Kitobni o'qish: «Исповедь палача»

Глава 1. Смерть

В ночной тишине раздался звук шагов, отражаясь от каменных стен, словно эхо давно ушедших времён. По мостовой, окутанной сумраком, шёл тёмный силуэт. Его фигура казалась частью этой древней улицы, сливающейся с тенями домов. Никто не обращал на него внимания, ведь ночная жизнь в этом районе старого города мрачна и почти безжизненна. Здесь, вдали от огней центра, царила тишина, нарушаемая лишь редким шорохом ветра да скрипом старых окон. Силуэт шёл своей дорогой, словно невидимка, растворяющийся в ночном воздухе, оставляя за собой лишь лёгкий след, который вскоре растворялся во тьме.

Проходя мимо одного из уличных фонарей, блёклый луч света коснулся лица мужчины, подсвечивая сеть тонких морщин, которые, казалось, вплелись в кожу, словно паутина. Он выглядел усталым, измождённым временем и тяжестью прожитых лет. Человек, чья внешность была настолько тривиальной, что вряд ли кто-то обратил бы на него внимание, шёл, погруженный в свои мысли. Одетый в простую одежду, ничем не примечательный, он выглядел как обычный прохожий, возвращающийся домой после долгого дня. Однако никто не знал, что этот человек только что вышел из здания суда, а его должность внушала страх каждому жителю этого города.

Незнакомец держал путь домой, размышляя о том, что произошло за день. Перед его внутренним взором, словно наяву возникло лицо мальчика, которого к нему привели ранним утром. Этот мелкий карманник обчистил уважаемого человека на улице. Мальчишке лет десять отроду, но его тело уже изувечено бессчётным количеством шрамов, что после себя оставили плети. Самое неприятное – сколько не наказывай, он уже не остановится. Бедность возьмёт своё, и как только раны его затянутся, парень снова выйдет на улицы города с одной целью. Его уже не исправить.

Мужчина, одетый в серую застиранную хламиду, неожиданно остановился возле дома, внешний вид которого прямо-таки заявлял о богатстве своего хозяина. Двухэтажное каменное строение, выглядело поистине роскошно по меркам района, в котором его построили. Даже в темноте можно было различить несколько плодовых деревьев, высаженных в некоем подобии парка, что не могли себе позволить многие. Поэтому вдвойне необычным казался интерес этого человека к нему. Вряд ли он являлся его хозяином, скорее прислуга, и то, не более чем дворовая. Но незнакомец уверенным шагом направился прямиком к главному входу.

Он вошёл внутрь и скинул с себя старую ткань. Под ней скрывался хорошего вида камзол, полностью чёрный, только на вороте выделялись отдельные красные вставки. Облик мужчины моментально изменился, даже взгляд стал более глубоким. В холле больше не стоял дворовый служка, а полноправный хозяин этого дома. Он умело менял маски, уже даже и не задумываясь о том, для чего это надо. Манера скрывать истинные эмоции выработалась в привычку и прочно закрепилось в его сознании.

Спокойным и размеренным шагом Карл, так звали хозяина дома, направился в трапезную. На столе его всегда ожидал горячий и свежий ужин, во сколько бы он ни вернулся. Прислуга в его доме хорошо обучена, в противном случае она долго и не задерживалась. Да и, если честно, то и желания испытать судьбу никто особо и не имел, учитывая его ремесло. Поэтому даже новые слуги быстро запоминали привычки хозяина, а свою работу выполняли безукоризненно.

Он вздохнул, приступая к трапезе и вспоминая второго, кто прибыл к нему сегодня. Им оказался мужчина примерно лет тридцати, пойманный на конокрадстве. Никто бы и не подумал, что он на это способен, но нашлись свидетели его злодеяний, а конкретно конюх, которого тот не заметил. Опытный вор обязательно проверит такую мелочь, но обвиняемый шёл на крайние меры… А причина всё та же, голод. Урожай с каждым годом всё хуже. Поля, прежде радовавшие глаз буйством плодов, сейчас похожи на больного чахоткой, угасающего с каждым днём. Времена требовали отчаянных мер, на кои и решился этот человек. Чувство сострадания давно покинуло хозяина дома, но всё же некоторые струны его глубоко запрятанной души, эта ситуация задела. Можно сказать, что ему было даже жаль того, кто пошёл на столь отчаянный шаг. Но закон для всех един: телесные наказания за совершённый проступок.

Хозяин дома поднялся из-за стола. Спать не хотелось, поэтому он направился в рабочий кабинет, подумать и решить, что возьмёт в работу будущим днём.

В доме царила тишина, только резкие порывы ветра завывали где-то наверху. Прислуга занималась своими делами в недрах господского дома, не попадаясь хозяину на глаза лишний раз, отчего периодами он думал, что остался совсем один. Хотя так и было. Домочадцы давно покинули родовое гнездо: супруга скончалась от болезни, а сыновья проходили обязательную военную службу, срок которой едва ли перевалил за половину. Прислуга тогда шепталась, что всё это подкосит хозяина, но он стоически перенёс потери. Только на лице появилось несколько новых морщин… Покачав головой, он отмахнулся от неприятных мыслей и поднялся на второй этаж, окружённый мягким полумраком.

Глубоко вздохнув, Карл вернулся к своим размышлениям. Третьим подопечным оказалась девушка, совсем молодая. Еë обвиняли в преступлении, страшнее которого, наверное, только предательство короны… Хозяин дома опустился на резное деревянное кресло и взял в руки бумаги. Но его мысли всё так же возвращались к этим испуганным голубым глазам. Она плакала, горько и громко, но потом рыдания перешли в крик… Задумавшись, он не заметил, как провалился в дремоту.

Карл уже не слышал, как за пределами дома разразилась настоящая буря. Лил проливной дождь, а ветер разбушевался настолько, что снимал черепицу с крыши, сопровождая это диким грохотом, вторя громовым раскатам. Но мужчина на это не обращал внимания. Прислуга услужливо погасила свет, не тревожа своего хозяина. Он часто засыпал в рабочем кабинете. Жизнь шла дальше, но только не для него. Измождённые бременем карие глаза больше никогда не открылись.

***

Карлу снился сон. Хотя это были лишь его мысли. Пространство вокруг изменилось, и он оказался в какой-то старой таверне. На нём снова одета серая хламида, в которой тот ходил по улицам старого города, не привлекая к себе внимания. Он не помнил как здесь оказался, да и место было ему совершенно незнакомо. Полумрак, грубо сколоченные деревянные столы и лавки. Посетителей совсем немного, но все тщательно скрывали свои лица. Карл недоумённо попытался выйти из этого странного места, но дверь оказалась заперта.

Он был уверен, что его нервы крепки как сталь, но неожиданно для себя понял, что всё внутри вскипело. Раздражение накрыло его, и контроль эмоций был благополучно утерян.

– Кто хозяин этой богадельни? – громко спросил Карл и с вызовом посмотрел на присутствующих.

Но никто из них даже и не пошевелился.

– Откройте дверь! Немедленно!

И снова тишина. Он решил взять дело в свои руки, ведь если б эти ущербные понимали, с кем вздумали шутить… Карл подошёл и скинул глубокий капюшон с ближайшего, как он в тот момент думал, человека. Но под ним оказалась пустота, и плащ безвольным мешком упал на пол.

Сердце Карла бешено застучало, глаза расширились в ужасе. «Да какого…» – выругался он про себя, приходя немного в чувство. Уже более осторожно заглянул во второе… лицо, как думал. Но там тоже нет человека. Не понимая, что происходит, он ринулся к третьему… Такая же история. Эмоциональное состояние приближалось к паническому. И, когда нервы его достигли предела, за спиной раздался голос:

– Ну и зачем такой уважаемый человек развёл этот непомерный хаос.

– К… Кто вы? – Карл обернулся и увидел незнакомца, одетого в чёрный плащ, закрывающий лицо. Рукава его оказались достаточно длинными, чтобы скрыть и кисти рук.

– Хм-м-м, дайка подумать, – немного издевательски начал незнакомец, – друг?

Эта интонация вывела мужчину из ступора. Карл запоздало вспомнил, кто он, и властные стальные нотки появились в его голосе.

– Немедленно представьтесь!

– Ну как пожелаете, сир, – ухмыльнулся тот.

Незнакомец медленно и демонстративно поднял руки, скидывая капюшон. Лицо Карла в этот момент побелело от ужаса, а рот открылся в беззвучном крике. Открывшаяся его взору картина вызвала лишь настойчивое желание сбежать, что собственно он и сделал, медленно пятясь и не обращая внимания на сшибаемые по пути столы.

– Ну что же, сир. В вашем положении всегда стоит держать лицо, а Вы… – обратился к нему говорящий… скелет?!

– Чт… Что вы такое… Этого не может быть, – самообладание покинуло Карла окончательно и бесповоротно. В приступе бессилия он сполз на пол и закрыл лицо руками.

– Нам давно стоило познакомиться воочию. Так сказать, мы и так с Вами имели слишком тесные взаимоотношения.

Карл сидел на полу и не в состоянии вымолвить хоть слово. Всё казалось ему бредом… Точно, это просто сон! Сейчас наступит утро и всё закончится! Он поднял голову и снова посмотрел на собеседника. Мурашки пробежали вдоль позвоночника. Неожиданно незнакомец рассмеялся.

– Нет, это не сон. И не бред. Вы не проснётесь больше. Никогда.

– Но я…

– Вы умерли, Карл, – без обиняков припечатал скелет. Мантия на нём при этих словах слегка колыхнулась.

– Но кто Вы в таком случае? Смерть? Но как же…, – всё, на этом разум окончательно покинул Карл.

Его собеседник на это только тяжко вздохнул, если скелет вообще умеет дышать. Покачал головой, понимая, что это надолго, а ему хотелось поговорить. Он не ожидал, что человек, который собственными руками казнил людей, будет столь впечатлителен. Хотя, возможно, так повлияла внезапная и быстрая смерть? Карл просто ничего не успел понять, вот и всё. Опять же ему придётся приводить его в чувство.

Он щёлкнул пальцами, и на Карла обрушился ливень ледяной воды, отрезвляя мысли. Тот подскочил с места крича:

– Да какого!..

– А теперь успокоимся и поговорим.

Мужчина, всё ещё не до конца понимая, но уже и не истеря, исподлобья посмотрел на странного незнакомца.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь, – махнул он костяной рукой на ближайшую скамейку. Карл последовал указанию, не замечая, как зубы стали отбивать нервную дрожь.

– Давайте наконец-то познакомимся, ведь столько лет работать рука об руку и не видеться лично. Люди Вашего ремесла одни из немногих, кто может этим похвастаться. Но что-то я отошёл от темы. Позвольте представиться, я – жнец.

– Чего? – вырвалось у Карла.

– Смерти, чего же ещё! – собеседник начал раздражаться. – Провожаю души туда, где они заслужили своё место. Рай и ад не вымысел, мой дорогой друг.

– Зачем… Хотя это ведь не так и важно. Но я не…

– Умер, ты. Хочешь взглянуть? – неожиданно предложил он.

– А как?

Жнец только хмыкнул. Щелчок костяными пальцами вышел несколько зловеще. Стена сзади него подёрнулась дымкой, создавая иллюзию, и Карлу предстала ужасная картина. Он увидел, как его обнаружила прислуга, уже бездыханным и окоченевшим. Трупные пятна давно расползлись по его лицу, их он ни с чем не спутает, слишком часто видел.

Потом его дом превратился в настоящий проходной двор. Кто только не пришёл засвидетельствовать смерть. Первым, конечно, вызвали констебля. Он очень долго исследовал кабинет и даже прихватил пару вещей, которые не имели никакого отношения к делу. К сожалению, такое поведение было не ново, но неприятно царапнуло где-то в груди.

Следующим на место пригласили медикуса, что не без труда погрузил его тело на деревянные подноски и с помощником отгрузил его к себе. Некропсию проводить, конечно, не станут, не тот уровень, но процедуру соблюдать надо.

Мужчину обуяли противоречивые чувства. С одной стороны, он смотрел на своё бездыханное тело, и мурашки пробегали вдоль позвоночника. И раз Карл это чувствовал, то посему получается, что он ещё жив. С другой – перед ним сидит жнец, показывая ему его тело. В голове не укладывалось. Он впервые за долгие годы оказался совершенно растерян.

– Ну что, дальше показывать, или на этом остановимся? – оскалился его новый знакомый, убирая иллюзию.

– Не надо, я всё понял, – Карл протяжно вздохнул, пытаясь принять всё произошедшее. – Так где мы сейчас? И почему ты назвал меня другом?

– Ну вот и прекрасно, совершенно другой разговор! – воодушевился жнец, и перед ними появились две пинты пива. – Привычка с жизни осталась, вроде и не надо, но в то же время приятно, – и он с удовольствием приложился зубами к краю кружки.

Карл же и не хотел думать, куда дальше попадает эта жидкость, его более волновали ответы на вопросы. Из вежливости он последовал примеру жнеца, и даже словно заново ощутил вкус напитка.

– Ну вот, так-то лучше. Так о чём это мы… Ах, да. Это Преддверие. К слову, должен сказать, что мало кто здесь задерживается, а некоторые даже и не попадают. Так что считай, ты удостоен чести.

– То есть дальше рай или ад?

– Верно. Ужас был тебе не к лицу, сейчас ты хоть соображаешь нормально. Ну а что касается дружбы… Ну а как иначе? Кто Палачу ближе Жнеца? Где заканчивалась твоя работа, там начиналась моя. Я на протяжении многих лет сопровождал тебя незримой тенью и уводил души туда, где их место. А ты лишь отнимал жизни, – он замолчал, делая очередной глубокий глоток.

Пока наступила тишина, Карл попытался это принять. На удивление слова жнеца больше не казались такими абсурдными. А ведь действительно. Супруга при жизни его не видела сутками, дети уже несколько лет отсутствовали дома, а до этого… Он постоянно находился в здании суда. И либо телесно наказывал, либо казнил, на крайний случай изучал новое дело. Вся его жизнь связана со смертью и болью.

– Ну да, ты прав. Действительно, друзья. Ну а дальше-то что?

– Торопишься куда-то? – хмыкнул жнец. – Давай просто поболтаем. Я так давно ни с кем не говорил.

– Да куда мне? Давай поговорим.

– Как тебя вообще угораздило-то? Вот ведь на свете чего только нет, а ты палачом стал. Неужто нравится боль причинять? Вроде не заметил за тобой этой наклонности.

– Справедливость восстанавливать хотел. Нельзя закон пресекать и оставаться безнаказанным. А в том, что люди сделали из этого развлечение, моей вины нет, – Карл глубоко вздохнул и снова приложился к пиву.

– А больше её никак не восстановить? У вас же на всё: пытки, порки, казнь? Просто поговорить для начала? Не действует?

– Поговорить?! Да не издевайся. Знаешь, кто был на суде в последний день? Мальчишка! Он совсем молод, но шрамов уже больше, чем у старого вояки. И ведь не останавливается, понимаешь? А если всё спустить ему, то другие последуют его примеру.

– А ты прям так уверен в его виновности?

– Свидетели, процедура. Я никогда ничего не нарушал и не был предвзят! – эмоционально  ответил палач.

– Забавно… Знаешь, расхотелось мне болтать. Пойдём, провожу-ка я тебя, да найду нового подопечного.

– Что же так?

– Я хоть и молод, всего пять столетий живу, но большего бреда не слышал. Давай, вставай, прогуляемся.

– Тогда ответь на вопрос: куда ты меня отведёшь?

– В ад, конечно, – без раздумий сказал жнец.

– Как? Почему? – Карл в шоке привстал со скамьи.

– Ну а что ты сделал? За что тебя отправить в рай, скажи мне? Хотя нет, не так. Докажи мне, что я не прав.

– Так как же… А убийцы, прелюбодеи, а взяточничество… Я ведь… – Карл в непонимании начал мямлить.

– Пф-ф-ф. Ты причинял людям боль, ты наслаждался процессом…

– Восстановления справедливости! – перебил его Карл.

– Какой справедливости? А ты уверен, что она там вообще была! – взревел жнец и вскочил из-за стола. Его нервы не выдержали, и он вспыхнул. На мгновение перед ним промелькнули все жизни, которые тот проводил в мир иной. И все их истории. Но искреннее непонимание в глазах палача заставило его усмирить свой пыл. Карл в этот момент не лгал. Он совершенно точно был уверен в своих словах, и жнец однозначно это видел. Притворства он не ощущал.

Заставив себя вздохнуть и успокоиться, он сел обратно и посмотрел в глаза палачу. А тот только безуспешно хватал ртом воздух, не осознавая, какое чудовищное наказание его ждёт.

Но ведь он палач и судья в одном лице. А что, если Карл примерит на себя роль обвиняемого, а жнец сам выступит в амплуа палача? «А что, было бы интересно». Но вслух произнёс:

– Хорошо, расскажи мне то, что заставит меня передумать.

Глава 2. Висельник

– Что ты имеешь в виду? – растерялся Карл.

– Собственно то, что и сказал. Докажи мне, что я неправ! Чем ты заслужил место в раю? И давай опустим все твои высокопарные фразы, они меня не берут, – усмехнулся жнец, потихоньку успокаиваясь.

– Ты хочешь суда?

– Совершенно верно, дорогой друг. Привычное тебе амплуа, только в роли обвиняемого ты выступаешь впервые.

Карл замолчал. Он не понимал, что делал при жизни не так? Его до глубины души задело то, что, оказывается, за всё, что он сделал, ему предназначено место в аду. Чувство обиды колыхнулось где-то глубоко внутри. Мелькнула неприятная мысль: «Да ну его к чёрту! Пусть ведёт туда, куда считает нужным!» Но гордость задета, и Карлу захотелось доказать, что жнец сейчас абсолютно не прав.

– Хорошо, я согласен, – с вызовом сказал он.

– Ох, я польщён, – иронизировал жнец. – Ну давай, первое дело.

Карл снова замолчал, задумываясь над тем, что можно рассказать. И совершенно не знал, чему отдать предпочтение. В его понимании все дела, что он вёл, были честны и справедливы. И палач, наверное, впервые за долгие годы растерялся.

– Я облегчу тебе текущий выбор, принцип ты поймёшь. Человек, что покусился на жизнь дворянина. Расскажи про него, – предложил жнец и замер в ожидании.

«Нападение на знатного человека». Сначала Карл замешкался, но через несколько секунд всё же вспомнил его. Подумал, с чего приступить к рассказу, а потом плюнул и просто начал говорить.

– Случилось это в....

– Ну не с такими же подробностями! – прервал его нетерпеливо жнец. – Что он совершил, какие были доказательства, картина, что предстала перед тобой и казнь, что назначена.

– Эм-м-м. Извини, понял.

Поступило донесение от достопочтенных граждан, что один из слуг напал на сира. А это, в свою очередь, привело к тому, что к оному пришлось вызывать медикуса. Травмы были серьёзными. Множественные синяки и ссадины по всему телу. Но это не идëт ни в какое сравнение с пострадавшей репутацией сира. Благо всему бесчинству, что творил слуга, оказались свидетели. Они и поведали всё констеблю в мельчайших подробностях.

Вышеупомянутого обвиняемого доставили ко мне для дальнейшего расследования происшествия. Общественность оказалась крайне возмущена и требовала от меня немедленных действий, – Карл замолчал, переводя дух.

Жнец тем временем снова отпил своё пиво, внимательно глядя на собеседника, стараясь не упускать из виду ничего, что могло помочь ему в выборе. Ни одной реакции палача. Тот на удивление вёл себя совершенно спокойно, словно всё ещё находился там и проводил расследование.

– Что ты сделал? Какие действия? – напомнил ему о рассказе жнец.

– Да… Действия… – выплыл Карл из своих воспоминаний, но неожиданно для самого себя он вдруг начал рассуждать, словно дело ещё не закрыто. – Необходимо опросить всех присутствующих инцидента. Господа, конечно, достаточно сложные свидетели. Кроме того, чтобы рассказать по существу, они дали много лишней и ненужной информации. Но удалось выяснить следующее: слуга недолюбливал молодого господина. Возможно, это являлось чем-то личным. Тут свидетели расходились в показаниях и фактически домысливали почему и за что. Некоторые намекали на неподобающее поведение, другие на недостойное жалование. К единому мнению они так и не пришли. Удивляло другое, ведь прислужник избивал сира достаточно длительное время, а отреагировали не сказать, чтобы сразу. Но все упорствовали на шоковом состоянии и неожиданности события.

Слугу доставили в казематы, но он никак не пояснил свой поступок. Обвиняемый со всем соглашался и был готов сразу идти на смертную казнь. Ты знаешь, в его глазах я не увидел желания жизни. Тогда мне это показалось необычным. Он словно потухший факел смотрел перед собой безэмоциональным взглядом. Факт преступления же был на лицо. Да и свидетелей происшествия оказалось достаточно. Я не стал затягивать процесс. Его лишили жизни быстро, – Карл замолчал, проваливаясь в воспоминания. К реальности его вернул голос жнеца.

– Расскажи про казнь, Палач.

– Да что там говорить. Обвиняемого ждало повешение. Здесь и нечего думать. Преступление не самое страшное, вина полностью признана.

Я приготовил всё, что нужно, и сам провёл казнь, как обычно. Последним увидел затухающую мысль в его глазах. Он не сопротивлялся. Понимаешь, вообще никакой реакции. Даже закоренелые негодяи просили пощады на плахе, но не он. Мужчина как будто давно умер, будучи всё ещё живым, а смерть ждал как избавление.

На «представление» собралось полюбопытствовать столько народа, что ждёт не каждого изменника. Особо много присутствовало господ, они даже с некоторым воодушевлением ожидали конца приговорённого. Я ждал достаточно, чтобы исключить возможность не доведения казни до логического её завершения. Тело прекратило подрагивать и лишь слегка покачивалось под редкими порывами ветра, а кожа стала приобретать синюшный оттенок. Только тогда я был абсолютно уверен в его смерти. Про инструмент говорить смысла не вижу, он предельно ясен, – развёл Карл руками и, дождавшись кивка жнеца, продолжил: – позже снял тело и придал его земле. Собственно говоря, и всё. Не знаю, чем тебя заинтересовал этот случай. Всё оказалось предельно просто.

– А тот господин? Что стало с ним?

– Травмы оказались серьёзными. Раны загноились. Несколько дней сир провёл в лихорадке, иногда проваливаясь в беспамятство. Имелись предположения, что орудие, которым его избили, возможно, отравили, но медикус не выявил никаких следов яда.

Карл закончил рассказ и вопросительно посмотрел на собеседника. Он не понимал, что ещё от него требуется, и чем именно заинтересовало жнеца конкретно это дело.

– Занимательно. Ты так много на что обратил внимание, но собрать воедино всё же не смог, – ухмыльнулся тот. И не давая возможности его прервать, продолжил: – хорошо, сейчас ты поймёшь.

Каждый раз, когда ты заканчиваешь своё дело, начинается моя работа. Душа, что выходит из тела, должна перейти туда, где заслужила своё место. Как я уже ранее говорил это рай или ад. И предо мной не получится сыграть на чувствах или соврать. Я вижу всё. Я знаю, чего при жизни придерживался умерший, делая выбор.

Жнец замолчал, а Карл даже и не заметил, как придвинулся ближе, словно старался не упустить ни единого слова, что скажет собеседник. Голос посланника смерти завораживал и не отпускал до последнего слова. Палач уже даже забыл про изначальную цель. Сейчас ему стало действительно интересно, и что уж греха таить в коей-то мере любопытно, как проводил жнец свою работу.

– Обвиняемый был на удивление спокоен. Он посмотрел на своё тело и тебя в последний раз. В тот момент Эд, так его звали, испытывал к тебе даже чувство благодарности.

– Ты помнишь, как его зовут? – удивился Карл.

– Я помню всех, кого отправил дальше, – спокойно пояснил жнец и снова сделал глоток. Карл последовал его примеру, забыв про все манеры.

– Также спокойно он пошёл за мной. Я коснулся его, и предо мной распростёрлась его линия жизни. На ней, как огни факела горели ключевые моменты и события, что имели яркие чувства и последствия. Одни были чуть ярче, другие едва переливались, вот на них я и сосредотачиваю своё внимание.

В жизни Эда было достаточно счастья, несмотря на его низкое положение и сложную судьбу. У него имелась супруга и прекрасная дочь, которых он действительно искренне любил и защищал до конца.

Но, как и все смертные, Эд не был идеален. Зависть и злость, также имели место в его жизни. Иногда он поступал не совсем так, как хотелось бы. Но что самое удивительное – откровенного зла, которое могло от него исходить, я не ощущал. Это меня заинтересовало ещё больше, – жнец остановился, словно ожидая отклика палача. И он незамедлительно последовал.

– Что же ты увидел?

– Знаешь, я лучше это покажу, – сказал он, и в тишине прозвучал уже привычный щелчок костяных пальцев, а стена за посланником смерти исчезла, и вместо неё он увидел того самого человека, приговорённого к повешению. Жнец комментировал движущиеся картинки:

– Был поздний вечер, когда Эд привычно возвращался домой к своей семье. Он уже привык к такому положению дел. Господа всегда непредсказуемы, и во сколько слуга закончит свою работу, не знал никто. В тот день он очень устал, но был доволен. Жалованье в доме, где Эд работал, выплачивали регулярно, а это значило, что наконец-то подарок на именины его любимой дочери будет подготовлен вовремя. Эмма росла красавицей и трудолюбивой девушкой. Эд верил, что её судьба может сложиться намного лучше, чем у них с супругой. Он надеялся на её скорейшее замужество с сыном одного ремесленника, проживающего чуть ниже по улице. Молодой парень не сводил глаз с Эммы, поэтому стоило готовить приданое заранее. Благо это можно было сделать без особых проблем.

Воодушевлённый приятными мыслями, он подошёл к калитке своего дома и не сразу заметил, что обстановка отличалась от привычной. Небольшая воротина, собранная из недлинных сухих веток, оказалась открыта, словно кто-то в спешке забыл её прикрыть. Этот факт царапнул его сознание. Пройдя несколько шагов, он услышал тихий писк, словно маленький щенок скулил и подвывал. Это его насторожило. Дойдя до угла дома, практически в потёмках, он на ощупь попытался найти источник звука, но наткнулся на то, что сначала принял за кучу тряпок, если бы они не шевельнулись.

Жнец замолчал и Карл услышал в иллюзии голоса людей:

– Кто здесь? – сурово спросил Эд.

– Батюшка…, – прозвучал голос Эммы.

Жнец продолжил рассказ:

– Осознание пришло к нему молниеносно. Подняв дочь, он отнёс её к матери. Сам же не мог смотреть, как та пытается оттереть следы крови с ног и лица их единственного ребёнка. Как супруга с трясущимися руками старается привести дочь в чувство. Его сердце разрывалось на тысячи кусков, а из груди словно выбили весь воздух. В ту ночь он так и не смог уснуть.

Следующие несколько дней слились воедино. Они силились узнать, кто сотворил с ней такое, но Эмма упорно молчала, лишь отказывалась от еды и воды. Ранее жизнерадостная девушка обратилась в тень, которая не жила, а существовала. Тьма пережитого терзала её душу, всё закрутилось, как в кошмарном сне: медленно угасающая дочь и опухшая ото слëз супруга. Но Эд не имел права сдаваться, он был полон решимости узнать, кто сделал это, но всё оказалось безрезультатно.

Карл смотрел на всё затаив дыхание, проживая всё, что творилось с тем, кого он приговорил к смерти много лет назад. Картинка сменилась, и жнец продолжил:

– Прошёл месяц, с того дня. Очередное потрясение настигло Эда. Эмма узнала, что понесла, и не смирилась с позором. Её нашли висевшей на дальнем дворе. Она сделала это ночью, когда все спали и никто бы не смог ей помешать. Состоялись похороны. Вместе с дочерью в нём тогда что-то умерло. Девочку похоронили как собаку, за воротами кладбища.

Она лежала в земле, а тот, кто сделал всё это, наслаждался жизнью, Эд намеревался отомстить.

Изображение изменилось, а Карл начал осознавать, к какой развязке ведёт жнец, и его пробил холодный пот.

Он это заметил и сделал для себя выводы, после чего продолжил:

– Прошло ещё около двух месяцев и снова похороны. Супруга не выдержала удара и угасла вслед за дочерью. Он остался совершенно один. Смысл всей его жизни пропал. Одно удерживало на земле – желание воздать по заслугам.

Минуло ещё несколько месяцев. Эд всё так же ходил на служение в тот же дом, и однажды он стал свидетелем пьяного разговора молодого господина. Ему было неприятно слышать, как тот бахвалился своими забавами с очередной девицей. Он хотел уйти, не привлекая к себе лишнего внимания и гнева сира, но его сознание зацепила одна деталь. Незначительная, но невыносимо знакомая. Сердце пропустило удар и упало куда-то вниз. Мужчина узнавал в рассказе свою дочь. Гнев затуманил разум, а мысли лихорадочно закрутились в его голове. Эд едва смог с собой справиться. Но не сейчас. Он должен отомстить ему, обязательно, но сначала хотел всё обдумать.

Эд подкараулил негодяя, зажав в руке увесистую кочергу. Он намеревался отбить мерзавцу всё, до чего дотянется. А главное – то, чем этот поганец больше не сможет навредить ни одной девушке. То, что он благородной крови спасёт его от суда. Никто не станет разбираться. Эд решил сам восстановить справедливость.

Иллюзия медленно пропала, а Карл всё ещё не мог поверить. Чувства смешались, а жнец не стал прерывать молчание. В конце концов, палач пришёл в себя и спросил:

– Но почему он не?.. – не успел закончить он фразу, как жнец его прервал.

– Имелся ли смысл? Кому поверили бы? Слуге или благородному сиру? – последнее слово он словно выплюнул. – Ну что? Оказался ли справедлив твой суд? Виновен ли Эд и заслужил ли такой конец?

Карл молчал. Просто не знал, что сказать. Впервые за долгое время он оказался совершенно выбит из колеи. Сейчас сложилось всё: и признанная вина, и угасший взгляд.

– А знаешь, что самое противное во всём этом? Все, кто присутствовал при нападении, были в курсе случившегося. Но ни один не пришёл к тебе и не донёс на него. А всё почему? Отношение к слугам как к отребью. Они и не люди для вас вовсе, – яростно выпалил жнец.

Карл же просто молчал, понимая, что его собеседник прав. Тишина затянулась. Один негодовал, второй осмысливал всё, что только что узнал. Прокручивал в голове раз за разом и понимал, что должен был сказать.

– Эд не заслужил такого исхода. Приговор был… несправедлив, – признание далось Карлу тяжело.

– Признал-таки. Я удивлён, – саркастично и зло произнёс жнец, ударив костяным кулаком по столу.

Палач вздрогнул, снова вспомнив, кто перед ним. И что в его белёсых руках сейчас находится его душа и путь, которым он его проведёт.

– Нет, это неправильно.

– Всё верно. Так закончить эту историю было бы несправедливо, – жнец снова сделал что-то, и перед ними возникла другая иллюзия.

Теперь они видели того самого сира, которому сейчас Карл в лучшем случае просто плюнул бы в лицо. На счету этого негодяя имелось фактически три жизни. Кулаки палача непроизвольно сжались, а жнец начал новый рассказ:

– Отец мерзавца имел внушительное состояние, и дежуривший несколько дней медикус смог вылечить его, обойдясь без серьёзных последствий.

Сир встал на ноги и продолжил беспутство как ни в чём не бывало. И возвращаясь с очередной попойки в экипаже, он, хвастаясь своими умениями перед одной из многих дам, наполовину свесился из кареты, под колесо которой попал камень. За секунду, он потерял равновесие и выпал на дорогу. Голова его навсегда осталась развёрнута в обратном направлении. Женский вскрик, был последним что он услышал. Дальше его душа вышла из тела, не понимая, что жизнь закончилась.