Kitobni o'qish: «Алфавитный патерик. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов»

© Сибирская Благозвонница, оформление, 2021

«Алфавитный патерик»
(«Апофтегмы отцов» или «Достопамятные сказания») как один из древнейших памятников монашеской письменности

Вниманию читателя предлагается «Алфавитный патерик» – переработанное и дополненное переиздание русского перевода известного древнего монашеского сочинения под названием «Апофтегмы отцов» (греч. Ἀποφθέγματα πατέρων; лат. Apophtegmata patrum), на русском языке озаглавленное «Изречения отцов» или, более пространно, хотя и несколько дальше от первоначального смысла, «Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов», каковое наименование было присвоено этому сочинению в первых русских изданиях (например, М., 1845), ставших основой для последующих переизданий¹.Такое развернутое поименование отражает смысловую многогранность греческого слова «апофтегма» в названии этого произведения, означающего мудрое и глубокое по смыслу изречение, произносимое нередко по поводу какой-то ситуации, с описанием контекста самой этой ситуации. Приведем слова неизвестного автора древнего предисловия: «В сей книге описаны доблестные подвиги и дивный образ жизни святых и блаженных отцов и собраны изречения их». Действительно, лица, произносящие данные высказывания, характеризуются как достигшие высот христианского совершенства своим подвижничеством, духовные наставники монахов (аввы), многие из которых считались святыми еще при жизни и были в дальнейшем прославлены Церковью. В «Апофтегмах» они проявляют себя как носители и учителя Божественной мудрости и духовного опыта в тех или иных ситуациях не только словом, но зачастую, в еще большей степени, делом, то есть жестом, поступком или, наоборот, молчанием и отсутствием действия, а подчас парадоксальным поведением. Данные апофтегмы часто глубоко афористичны по форме и мысли и предназначены для заучивания наизусть с целью последующего размышления над ними и применения в духовной жизни.

Итак, перед нами важный памятник по истории и аскетическому богословию первоначального монашества, занимающий центральное место в традиции восточного монашества² наряду с такими текстами, как жизнеописания преп. Антония³ и Пахомия⁴ Великих, «Лавсаик» Палладия Еленопольского, анонимная «История египетских монахов»⁵ на греческом и на латинском языках в переводе Руфина Аквилейского и др.

«Апофтегмы отцов», как собрание высказываний и кратких житийных повествований о подвижниках IV–V вв. прежде всего египетской пустыни, сохранившиеся на разных языках, имеют несколько типов, относительно которых среди ученых есть разные точки зрения. В первоначальном виде «Апофтегмы» (предположительно) существовали в устной форме на коптском языке – языке первооснователей египетского монашества. Со временем в связи с ростом монашеского движения в Египте и других странах и привлечением в него все более и более греческого и затем иных элементов эти сказания начинают расширяться и литературно оформляться.

По словам А. И. Сидорова, «указанное двуединство “устно-письменного” начал в традиции древнемонашеской письменности отнюдь не было новшеством, ибо оно частично прослеживается и в античной (а также в древневосточной), и в раннехристианской литературе… Эта связь устного и письменного рельефней и четче, чем где-либо, выступает в древнемонашеской литературе, обретая здесь часто весьма своеобразный смысл и звучание… К этому следует присовокупить, что многие читатели (точнее, “слушатели”), а также некоторые создатели произведений древнемонашеской литературы были людьми “некнижными” и принадлежали к числу восточных народов, традиционно обладающих исключительной памятью. Поэтому некоторые из этих произведений (яркий пример – “Апофтегмы”) создавались, так сказать, устно, хранились в памяти и передавались первоначально устно, лишь позднее запечатлевшись в письменах. Это наложило своеобразный отпечаток на древнемонашескую литературу и вообще на всю культуру древнего иночества как часть древнецерковной культуры. Значительный удельный вес “устного элемента” в этой культуре объяснялся еще и редкостью книг, что, впрочем, нисколько не препятствовало расцвету духовной жизни, являющейся стержнем ее, как всякой подлинно христианской культуры»⁶.

Письменной первоосновой рукописной традиции «Достопамятных сказаний» считается алфавитное собрание на греческом языке⁷ (составленное из глав, посвященных тому или иному подвижнику, начиная с первой буквы греческого алфавита альфы (А) – авва Антоний – и заканчивая последней буквой, омегой (Ω), – авва Ор, всего около 130 имен подвижников, среди которых есть и две женщины: Феодора и преп. Синклитикия), составленное в V–VI вв. Книга содержит в себе около 947 апофтегм или сказаний, изложенных простым языком и повествующих о житиях и подвигах общежительных и отшельнических подвижников начиная с IV в. Впоследствии на основе «Алфавитного патерика» был составлен систематический⁸ – по важнейшим аскетическим темам, затрагиваемым в «Апофтегмах».

В представленных повествованиях описывается жизнь и подвиги в основном первых поколений египетских монахов. Изредка добавляются сказания о подвижниках и церковных деятелях иных регионов тогдашней Римской империи (Малой Азии, Сирии и Палестины). Из египетских подвижников представлен прежде всего преп. Антоний Великий – общепризнанный основатель и лидер монашества в целом и египетского и отшельнического в частности, живший в Среднем Египте. Глава о нем содержит 38 апофтегм. Основная часть текста заключает в себе упоминания о тех святых отцах, которые прославились своими подвигами в пустыне Скит, а также в Келлиях и Нитрийской горе – в трех центрах египетской монашеской духовности в Нижнем или Северном Египте в районе Александрии. Напомним, что основателями этих монашеских поселений были: Нитрии – преп. Аммон Нитрийский, Келлий – он же вместе с пришедшим сюда ненадолго по его просьбе преп. Антонием Великим, а Скита – преп. Макарий Великий. Впрочем, на основании «Апофтегм» можно сделать заключение, что некоторые подвижники довольно свободно перемещались по Египту и посещали монастыри преп. Антония Великого (так называемую Внешнюю гору (Писпир, недалеко от Нила) и Внутреннюю гору – невдалеке от Красного моря). Другие известные центры тогдашнего монашества, например общежительные монастыри преп. Пахомия Великого в Верхнем Египте, в наших «Апофтегмах» упоминаются редко, всего лишь три раза. Это свидетельствует о преимущественно скитско-отшельническом происхождении монашеского идеала этого произведения. Общежительный тип монашества в книге упоминается (киновия), но относится ли он к монастырям преп. Пахомия или же к отдельным групповым монашеским поселениям, существовавшим на территории Нитрии и Келлий, – вопрос трудный.

Некоторые из отцов в «Апофтегмах» представлены весьма выпукло, и главы, им посвященные, имеют большой объем, а какие-то отцы упоминаются гораздо реже – всего в 1–3 апофтегмах. Чаще всего упомянуты преп. Арсений Великий (44 апофтегмы), преп. Макарий Египетский (40 апофтегм), преп. Пимен (186 апофтегм), преп. Сисой (46 апофтегм).

Основателем монашества в пустыне Скит был, как мы уже сказали, преп. Макарий Египетский, или Великий. Его непосредственные ученики, ставшие первым поколением скитян, – это аввы Сисой, Аммон, Афре, Исаия, Ор, Паисий, Павел. Во втором поколении мы имеем авв Арсения, Кариона, Захарию, Даниила, Евдемона, Ирона, Исхириона, Исидора, Пафнутия, Порфирия, Силуана, Марка, Зинона, Феону, Феопемпта. В третьем поколении скитян прославились аввы Ахилла, Алоний, Аполлон, Илия, Иоанн Колов, Моисей, Пахон, Птолемей, Серапион, Симеон, Феодор Фермейский, Пимен⁹. После этого произошел предсказанный ранее (например, аввой Моисеем, см.: Моисей, 9–10) упадок Скита и разорение его кочевниками-варварами мазиками в 407 г.

Главные темы, разрабатываемые в этом великом памятнике древнемонашеской письменности, связаны прежде всего с вопросом о спасении: «Содержание древнемонашеской письменности определялось в основном ответами на главный вопрос христианского жития: как спастись? Вокруг этой центральной сотериологической оси сосредотачивались антропологические, нравственно-аскетические и эсхатологические проблемы, диапазон которых был очень широк, а регистры звучания поражают богатством оттенков»¹⁰. Однако все эти вопросы «преломлялись» через призму аскетизма, аскетического опыта. Причем речь идет об аскетизме, подчас крайнем и труднопонятном для современного читателя, состоящем в редком вкушении крошечного количества пищи и пития, отвержении всяческого комфорта, пребывании в одиночестве наедине с Богом в непрестанных молитвах и псалмопениях, покаянии и плаче о грехах¹¹, внимательном проникновении в словеса Священного Писания¹². С другой стороны, общение иноков между собой происходило по евангельскому закону любви, недаром в книге говорится о гостеприимстве монахов и нередко упоминаются новозаветные «агапы» – вечери любви, устраиваемые в собраниях монахов после богослужений, становившиеся даже предметом уклонения со стороны тех подвижников, которые нисколько не желали отвлекаться от цели своего подвига и рассеиваться умом, спеша обратно в свою келью¹³. Важным оказывается подвиг непрестанного созерцательного молитвенного пребывания с Богом (в особенности см. главы об авве Арсении) и дар рассуждения или различения (диакрисис)¹⁴. Мы уже упомянули банальную истину о том, что отцы-пустынники в «Апофтегмах» выступают, как правило, в роли учителей. К ним обращаются их ученики или просто нуждающиеся в их совете. Поэтому часто в «Апофтегмах» звучат такие фразы, как «скажи мне слово». Однако нередко также можно встретить там этих учителей в роли учеников, вопрошающих и ищущих научения друг у друга или у более авторитетных отцов. В связи с этим несомненным лейтмотивом произведения оказывается тема послушания¹⁵, причем идеалом в данном случае является послушание абсолютное и нерассуждающее, вряд ли возможное при нынешнем оскудении духовными наставниками, о чем ярко писал еще в XIX в. свт. Игнатий (Брянчанинов); хотя и в отношении «Апофтегм» следует заметить, что такое послушание не было повсеместным, предоставляя человеку и свободу выбора, и возможность отказа исполнять требуемое.

Кроме того, «Достопамятные сказания» показывают нам яркую и подробную картину быта святых подвижников¹⁶, их ежедневной напряженной трудовой жизни – исторический «бэкграунд» тогдашней эпохи, выведенный на фоне монотонного пейзажа египетской пустыни.

Впрочем, «Апофтегмы» дают нам и примеры драматической внутренней борьбы подвижников с диаволом и своим падшим естеством. В силу своего – подчас кажущегося – «соблазнительного» излишним натурализмом характера, целый ряд апофтегм (всего 29) и даже «авторских» блоков (аввы Олимпий, Сайо, Сопатр и Херемон) не вошли в дореволюционный русский перевод. Данный факт был обнаружен нами в процессе сверки дореволюционного издания с его греческим оригиналом в 65-м томе «Патрологии» Миня. Мы посчитали справедливым и нужным восстановить картину «Достопамятных сказаний» как литературного памятника в его первоначальном виде.

Итак, как засвидетельствовал цель своего труда неизвестный автор древнего предисловия к этому собранию духовной мудрости блаженных отцов, читающие «да соревнуют им, учатся у них, подражают им те, которые хотят жить по примеру небожителей и желают идти путем, ведущим в Небесное Царство». Данные слова представляются нам исчерпывающим обоснованием необходимости и важности издания и вдумчивого обращения к этому памятнику в любую эпоху, включая нынешнюю, для того, чтобы обновить в себе памятование о жизни древних святых и брать оттуда то, что мы в силах понести, или хотя бы иметь это в виду в нашем уме и сердце в качестве ясного идеала христианского подвижничества, способного оказать сильное воздействие на верующее сознание, что будет весьма полезным для души.

Доцент Московской духовной академии и Сретенской духовной академии П. К. Доброцветов

Предисловие

В сей книге описаны доблестные подвиги и дивный образ жизни святых и блаженных отцов и собраны изречения их, да соревнуют им, учатся у них, подражают им те, которые хотят жить по примеру небожителей и желают идти путем, ведущим в Небесное Царство. Впрочем, надобно знать, что святые отцы, ревнители и наставники блаженного жития монашеского, однажды воспламенившись небесною и Божественною любовию и ни во что вменив все, что хорошо и драгоценно у мирских людей, более всего старались о том, чтобы ничего не делать напоказ. По преизбытку смиренномудрия они скрывались и скрывали большую часть своих подвигов и таким образом оканчивали свой путь пред Богом. Посему никто не мог подробно описать нам доблестную жизнь их. Но люди особенно трудолюбивые в сем деле сохранили для нас некоторые краткие их изречения и описали некоторые подвиги их – не с тем, чтобы воздать им должное, но чтобы побудить потомков к соревнованию. И таким образом, в разные времена многие излагали изречения и подвиги святых старцев простым и безыскусным языком, в виде повествования, – имея в виду единственно пользу простых читателей. Поскольку же бессвязное и беспорядочное повествование о множестве предметов утомляет внимание читателя, – ибо нельзя обнять памятью всего содержания книги, беспорядочно разбросанного по разным частям ее, – поэтому решились мы избрать изложение по алфавиту, которое, по своему порядку и удобопонятности, может принести пользу желающим воспользоваться. Начнем с изречений и подвигов аввы Антония, Арсения, Агафона и других, коих имена начинаются с А¹⁷, потом скажем о Василии, Виссарионе и Вениамине, – на букву В, – и таким образом по порядку, до последней буквы, да, насладясь изречениями отцов, сладчайшими паче меда и сота, и поживя достойно звания, к которому мы призваны от Господа, наследуем Его Царство. Аминь.

А

Об авве Антонии

1. Святой авва Антоний, пребывая некогда в пустыне, впал в уныние и в глубокую тьму помыслов и взывал к Богу: Господи! я хочу спастись, а помыслы не дают мне. Что мне делать в своей скорби? как спастись? И вскоре потом Антоний, встав, вышел из кельи; и вот видит кого-то похожего на себя, который сидел и работал, потом встал из-за работы и молился; после опять сел и вил веревку; далее опять встал на молитву. Это был Ангел Господень, посланный для наставления и подкрепления Антония. И Ангел сказал вслух ему: и ты делай так – и спасешься. Услышав сие, Антоний весьма обрадовался и ободрился. Стал так делать – и спасался.

2. Тот же авва Антоний, проникая в глубину судов Божиих, вопросил Бога так: Господи! для чего одни умирают в молодости, а другие живут до глубокой старости? для чего одни бедны, а другие богаты? для чего нечестивые богаты, а благочестивые бедны? Тогда пришел к нему глас: Антоний! себе внимай! А то суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их.

3. Некто спросил авву Антония: что мне делать, чтоб угодить Богу? – Что велю тебе, отвечал старец, то соблюдай: куда бы ты ни пошел, всегда имей Бога пред своими очами; что бы ни делал ты, имей на это свидетельство в Священном Писании; и в каком бы месте ты ни жил, не скоро уходи оттуда. Соблюдай сии три заповеди – и спасешься.

4. Авва Антоний говорил авве Пимену: великий подвиг для человека – раскаяние в грехах своих пред Богом и ожидание искушений до последнего издыхания!

5. Он же говорил: никто без искушения не может войти в Царство Небесное. Ибо не будь искушений – и никто не спасется.

6. Авва Памво спросил авву Антония: что мне делать? Старец сказал ему: не надейся на свою праведность, не жалей о том, что прошло, и обуздывай язык и чрево.

7. Авва Антоний говорил: видел я однажды все сети врага, распростертые по земле, и со вздохом сказал: кто же избегнет их? – но услышал глас, говорящий мне: смиренномудрие!

8. Он еще говорил: есть люди, которые изнурили тело свое подвижничеством и, однако ж, удалились от Бога, потому что не имели рассудительности.

9. Он же говорил: от ближнего зависит и жизнь и смерть. Ибо если мы приобретаем брата, то приобретаем Бога, а если соблазняем брата, то грешим против Христа.

10. Говорил также: как рыбы, оставаясь долго на суше, умирают, так и монахи, находясь долго вне кельи или пребывая с мирскими людьми, теряют любовь к безмолвию. Посему как рыба рвется в море, так и мы должны спешить в келью, дабы, оставаясь вне ее, не забыть о внутреннем бдении.

11. Он еще говорил: кто живет в пустыне и в безмолвии, тот свободен от трех искушений: от искушения слуха, языка и взора; одно только у него искушение – искушение в сердце.

12. Некоторые братия пошли к авве Антонию рассказать ему о видениях, которые им были, и узнать от него, истинные ли то были видения или от демонов. С ними был осел, но он умер на дороге. Как скоро братия пришли к старцу, он, предваряя их, сказал: отчего у вас осел умер на дороге? Братия спросили его: откуда ты это знаешь, авва? Старец отвечал им: демоны показали мне. Тогда братия говорят ему: мы об этом-то и пришли спросить тебя. Нам бывают видения, и часто сбываются; как бы нам не впасть в заблуждение? Старец примером осла показал, что и их видения были от демонов.

13. Некто, в пустыне, ловя диких зверей, увидел, что авва Антоний шутил с братиями, – и соблазнился. Старец, желая уверить его, что нужно иногда давать послабление братиям, говорит ему: положи стрелу на лук свой и натяни его. Он сделал так. Старец говорит ему: еще натяни. Тот еще натянул. Опять говорит: еще тяни. Охотник отвечал ему: если я сверх меры натяну лук, то он переломится. Тогда старец говорит ему: так и в деле Божием; если мы сверх меры будем напрягать силы братий, то они скоро расстроятся. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии. Охотник, услышав это, пришел в сокрушение и пошел от старца со многою пользою. А братия, подкрепившись, возвратились в свое место.

14. Авва Антоний услышал об одном молодом монахе, что он сотворил на пути такое чудо: увидев некоторых старцев, которые путешествовали и от пути утомились, он велел диким ослам подойти и на себе нести старцев, пока дойдут до Антония. Старцы рассказали об этом авве Антонию. А он отвечал им: монах этот, как мне кажется, есть корабль, полный груза; но не знаю, взойдет ли он в пристань. Спустя несколько времени авва Антоний вдруг начал плакать, рвать на себе волосы и рыдать. Ученики спросили его: о чем плачешь, авва? Старец отвечал им: сейчас пал великий столп Церкви! – это он говорил о молодом монахе. – Но пойдите сами к нему, продолжал он, и посмотрите на случившееся! Ученики идут – и находят монаха сидящим на рогоже и оплакивающим сделанный грех. Увидев учеников старца, монах говорит им: скажите старцу, чтобы он умолил Бога дать мне десять дней жизни, и я надеюсь очистить грех свой. Но не прошло и пяти дней, как он скончался.

15. Братия хвалили авве Антонию одного монаха. Когда монах сей пришел, Антоний захотел испытать, перенесет ли он оскорбление, и, увидев, что не переносит, сказал ему: ты похож на село, которое спереди красиво, а сзади разграблено разбойниками.

16. Один брат сказал авве Антонию: помолись обо мне. Но старец отвечал ему: ни я, ни Бог не сжалится над тобою, если ты не будешь заботиться сам о себе и молиться Богу.

17. Пришли однажды старцы к авве Антонию, и с ними был авва Иосиф. Старец, желая испытать их, предложил им изречение из Писания и начал спрашивать каждого, начав с младшего, что значит сие изречение. Каждый говорил по своим силам; но старец каждому отвечал: нет, не узнал. После всех он говорит авве Иосифу: ты что скажешь о сем изречении? – Не знаю, отвечал Иосиф. Авва Антоний говорит: авва Иосиф попал на путь, когда сказал: не знаю.

18. Однажды братия пошли из Скита к авве Антонию. Взошедши на корабль, чтобы отправиться к нему, нашли они одного старца, который хотел идти в ту же страну. Братия не знали его. Сидя на корабле, братия рассказывали изречения отцов и из Писания; также говорили о своих рукодельях. Но старец молчал. Когда они взошли в пристань, оказалось, что и старец шел также к авве Антонию. Когда пришли к Антонию, он сказал им: хорошего вы нашли спутника в этом старце! Потом и старцу сказал: хороших и ты, авва, нашел братий! Старец отвечал ему: они хороши, но двор у них без ворот. Кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла. Это сказал старец потому, что они говорили всё, что ни приходило им в голову.

19. Пришли братия к авве Антонию и говорят ему: дай нам наставление, как спастись. Старец отвечал им: вы слышали Писание? и сего очень довольно для вас.

Но они сказали ему: мы и от тебя, отец, хотим что-нибудь услышать. Тогда старец сказал им: в Евангелии сказано: аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5, 39). Они говорят ему: мы не можем сего сделать. Старец отвечает: если вы не можете подставлять другой, по крайней мере, переносите удар в одну. – И этого не можем, говорят они. – Если и этого не можете, отвечал старец, по крайней мере, не платите ударом за удар. Братия сказали: и сего не можем. Тогда старец сказал ученику своему: приготовь им немного кашицы; они больны. Если вы одного не можете, а другого не хотите, то что я вам сделаю? Нужно молиться!

20. Один брат, отказавшись от мира и раздав свое имение нищим, оставил несколько для собственного употребления и пришел к авве Антонию. Старец, узнав о том, сказал ему: если ты хочешь быть монахом, то пойди в такое-то село, купи мяса, обложи им нагое тело свое и так приди сюда. Когда брат это сделал, то собаки и птицы терзали тело его. По возвращении к старцу сей спросил его, исполнил ли он его совет. Брат показал ему израненное тело свое. Святой Антоний сказал ему: так нападают демоны и терзают тех, которые, отрекшись мира, хотят иметь деньги!

21. В обители аввы Илии с одним братом случилось искушение. Его выгнали оттуда, и он пошел в Гору к авве Антонию. Авва Антоний, подержав брата несколько времени у себя, послал его в обитель, из которой он вышел. Но братия, увидев его, опять погнали. Брат снова пришел к авве Антонию и сказал: не захотели принять меня, отче! Тогда старец послал его с такими словами: буря застигла корабль на море; он потерял груз свой и с трудом сам спасся. А вы хотите потопить и то, что спаслось у берега. Братия, услышав, что авва Антоний послал брата к ним, тотчас приняли его.

22. Авва Антоний говорил: думаю, что в теле есть движение естественное, прирожденное ему; но оно не действует, когда душа не хочет, и показывает в теле только движение бесстрастное. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищею и питием. От сего жар крови возбуждает тело к деятельности. Потому-то и говорит апостол: не упивайтеся вином, в немже есть блуд (Еф. 5, 18). Равно и Господь заповедал ученикам Своим: внемлите… да не когда отягчают сердца ваша обьядением и пиянством (Лк. 21, 34). В подвижниках же бывает еще и иное движение, которое происходит от коварства и зависти демонов. – Итак, надобно знать, что в теле бывает троякое движение: одно естественное, другое от безразличного употребления пищи и третье от демонов.

23. Говорил также авва Антоний: Бог в нынешние времена не попускает таких искушений, какие были прежде; ибо знает, что ныне люди слабы и не перенесут их.

24. Авве Антонию открыто было в пустыне: есть в городе некто подобный тебе, искусством – врач, который избытки свои отдает нуждающимся и ежедневно поет с Ангелами Трисвятое.

25. Авва Антоний говорил: приходит время, когда люди будут безумствовать и, если увидят кого небезумствующим, восстанут на него и будут говорить: ты безумствуешь, – потому что он не подобен им.

26. Некоторые братия пришли к авве Антонию и предложили ему слова из книги Левит. Старец пошел в пустыню, а за ним тайно последовал авва Аммон, знавший его обыкновение. Старец, отойдя на далекое расстояние, встал на молитву и громким голосом воззвал: Боже, пошли Моисея, и он изъяснит мне слова сии! И пришел к нему голос, говоривший с ним. Авва Аммон сказывал о себе, что он хотя слышал голос, говоривший с Антонием, но смысла слов не понял.

27. Три отца имели обыкновение ежегодно приходить к блаженному Антонию. Два из них спрашивали его о помыслах и о спасении души, а третий всегда молчал и ни о чем не спрашивал. После долгого времени авва Антоний говорит ему: вот ты столько времени ходишь сюда, а ни о чем не спрашиваешь меня! Сей отвечал ему: для меня, отец, довольно и смотреть на тебя!

28. Сказывали, что один старец просил у Бога, чтобы ему увидеть отцов; и увидел их, кроме аввы Антония. Он спросил того, кто показывал ему: где же авва Антоний? Тот отвечал: Антоний там, где Бог!

29. В одной обители оклеветали брата в блудодеянии, и сей пришел к авве Антонию. Пришли также и братия из обители, чтобы уврачевать его и опять к себе взять. Они стали обличать его, зачем он так сделал; а брат защищался, говоря, что ничего такого не сделал. Случилось тут быть и авве Пафнутию Кефалу. Он сказал им такую притчу:

на берегу реки видел я одного человека, который увяз по колена в грязи. Некоторые пришли подать ему помощь – и по самую шею погрузили его. А авва Антоний сказал братиям об авве Пафнутии: вот истинно такой человек, который может врачевать и спасать души! Братия, тронутые словами старцев, поклонились брату и, по совету отцов, приняли его в обитель.

30. Некоторые говорили об авве Антонии, что он был прозорливец, но, избегая молвы людской, тот не хотел разглашать о сем; ибо говорили, что он открывал и настоящие, и будущие события мира.

31. Однажды авва Антоний получил от императора Констанция письменное приглашение, чтобы он пришел в Константинополь. Авва Антоний рассуждал, что ему делать. Потом говорит авве Павлу, ученику своему: должно ли мне идти? Сей отвечал ему: если пойдешь – будешь Антоний, а если не пойдешь – будешь авва Антоний.

32. Авва Антоний говорил: я уже не боюсь Бога, но люблю Его, ибо любы вон изгоняет страх (1 Ин. 4, 18).

33. Он же говорил: всегда имей страх Божий пред очами; помни Того, Кто мертвит и живит (1 Цар. 2, 6). Возненавидьте мир и все, что в нем; возненавидьте всякое плотское успокоение; отрекитесь сей жизни, дабы жить для Бога; помните то, что вы обещали Богу, ибо Он взыщет сего от вас в день Суда. Алкайте, жаждайте, наготуйте, бодрствуйте, плачьте, рыдайте, воздыхайте в сердце своем; испытывайте себя, достойны ли вы Бога; презирайте плоть, чтобы спасти вам души свои!

34. Авва Антоний пришел однажды к авве Аммону в Нитрийскую Гору, и, когда они увиделись друг с другом, авва Аммон говорит: молитвами твоими умножились братия и некоторые из них желают построить себе кельи в отдалении, чтобы пребывать в безмолвии; в каком расстоянии отселе велишь ты построить кельи? Авва Антоний отвечал: вкусим пищи в час девятый и пойдем, походим по пустыне и посмотрим место! Они шли по пустыне до самого захождения солнца. Тогда авва Антоний говорит: сотворим молитву и поставим здесь крест, чтобы здесь строили желающие строить. Тамошние, ежели захотят посетить здешних, пусть приходят сюда, съевши свой малый кусок в девятый час, а здешние пусть то же делают, отходя туда; и они не будут развлекаться при взаимном посещении. – Расстояние же было на двенадцать верст.

35. Авва Антоний говорил: кузнец, взяв кусок железа, наперед смотрит, что ему делать: косу, меч или топор. Так и мы наперед должны помышлять, к какой нам приступить добродетели, чтобы не напрасно трудиться.

36. Он же говорил: покорность с воздержанием покоряет зверей.

37. Также говорил: я знаю монахов, которые после многих трудов пали и подверглись безумию, потому что понадеялись на свои дела и презрели заповедь Того, Кто сказал: вопроси отца своего, и возвестит тебе (Втор. 32, 7).

38. Он же говорил: монах, если можно, должен откровенно рассказывать старцам, сколько пьет капель в своей келье, чтобы как-нибудь не погрешить и в этом.