Kitobni o'qish: «Витязь. Содружество невозможных»

© Колесник Л., Нестерова Н., 2016

© Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Авторы выражают искреннюю признательность за помощь в работе над рукописью Дмитрию Бондаренко и Юлии Араевой

Пролог

Витязь вдохнул воздуха – колкого, пахнущего незнакомо и опасно; пепельного, слишком сухого. Вдохнул еще раз, расправляя отбитые легкие, выгнул спину, корчась на немилосердно жесткой скале. Закашлялся; открыл глаза – их словно заволокло дымом. Ничего не было видно, но, помня наказ мудреца, эльф прижал к тверди под собой драконий камень – отметить место. С глухим хлопком полыхнуло пламя, и Тайтингиль отдернул обожженную ладонь.

Камень влился в скалу, и алый огонь его истаял – несколько мгновений еще оставалось тусклое свечение, а затем и оно погасло.

Просто невзрачный кусок гравия, вмурованный в городской асфальт.

Эльф бессильно откинулся на спину. Подтянул, согнув в коленях, длинные ноги. Рассыпались волной золотые волосы.

Пахло отбросами, нечистотами – и это была не скала. Над Тайтингилем нависали стены невиданных крепостей, прорезанные множеством окон.

Это был тупик на заднем дворе дорогого бара, где стояли бачки с мусором, припаркованные машины, пара велосипедов – транспорт официантов, – прикованная цепочками к поручням. Тайтингиль не понимал почти ничего из того, что он видел, – и едва мог дышать, сглатывая вонючий бензиновый и резиновый дух.

Из задней двери ресторана вышли покурить двое – администратор и официант. Бар был модный, тут часто проходили костюмированные вечеринки, тусовки разномастного творческого люда, так что лежащему во дворе мужчине в кольчуге и плаще не удивились.

– О, косплейщик. Что же, он тут со вчера?

– Эльф! Ты набрался и тут ночевал? Как тебя мусоровоз не раздавил…

Тайтингиль закашлялся, пытаясь встать.

– Смотри, прикид дорогой. Почти как настоящий, – со знанием дела заметил администратор. – Знаешь, тут вчера непростая публика резвилась. Из тех, кто шлемы оригинальные из Штатов по пятьсот баксов выписывает. Давай его внутрь отведем. Если в два вырубился, когда мы закрывались, он, считай, тут почти сутки валяется. Наверное, за баками был.

– Ну давай… тем более у нас акция, пивка хлебнет… Эй, ты как?

– Жив, – хрипло отозвался эльф.

Двое сошли с лесенки, подхватили Тайтингиля под руки. Поставили.

– Ну ты и дылда… Сашка, помнишь его, нет? Если он был тут вчера, как только весь бар не разнес, здоровый такой…

– Так я вчера не работал. Давай отведем его в зал, – парень осторожно втянул ноздрями воздух, – он вроде чистый, интерьер не запачкает.

– Что… было… вчера?… – тяжело спросил Тайтингиль, понимая, что эта речь – не эльфийский и не общий язык, но все же знакомый, все же понятный…

Он принимал помощь двоих людей, которые поднимали его, отряхивали плащ, ощупывали кольчугу и переглядывались с изумлением, понимая, что все настоящее, подлинное.

– Так ваши тут веселились, ролевая была. Ты, наверное, короля играл, да? Кольчуга позолоченная, – сказал официант.

– У нас сейчас акция, – добавил менеджер. – Ноль пять пива бесплатно всем, кто войдет от девяти до одиннадцати. Это в благодарность обычным клиентам за ваши вчерашние ролевые игрища. Вы как набежали, все постоянные посетители разошлись, одни дамы да витязи остались…

– Разве это дурно? – медленно спросил эльф. Он перестал опираться на мужчин и шел с ними сам, правда чуть пошатываясь. – Что остались лишь дамы да витязи?…

– Да нет. Просто шумные вы очень, стали ругаться из-за какой-то ерунды, мечами махать. Теперь не знаем, как клиентуру обратно заманивать… А ты, значит, так и спал у бачков?

– Не помню.

– Вот, садись. – Менеджер подвел витязя к обитому кожей диванчику в немноголюдном пока баре. Интерьер был дорогим, хорошо продуманным, музыка – сдержанной. Официант принес на стол высокий стакан пива – правильный, запотевший, с пеной, – и вазочку с солеными крекерами. – Давай приходи в себя. Это от заведения. И вали домой, а то ты больно колоритный, эльф.

Парочка вернулась к делам, обсуждая уши, меч и парик высоченного парня.

Пить Тайтингиль не торопился. Горло и грудь все еще жгло, а по ногам била дрожь. Требовалось время, чтобы прийти в себя.

Эльф оглядывался.

Кабак, таверна, трактир. Приглушенный свет, люди заняты своими делами.

Тайтингиль еще не был уверен, подойдет ли ему здешний воздух, сможет ли он обвыкнуться; но одно не оставляло никаких сомнений – план, составленный вместе с могущественнейшим мудрецом его мира, удался.

Он в ином мире.

Он прошел, и дарованный волшебником драконий камень отметил место.

Витязь снова рвано выдохнул и улыбнулся – резкой, необычной улыбкой, дернув уголком рта; откинулся на спинку диванчика, расслабленно вытянув ноги. Просто дышал, осознавая, что же именно ему все-таки удалось сделать.

Тайтингиль закрыл глаза и провалился в полузабытье.

Часть первая

Глава 1
Яд

Он, Тайтингиль из Нолдорина, витязь Золотой Розы, перворожденный эльф, стоял пред ликом мудреца и внимал. Волшебник был привычно серьезен, сед, строг. Морщинистые узловатые пальцы старого мечника, а вовсе не книжника перебирали свитки пергамента.

– Ты спросил, почему ваш народ теперь живет так: бессмертие осталось вашей судьбой, но женщины давно уже не рождают детей, миновали годы былой славы. Ты спросил, и я ждал этого вопроса именно от тебя, Тайтингиль. Честь твоя равна твоей пытливости, и обе они равны твоему благородству. Единственный от рода эльфов ты вышел сразиться с демоном огня, грозившим погибелью Нолдорину, победил, погиб сам и был воскрешен волею Создателя Эалы, многосущного мира нашего…

– Хватит славословий, – ответил Тайтингиль. – Я уже рассказывал тебе и о битве, и о воскрешении: мне не было в нем радости. Да, эльфы бессмертны, они не теряют жизнь, они отправляются в Чертоги Забвения. Я видел эти Чертоги, и мне показалось, что они ужаснее смерти. Обретающийся в них живет вечно… и постепенно теряет память, забывая всю прежнюю жизнь, словно начиная жить заново. Если такова судьба моего народа, я не только несказанно рад позволению вернуться в Эалу – я обязан избавить своих гордых собратьев, доверяющих Создателю, от постепенного угасания в беспамятстве.

Мудрец встал, прокатил по столу свиток, пустил за ним другой. Он не спешил поднимать цепкие, колкие глаза на серьезное лицо эльфийского витязя.

– Эала не состоит из одного нашего мира, сколь бы ни был он просторен, и, положим, Чертогов Забвения. В нее вмещается множество разных миров. Где-то люди уже давно наступили ногами на звезды. Где-то эльфам никогда не придется закончить свой путь.

Тайтингиль подступил ближе.

– Если это возможно, я хочу найти этот путь. Не прячь глаза, всеведущий, посмотри на меня, и ты увидишь того, кто уже один раз погиб и был воскрешен, что мне терять? Я могу лишь обрести. И возможно, не для себя одного. Так помоги мне.

Рука седовласого старика разжалась. Сильная, широкая ладонь того, кто видел сотни сражений, изборожденная линиями судьбы и старыми шрамами.

На ней лежал взблескивающий алой искрой обломок серого камня.

Драконий камень…

Витязь отшатнулся тогда. Вздрогнул и отшатнулся.

– Драконы, лишь они постигли пути между мирами, осознали, сколь много складок Эалы, отражений замысла Создателя, существует.

Драконы прокладывают такие пути, а мы можем лишь искать слабые следы их силы, как проколы стальной иглой сквозь много складок ткани, чтобы пройти следом и оказаться в материи иного замысла Создателя.

Драконы умирают, и их сердце сжимается, превращаясь в драконий камень, камень, который не мудрец и не волшебник никогда не отличит от обычного булыжника.

И драконий камень хранит в себе все те пути, которыми ходил его владелец…

Ты, Тайтингиль, великий Сокол Нолдорина, гордость рода Золотой Розы, Дважды Живущий, хватит ли у тебя мужества пойти путем дракона?

Тайтингиль вздрогнул, выныривая из воспоминаний.

Около него кипела живая жизнь иной складки Эалы. Складки, проколотой драконом, словно острой стальной иглой.

Когда-то проколотой.

…Интересно, живущие здесь – наступили уже на звезды, смогли ли?

* * *

Первой подсела девушка – лет двадцать, блестящие черные лосины, каблуки; сверкающая стразами майка болталась так, что секретов для стороннего взора практически не оставалось. Яркая косметика, стрижка до плеч. В одной руке девушка держала высокую кружку бесплатного пива. В другой – треугольный бокал с мартини.

Поставила пиво перед эльфом:

– Вот. Холодное. Твое согрелось. Будет дрянь. Я все равно пиво не пью. Как тебя зовут?

– Тайтингиль.

– Это из какого фэндома?¹ – лениво спросила девушка. – «Я здесь»? А, нет, там Мэглин… Я тут вчера была, лучницей. Ты меня помнишь? Алора. Ну, Оля. Меня все должны были запомнить…

– Не запомнил. – Эльф старался говорить кратко, лучше молчать.

– Где брал прикид? У Тимофея? А парик? Можно потрогать?

– Что?

– Акцент чудной, эльфийскими языками перезанимался? – усмехнулась девушка и протянула руку. Намотала на пальцы упругую прядь волос Тайтингиля. Волосы были загляденье: не русые, не блондинистые, не ярко-рыжие – они отливали безупречным светлым золотом. Потянула, глянула на кончики. Не посеченные, не сухие… Запустила пальцы в густой золотой поток до самых корней, наслаждаясь упругостью прядей.

Эльф молча аккуратно отодвинулся, перекинул волосы на другое плечо. Она заметила, как нахмурились светлые брови. Отстранилась.

Тайтингиль, который наконец немного пришел в себя и перестал принимать этот воздух как горсть вдыхаемых игл, шевельнул тонкими ноздрями. Девушка пахла сложной смесью трав и неведомых пряностей, телом, тканью – запахи непривычные, резкие.

Любопытство тем временем все же пересилило здравый смысл, и девичьи пальцы тронули тонкое острое ухо. Подергали. Эльф снова уклонился – спокойно, но настойчиво.

– Ты совсем укурок? – спросила Алора восхищенно. – Оперировал? А волосы что же? Такие отрастить нереально… Нарастил от самых корней, жесть! Дашь контакты мастера?

Витязь устал силиться понимать странные слова, вылетающие из ее слишком ярко накрашенного рта. Взял запотевшую кружку холодного пива и залпом выпил – все ноль пять. Поставил, понюхал вторую, степлившуюся, с каемкой осевшей пены. Поднялся, расправляя плечи, одернул пояс с оружием, стащил плащ, расшитый золотыми цветами. Тут было жарко. Тело под кольчугой начало уставать от лишнего тепла, но и снимать ее не хотелось. Провел руками по волосам, резким движением скрутил их в жгут и перекинул на плечо вперед – так витязь делал, когда хотел, чтобы они не мешались сзади и не рассыпались по плечам.

– Где тут можно?…

Официант, скользящий мимо, его сразу понял – провел к двери, на которой был изображен ковбой, скачущий на брыкающемся мустанге. Тайтингиль имел в виду скорее улицу, траву, кусты, но осторожно вошел. Некоторое время постоял, приглядываясь к тому, как пара мужчин воспользовались удобствами, а затем вымыли руки. Вода тут текла по велению фотоэлемента, но Тайтингиль не торопился делать выводы о волшебстве…

Омыл лицо, облегчил тело. Попробовал воду языком – он не стал бы такую пить. Вода была опасна, точно здесь били ядовитые источники Темной страны.

Вернулся в зал.

Алора все еще пребывала на его диване – а на столе появилось еще пиво, свежее. Лишнюю посуду заботливые руки убрали.

– Тебе понравилось, – сказала девушка, – я тебя угощаю. Еды заказать? Тут делают отличное карпаччо. Ты по жизни кто? Судя по прикиду, вип?

– Много слов. Я не все понимаю, – признался эльф.

Драконий камень! Получилось. Получилось.

Великая Эала!

Получилось!

И витязь улыбнулся.

– Ого, – сказала Алора.

– Теперь ты не все понимаешь, – прошептал витязь. Ликование ударило в виски.

На стене – движущееся изображение на поверхности плоского волшебного шара. Чудесная, хоть и ядовитая вода, текущая сама собой. Голая девушка. Тайтингиль мотнул головой – невероятной силы жаркая волна прокатилась по телу, словно он победил дракона, демона, а то и самого Властелина Морума.

Они не понимают. Никто.

И все это – люди, несмотря на разговоры об эльфах.

Он прошел!

В иной мир! В другую складку Эалы…

– Да чего ты так возбудился? – лениво пропела девушка, истолковавшая перепад настроения витязя как-то по-своему. – Или накатил в уборной? А может, нюхнул?

– Я могу это пить?

– Конечно. Я же сказала, угощаю. Правда, кто девочку ужинает, тот ее и танцует. Да, рыженький?

– Скажи понятнее.

– Ну раз я тебя угостила, – ухмыльнулась девушка, – а ты согласился, ты сегодня мой. М-мой…

Тайтингиль снова нахмурился. Лучница говорила с оркской прямотой: понравилось – хватай, волоки в кусты. Он был гостем здесь, и он не отец и не брат ей, чтобы учить… и все же…

– За два бокала пива? Не мала ли цена? – раздельно проговорил витязь.

– Козел, – сказала та, встала и ушла.

Тайтингиль посмотрел на пиво. Пить расхотелось. Снова сел на диван.

Подошел официант.

– Милорд… или сеньор… или как вас там, в общем, наш хозяин сильно большой поклонник этого вашего костюмированного творчества. У стойки для вас бесплатно пиво неограниченно и крекеры, а если чего-то крепче или поесть – это уже за деньги.

– У стойки?…

Еще одно непонятное слово. А, вон та… лавка, длинный высокий стол, с которого в руки жаждущих бойко разбегались стаканы и кружки. Да и народу в трактире прибавилось.

– Благодарю.

Закрыв глаза, Тайтингиль просидел еще минут двадцать.

Следовало запомнить день – запомнить до мельчайших подробностей, чтобы затем быстро отыскать драконий камень и место.

И попытаться вернуться.

Не позднее чем через год – так сказал мудрец.

Эльф ощущал свое положение во времени и в пространстве по-своему – и движение светил, и время года. Он запомнил мельчайшие детали – это самый конец весны, граница лета, хотя в мире, из которого он уходил, готовились лечь снега. У эльфов было обозначение для каждого дня года, для каждого часа суток, для каждой фазы Луны – и они определяли такие вещи безошибочно.

И да. Это Эала. Просто иная ее складка, иная сторона.

Тайтингиль снова улыбнулся.

Встал, подошел к стойке, краем глаза заметив, что Алора уже разговаривает с двумя мужчинами в другом конце зала. Девушка нарочито громко смеялась. Когда он встал, показала на него пальцем. Засмеялись и мужчины.

Сел на высокий табурет.

Дев тут вообще было больше, чем воинов. Все они были мало или слишком ярко одеты и вели себя развязно. И это казалось непривычным, точно место, в которое он угодил, было двором непристойности, какие встречались в крупных человеческих городах. Разрисованные лица, ароматы, смешивающиеся с запахами человеческих тел, пищи и алкоголя.

Это был дорогой, престижный бар, но витязь пока что не мог оценить его удобство. Перед ним поставили новый полный бокал пива. Нолдоринец осторожно взял длинными сильными пальцами и положил в рот подсоленный крекер – отломил совсем немного. Язык витязя сразу определил: тут яды, их едкие вкусы сплетались, жгли. Пищей это никак нельзя было считать.

– Это лишь трактир или здесь можно получить ночлег? – спросил Тайтингиль человека за стойкой.

– Нет, номера не сдаются, но вот там напротив есть хостел, – ответил ему парень. – А вы что, нигде не остановились? Приезжий?

– Пока нигде. А есть… лавка менялы, что может принять золото?

– Прямо золото? – усмехнулся парень. – Обменник – за дверью сразу налево, если у вас валюта. Вы же француз? Хотя нет… слишком сложно разговариваете для иностранца. Прибалт? Хотя это тоже иностранец… А если золото, в смысле металл, – то ломбард через два дома вправо.

– Благодарю, – сказал Тайтингиль.

– Я бы кинжал купил, – загорелся парень, – кинжальчик не продаете?

– Нет. Могу продать плащ, – усмехнулся витязь.

– Плащ? Вон там, на диване? Красивый!

Но торговле помешали.

Женщина – стройная, тщательно следящая за собой, в возрасте от неопределяемых сорока до не менее неопределяемых пятидесяти – подошла и села на соседний табурет – очень уверенно. Бармен заулыбался, предвидя чаевые – хорошо знакомая и правильная клиентка.

Брякнули о стойку ключи от «прадо», блеснул покатым ребром шестой айфон.

Дама знала свою цену, никогда не называя ее. Отточенное фитнесом загорелое тело дало бы фору иным тридцатилетним. Дорогой костюм был бы слишком строгим, если бы не яркий шелковый платок с броскими буквами известного бренда. Темные волосы: короткая стрижка, идеальная укладка. И только морщинки вокруг внимательных темных глаз сказали бы о том, что и уверенность, и достаток дались ей нелегко.

– Привет, красавчик, – сказала дама. – Шурман, шот егерьмейстера, – и снова Тайтингилю: – Ты знаешь, я бы трахнула тебя прямо тут.

Сказала тихим, грудным голосом, глянула с поволокой. Она любила приходить сюда – успешная, изысканная, иная. Одно только появление бизнес-леди сводило с ума всех этих длинноволосых мальчиков с накладными ушками, витязей, рыцарей и королей. Длинноволосые были ее слабостью, юные, сладкие, готовые на все за пару пива или коктейль. Никаких обязательств, никаких поцелуев в губы.

И еще – она всегда сверху.

Это был первый раз, когда безотказный прием не сработал.

Золотоволосый обернулся на нее, оглядел. Безоружна.

– За что тебе меня бить? – дернул краем рта.

Он ведь правда не понял. И акцент, у него был акцент.

Она смутилась. Протянула руку, погладила его кисть – кожа была не шершавой, но какой-то… жесткой; проступали сильные жилы. Универсальный язык тела – это уж точно должно попасть в цель.

– Правда, поехали ко мне.

Ярко подведенные губы выпустили влажный кончик языка. Женщина уловила взгляд рыжего косплейщика и пыталась удерживать его.

Быть сверху.

Нолдоринец огляделся. Людно, дымно. Табак, кальяны, спиртное. Многие целуются – жадно, напоказ; одежда людей крайне вольная. Руки блуждают по телам друг друга. В висках бились демоновы бичи – то ли пиво не слишком подошло и также было насыщено ядом, то ли голые женщины, дерзкие, безудержные, разбудили… даже не злость – досаду. Отравленная вода. Колкий воздух. Люди, смахивающие на орков.

Тем временем женщина наклонилась к нему – слишком близко. Грудь уперлась в кольчужное плечо. Ирма с наслаждением вдохнула аромат длинных волос – липа и еще какая-то вкусная свежесть. И вроде бы песок, лошадь и металл.

Иностранец? Отлично. Это даже интереснее.

Три языка она знала в совершенстве – английский, немецкий и французский. На всех трех по очереди выдохнула ему, лаская дыханием острое ухо, что и как хотела бы с ним сделать. Сейчас. Тут.

На скулах витязя заходили желваки.

На искаженном, сильно искаженном всеобщем языке эта женщина выразила ему свое пожелание – овладеть им. Им. Воином, витязем Нолдорина, прилюдно – в этом странном трактире, напоказ.

Рот застыл в ухмылке, как шрам.

– Ладно…

Тайтингиль медленно повернулся к ней, давая ей время одуматься. Не поняла, не отступилась – напротив, темные глаза загорелись, а губы изогнулись – ну вот ты и мой.

И тогда он, сметая со стойки стаканы и вазочки с печеньем, единым движением посадил женщину на нее, и задрал короткую юбку. Оскалился, подаваясь вперед. Вопреки смелым словам, она вдруг завизжала; витязь взялся за ремень, за набитую златой розой пряжку, краем глаза наблюдая, как от двери к нему бегут мужчины в темной одежде, в которых он безошибочно признал стражу; пара посетителей, охочих подраться, также поднялась, а за стойкой засуетился бармен.

Нолдоринец развернулся к нападавшим, сложив руки на груди. Люди остановились, словно наткнувшись на незримую стену.

– Дева просила, – иронично сказал витязь. – Я выполнил.

– Охренеть, – прошептала женщина, пытаясь вернуть юбку на место.

– Ирма Викторовна!

– Все нормально, нормально! Это мой знакомый, он шутит.

Стражники неохотно вернулись на свои места.

– Ирма Викторовна…

– Спокойно, Шурман. Ты, псих… сними меня отсюда!

Тайтингиль дернул бровью, снял женщину – пересадил на табурет.

– Воздерживайся впредь от такого. Мое пиво?…

– Валяется под стойкой, – отозвался бармен, – вы разлить изволили-с, сир. Ирма Викторовна?…

Женщина бросила карточку:

– Все на мой счет.

– Что это значит? – резко спросил Тайтингиль.

– Я заплачу.

– Я буду обязан тебе?

Он вспомнил лихие слова лучницы. И этой женщины тоже – чересчур сладкие, приторные, вязнущие на зубах. Описывающие намерения.

Не хотелось бы.

– Ох… нет. Меня тыщу лет так не накалывали, – прошептала женщина. – Я и забыла, что это так бывает. Слушай, поедем домой. У меня никого. Я закажу нормальный ужин…

– А переждать ночь у тебя можно?

– Так я же и приглашаю… – Женщина облизала губы.

Тайтингиль снова посмотрел на ее рот. Толстый слой краски. Потом на Алору, которая танцевала, страстно повиснув на одном из ее прежних собеседников. Сбоку в низком вырезе проймы рукава виднелась почти вся ее грудь.

– Что же, – сказал эльф, – трактирщик, должен ли я тебе что-либо?

– Ирма Викторовна, у нас его видят в первый раз. Может, он вчера и был. Только я не работал, его не знаю, и другие ребята не в курсе. Вы бы осторожнее…

– Ты не переживай, Шурочка, – усмехнулась женщина. – Я кое-что в людях понимаю. Так поехали? Ничего ты не должен. Я все оплатила.

«Кто девочку ужинает, тот ее и танцует», – вспомнил Тайтингиль. Снова глянул на Алору. Ему еще было лихо от этой орочьей замашки. Этот долг он также запомнит.

– Веди, дева.

Они подошли к ее карете – большой, блестящей черным лаком, вздыбившейся на массивных ребристых колесах, резко пахнущей. Полировка швыряла острые блики в глаза. Непривычно, чуждо. Опасно? Витязь едва не спросил, где лошадь, но, вспомнив о текущей самостоятельно воде, промолчал.

Он внимательно смотрел, что делать дальше. Тысячелетняя воинская выучка вела его, напоминая о чуткости и осторожности. С клинками он здесь никого не заметил и сам отстегнул меч; набросил на оружие плащ и нес в руке.

Подошел к карете, присмотрелся. Положил пальцы на блестящую металлом ручку, потянул. Дверь подалась. Изнутри пахнуло еще сильнее – кожей, пряностями. Он поставил ногу на высокую приступку и, пригнувшись, расположился на высоком светлом кресле. Ирма прихлопнула дверь – и он прихлопнул, пытаясь пристроить на коленях закутанный клинок. Отклонился в кресле – оно было удобнейшим, облепляло и поддерживало спину. И пахло настоящим, кожей. Хоть что-то хорошее в этом ядовитом мире.

– Какой ты, – шептала женщина, совершая великое множество малопонятных движений, руки ее нажимали там, сям, и под сиденьем зародился мощный басовый гул; Тайтингиль покосился вниз, но определить его источник не смог. – Вещи свои положи назад. Пристегнись.

– Что?

– Пристегнись.

Витязь смотрел вопросительно. Ирма забрала меч и положила назад; навалилась на него, проехав грудью по кольчуге, взялась за металлический конец блестящего плоского ремня, потянула, перекидывая через плечи, грудь.

– Слишком ты в образ вжился. Откуда такой?

Он перехватил ее руку, сжал – не сильно, но чтобы она понимала: привязанным он быть не желает ни в коем случае, он не пленник. Тем паче – привязанным ею, невоздержанной.

Женщина коварно улыбнулась и плавно отпустила сцепление, от души выжимая газ.

Почти триста лошадей под капотом ударили копытом единовременно, сдергивая прадик с места. Витязь едва не клюнул носом в панель, спешно оперся рукой, выправился.

Ирма видела, как он покосился на нее – недоуменно. И – восхищенно, даже радостно.

Первую машину Ирме подарил отец на окончание второго курса. Красная «девятка» в ту пору была предметом мечты каждого советского студента. Ирма любила повторять, что вождение для нее сродни хорошему сексу. Раскручивать движок до красной зоны, почти до отсечки, слушать, как он натужно рычит, напрягаясь… Божественно! «Прадо» был похож на огромного неутомимого мужика, поэтому она его и выбрала. Ну, и из-за просторного салона, конечно. Ее губы снова тронула улыбка.

Покатаемся…

Это была окраина большого города, почти полночь. Ирма ткнула пару кнопок; по салону ударили басы. Огромный внедорожник, как разъяренный кабан, понесся, закладывая совершенно ненужные виражи. Тайтингиль был поражен скоростью. Для него был привычен спорый бег коня, но эта повозка… Ее быстрота опьянила эльфа, и, будь он в седле, испустил бы восторженный клич. Что ж, и в этом странном мире есть своя красота и радость!

Ирма, выбравшись на прямую, легко разогнала любимца до сотни и сбросила, разочарованно вздохнув: камеры. Но Тайтингилю хватило и этого. Сказать, что через двадцать минут гонки он пребывал в экстазе, было бы мало. После остановки он не спешил покидать кресло. Молчал, переживая ощущения. Затем вылез наружу, прихватив меч. Выдохнул:

– Дивная колесница!

– Еще бы, – усмехнулась Ирма. – Так как тебя зовут?

– Тайтингиль. Твое имя Ирма Викторовна?

– Для тебя просто Ирма.

– Что твой муж?

– Муж… объелся груш.

– Прискорбно, – учтиво посочувствовал Тайтингиль, догадавшись, что воин, скорее всего, пал или сгинул.

Ирма кивнула охраннику в просторном холле дорогого кирпичного дома, нажала кнопку лифта. Тайтингиль смотрел и запоминал. Женщина, пока ехали, погладила пальцами плетеный, вязаный металл на его груди:

– Не тяжело?

– В кольчуге? Я привык. Все же не полный доспех.

– И ты, значит, кто? Принц?

– Я витязь Нолдорина, победитель огненного демона, Перворожденный. Я принадлежу к роду Золотой Розы. И я… эльф, так называют люди.

– Эльф. – Женщина рассмеялась. – Терпеть не могу фэнтези. Но я вижу поглубже всей этой шелухи. То, что под шелухой, по мне, так очень интересно…

Тайтингиль только приподнял бровь. Что имеет в виду эта женщина – его душу и воинскую суть? Или снова не оставляет мыслей о его теле?

Снова дверь; этот мир состоит из дверей.

За дверью – просторный холл. Свет, стекло, дорогие статуэтки. Холл перетекает в зал.

Эльф спокойно вошел.

– Стало быть, тебе принадлежит не весь дворец, а лишь эти покои?

– Ну ты нахал, – рассмеялась Ирма, убирая из прихожей сумку с документами, деньгами и ключами – быстро, во встроенный сейф внутри шкафа. Дверь заперта изнутри – гость не выйдет, если что, а этаж аж двадцать второй. – Двухъярусная квартира, двести метров, и ты еще выпендриваешься? Бар в гостиной. Я в спальню, быстренько в душ и закажу ужин. Ты суши будешь?

– Я не голоден пока. Ты живешь одна?

– Да. То есть нет. Дочка уехала к подруге, в другой город, будет через пару дней. Хочешь, выпей. И эту… кольчугу свою снимай. Тай-тингиль… Ну и имечко!

– Ты верно запомнила.

– С иностранцами работаю, пришлось насобачиться! Та-ай. – Ирма выпела красиво, гортанно, но ее гость снова нахмурился.

– У моего народа не принято усекать имена, хозяйка.

Ах, какой!

Ирма хмыкнула и рысью помчалась в ванную комнату.

Едва она пустила воду – автоматически включилась релаксирующая музыка, – как открылась входная дверь.

Тайтингиль, только начавший осматривать покои гостеприимной девы, развернулся на звук.