, получилось лучше или хуже? При этом зверушки были много наслышаны, что сладкое в чрезмерных количествах вредно, и для людей и для зверей. А поскольку жёлтые зверьки не хотели, чтобы кто-то ограничивал себя в сладком, плюшевый Пикачу предложил изобрести безвредные или даже лечебные сладости, и тогда их можно было бы есть сколько угодно! Другим зверушкам очень понравилась эта мысль и они удивлялись, почему люди ни о чём таком не думают?

Ну а сегодня настала очередь остальных, высказать свои пожелания.

Гамбургеса захотела стать подушечкой для музейных экспонатов, ведь тогда она бы имела возможность слушать лекции экскурсоводов об этих самых экспонатах. Она помнила, как интересно смотреть про всякие древние вещи в передачах, что показывают по телевизору. Здесь же можно эти вещи прямо-таки чувствовать, и в этом преимущество подушечки – посетителям-то трогать древности не разрешается. А ещё Гамбургеса имела бы удовольствие разглядывать разных людей, и кто во что одевается. Ей нравились одежды яркие и разноцветные, хотя обычно так одеваются только дети. Зверушки и здесь недоумевали. Почему так не одеваются взрослые люди? Вместо этого носят какие-то скучные одежды. Хотя зверькам проживающим в Мексике, можно сказать, ещё повезло, здесь иной раз любят приодеться, по крайней мере, в Сан-Мигеле. Вообще, в этом вопросе людям нужно поучиться у попугаев. Вот кто знает толк в одежде! Вы только посмотрите на их расцветки: красные, синие, зелёные, оранжевые, жёлтые и множество других. И все эти перья столь яркие и в таких сочетаниях, что аж в глазах рябит. А человек, он обычно что? Надел джинсы с футболкой и доволен. В лучшем случае футболка будет разноцветная. Ну, может, и кроссовки белые. Надо же, проявил фантазию, не чёрные – белые! Нет, до попугаев людям ещё ну о-о-очень далеко! Гамбургесе было жаль, что люди сами ограничивали себя в разноцветье одежд. Хотя Мария, например, к счастью, была не из таких. Несмотря на то, что достичь совершенства попугая ей не удавалось, но с какой-нибудь сойкой она вполне могла состязаться, принарядившись в праздничный день.

Далее размечтался Алексис. Он придумал быть смотрителем зоопарка. Под этим Алексис понимал следующее: он смотрит на то, как там всё устроено и хорошо ли животным, и если ему что-то не нравится, он об этом сообщает, а коли надо, то и в письменной форме. Но если его не примут в зоопарк, то можно быть и смотрителем маяка. Смотреть за тем чтоб корабли не разбились о берег – дело хорошее и полезное, а в самом маяке есть что-то загадочное, даже волшебное. Ведь это знак, указующий терпящим бедствие мореходам на спасительный берег, или наоборот, на опасный участок.

После настала очередь Тоди, который объявил:

– Я бы хотел стать космонавтом.

Зверушки застыли с раскрытыми ртами в изумлённом молчании. Первым очнулся от обаяния столь грандиозной мечты Пингвинчик.

– О-го-го! Ух ты! И как только тебе пришло в голову такое… большое? – удивился маленький пингвин, по-прежнему находившийся на макушке Тоди, после чего он три раза упруго подпрыгнул, как бы желая убедиться, что он находится на той самой голове, в которую пришла эта необъятная мысль.

– Мне нравится, как эти космонавты летают вокруг станции в своих белых скафандрах и машут нам всем рукой. Представляете, как было бы здорово, если б за стеклом шлема виднелась физиономия панды, и эта панда начала бы приветственно махать лапой всем землянам.

– Я бы не отказался на такое посмотреть, – ответил Мини-Пикачу.

«И я! И я тоже!» – послышалось со всех сторон.

– Да мы все хотели бы это увидеть, – резюмировала Гамбургеса.

– Вот только, как ты влезешь в скафандр, Тоди? Ведь ты такой толстый, а потому и красивый! Но среди космонавтов нет упитанных людей, – поинтересовался плюшевый Пикачу.

– Гм-м, я об этом не подумал. Но, может быть, они сошьют для меня специальный скафандр?

– Не-е-ет, вряд ли они будут так делать. Я думаю, что у них все скафандры одинаковые, и они под них подбирают космонавтов нужного размера, – предположил плюшевый Пикачу. – Ведь такой костюм очень сложный, он, как автомобиль для космоса, – продолжил он, – а ведь не делают же автомобили специально для каждого человека.

– Вот незадача. И панда почесал себя за ухом.

– Тогда я попрошу Марию сделать меня потоньше, – нашёл выход Тоди. – Вы помните, когда моя лапа нечаянно порвалась, то из меня высыпалось что-то белое? Позже мы узнали, что это называется поролон, и я из него состою. Так вот вместо того, чтобы засунуть его обратно и зашить разрыв, как это сделала Мария, нужно, наоборот, вытащить из меня немного поролона, чтобы я сделался нужного размера. А вытащенный поролон хранить в коробке до моего возвращения.

– Хорошо придумал, толково, – почти одновременно высказались все три Пикачу, одобрительно покачивая ушками.

Некоторое время разговоры ещё продолжались в том же духе, но это были лишь шутливые мечтания, а не действительное желание жить в обличье людей. И люди тоже могут в шутку воображать, что было бы, обернись они вдруг плюшевыми игрушками или какими-то животными, но всё же это не по-настоящему. Да и из дома-то зверушки никогда не выходили, не считая вылазки во внутренний двор для исследования и знакомства с Пончиком – голубем живущем в большом вольере. Разговоров после этого путешествия было на несколько дней. Но это не значит, что зверьки отказались бы узнать нечто новое и интересное. И всё же главное, чего они желали, это чтобы всем-всем зверушкам, и игрушечным и не игрушечным, жилось хорошо, и они могли бы учиться при желании, и чтобы их не обижали. Так на это смотрели игрушечные зверушки сидящие на постели.

Вскоре послышались звуки свидетельствующие о возвращении семейства домой. Зверьки быстро заняли те места на которых их оставили.

Войдя, Мария прилегла на постель, почесав Тоди животик и одновременно рассказав всем, кто мог её слышать в комнате, о своих впечатлениях после посещения церкви и прогулки по городу с остановкой в кафе-мороженом. Зверушки смогли услышать о том, кто как выглядел и в каком был настроении, кто и каким образом на кого посмотрел и что сказал. Особенно была одна – она так зыркнула на другую, что все окружающие сразу поняли, дело пахнет керосином!

После Мария взяла книгу, но вскоре отложила. Всё равно уже не осталось времени читать, поскольку скоро начиналась очередная серия мыльной оперы под названием «Проспект страсти». И если те, кто дал название сериалу, имели в виду, что на этом проспекте живут страстные люди, то это ещё ни о чём ни говорит, поскольку в теленовеллах, люди живущие на любом из проспектов Центральной или Латинской Америки – всегда очень страстные. Хотя Мексика, строго говоря, является частью Северной Америки, но по образу жизни и языку, несомненно, ближе к первым двум. Впрочем, не в названии дело. Главным персонажем в этой мыльной опере была девушка Вера, которая в поисках работы нашла место прислуги у богатой сеньоры оставшейся без мужа. И хоть нашла Вера эту работу недавно, но уже успела испытать множество треволнений. Мария с сочувствием следила за приключениями Веры, так как её участь и в самом деле ожидала многих девушек и молодых людей – скитаться в поисках работы, а найдя, бояться потерять.

Зверушки этой стороны жизни не знали, но им тоже нравилось слушать и смотреть этот сериал, потому что они уже привыкли к голосу и особенностям характера главной героини, и они тоже за неё переживали. Перед тем, как сияние голубого экрана осветило лицо и мордочки зрителей, Мария, державшая в руке пакетик конфет, успела пробормотать:

– Эти леденцы стали делать совсем уж маленькими.

У Тоди при этих словах слегка дрогнула лапа, но он моментально вновь обрёл полную неподвижность, однако, раздумывая при этом: «А не броситься ли ей на шею с криками: «Мы живые, живые! Это мы нанюхались леденцов, потому что хотим есть!» Нет, нельзя. Может быть, потом, когда придумаем, как лучше это сделать.

Да, не сейчас».