Kitobni o'qish: «Размышления о жизни Христа»

Иоанн де Каулибус (Псевдо-Бонавентура)
Shrift:

© Brepols, 1997

© Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2011

* * *

Предисловие

Начинается предисловие к размышлениям1 о жизни Господа нашего Иисуса Христа.

В похвальном слове святейшей деве Цецилии в числе прочих ее славных добродетелей упоминается и такая: она всегда носила с собой Христово Евангелие, спрятав его на груди2. Это, я думаю, надо понимать так, что она день и ночь размышляла о жизни Господа Иисуса, как о ней рассказано в Евангелии; о тех ее событиях, которые она особенно любила; размышляла сердцем чистым и невинным, с неотступным и горячим вниманием, переживая их и словно бы пробуя на вкус и с наслаждением медленно пережевывая; закончив полный круг, она возвращалась к началу и хранила все свои размышления в тайне своего сердца.

Советую тебе делать так же. Среди занятий духовными упражнениями я считаю именно это самым необходимым, самым главным; оно ведет к преуспеянию и может возвести нас на более высокую ступень. Нигде больше ты не найдешь науки, которая так надежно защитила бы тебя от суетной лести и бренных удовольствий, от огорчений и неприятностей, от вражеских искушений и пороков, как в жизни Господа Иисуса, которая была без изъяна совершенной. Когда ежедневное размышление о Его жизни войдет в привычку, душа приобретает некую доверительную близость и родственную любовь к Нему, так что все прочее начинает ей казаться ничего не стоящим и неинтересным. К тому же душа становится тверда, как крепость, и научается, что делать и чего избегать.

Я утверждаю, во-первых, что вседневное размышление о жизни Господа Иисуса придает уму силу и устойчивость против всего суетного и бренного. Это видно на примере той же святой Цецилии, которая так наполнила свое сердце жизнью Христовой, что суета не могла войти в него. Поэтому в разгар свадебных торжеств, когда кругом суета, играет музыка, сердце ее не дрогнуло и оставалось свободным для одного Бога, и она говорила: «Да будет, Господи, сердце мое и тело мое непорочно, чтобы я не посрамилась» (Пс 118, 80).

Во-вторых, размышление укрепляет нас против скорбей и невзгод. Это видно на примере мучеников. Как говорит святой Бернард: «Выносливость мученика происходит от того, что он со всей любовью погружен в раны Христа и не выходит из постоянного размышления. На этих двух опорах стоит мученик-триумфатор и пляшет от радости, хотя все тело его растерзано и железо рвет ему бока. Где в этот миг душа мученика? – В ранах Иисусовых; они достаточно широко открыты, чтобы в них войти. Если бы душа оставалась в своем теле, она бы, конечно, все слышала, чувствовала бы железо, не перенесла бы боли, сломалась бы и отреклась»3. Это пишет Бернард. Вот почему не только мученики, но и исповедники в мучениях и скорбях своих проявляли такое терпение – и по сей день проявляют. Почитай о блаженном Франциске и о блаженной деве Кларе, твоей матери игуменье, и ты увидишь, как они во всех мучениях, страданиях и скорбях оставались не только терпеливы, но и веселы. Да ты и сама можешь видеть это каждый день в тех, кто ведет святую жизнь. А все потому, что их души пребывают не в их телах, а во Христе благодаря неустанному размышлению о Его жизни.

В-третьих, размышление учит нас жить так, что ни враги, ни пороки не могут нас захватить или обмануть, ибо оно обучает нас совершенству в добродетелях. В самом деле, где еще ты найдешь образцы высокой бедности, исключительного смирения, глубокой мудрости, молитвы, кротости, послушания, терпения и прочих добродетелей, где еще научишься им так, как на примере жизни Господа добродетелей4? Бернард говорит об этом кратко: «Напрасно тщится стяжать добродетели тот, кто надеется получить их не от Господа добродетелей, а где-то еще. Его учение – рассадник мудрости; Его милосердие – дело праведности; Его жизнь – зерцало воздержности; Его смерть – образец мужества»5. Вот что пишет Бернард.

Итак, кто последует за Ним, тот не заблудится и не ошибется. Но чтобы за Ним следовать, чтобы уподобиться Ему в добродетелях и стяжать их, нужно ежедневное размышление: оно воодушевит и воспламенит сердце. После этого сердце просветится истиной, так что научится отличать правду от лжи и облечется в добродетель. Немало людей неграмотных достигали познания великих и глубоких тайн Божиих. Например, блаженный Франциск: откуда, ты думаешь, он получил такое обилие добродетелей, такое доскональное знание Писаний, такую проницательность в раскрытии вражеских умыслов, такое видение тайных пороков? Откуда, как не из размышления и ежедневного по-домашнему близкого общения с Господом своим Иисусом? И так пылко он в этом усердствовал, что сам превратился в своего рода изображение Господа. Он старался подражать Ему во всех добродетелях, насколько мог, и в конце концов достиг полноты и совершенства – отпечатков святых стигматов – и преобразился в Иисуса целиком.

Видишь, на какую высокую ступень возводит нас размышление о жизни Христа? А помимо этого оно служит прочной основой для восхождения на более высокие ступени созерцания, ибо в нем находится целительный бальзам, постепенно очищающий и возвышающий душу; там, на более высоких ступенях, оно поможет научиться всему, о чем мы здесь пока говорить не будем.

Сейчас я задумал ввести тебя, насколько получится, в науку размышления о жизни Христа. Конечно, я бы хотел, чтобы тебя учил этому кто-нибудь более опытный и более ученый – я в этих делах наставник негодный. Однако я решил, что лучше рассказать кое-что и кое-как, чем вовсе умолчать; поэтому я попытаюсь превозмочь свою беспомощность. Беседовать с тобой я буду по-домашнему, простым и неукрашенным языком: во-первых, чтобы ты лучше меня понимала, а во-вторых, чтобы ты старалась напитать не уши, а ум. Ибо тебе надлежит заниматься не красноречием, а размышлениями о Господе Иисусе. Как учит нас Иероним: «Простая речь проникает в сердце; изысканная питает слух»6. Надеюсь, что мои скромные познания будут соответствовать твоему невежеству. Еще больше надеюсь на то, что, если ты со всем прилежанием решишь упражняться в размышлении, то учителем твоим станет Сам Господь, о Котором мы поведем речь.

Но не думай, что мы с тобой успеем поразмышлять надо всеми без исключения Его словами и делами, о которых известно из Писания. С другой стороны, мы будем размышлять и о том, о чем не написано. Я стану рассказывать о событиях так, как они могли бы произойти – для того, чтобы впечатление было сильнее; я буду представлять тебе некие воображаемые картины, чтобы душа могла воспринимать их разными чувствами; неважно, так ли именно было на самом деле, достаточно, чтобы это не противоречило вероятности.

Ибо размышлять о Священном Писании, излагать его и понимать мы можем многими способами, лишь бы не погрешать против жизни, правды и учения, а также против веры и добрых нравов. Поэтому, когда я буду рассказывать тебе: «Господь Иисус сказал или сделал то-то и то-то», а ты обнаружишь, что в Писании этого нет, принимай это так, как того требует благочестивое размышление. То есть принимай так, как если бы я сказал тебе: «Представь себе, что Господь Иисус сказал или сделал то-то и то-то, и поразмышляй над этим». А ты, если хочешь, чтобы размышление принесло тебе плоды, представь себе, что ты сама присутствуешь при тех событиях, о которых ведется рассказ, своими ушами слышишь слова, которые произносит Господь Иисус, своими глазами видишь, что Он делает. При этом оставь все заботы, забудь о делах, сосредоточь ум и со всем душевным чувством тщательно, пристально и с удовольствием вглядывайся в каждую мелочь.

Прошу тебя, любезная дочь, с радостью принять мой труд, за который я взялся во славу Господа Иисуса, для твоего преуспеяния и для моей пользы. И с еще большей радостью, любовью и рвением прошу тебя упражняться в нем.

Начать нам следует с Воплощения, но, я думаю, можно поразмышлять и над тем, что произошло до того: на небесах у Бога и Его блаженнейших ангелов и на земле у преславной Девы. Вот что, по-моему, надо изложить в первую очередь. С этого и начнем.

Глава I. Размышление о том, что было до воплощения Господа, и прежде всего о том, как ангелы заботливо за нас вступились

Долгое-долгое время, более пяти тысяч лет, падший род человеческий пребывал в жалком состоянии. Из-за греха первого человека никто не мог вознестись на родину преблаженного ангельского духа. Соболезнуя столь ужасному падению и заботясь о восстановлении (Ис 61, 4) человека, ангелы, может быть, и до того много раз, но когда пришла полнота времени (Гал 4, 4) несомненно, собрались все вместе, пали пред престолом Господа на лице свое и взмолились к Нему благоговейно, но настойчиво, и сказали так: «Господи, угодно было Твоему величию создать, по благости Твоей, еще одну разумную тварь, то есть человека, дабы пребывал он здесь с нами и помог нам восстановить наши потери. Но вот – все люди погибают, и никто не спасается, и по прошествии стольких лет что мы видим? Надо всеми торжествуют наши враги, и пополняются не наши ряды, которым нанесен был урон падением, а пещеры тартара. Для чего же, Господи, они рождаются? Зачем предаются на растерзание зверям души (Пс 73, 19), созданные исповедовать Тебя? – Да, по справедливости Твоей так им и надо, но настала пора для милости. И если прародители неосторожно преступили Твою заповедь, пусть заступится Твоё милосердие. Вспомни, что Ты сотворил их по Своему подобию. Раскрой, Господи, милосердно длань Свою и помилуй их (Пс 144, 16). Очи всех взирают на Тебя, словно очи рабов на руки господ их (Пс 122, 2). Смилуйтесь, помогите, дайте целительное средство, чтобы спастись роду человеческому».

Глава II. О прении между Милостью и Истиной

От этих слов забилась Милость во утробе Отца: надо помочь, – и на стороне Милости была ее сестра – Мир. Но против выступила Истина, и на ее стороне Справедливость7. И сделался между ними великий спор, как прекрасно и подробно рассказывает святой Бернард8. Я постараюсь как можно короче передать суть его рассказа. Я часто привожу медоточивые речи Бернарда, но по большей части в сокращении, чтобы избежать многословия. Вот и здесь лишь вкратце суть его слов.

Сказала Господу Милость: «Неужели Ты, Господи, навеки будешь откладывать милосердие, или вовсе забыл о нем?» (Пс 76, 8–10)9 – и еще долго шептала Ему о том же. Отвечал Господь: «Пусть позовут сестер ваших, вон они против вас ополчились; выслушаем и их». Позвали их, и Милость начала говорить так: «Разумная тварь нуждается в Божьем милосердии, ибо она сделалась несчастна и очень жалка; пришло время пожалеть ее – и вот-вот пройдет». И возразила Истина: «Надо, Господи, держать слово. Ты же сам сказал, что умрет Адам весь, со всеми, кто был в нем, когда он вероломно вкусил яблоко». На это сказала Милость: «Для чего Ты, Господи, меня создал? Ведь Истина сама знает, что если Ты никогда не смилуешься, то я погибла». А Истина возразила: «Если преступник избежит изреченного Тобой приговора, то погибла Твоя Истина, и не пребудет вовеки».

И передали это дело для разбирательства Сыну. Перед Ним Истина и Милость повторили то же самое, а Истина еще прибавила: «Признаю, Господи, что Милость движима добрым рвением, но не по справедливости: предателя она жалеет, а сестру нет». А Милость возразила: «Ты-то никого не щадишь, и таким гневом пылаешь против предателя, что готова с ним вместе и родную сестру погубить». Но Истина не смутилась и со всей уверенностью заявила: «Господи, эта тяжба оборачивается против Тебя. Берегись, как бы слово Отца не оказалось пустым и лживым. Тут вмешалась Мир: «Замолчите, сестры. Не к лицу добродетелям подобная перебранка. Ты видишь, Господи, великий спор, и доводы обеих сторон сильны и неотразимы. В этом деле о человеке не видно выхода: нельзя сохраниться обеим сестрам; либо Милость, либо Истина должна погибнуть».

Но Царь написал приговор и дал его прочесть Миру, которая ближе всех к Нему стояла. Написано было так: «Одна говорит:

“Я погибла, если Адам не умрет”. Другая говорит: “Я погибла, если Адама не помилуют”. Да свершится благая смерть и да получат обе, чего требуют».

Все онемели, когда произнесено было слово премудрости; все согласны, что да, пусть Адам умрет и пусть соблюдено будет милосердие. Но спрашивают: как смерть может быть благой, если даже слышать это слово страшно? Царь ответил: «Смерть грешников ужасна (Пс 33, 22)10, но смерть святых драгоценна, она – дверь в жизнь. Пусть отыщется тот, кто умрет из любви, не повинный смерти: тогда смерть не сможет удержать невинного, а он проделает в ней отверстие, через которое выйдут освобожденные от смерти».

«Сказано правильно. Но где найти такого?» – ответили они.

И вот Истина вернулась на землю, а Милость осталась на небе, согласно пророчеству: «Господи, милость Твоя на небесах, до самых облаков» (Пс 35, 6)11. Истина обошла кругом весь круг земной, и вот: нет никого, чистого от скверны, даже новорожденного младенца (ср. Иов 14, 4). А Милость обшарила небеса и не нашла никого, у кого достало бы любви на такое дело. Ведь мы все рабы, и даже если стараемся сделать все как лучше, вынуждены признать – рабы негодные, как сказано у Луки (Лк 17, 10). Ни одного не нашлось среди ангелов, кто имел бы столь великую любовь, чтобы положить душу свою за негодных рабов (Ин 15, 13)12.

В назначенный день возвращаются они в страхе и тревоге. «Нету того, что требовалось, – говорит Мир. – Нет делающего добро, нет ни одного» (Пс 13, 3). Но кто дал совет, тот и должен помочь его исполнить. Царь это понимал и сказал: «Я раскаялся, что создал человека (Быт 6, 7). Мне и следует совершить покаяние за человека, которого Я создал». И, позвав Гавриила, говорит ему: «Иди, скажи дочери Сиона: се, Царь твой грядет к тебе (Зах 9, 9)».

Вот что рассказывает Бернард.

Итак, ты видишь, сколь грозен был и есть грех и как трудно найти средство исцеления от него.

В поисках этого средства сестры-добродетели нашли согласие в лице Сына. Ибо в лице Отца прежде всего видна внушающая страх мощь, так что Мир и Милость могли испугаться и усомниться в Его к ним благосклонности. А в лице Духа видна одна благодетельная доброта, так что Справедливость и Истина могли усомниться, что Он им поможет. В лице же Сына они нашли как бы среднее и согласно обратились к нему за помощью в создании лекарства от греха. Только понимать ты должна это не буквально, а описательно.

Тогда-то и исполнилось пророчество: «Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются» (Пс 84, 11). Вот о чем мы можем размышлять, думая о том, что могло произойти на небесах.

Глава III. О жизни Девы Марии до воплощения Сына

Что касается Девы, от которой совершилось воплощение, то мы можем размышлять о ее жизни так13. Когда ей минуло три года, родители отдали ее в храм, и там она оставалась до четырнадцати лет. А что она там делала, об этом мы можем узнать из того, что она поведала своей близкой подруге; вероятно, ею была святая Елизавета, чей праздник мы торжественно отмечаем.

«Когда, – рассказывала Мария, – отец мой и мать моя оставили меня в храме, я постановила в сердце моем считать отцом Бога. И стала я неотступно с благоговением размышлять, что бы такого могла я сделать Богу угодного, дабы Он удостоил меня дара Своей благодати, и решила я обучиться закону Бога моего. Но из всех заповедей божественного закона три заповеди особенно хранила я в сердце моем: «Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею». И другую: «Возлюби ближнего твоего как самого себя» (Лк 10, 27). И еще одну: «Возненавидь врага твоего» (Мф 5, 43). Эти заповеди, – продолжала Мария, – хра нила я в душе моей, и разом постигла все добродетели, которые ими содержатся. И тебе я хочу помочь так же сделать.

Душа не может обладать никакой добродетелью, если не любит Бога всем сердцем. От этой любви нисходит на душу полнота всяческой благодати, а без нее ни одна добродетель в душу не сойдет. А если не возненавидит душа своих врагов, то есть грехи и пороки, то ни одна добродетель в ней не удержится, но будет утекать, как вода. Поэтому, кто хочет получить свою благодать и владеть ею, тот должен настроить душу свою на любовь и ненависть.

Я хочу, чтобы ты поступила, как я. А я делала вот что: каждую ночь я поднималась в полночь, вставала перед алтарем храма и со всей пламенностью желания, со всей волей, со всей страстью, на какую была способна, умоляла всемогущего Бога даровать мне благодать исполнить эти три заповеди и все прочие повеления закона. И стоя так перед алтарем, я обращалась ко Господу с семью просьбами. Вот они:

Во-первых, я просила благодати, чтобы я могла исполнить заповедь любви, то есть любить Его самого от всего сердца.

Во-вторых, я просила благодати, чтобы я могла любить ближнего по воле Его и как Ему благоугодно, и чтобы Он дал мне любить все то, что Он сам любит.

В-третьих, я просила, чтобы Он дал мне ненавидеть и избегать все, что Он сам ненавидит.

В-четвертых, я просила смирения, терпения, доброты, кротости и всех добродетелей, через которые я могла бы стать угодна очам Его (1 Макк 11, 24).

В-пятых, я просила, чтобы Он дал мне узреть то время, когда родится блаженнейшая Дева, которой суждено родить Богу сына; чтобы сохранил глаза мои, и я смогла бы своими глазами ее увидеть; чтобы сохранил язык мой, да восхвалю ее; руки мои – да послужу ей; ноги мои – да пойду к ней в рабыни; колени – да совершу поклонение Сыну Божию во чреве ее.

В-шестых, я просила благодати для послушания заповедям и приказаниям Священника храма.

В-седьмых, я просила Его сохранить храм и весь народ Его для служения Себе».

Выслушав ее, сказала служанка Христова: «О сладчайшая Госпожа, разве Вы и без того не были полны благодати и добродетелей?»

Отвечала Блаженная Дева: «Будь уверена, я считала себя настолько же виновной, негодной и недостойной Божьей благодати, как и ты. Поэтому-то я так просила благодати и добродетелей. Повторяю, дочь моя: ты думаешь, будто всю благодать, какой я наделена, я получила без труда; но это не так. Нет, говорю тебе: никакой благодати, никакого дара, никакой добродетели не получила я от Бога без великого труда, непрестанной молитвы, пламенного желания, глубокой преданности, многих слез, многих терзаний, стараясь делать, говорить и мыслить лишь угодное Ему, в меру моих сил и познаний; единственное исключение – благодать освящения, которою я была освящена во чреве матери». И добавила: «Твердо запомни: благодать нисходит в душу не иначе, как через молитву и телесные скорби. Лишь после того, как мы отдадим Богу все, что можем дать сами, пусть это будет немного, она нисходит в душу, неся с собой те высочайшие дары, которых душе самой в себе недостает. Тогда душа утрачивает память и не помнит, что сделала или сказала что-то угодное Богу; тогда она видит себя более негодной и презренной, чем когда-либо».

Вот что Дева поведала подруге.

А блаженный Иероним пишет о житии Марии: «Пресвятая Дева поставила себе за правило с утра до третьего часа14 стоять на молитве; с третьего часа до девятого заниматься внешними делами; с девятого вновь предаваться молитве до тех пор, пока не явится ангел, из рук которого она обычно принимала еду. Так она все лучше преуспевала в Божьем деле и в любви. И сделалась она в бдениях первой, в понимании закона Божия ученейшей, в смирении смиреннейшей, в песнопениях Давидовых изящнейшей, в делах любви самой прославленной, в чистоте чистейшей, во всякой добродетели совершеннейшей. В достигнутом была она постоянна и неизменна, и с каждым днем преуспевала все больше; никто не видал и не слыхал ее в гневе. Все речи ее были исполнены благодати, словно сам Бог говорил ее устами. Все время пребывала она в молитве и в изучении закона Божия. И была озабочена о товарках своих, чтобы ни одна из них не согрешила словом, не возвысила голос смехом, не обижала других и не выказывала высокомерия к равным себе. Беспрестанно благословляла она Бога; и чтобы случайно, приветствуя кого-нибудь, не отвлечься от хвалы Богу, когда кто-то с ней здоровался, отвечала вместо «Здравствуй»: «Благодарение Богу». От нее первой и пошел этот обычай: когда святые люди здороваются друг с другом, они по сей день говорят: «Благодарение Богу». Питалась она едой, которую получала из рук ангела; а ту, что получала от священников храма, раздавала бедным. Говорят, ангел беседовал с ней каждый день и слушался ее, словно возлюбленную сестру или мать». Вот что пишет Иероним15.

На четырнадцатом году была блаженная Дева Мария просватана за Иосифа по Божьему откровению и вернулась в Назарет. Как это все происходило, ты можешь прочесть в повести о рождестве Христовом.

Вот о каких событиях до воплощения Господа Иисуса мы можем размышлять.

Ты сама прекрасно умеешь медитировать и, несомненно, получишь много радости, вновь и вновь со всей пылкостью вспоминая житие Святой Девы и дополняя благоговейные размышления добрыми делами.

Теперь перейдем к воплощению.

1.Здесь и далее мы переводим латинское слово meditationes как «размышления» и meditari как «размышлять». – Прим. пер.
2.Ср. Legenda aurea, 169 (ed. Graesse, 1890, p. 771).
3.Bern., Cant., serm. LXI, n. 8 (Sancti Bernardi opera, ed. J. Leclercq, C.H. Talbot, H.M. Rochais, 8 vols, Rome, 1957–1977 (далее сокращенно LTR) vol. 2, p. 153).
4.Domini virtutum. – Латинское слово virtus переводится на русский язык и как «добродетель», и как «сила», соответственно здесь – традиционное именование Христа как «Господа сил». – Прим. пер.
5.Bern., Cant., serm. XXII, n. 11 (LTR, 1, p. 137). Prudentia (мудрость, благоразумие), iustitia (праведность, справедливость), temperantia (воздержность), fortitudo (мужество) – четыре аристотелевских т. наз. кардинальных добродетели. Со времени Августина к ним прибавляются три богословских: вера, надежда, любовь. – Прим. пер.
6.Ср. Legenda aurea, I, 10.
7.По-латыни все четыре слова женского рода, поэтому они представлены здесь как четыре прекрасных сестры. – Прим. пер.
8.Bern., de Annuntiatione, serm. 1, n. 9–14 (LTR, 5, p. 22–29).
9.Синодальный перевод: «Неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить? неужели навсегда престала милость Его, и пресеклось слово Его в род и род? неужели Бог забыл миловать? Неужели во гневе затворил щедроты Свои?»
10.Синодальный перевод: «Убьет грешника зло, и ненавидящие праведного погибнут».
11.Синодальный перевод: «Господи! милость Твоя до небес, истина Твоя до облаков!» – Здесь и далее мы изменяем синодальный перевод, следуя латинскому переводу Писания, там, где это нужно по контексту. – Прим. пер.
12.Синодальный перевод: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
13.См. Damasc., De fi de orthod., lib. IV, c. 15 (PL 13); Niceph., Eccles. Hist., lib. I, c. 7 PG 100).
14.В Риме время суток обозначалось так: день – от рассвета до заката, с 6 утра до 6 вечера, делился на 12 часов; ночь, от заката до рассвета, с 6 вечера до 6 утра, делилась на 4 стражи (раз в 3 часа город обходила ночная стража, громко стуча колотушкой). Таким образом, «с утра до третьего часа» – с 6 до 9 утра, «с третьего часа до девятого» – с 9 утра до 3 пополудни. – Прим. пер.
15.Charles Michel. Evangiles apocryphes. Paris, 1911, I, p. 74 ss.
Размышления о жизни Христа
Иоанн де Каулибус (Псевдо-Бонавентура)
Matn
25 881,13 s`om
Yosh cheklamasi:
12+
Litresda chiqarilgan sana:
13 noyabr 2017
Tarjima qilingan sana:
2011
Hajm:
431 Sahifa 3 illyustratsiayalar
ISBN:
978-5-94242-059-8
Формат скачивания:

Ushbu kitob bilan o'qiladi