Kitobni o'qish: «Скитания»

Пролог

Всем известно, что такое Страсти Христовы. Все знают или, по крайней мере, слышали мельком историю о том, как Сын Божий своими страданиями, своей кровью и позорной смертью искупил грехи человеческие, после чего вознёсся на небеса, освободившись от оков плоти. Но никто не придаёт значения персонажу, который присутствовал в жизни Христа незадолго до её событий. Персонажу, чьи грехи никогда не будут отпущены, чья чаша страданий всегда полна до краёв, ибо некому осушить её.

Этот забытый персонаж – Сатана. Мятежный дух, он мечется по своим владениям, которые есть весь мир, словно дикий затравленный зверь в просторной, – но всё же клетке, загнанный в свою же ловушку: связанный собственной клятвой истребить весь род людской, он искушает души, но каждая такая грешная душа сковывает его пудовыми цепями, затягивая на дно и отдаляя его от Искупления. Но каждая чистая, добродетельная душа наоборот приближает его к Райским вратам, ненадолго снимает с него позорное ярмо, что он проносит на себе через века. Гонимый, словно скиталец пустынными ветрами, ненавистью к человечеству и, вместе с тем, невысказанной надеждой на него, он страдает от собственного бремени, которое ему не с кем разделить, и некому спасти его от самого себя.

* * *

XIX век, Лондон. Молодая чета Кроуфорд устраивала приём в честь успеха новой картины главы семьи, Рогана Кроуфорда. Ученик Данте Габриэля Россетти, он слыл модным нынче художником. В Лондоне ему заказывали портреты все, с кем, по мнению высшего света, стоило иметь знакомство. Его очаровательная жена Селия была подающей надежды, но до крайности невезучей писательницей. Чего она только не перепробовала: писала под мужскими псевдонимами, оплачивала рекламу и хорошие отзывы критиков и даже написала, по совету издателя, коротенький, но донельзя неприличный любовный роман. И всё же признание публики обходило её стороной с той же старательностью, с какой она добивалась известности.

– Вы даже не представляете, как это ужасно, – процедила она, наморщив хорошенький носик. Она стояла немного в отдалении, наблюдая, как гости с восхищением рассматривали картину её мужа. – Писать «по требованию» этого недостойного человека! Удивляюсь, как я не умерла, выводя последнюю строчку такого позорного и низкопробного чтива. И всё напрасно!

Селия подняла глаза на собеседника. Это был французский князь, появление которого четверть часа назад внесло некоторую сумятицу: его имя никак не могли найти в списке приглашённых, пока не появился сам Роган Кроуфорд и не заверил, что они с князем старые друзья и он здесь по его личному приглашению.

Его имя было Люмьер д’Экзиле и по количеству полученного внимания и восхищения он едва не затмил главную героиню вечера – картину. Высокий и горделивый, он нёс себя с превеликим достоинством, чёрные как смоль волосы и брови с изломом подчёркивали его мрачную красоту, бледный высокий лоб выдавал недюжинный острый ум, а точёный нос и тонкий, резко очерченный рот придавали ему сходство с хищной птицей. Но самой замечательной чертой его были глаза: чёрные, с поволокой и с полыхавшим в них странным огнём, словно их обладатель либо страдал от вечного голода, либо сгорал в пламени страсти. Казалось, что взглянувшему хоть раз в эти глаза, ничего не стоит попасть к князю в вечное рабство.

– Хорошего же вы мнения о своих произведениях! – рассмеялся Люмьер, покачивая красное вино в бокале. – Как можно ожидать благосклонности публики, ненавидя своё творение?

– Я и не ненавижу его – я стыжусь, – возразила она и грустно вздохнула. – Иногда я думаю, что мне вообще не следует писать, но я ничего другого не умею. Мой муж одарённый художник, к тому же учился у настоящего мастера, а мне даже поучиться не у кого.

– Хорошая литература может стать для вас учителем.

Селия помотала головой. Судя по всему, ей это уже говорили либо она сама об этом думала.

– Я, кажется, понимаю, о ком вы, князь. Но я хочу найти свой стиль, свою черту, которая будет выделять меня из всей плеяды современных авторов. Все эти издатели имеют единый шаблон, который приносит им доход, и хотят видеть только произведения, подходящие под этот шаблон. Я пережила этот опыт и могу с уверенностью сказать, что отныне мне претит подобный подход.

– В таком случае, я вижу для вас два пути, – заявил Люмьер с неумолимостью судьи, зачитывающего смертный приговор, – забыть о славе и писать то, к чему лежит душа, либо, – он лукаво прищурился, – написать что-то поистине блестящее, что-то настолько поразительное, что у этого просто не будет ни малейшего шанса остаться незамеченным.

Селия подняла на него отчаянный взгляд. То, как он это сказал, странным образом воодушевило её.

– У меня есть идея, которую я бережно лелею ещё с юных лет… Да, я напишу, я обязательно напишу! Ах, если бы у меня был наставник, который направлял бы меня в моих творческих порывах! Тогда я бы точно обрела долгожданное признание!

Люмьер тонко улыбнулся, пристально вглядываясь в неё. Она поймала его взгляд и как будто поняла намёк.

– Вы случаем не знаете какого-нибудь литератора, который согласился бы курировать мою работу? Вы сделали бы меня своей должницей.

– Никого искать не нужно. Скажу вам прямо, писательская стезя – не моя стезя, и будь я проклят, если когда-нибудь возьмусь за перо с целью исписать больше одного листа бумаги. Но у меня есть опыт в сфере, что вы описали, и мне не раз говорили, что у меня развита эта тонкая жилка, позволяющая чувствовать литературное произведение. Если вы согласны – я в вашем распоряжении.

Селия потеряла дар речи. Задавая вопрос, она никак не ожидала, что человек такого благородного происхождения предложит ей подобные услуги. В её глазах это было всё равно, что принцу Уэльскому предложить себя в качестве дворецкого. Она подозрительно прищурилась.

– Я очень признательна вам за предложение, князь, и всё же…

Люмьер рассмеялся.

– Неужели вы подозреваете меня в недобросовестности? Или того хуже – в мошенничестве? Спешу вас разуверить, миссис Кроуфорд, я всего лишь человек, которому безмерно скучно жить эту жизнь. А сделать из вас звезду литературного мира звучит как нечто, что способно развеять мою скуку. Вы видите, я откровенен с вами.

Селия выглядела так, будто проглотила четвертинку лимона, и с трудом выдавила из себя улыбку.

– Это хорошо, учитывая факт, что все издатели, с которыми я работала – патологические льстецы и лгуны. Что ж, – она с каким-то бесшабашным азартом протянула ему руку, – тогда заключим договор.

Люмьер тут же взял её руку в свои. Его глаза полыхали странным торжеством.

– Значит, вы принимаете меня и мой скверный характер и согласны работать под моим покровительством! Не могу передать, как я рад. Но учтите – я суровый наставник.

Селия таинственно улыбнулась.

– Именно это мне и нужно. Per aspera ad astra. Я преодолею преграды, которые будете ставить мне вы или те, кто станут попадаться на моём литературном пути. Теперь я не сомневаюсь в успехе! И прошу вас, обращайтесь ко мне «миз Кроуфорд» – мне всё ещё непривычно это тяжеловесное «миссис». Так будет удобнее.

– Да будет так!

Сразу же после того, как он произнёс эти слова, в толпе раздался звон и женский вскрик удивления.

– Бокал! Бокал лопнул прямо у меня в руке!

Селия поспешила к пострадавшей гостье. В момент, когда по залу прокатился звон разбитого хрусталя, что-то кольнуло её в сердце. И от этого укола веяло чем-то холодным и неизбежным, чего она сама не могла объяснить. Но мысль о грядущем успехе быстро затмила этот холод, и она воспрянула духом.

Люмьер д’Экзиле скрыл улыбку за бокалом вина.

Глава 1

Первым делом Люмьер пожелал ознакомиться со свежей рукописью. Опешившая Селия ответила, что она находится у одного издателя, и вернётся к ней лишь в том случае, если он отвергнет её.

– Как имя этого издателя?

– Джордж Макбрид, он получил рукопись только вчера…

– Значит, вы можете быть уверены, что он не притронется к ней добрых две недели, если не больше, так что мы спокойно можем потребовать её обратно. Если вы сообщите мне адрес его конторы, я немедленно пошлю туда своего слугу с запиской от вашего имени.

Неуверенная в успехе этой вылазки, Селия всё же сделала как он просил. Люмьер дружески кивнул ей и отправился на поиски слуги.

– Смотрю, дорогая, ты отлично поладила с моим другом, между тем я едва словом с ним перекинулся.

Селия обернулась. Роган Кроуфорд улыбался ей с тем лукавством, с каким некоторые мужья подтрунивают над своими жёнами, когда видят, что те уделяют внимание другим мужчинам. Высокий и тонкий как стебель, бледный, с лучистыми голубыми глазами и льняными волосами с ранней сединой, он напоминал скорее нищенствующего поэта с чердака, чем известного на всю страну художника. Подобный образ часто привлекает молодых девушек: они тешат себя надеждой, что он сможет найти в них свою музу, будет петь им сладостные песни о любви дни напролёт, а ночами слагать оды в их честь. Но Роган, наперекор всем мнениям, обратил внимание на Селию, тогда ещё носившую фамилию Мур. Та хоть и слыла слегка взбалмошной, но в потенциальных избранниках искала в первую очередь практичность. Не вполне ясно, как она смогла разглядеть это качество в пусть талантливом, но всё же пока ученике Россетти, но её прозорливость не подлежала сомнению: уже спустя год упорной работы и паре рекомендаций восхищённых заказчиков, имя Рогана Кроуфорда буквально витало в воздухе по всему Лондону. Казалось, на самом обычном холсте он мог воплотить любую мысль, но с большей радостью брался за портреты, которые получались настолько живыми, что никто не удивился бы, если б изображённый моргнул или вздумал почесать нос. Его успех казался головокружительным. Поговаривали даже, что сам дьявол подарил ему руки кого-то из классических мастеров живописи, и теперь Роган отдаёт ему дань уважения, ежемесячно изображая демонического вида существ. Примечательно, что зачастую именно эти картины вызывали наибольший резонанс.

– К слову, почему ты никогда не упоминал о нём? – Селия продолжала слегка рассеянно смотреть вслед князю. – Хотя его лицо по каким-то причинам кажется мне знакомым.

– Полагаю, ты видела его на «Падении».

Селия удивлённо посмотрела на него. Роган загадочно улыбался.

– Ты написал князя д’Экзиле? Да ещё и в «Падении»? А он сам об этом знает?

Роган рассмеялся.

– Для этого я и пригласил его. У меня в планах было предложить ему пожить у нас с месяц-два. Он постоянно скитается по свету, и у меня сердце кровью обливается, когда он в своих письмах рассказывает мне, как умирает со скуки.

– Да, об этом он обмолвился, – обронила Селия, снова отчего-то впадая в рассеянное состояние. – И я думаю, что у него будет сразу несколько поводов задержаться у нас.

И она пересказала ему их разговор. Роган сначала слушал удивлённо, но под конец рассказа искренне рассмеялся.

– Как это похоже на него! Ввязаться в авантюру только для того, чтобы развлечь себя. Но не волнуйся, Селия, – спохватился он, заметив её кислую гримасу, – насколько я его знаю, он человек слова, к тому же очень талантлив. Я абсолютно не удивлён, что он ещё и в литературе знает толк.

– Для меня облегчение слышать, что ты ему доверяешь, – улыбнулась она. – Значит, моя бедная рукопись действительно в надёжных руках.

Люмьер вернулся спустя четверть часа, и Роган, наконец, смог сердечно поприветствовать его.

– Бога ради, Люмьер, неужели вы нашли художника, изобразившего ваш образ, который стареет вместо вас? В противном случае не вижу других объяснений тому, что вы абсолютно не изменились за эти пять лет.

– Пять лет не такой уж долгий срок. К тому же, если кто и способен на подобную магию, то только вы, Кроуфорд, – рассмеялся Люмьер, пожимая его руку. – Рад сообщить, – сказал он, обращаясь к Селии, – что уже сегодня я должен получить вашу рукопись на руки.

– Сегодня? – в один голос воскликнула чета Кроуфорд.

Князь расхохотался, в его глазах пылал озорной огонёк.

– Конечно! Если мне что-то нужно, я получаю это незамедлительно.

– Это уж точно, – усмехнулся Роган. – Предупреждаю тебя, дорогая, над этим человеком можно шутить сколько угодно, но для достижения своей цели он пойдёт по головам не посмотрев, что одна из этих голов – его лучшего друга!

– Ну вас, Кроуфорд, – добродушно проворчал Люмьер, – как будто целеустремлённость это порок, за который стоит четвертовать! Не слушайте его, миз Кроуфорд – я всегда смотрю под ноги. Один фатальный случай из моей молодости научил меня этому.

– Мудр тот, кто учится на своих ошибках, – с улыбкой заметила Селия.

– Нет, мудр тот, кто учится на чужих, – возразил князь. – Я же, несмотря на свою старость – пусть вас не смущает моя внешность – бываю опрометчив. Особенно в гневе.

– Я это запомню и постараюсь не провоцировать вас, – заверила Селия. – Дорогой, кажется, тебя зовёт мистер Блумфилд – он активно подаёт тебе знаки.

– К чёрту Блумфилда! Я вдоволь наболтался с незнакомцами, которые по какой-то причине попали в списки приглашённых, – он выразительно посмотрел на Селию, которая в свою очередь сделала вид, что не имеет к этому отношения. – Теперь же я хочу уделить внимание самому дорогому и ожидаемому гостю.

– Кто этот Блумфилд и почему вы хотите обременить чёрта сим человеком? – поинтересовался Люмьер.

– А, один надоедливый аристократ. Вон он, с пушистыми бакенбардами. Лицемер. Воображает себя моим меценатом, однажды дав мне сто фунтов.

– В самом деле? – Люмьер впился острым оценивающим взглядом в мистера Блумфилда, на губах его играла тонкая улыбка. – Ручаюсь, что он не купил ни одной вашей картины, несмотря на то, что мнит себя знатоком современного искусства и поклонником вашего творчества.

– Вы правы. Но не будем продолжать эту тему. Я стараюсь не осуждать других за их пороки, сам не будучи ангелом. Ничто не мешает мне притвориться, что я его не заметил.

– Действительно, – вкрадчиво заметил Люмьер, – к лицу ли вам, маэстро кисти, одаривать своим драгоценным вниманием такого непримечательного внешне человека.

Роган как будто не расслышал его слов, отвлёкшись, чтобы принять похвалу от одного из гостей, но Селия его услышала, и по спине её почему-то пробежала дрожь.

Отделавшись от очередной порции внимания, Роган сделал Люмьеру предложение остаться у них. Тот прижал обе руки к сердцу, лицо его выражало кротость и благодарность.

– Если вы сможете терпеть моё несносное общество целый месяц, я с радостью приму ваше предложение, друг мой. Но имейте в виду, если я стану невыносим, я тут же покину вас. Особенно, – он посмотрел на Селию, – это предупреждение касается вас, миз Кроуфорд. Вы ещё не передумали по поводу нашего литературного сотрудничества?

На мгновение Селии показалось, что в его глазах мелькнула мольба, но это впечатление быстро сменилось на противоположное. Его облик впервые показался ей зловещим, словно он предупреждал её о грозящей опасности. Но она подумала, что эта опасность касается самого князя, что с ним приключится что-то ужасное, если она сейчас откажется от его предложения. Подобное выражение лица бывает у осуждённых на смерть, когда они уже смирились с приговором, но в них всё ещё теплится отчаянная надежда.

– Как же я могу передумать, если вы уже послали за моей рукописью? – улыбнулась она слегка испуганно.

– Очень просто, – серьёзно сказал Люмьер. – Вы будете вправе отправить её обратно этому Джорджу Макбриду или любому другому издателю.

– Нет, князь, – ответила Селия решительно и с тем же азартом, с каким соглашалась на его предложение, – теперь я хочу узнать, на что я способна. И вы мне поможете. А ваши слова по поводу вашего ужасного характера – мне кажется, они слегка надуманны.

– О нет, миз Кроуфорд, – улыбнулся Люмьер. – Поверьте мне, это правда.

– В таком случае, решено! – весело резюмировал Роган. – Вы остаётесь у нас и помогаете моей очаровательной жене в её писательской карьере, а я занимаюсь своим делом и не мешаю вам творить.

– И всё же, – настаивал князь, – я повторяю своё предупреждение: я немедленно покину вас, как только стану нежеланен. Не беспокойтесь, миз Кроуфорд, далеко я не уеду: у меня есть прехорошенькое поместьице в пределах города. Мы сможем наезжать друг к другу с визитами и спокойно работать над вашим новым романом.

Роган Кроуфорд впервые посмотрел на Люмьера с лёгким беспокойством и постарался скрыть это за беспечной улыбкой.

– Хоть вы порою и правда невыносимы, Ваша светлость, за одно только это у меня не повернётся язык выставить вас из нашего дома. Я слишком долго ждал вашего приезда, чтобы сейчас так просто отпустить.

Люмьер посмотрел на него с какой-то трогательной лаской, но Селии показалось, что она разглядела в его взгляде иронию.

– Да будет так, – улыбнулся он.

* * *

Итак, с того самого вечера Люмьер д’Экзиле сделался своего рода литературным агентом и куратором Селии Кроуфорд и за дело он взялся стремительно. Рукопись оказалась у него незадолго до окончания приёма, и, поднявшись в покои, которые ему выделил Роган, он принялся за неё далеко за полночь.

На следующее утро Люмьер нашёл Селию в её кабинете. Это была небольшая комнатка на первом этаже, недалеко от комнат слуг, сумрачная и удивительно захламлённая. Селия сидела за тяжеловесным письменным столом тёмного дуба и вяло массировала виски в каком-то тягостном ожидании. Люмьер, держа в руке её рукопись, подошёл поближе и увидел, с чем связано это ожидание: перед ней лежал лист бумаги, девственно чистый, если не обращать внимания на чернильную кляксу в верхнем углу. Справа от Селии стояла изящная чашка с недопитым кофе.

– Вы, как я замечаю, жаворонок, миз Кроуфорд, – шутливо поприветствовал Люмьер. Селия не пошевелилась, и ему пришлось слегка тронуть её за плечо, чтобы обратить на себя внимание. Она вздрогнула, быстро заморгала, словно он пробудил её от дрёмы.

– Ах, Люмьер! Простите, меня по утрам одолевает некий ступор… – она изящно потянулась. – Я как лунатик, что-то делаю, но сама толком не понимаю, что именно.

– Тогда к чему такие ранние подъёмы? – рассмеялся князь и взглянул на часы. – Даме вашего положения подобает подниматься не раньше десяти утра и делать это со всей неспешностью. Тем более после такого приёма!

Селия не глядя протянула руку к чашке, заглянула в неё и допила давно остывший кофе. Люмьер положил перед ней прочитанную рукопись.

– Когда-то я посетовала одному из своих прошлых редакторов на то, что роман не желает двигаться дальше, и он посоветовал мне писать по утрам, как можно раньше. Видите ли, с утра разум свеж, мысли чисты, к тому же, проработав с утра и до полудня имеешь целый день свободным для более приземлённых дел.

Люмьер бросил красноречивый взгляд на пустой лист бумаги и мягко поинтересовался:

– И сколько же в среднем, позвольте узнать, вы пишете таким образом?

Селия поставила чашку, откинулась на спинку кресла и, спохватившись, предложила Люмьеру сесть. Он придвинул себе второе кресло.

– Один целый лист, иногда полтора. Но в последнее время мне с трудом удаётся исписать одну сторону.

– А в своём обычном режиме?

Селия задумалась и её глаза расширились. Люмьер развёл руками.

– Зачем же вы послушались совета, который вам совершенно не подходит?

– Сначала этот метод работал…

– Трудно спорить. Смена режима и правда помогает, так как человеческий мозг устаёт от рутины. Но не в случае, когда всё ваше существо протестует против этого.

– Как грустно! – рассмеялась Селия. – Мне понадобился взгляд со стороны, да ещё и иностранного князя, чтобы понять свою ошибку. Что бы я делала, если б вы вообще не появились в моей жизни!

– Полагаю, в конце концов вы бы сами её осознали, но значительно позже, – он тактично постучал пальцем по рукописи, которой Селия до сих пор не замечала. – Я прочёл ваш новый роман и, признаюсь, он меня озадачил.

Селия удивлённо посмотрела на рукопись, словно не могла понять, как она там оказалась. После заявления князя она тут же взяла её в руки и прижала к груди бережно, как мать – младенца. Люмьер пытливо смотрел на неё, потирая восхитительный рубин на одном из колец.

– Как прикажете вас понимать? Чем именно он вас озадачил?

– А тем, что пока я читал его, меня не покидало чувство, будто его написал кто угодно, только не вы.

– Я надеюсь, что это не было обвинение в плагиате, – уточнила она довольно холодно.

Люмьер с притворным ужасом воздел руки.

– Что вы, миз Кроуфорд! Я всего лишь хотел сказать, что ваше произведение отчего-то не похоже на вас саму.

– А вы полагаете, что знаете меня, хотя мы познакомились только вчера?

Люмьер улыбнулся, как ей показалось, натянуто и бросил недовольный взгляд на занавешенное окно.

– Как ваш литературный ментор, я посчитал своим долгом сообщить о своём впечатлении. А вы, как я вижу, плоховато воспринимаете критику. Стоило мне упомянуть о такой мелочи, и вы сразу ушли в оборону. Quelle sensibilité !¹

Селия поджала губы.

– Вы правы. Любая мелочь важна. Как любит говорить мой муж, дьявол кроется в деталях.

– И это верно! – глаза Люмьера полыхнули озорным огоньком.

– Я почти уверена, что знаю причину, по которой вам так показалось. Я так долго писала по шаблонам, навязанным мне издателями, что и этот роман не стал исключением. Неудивительно, что вы почувствовали эту фальшь.

– Более того, – заметил Люмьер со значением, – это чувствуют и читатели. Многие издатели забывают о том, что шаблон создан для того, чтобы брать его за основу и на этой основе создавать своё уникальное произведение. А бесконечное переливание из пустого в порожнее в итоге надоедает не только самому автору, но и публике.

– Значит, с этой рукописью мне ничего не светит, – помрачнела Селия.

– Разве это большая проблема? Вы, кажется, говорили, что собираетесь осуществить замысел из вашего юношества.

– Да, но это займёт время.

– Бесспорно. В таком случае, я предлагаю вам следующее: вы сегодня же расторгаете договор с этим вашим Джорджем Макбридом и начинаете писать новый роман, а я занимаюсь изданием вашей рукописи. Я найду вам нового издателя в течение пары дней.

Селия от неожиданности чуть было не выронила рукопись.

– Что вас так пугает, миз Кроуфорд? – улыбнулся Люмьер слегка сатирически. – Я полагал, что для вас это обычная практика.

– Дело в том, – Селия мяла уголок своей рукописи, избегая смотреть на князя, – что это Роган нашёл для меня этого издателя.

Люмьер рассмеялся, но, к облегчению Селии, довольно деликатно.

– Ваш муж прекрасный художник, но в литературных делах, по всей видимости, совсем не разбирается. Готов утверждать с высокой вероятностью, что этого издателя ему посоветовал один из его заказчиков, который «что-то такое о нём слышал». Моя дорогая леди, так дела не делаются.

Пока он говорил, Селия смотрела будто сквозь него. Люмьер же с ласковой обеспокоенностью смотрел на неё, облокотившись о подлокотник кресла и подперев подбородок кулаком.

– Знаете, миз Кроуфорд, – снова заговорил он, – пока я искал вас сегодня утром, я застал за работой вашего мужа – он творит в помещении куда более просторном, чем ваше. Там много воздуха и света. Полагаю, что изначально это был малый бальный зал. Отчего же вы выбрали эту… каморку?

Селия продолжала сверлить взглядом пустоту. Люмьер вздёрнул бровь и нахмурился.

– Миз Кроуфорд?

Она вздрогнула и помотала головой.

– Ещё раз прошу прощения, князь. Ваши слова вогнали меня в глубокую задумчивость.

Люмьер покачал головой, в его глазах мелькнул намёк на беспокойство. Он повторил свой вопрос.

– Ах, почему… Мне казалось, что… только не смейтесь! Мне казалось, что в просторном помещении мои мысли будут попросту разлетаться.

Люмьер мягко улыбнулся, а в следующую секунду неожиданно поднялся и резким движением раздвинул тяжёлые портьеры.

– Не люблю прятаться от утреннего света, – обронил он.

Мягкий розовый свет любовно омывал его широкие плечи и оттенял смоль его волос. Селия невольно залюбовалась и на мгновение ей показалось, что с ней в комнате находится вовсе не человек. Люмьер подошёл к ней и осторожно вытянул рукопись, которую она до сих пор прижимала к себе.

– Позвольте мне показать вам, как вы ошибаетесь. Для этого я попрошу вас перенести все свои письменные принадлежности и всё, что вам будет необходимо, в комнату побольше и посветлее этой, желательно с окнами, и поработать там какое-то время в своём обычном режиме. Ручаюсь, что трудности с написанием тут же вас покинут.

Селия сделала так как он посоветовал и приказала паре слуг перенести всё необходимое в просторный кабинет на втором этаже, отделанный панелями светлого дуба, и окнами, выходящими в сад. Спустя час к ней заглянул Люмьер. Он надевал перчатки.

– Куда-то собираетесь?

– Да, я назначил встречу с одним издателем.

– Уже? – Селия выронила перо от неожиданности. – Но я ещё не уведомляла…

Люмьер предупредительно поднял ладонь.

– Не беспокойтесь об этом, миз Кроуфорд: я взял на себя смелость сделать это за вас. Розье, мой слуга, уже на пути в издательство.

Селия ошеломлённо смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Люмьер улыбнулся, и снова в его улыбке ей показалась скрытая насмешка.

– Я всего лишь ценю время, как моё, так и ваше. Вам стоит начать привыкать к моему темпу – иначе не поспеете.

Он подошёл к её столу, взял рукопись и положил в карман пальто. Заметив, что Селия всё ещё выглядит обескураженной, он рассмеялся.

– Миз Кроуфорд, единственное, о чём вам стоит сейчас беспокоиться, так это о вашем новом романе. Решение всех прочих вопросов предоставьте мне. Ведь мы об этом договаривались.

Селия всё же нашла в себе силы неуверенно улыбнуться.

– И снова вы правы, князь. Простите, просто всё происходит так быстро. Даже наше вчерашнее знакомство теперь больше напоминает сон.

– В скорости нет ничего ужасного, – заверил Люмьер. – Особенно, когда требуются перемены. Медлительность в таких случаях равносильна мучительной смерти.