Kitobni o'qish: «Содружество зверушек»

Один зимний день

Глава 1

Вот уже как два месяца все зверушки живут вместе в квартире Николая Семёновича. И Мария тоже. На дворе зима, выдавшаяся снежной. Мексиканские зверушки любуются из окна снегом, окутавшим ветви деревьев, и сугробами, сверкающими кристалликами льда в свете уличных фонарей. А дома тепло, много сладостей и всяких мягких уютных мест. Например, среди подушек на диване или на кресле.

Когда приезд Марии с её зверьками ещё только ожидался, точнее, когда они уже были в небе над Атлантическим океаном, у здешних зверушек произошёл такой разговор:

– Интересно, а где они размещаются? (Имелись в виду мексиканские зверьки.) В сумках, рядом с Марией, или в багажном отделении среди чемоданов? – спросил Лёва, сидя на своём обычном месте на книжной полке, шевеля пальцами задних лап.

– Я думаю, что в багаже. Ведь Тоди очень большой, даже немного больше нашего Пингвина, и его с собой не очень-то потаскаешь, а держать их раздельно Мария не захочет – поэтому они должны быть вместе в багажном отделении. Может, в какой-нибудь коробке. Как фрукты, хи-хи-хи, – пошутил Дино.

– А каким бы фруктом хотел быть ты? Если бы пришлось? – обратился Оленёнок к Дино.

– Мне нравятся мандарины и апельсины, – тут же ответил тот.

– А ты, Зайка?

– Я бы хотела стать морковкой. Это хоть и не фрукт, но морковь сладкая, поэтому её можно считать немножко фруктом. Или можно быть яблоком.

Оленёнок не возражал по поводу морковки.

– А ты, Сита?

– А можно мне стать кусочком сыра или орешком? Они мне нравятся.

Тут Оленёнок растерялся, ведь если морковь ещё вполне могла сойти за фрукт, то уж сыр-то да орехи – никак! Никто не знал, как выйти из этой ситуации не нарушив правил столь «высокоинтеллектуальной» игры, и Ратонсита видя это, произнесла:

– Мне тоже нравятся яблоки. Я могла бы стать ещё одним яблоком.

Ситуация благополучно разрешилась и Оленёнок продолжил опрос. На очереди был Микродинозаврик. Он пожелал тоже обернуться апельсином, как и Дино, но чур – сладким, а то они бывают кислые.

Теперь остались только Пингвин с Тигрой. Последний захотел стать арбузом. Будучи тигром, ну, пусть только головой тигра, он не мог не испытывать слабости к полосатому плоду. А вот Пингвин, как и Сита, озадачил компанию, потому что захотел стать пломбиром. Но зверьки думали недолго; раз мороженое сладкое, значит, его вполне уместно хотя бы временно причислить к фруктам, тем более пломбир нередко поливают ягодным сиропом.

Такой разговор мог бы показаться слишком легкомысленным для этих, в общем-то вдумчивых, а временами и задумчивых зверьков, разве что Дино был непоседлив иногда. Но тому имелось объяснение. Николай Семёнович, в преддверии приезда Марии со зверушками, накупил множество лакомств, они, в первую очередь, предназначались для зверьков, поскольку Мария хоть и сама частенько не прочь съесть побольше этих самых лакомств, всё же была вынуждена себя сдерживать, чтобы не повредить здоровью. Накопление припасов для приезжающих длилось несколько дней, и наши зверушки так обнюхались этими сладостями, что у них случилось некоторое мыслекружение, от которого и произошёл этот разговор. Но вскоре они очнулись и засели за одно из тех интересных занятий, за которыми коротали вечера в ожидании своих собратьев. В тот раз им стало разглядывание атласа мира в большом тяжёлом альбоме.

Сейчас-то уж можно никого не ожидать – все были вместе, а атлас разглядывать продолжили, но теперь большим количеством глаз. Вот только завтра должны были зайти в гости дети Николая Семёновича. Жаль, что им нельзя рассказать о живых игрушечных животных, по крайней мере до поры до времени. Они люди молодые и могут разболтать ненароком. А родители Николая Семёновича живут далеко на севере. Им, как предложили когда-то поработать там несколько лет, так они и работают до сих пор. Деятельность у них интересная, но об этом, возможно, в другой раз.

К слову сказать, мышек-сестричек из парка решено было забрать домой. Ведь поначалу зима выдалась очень суровой – холодной и ветреной. Это сейчас она приятная и снежная.

С помощью Ратонситы переговорили с ними, предлагая тепло и уют. Мышки уже очень мёрзли и с радостью согласились переместиться в дом Николая Семёновича. Их устроили в детском игрушечном домике, который поставили на нижнюю книжную полку в дальнем углу, убрав предварительно часть книг. В том углу была полутьма и мышкам это нравилось. Им, конечно, было непривычно в человеческом жилище, но они быстро освоились, ведь мыши давние спутники человека, правда, человек обычно этому не рад. Потому что такой человек слишком много думает о себе, и интересует его в окружающем мире лишь то, что ему – «повелителю» всего живого – полезно, а до остального и дела нет, например до того, как поладить мирно с другими живыми существами. А что если представители какой-нибудь технически высокоразвитой цивилизации из глубин космоса, так же посмотрят на человека – как на что-то недостаточно разумное или как на нечто вредное, мешающееся тут под ногами? И последнее весьма вероятно. Но с Николаем Семёновичем мышки могли чувствовать себя спокойно – всё же не каждый человек гоняет живность, едва она посмеет показать нос.

Голубя-проводника тоже думали забрать – как бы не замёрз, но он проворковал, что знает хороший чердак в одном из ближайших домов. Там он вместе с другими голубями и воробьями, и галками, и синицами, и прочими пернатыми пережидает непогоду. К сожалению, в доме Николая Семёновича такого чердака нет, а то бы голубя зазвали туда. Но в целом жизнь зверьков и людей проходила спокойно и интересно.

Мария осваивала новый язык на частных уроках, которые давала одна преподавательница из университета, занимающегося изучением иностранных языков. Эта женщина как раз специализировалась на испанском, и потому могла хорошо объясняться с Марией. Вынужденная подработка поначалу не приносила ей радости, поскольку отрывала от основной работы, но узнав Марию получше, оценив её словоохотливость и дружелюбность, услышав множество рассказов о жизни мексиканской провинции из первых рук – эта преподавательница изменила свой настрой, и теперь она ждала прихода Марии и бесед с ней. К тому же Мария знала древнюю индейскую вышивку и множество старинных песен и легенд. Этому научила бабушка. Так что роли ученицы и учительницы иногда менялись.

У зверьков же были свои занятия, к которым они могли приступить без преодоления языкового барьера, отлично понимая друг друга, находясь вблизи. Вероятно, зверушки из самых разных уголков Земли способны понять зверушечного собеседника. Однако если их разделяет большое расстояние, как, скажем, во время сеанса видеосвязи с бабушкой и дедушкой Марии, когда та со своими зверушками всё ещё находилась в Мексике – то зверьки уже не понимали слов с другой стороны, они слышали только какое-то тявканье, писк и взвизгивание. В чём тут дело никто не знал, но узнать бы хотелось. Хотя, возможно, что зверушки долго бывшие вместе, например Дино и Лёва – смогут понимать друг друга и на большом расстоянии. Но всё же это остаётся под вопросом.

Так вот одним из самых интересных и важных занятий для зверушек, стало выяснение следующего: а существует ли, на самом деле, малюсенький лягушонок? Который, как предполагал Алексис, живёт в водяном цветке. Его Мария привезла с собой, с некоторыми трудностями, но они уже позади.

Сначала Тигра предложил внимательно наблюдать за цветком вблизи – можно по очереди. Ведь узнать, есть ли там кто-то – необходимо, поскольку сейчас неизвестно, как ему там. Всё ли у него хорошо, не нужно ли чего, не болен ли? Так что выяснить надо непременно!

«Да-а-а… Точно… Ещё бы!… Хотелось бы знать, что у него всё в порядке, если он существует, конечно», – заговорили остальные зверушки.

Зверьки наблюдали по очереди в течении нескольких дней, но безрезультатно. Стали думать, как быть дальше. Наконец, всё тот же Тигра предложил:

– Надо заинтересовать его. Положить что-нибудь на листочек, например немного манной каши. А после мы станем наблюдать с увеличительной лупой – её может подержать Тоди. Или без, чтобы не спугнуть его – там видно будет. Всё это похоже на выманивание, и я думаю, что выманивать кого-то – это нечестно, но ведь мы знаем, что делаем это затем, чтобы позаботиться о лягушонке!

– Сейчас с нашими наблюдениями мы не смахиваем немного на сумасшедших учёных из лабораторий, которых показывают в фильмах? – задумался вслух Дино. – Но ведь мы не злые и очков с белыми халатами на нас нет! Мы лишь хотим узнать, что там с лягушонком, – продолжил рассуждать Дино, отвечая на свой же вопрос.

– Ага, как в лаболатолии, – добавил Лёва, – который в данный момент не очень-то слушал, так как был занят разминанием задних лап, и он просто повторил услышанное им слово в котором присутствовала буква «р». Он не всегда выговаривал эту букву, что немного странно для льва, поэтому Лёва временами практиковался в произношении неподатливой буквы. Но это, наверное, потому, что он всё-таки маленький резиновый львёнок, а не огромный рычащий зверь.

– Только у нас добрая лаборатория, а мы как добрые учёные… хоть и не очень учёные… – попытался уточнить средний пластиковый Пикачу, немного запутавшийся – у них тут лаборатория или нет?

Все с радостью согласились, что у них добрая лаборатория и… вообще, никакая не лаборатория, а они лишь хотят подружиться с лягушонком.

Глава 2

Кажется, этическая сторона вопроса была разрешена, а наблюдение и выманивание в данной ситуации признано допустимым. Но зверушки на всякий случай решили спросить у людей. Мария сразу же заявила о своём желании того, чтобы с лягушонком было всё в порядке, и поэтому надо знать, как он себя чувствует. Николай же Семёнович не сразу ответил, взяв время подумать и, пришёл к следующему: «Наблюдение является частью, а иногда и необходимым условием познания, а вы – хотите узнать! Тут важно, чтобы намерения познающего были чистыми, не эгоистичными, а само познание не забывающим о возможном вреде. И сторонящемся его. И ещё – если наблюдаемый обладает развитым сознанием, то он должен быть не против, правда, об этом не узнаешь пока не спросишь, а наблюдение-то за лягушонком уже начато!»

Зайка поскочила поближе к Николаю Семёновичу:

– Мы спросим его: хочет ли он с нами дружить? И если он скажет, чтобы мы его не беспокоили, то мы совсем не будем его трогать. Но мне кажется, что он захочет с нами водиться, ведь мы такие весёлые, и поиграть любим, – предположила Зайка, а Оленёнок стукнул копытцем в знак согласия.

– Хорошо, – продолжил Николай Семёнович. – Теперь, что касается выманивания – то да, во многих случаях это действие злонамеренное. Но не в нашем. Ведь вы… мы всего лишь хотим знать, есть ли лягушонок на самом деле и хорошо ли ему здесь. И не видно никакого другого способа, кроме как предложить ему еду. Я считаю, что здесь это не только приемлемо, но и необходимо.

Зверушки вздохнули с облегчением.

– Если хотите, мы можем и у бабушки с дедушкой спросить, – полушутливо предложила Мария.

Однако зверушки призадумались, особенно Алексис, ведь можно сказать, что это он открыл миру возможность существования лягушонка. Пусть и маленькому мирку, но всё же.

– Поговорите и с ними. Наверняка они будут рады возможности пообщаться и ответить на ваши вопросы, но я наперёд уверен, что они согласятся с предложением Тигры, – сказал Николай Семёнович.

– Да, мы поговорим, но немного позже. Сейчас у них ещё ночь, а у нас утро. Ведь их время отстаёт от нашего на 9 часов. Правильно? – спросил Тоди, а Мария перевела для Николая Семёновича.

– Совершенно правильно. Это потому, что у них другой часовой пояс, – ответил за него Лёва, и довольно сожмурился от того, что всё вокруг так умно и интересно устроено.

– Пояс? – недоуменно спросила Гамбургеса. Мини-Пингвинчик склонил голову набок, поскольку тоже был заинтригован.

– Ну да, – подхватил Тигра. – Они – пояса, считаются от Гринвичского меридиана, они прибавляются или убавляются. В нашем поясе прибавляется 3 часа, потому что это третий часовой пояс, а них меньше на 6 часов, чем на нулевом меридиане. Три плюс шесть равно девять часов – так получается разница в девять часов.

– Мы вам покажем на картинке, чтобы понятнее было, – добавил Лёва.

И Пингвин по просьбе Лёвы достал старую детскую энциклопедию, тот её том, в котором говорилось о географии и имелось наглядное изображение часовых поясов с объяснением, что да как тут можно посчитать.

Зверушки, усевшись кружком, стали разглядывать картинку, на время позабыв о поисках лягушонка. После захотели посмотреть атлас. Зверушкам очень нравилось, что страны там разноцветные. Например, родная для части зверушек Мексика была светло-песочного цвета. И Китай, к коему испытывал слабость Тоди – был таким же. Для зверьков одноцветные страны становились как бы родственными, загадочно связанными между собой посредством цвета, а там глядишь, быть может, и схожими нравами, и умонастроениями зверушек и людей.

Первым опомнился Алексис. Он попросил Марию:

– Не можешь ли ты сварить немного манной каши для лягушонка? Вдруг он голодный, а мы и не знаем.

– Но ведь раньше он что-то ел, – резонно заметила Мария, тут же услышав в ответ:

– Да, но сейчас мы в другой стране, тут иная погода и воздух не такой. А мы не знаем из чего состоит его еда.

– Это ты верно говоришь, мы не знаем, – согласилась Мария и пошла варить манку.

Зверьки, закончив разглядывание атласа, отправились проведать мышек пока варится манка. Первой к ним залезла Сита, а за ней Микродинозаврик и маленький Пингвинчик. Для прочих вход в домик был слишком мал, да и места там не так уж много.

Мышек спросили, как им здесь живётся и нет ли пожеланий?

«Живётся-то очень хорошо, спасибо Николаю Семёновичу и остальным, но мы переживаем за свой пенёк, который стоит сейчас пустой и холодный».

– Ничего, – успокоила их Ратонсита. – Я вместе с Николаем Семёновичем буду иногда посещать ваш пенёк, чтобы проверить всё ли в порядке. Когда он с Марией пойдёт гулять в парк в следующий раз, я попрошу, чтобы он взял меня с собой. И если ваше жилище обветшает, то весной мы восстановим его. Или, может быть, вы всё-таки останетесь у нас насовсем? Ведь тут безопасно и тепло. А в пеньке могут жить другие мышки.

«Ой, не знаем, не знаем», – ответили они, одна покачав головкой, а другая потирая нос лапкой, робея от такого предложения.

– Ведь мы полевые мышки, и нам в домах людей немного боязно. Правда, сейчас уже меньше.

Мини-Пикачу просунул мордочку в дверь игрушечного домика и поприветствовал дальних родственниц.

Когда им ранее сообщили, что среди всех этих необычных зверушек имеются их сородичи – они были очень удивлены и даже взбудоражены. Нам не стоит удивляться их реакции, ведь в жизни диких животных так мало чего-то, что отвлекало бы и возвышало их над ежедневной и неустанной гонкой не на жизнь, а на смерть – ведь на всём белом свете они никому не нужны. Нет у них ни больниц, ни столовых, ни друзей – вообще ничего нет. Их жизнь не значит ничего, ни для кого. А здесь они оказались не только кому-то нужны, у них, оказывается, даже есть особенные покровители, что ли, называемые «родственниками». Вот поэтому мышки удивлялись и радовались всему, что видели и слышали. У них впервые появилась возможность думать о чём-то, кроме жизненно необходимого, которое в стальных тисках держало их от рождения, как, впрочем, и весь остальной животный мир за редкими исключениями.

Им полюбилось слушать мультфильмы. Они их не смотрели, а только слушали из своего домика. Они мало что понимали из этих звуков, поскольку не знали человеческой речи, но им нравились интонации голосов и музыка.

Но вот манная каша уже сварилась, а значит, пора попытаться угостить гипотетического (пока ещё) лягушонка.

Зверушки собрались возле круглого аквариума, который был приобретён специально для водяного цветка. Тоди аккуратно, маленькой ложечкой, положил чуть-чуть манки на один из листьев цветка, распластавшихся на воде. Положил поближе к телу растения, состоявшего из нескольких стеблей укрытых листьями. Так что лягушонок мог быстро выглянуть и забрать кашу, скрывшись после в «зарослях». Ведь далеко к краю покачивающегося на воде листка он бы вряд ли пошёл.

Хоть и не рассчитывая на быстрый результат, Тигра попросил Тоди подержать лупу, а сам подлетая то ближе, то дальше, и регулируя положение лапы панды, наконец поймал фокус, в котором приманка-гостинец была видна отчётливо. Понаблюдав минут десять, Тигра предложил на этом остановиться, чтобы подумать и подождать развития событий. Подумать Тигра хотел о том, как лучше обнаружить таящегося в цветке лягушонка. Сейчас он может вообще не показаться из-за того, что кругом слишком людно, то есть зверушечно, а в воздухе висит увеличительное стекло. Да, надо было сразу догадаться, что так ничего не выйдет. Но всё же если манка пропадёт, то они будут знать, что в цветке кто-то есть, правда, не увидят кто. А вдруг там вовсе не лягушонок, а какой-нибудь другой мини-зверёк или жучок? На такое предположение Зайки Алексис только замотал головой, мол: «Нет-нет-нет – там лягушонок. Вот увидите!».

Ладно, пока можно поговорить с дедушкой и бабушкой. Те уже позавтракали сами и покормили животных. Мексиканские зверушки, теперь находясь рядом со зверушками-путешественниками, могли переводить их слова для бабушки с дедушкой, те слова и фразы, которые местные зверушки ещё не успели выучить по-испански.

Зверьки спросили мнение другой стороны по поводу подманивания и наблюдения за лягушонком.

– Обязательно надо разузнать всё ли у него хорошо, здоров ли он, не голодает ли, – ответила бабушка. Она беспокоилась тем более, что водяной цветок – их с дедушкой подарок Марии. А они-то и не подозревали, что в нём кто-то живёт.