Kitobni o'qish: «Баллада о солдате (сборник)»
Валентин Ежов, Григорий Чухрай
Баллада о солдате
Нашему сверстнику, солдату,
погибшему в боях за Родину,
посвящается этот фильм
Современное село. Теплый праздничный вечер. Еще только начинаются сумерки, а окна домов уже весело светятся. Вдали, у колхозного клуба, – толпа молодежи. Там горят фонари, оттуда доносится музыка. А в других уголках села пустынно и тихо. В такие часы не много встретишь людей на улице. Разве что появится молодая пара с ребенком на руках, идущая в гости, либо молча пройдут влюбленные, либо стайкой пробегут девушки, спешащие к клубу…
По улице села идет женщина в черном. Она проходит мимо девушек. Смех на миг замолкает. Они здороваются с женщиной и бегут дальше своей дорогой.
Другая улица.
Женщина проходит мимо молодой четы. Молодые почтительно здороваются с ней. Она с улыбкой отвечает и идет дальше. Выйдя за околицу, женщина останавливается и грустно смотрит в поле, на дорогу, уходящую за далекий бугор.
– ЭТА ДОРОГА В НАШ ОБЛАСТНОЙ ГОРОД, – говорит диктор. – ТАМ ДВА ИНСТИТУТА, ЗАВОД И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ. И ТОТ, КТО УЕЗЖАЕТ ИЗ НАШЕГО СЕЛА, И ТОТ, КТО ВОЗВРАЩАЕТСЯ ПОТОМ В РОДНЫЕ МЕСТА, УХОДИТ И ПРИХОДИТ ПО ЭТОЙ ДОРОГЕ.
Женщина медленно идет к перекрестку.
– ВОТ УЖЕ МНОГО ЛЕТ ОНА ВЫХОДИТ СЮДА, – продолжает диктор, – НЕТ, ОНА НИКОГО НЕ ЖДЕТ… ТОТ, КОГО ОНА ЖДАЛА, ЕЕ СЫН АЛЕШКА, НЕ ВЕРНУЛСЯ С ВОЙНЫ. ОНА ЗНАЕТ, ЧТО ОН НЕ ВЕРНЕТСЯ: ОН ПОХОРОНЕН ДАЛЕКО ОТ РОДНОЙ ЗЕМЛИ, У ДЕРЕВНИ С НЕРУССКИМ НАЗВАНИЕМ. РАННИМИ ВЕСНАМИ ЧУЖИЕ ЛЮДИ ПРИНОСЯТ НА ЕГО МОГИЛУ ЦВЕТЫ. ОНИ НАЗЫВАЮТ ЕГО РУССКИМ СОЛДАТОМ, ГЕРОЕМ, ОСВОБОДИТЕЛЕМ. А ДЛЯ НЕЕ ОН БЫЛ ПРОСТО АЛЕША, СЫН, МАЛЬЧИК, О КОТОРОМ ОНА ЗНАЛА ВСЕ ОТ РОЖДЕНИЯ ДО ДНЯ, КОГДА ОН УЕЗЖАЛ ПО ЭТОЙ ДОРОГЕ НА ФРОНТ. ОН БЫЛ НАШИМ СВЕРСТНИКОМ, МЫ ВМЕСТЕ С НИМ БЫЛИ НА ФРОНТЕ, И МЫ ВАМ РАССКАЖЕМ О НЕМ ИСТОРИЮ, О КОТОРОЙ НЕ ВСЕ ЗНАЕТ ДАЖЕ ЕГО МАТЬ.
…Изображение женщины в черном медленно сменяется другим. Это та же самая женщина, но она значительно моложе. Она стоит на том же месте, но за ее спиной не праздничные дома нового села, а темные сиротливые избы военной поры…
Сильный ветер теребит на ней одежду, рвет с головы платок. На небе клубятся темные тучи.
Смотрит вдаль женщина.
Ветер гуляет по вздыбленной, исковерканной земле, воет, запутавшись в колючей проволоке, гонит по полю черные космы дыма.
Это фронт. Передний край.
В одиноком окопчике – курносый паренек в форме солдата. Он с волнением всматривается вдаль. Оттуда, нарастая, слышится зловещий гул моторов.
Рядом с пареньком – пожилой солдат.
Он кричит в трубку:
– Орел! Орел!.. Орел! Отвечайте! Вижу танки!.. Вижу танки!..
Ему не отвечают. Он встряхивает трубку. Непослушными пальцами щупает шнур… Снова кричит, срывая голос:
– Орел! Орел!..
Нет ответа. Солдаты глянули друг на друга. В их взглядах и страх, и досада, и немой вопрос: «Что делать?»
Впереди все нарастает и нарастает гул моторов и скрежет гусениц…
– Надо отходить к окопам, – хрипло говорит пожилой.
– Не было приказа…
– Что ж мы с винтовками против пяти танков? Только краску царапать…
– А сообщить…
Пожилой рассердился.
– С того света?!. Сматывай, дурило!.. – закричал он на молодого.
Но тот вместо ответа вырвал у него трубку.
– Орел! Орел!.. Я – Зяблик! Я – Зяблик!.. – закричал он срывающимся мальчишеским голосом.
Между тем танки с ходу открыли огонь. Над головами с характерным шипением понеслись снаряды. Окопы не отвечали.
– Орел!.. Орел!.. – упрямо кричит в трубку молодой боец, сердито глядя на танки.
Пожилой, махнув рукой, быстро уползает.
Паренек остается один. Он сразу ощущает свое одиночество.
– Орел!.. Орел!.. – повторяет он. – Я – Зяблик! Я – Зяблик!..
А танки все ближе и ближе. В голосе паренька звучат испуг и обида.
– Орел!.. Орел!.. Что же вы?.. Я – Зяблик!.. – Он с отчаянием и растерянностью смотрит на приближающиеся танки.
И вдруг ему отвечают.
– Орел!! – радостно закричал паренек.
– Да! Я – Зяблик… Да. Вижу… пять штук… Пехоты? Нет. Не вижу. Точно, нет пехоты… Прямо на НП. Прямо на меня идут!.. Отходить?.. Есть!
Он торопливо отключает телефон, но серия взрывов заставляет его прижаться к земле. Артиллерийский шквал обрушился неожиданно. Взрывы следуют один за другим и вдруг, так же неожиданно, прекращаются. В наступившей тишине слышится рев идущих танков.
Паренек поднимает голову. Он видит, что один танк совсем близко и движется прямо на него.
Страх отхватывает паренька. Зажмурив глаза и вобрав голову в плечи, он прижимается к земле.
Ревут моторы танков, взвизгивают, скрежещут гусеницы. Кажется, весь мир заполнен этим ревом и скрежетом!
Паренек не выдерживает и, вскочив на ноги, бросается бежать.
В танке замечают его и дают пулеметную очередь.
Паренек падает на землю. Над ним свистят пули.
Очередь обрывается. Танк движется на него. Паренек снова вскакивает и бежит от танка. Катушка и телефон мешают ему… Снова очередь… Он падает, поднимается и снова бежит…
Это выглядит нелепо и смешно. Огромная смертоносная машина гоняется по полю за одиноким беззащитным пареньком.
Паренек изнемог. Он плачет от обиды и страха, он пытается уйти в сторону. Но танк разворачивается и снова идет на него. Расстояние между ними неумолимо сокращается. Бежать не хватает сил.
Теперь танк даже не стреляет. Он просто догонит и раздавит паренька.
Паренек бросает телефон и катушку. Из последних сил бежит дальше.
Впереди – развороченный взрывом окопчик. Здесь был противотанковый заслон, но весь его расчет уничтожен… Обессиленный паренек сваливается в окопчик… Танк идет на него. Вот он уже совсем близко. Гусеницы раздавили телефон и катушку, оставленные пареньком. Сейчас точно так же они раздавят и его. Выхода нет. Бежать нет сил.
Паренек беспомощно оглядывается. Он хочет снова бежать из окопа и вдруг, заметив лежащее на земле противотанковое ружье, хватает его и в упор стреляет по танку.
Вздрогнув, будто наткнувшись на что-то, танк останавливается. Взвыл мотор, и танк охватило пламенем.
Удивленно смотрит на горящий танк паренек. Кажется, он не вполне понимает, что произошло.
Пылает танк, и вдруг – пулеметная очередь. Перед солдатом вспыхивают фонтанчики земли. Это соседний танк открывает по нему огонь.
Паренек прижимается к земле и, переждав очередь, стреляет по другому танку несколько раз подряд.
Танк, завертевшись на месте, замирает…
– А-а!.. Не любишь!!! – по-мальчишески кричит паренек и переносит огонь на другие танки.
Те поспешно отходят назад. Около них начинают рваться снаряды. Сзади, от окопов, слышится нарастающее «ура».
Бой кончился. Пехота закрепляется в окопах. Солдаты курят, жуют сухари, запивая водой из алюминиевых фляг. Уносят раненых. Наш паренек стоит в кругу солдат. Его хлопают по плечу, поздравляют, шутят, а он устало и не очень весело поглядывает на окружающих.
– Ну-у, ты, брат, силен!.. Как же ты их, а?
– Талант!.. – дурачится кто-то. – Ему бы сразу в бронебойщики, а он в связи припухал!
– Да-а, теперь бы уже сколько он их наломал!..
– Ладно! – отмахивается парень.
– Ты чего? – удивляется веселый солдат.
– Его лейтенант за телефон взгрел, – поясняет пожилой, тот самый, которого мы видели с нашим пареньком в окопчике.
– А ты бы сказал, что это ты танки подбил.
– Говорил я…
– Ну а он?
Паренек отмахнулся.
– Лейтенанту сейчас туго приходится!.. Генерал вызвал на протирку… – сочувственно говорит веселый. – А ты не горюй! Тебе все равно награда полагается. Шутка?! Два танка!
– Чудеса! Что ж ты, дурило, от танка бежать вздумал? Верная смерть!.. Тебя ж инструктировали, – говорит сержант.
Паренек ничего не отвечает.
Со стороны слышится голос:
– Эй, ребята! Скворцова Алексея не видали?..
– Здесь он!
Подходит вестовой, запыхавшись, сообщает пареньку:
– Давай, Скворцов, генерал вызывает!
– Ну вот, – произносит пожилой товарищ Скворцова. – Говорил я тебе – уходить надо!.. Потерял телефон. Теперь нам за него врежут!
Командный пункт генерала.
Еще издали слышен его зычный голос:
– …В игрушки играете! Детский сад! Почему не открыли огонь вовремя?.. Чего вы ждали?..
Алексей с вестовым подходят ближе и видят генерала. Он сидит на перевернутом ящике. Вокруг него толпятся офицеры штаба и командиры частей.
– Мудрецы!.. – продолжал распекать их генерал. – Оголили фланг… подставили пехоту. Пожалуйста! Дави!..
– Я уже докладывал вам, товарищ генерал. Там был расчет… Он полностью уничтожен.
– Устали люди, товарищ генерал…
– Знаю… Не оправдывайтесь этим!.. – Генерал помолчал и сказал другим тоном: – Сегодня ночью нас сменит шестая дивизия… Ну, где же этот ваш Скворцов?
Алексей вышел вперед и, приложив руку к пилотке, доложил:
– Боец Скворцов по вашему приказанию прибыл!
Генерал строго посмотрел на него:
– Ну, рассказывай… как у тебя там все получилось?.. Ты ведь на наблюдательном пункте был?
– Да.
– Ну, так как же?..
Алексей набрался решимости.
– Я, товарищ генерал, честно скажу… струсил… Уж очень близко подошли… ну и… – Алексей виновато опустил голову, потом снова поднял и сказал, глядя на генерала: – Испугался я…
– Так это ты с испугу два танка подбил? – улыбнулся генерал.
Стоящие вокруг офицеры засмеялись.
Алексей оглянулся по сторонам и, увидев смеющиеся лица офицеров, тоже улыбнулся.
– Значит, с испугу? – повторил генерал.
Алексей смущенно кивнул. Генерал был доволен.
– Все бы так пугались!.. – пошутил он.
Вокруг снова засмеялись.
Алексей боролся со своим смущением.
– Постой! – сказал вдруг генерал. – А может быть, это не ты их подбил, а кто другой? – Глаза его весело светились.
– Я… – ответил Алексей, ко всеобщему удовольствию. – Я, товарищ генерал, когда вскочил в окопчик… смотрю, а он на меня… ну, прямо едет, и все!.. Я вижу – конец, схватил ПТР и в него… а он загорелся. Он от меня ну совсем близко был… А потом я во второго – тот был подальше…
Все снова засмеялись.
– Молодец, – сказал генерал, – представим тебя к награде. Запишите, – повернулся он к пожилому офицеру.
– Товарищ генерал, – сказал вдруг Скворцов, – а нельзя мне вместо награды на денек к матери съездить?
Офицеры опять заулыбались, покачивая головами.
Генерал внимательно посмотрел на Алексея и тоже улыбнулся.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Девятнадцать, – ответил Алексей. – Я, товарищ генерал, когда на фронт уезжал, с матерью не простился, а тут еще письмо пришло – крыша прохудилась… Отпустите, товарищ генерал… На один денек.
Генерал задумался.
– Дома побывать не худо, – сказал он, подняв глаза на Алексея. – А только нельзя нам, Скворцов, фронт оставлять. Война… А мы с тобой – солдаты.
– С фронта я бы не попросился, товарищ генерал, а поскольку все равно на отдых отходим… Мне бы один денек… Я бы крышу починил – и сразу назад…
– А что? – сказал генерал весело. – Давайте отпустим Скворцова. Пусть крышу починит. А?.. Только смотри… вернуться в срок!..
– Товарищ генерал!.. Да я… – задохнулся от радости Алексей. – Товарищ генерал, в лепешку разобьюсь…
– Ладно-ладно… – остановил его генерал и, вздохнув, с завистью произнес: – Повезло тебе, Скворцов. Ты где живешь?
– Георгиевский я… Село Сосновка. За сутки буду там.
– Не-ет, братец мой, по теперешним временам тебе суток не хватит. Даю тебе двое суток туда, двое назад. Ну и для ровного счета двое суток на все остальное. Доволен?
По дороге с фронта мчится грузовая машина. В ее кабине рядом с шофером – Алексей Скворцов.
Шофер весело встряхивает головой.
– Два дня дома!.. Это кому рассказать – не поверят! А ведь если на дороге сэкономить, то и три дня натянуть можно… А?
– К поезду бы поспеть, – говорит Алексей с улыбкой.
Шофер делает успокоительный жест свободной рукой.
– Как часы!.. – говорит он и жмет на сигнал.
Уступая им путь, сторонится к обочине идущая к фронту пехота.
– Небось сразу к «ней» побежишь! – продолжает шофер.
– К кому?
– Известно к кому! – Шофер весело подмигнул. – Ждет ведь зазноба!
– Нет у меня зазнобы, – смущенно признался Алексей.
– Да ну-у! – Шофер удивленно посмотрел на Алексея. – К кому же ты едешь?
– К матери.
– К матери – это само собой. Только как же это ты без зазнобы?! – Шофер покрутил кудрявой головой. – Эх, мне бы такое счастье! Я бы сейчас в МТС… Там у меня Груняша, прицепщица!.. У тебя какая специальность?
– Никакой… Я в школе учился – и сразу на фронт.
– И что ты за человек такой?! – балагурил шофер. – Девчонки у тебя нет, специальности нет, и водки ты, наверное, тоже не пьешь.
– Почему?.. – неуверенно возразил Алексей.
– Не пьешь, по лицу видно, – отмахнулся шофер. – И зачем только таких в отпуска посылают?!. Послали бы, скажем, меня… Да я там… Боже ты мой!.. У меня бы весь район три дня качало!
Дорога через болото шла гатью. С одной стороны на гать выехала машина, с другой – голова колонны тяжелых тягачей. Разминуться им невозможно. С тягача замахали руками, закричали что-то. Шофер упрямо замотал головой.
– Погоди! А ну, давай документ.
Взяв у Алексея отпускное свидетельство, шофер выскочил из машины и, размахивая им, побежал к тягачам. Алексей остался в машине. Он видел, как шофер взобрался на головной тягач, как он объяснил что-то, указывая на Алексея. Потом он соскочил на землю и побежал назад к машине.
И тут произошло «чудо». Тяжелый тягач заревел и попятился назад, уступая дорогу полуторке.
– Порядок! – весело крикнул шофер, трогая машину. – С такой увольнительной по воздуху летать можно!
Разрушенная прифронтовая станция. На пути – несколько товарных вагонов, из которых солдаты выгружают продолговатые ящики. Несколько человек у колонки пьют воду, умываются.
Сюда подлетела машина. Выпрыгнув из нее, Алексей и шофер бегут к платформе. Поезда нет.
– Папаша, – обращается к проходящему мимо пожилому железнодорожнику шофер. – А где поезд?
Железнодорожник останавливается, равнодушно оглядывая их.
– Какой поезд?
– На Борисов, что в два сорок отходит!
– А-а, этот… – сказал железнодорожник, – этот еще не приходил.
– Как же так?
– Не знаешь как? Немцы путь разбомбили.
– Когда же он будет?
– Может, к вечеру будет, а может, завтра к утру, – сказал железнодорожник и побрел своей дорогой.
– Сэкономил! – безнадежно махнул рукой Алексей и сел на рельсы. Шофер обескураженно топтался на месте.
– Эй! Хлопцы! – крикнул им кто-то с перрона. – Машина, часом, не ваша?
– Наша, – ответил шофер. – А вы не Самойленко?
– Точно. Давай машину – будем грузить.
Самойленко и еще несколько солдат подошли к шоферу.
– Чего вы ищете?
– Да ничего не ищем! – ответил шофер. – Тут, понимаешь, ерунда получается. Парень отпуск на два дня получил.
– Ух ты! – крякнул кто-то. – Счастливчик!
– Счастливчик… Еще от места не отъехал, а уж полсуток теряет. Поезд не пришел, и неизвестно, когда будет.
– За что же это тебе, а?
– Не важно за что. Два танка подбил. Тут вопрос – как теперь быть? Ему до Георгиевска ехать, а на дорогу два дня.
– Вам бы не сюда надо, а на Баковку. Там три поезда в сутки ходят. А тут ветка.
– А далеко до Баковки? – спросил шофер.
– Тридцать километров – свободно можно успеть!
– Пошли! – решительно сказал шофер и быстро пошел к машине. Алексей – за ним.
– Постой! – спохватился Самойленко. – А как же груз?
– Через час буду здесь. Груз неспешный, подождете.
– Смотри – тебе отвечать!..
Шофер развел руками:
– Приказ генерала!
Алексей и шофер уже подходили к машине, когда сзади раздался крик:
– Стойте! Подожди-ка, солдат! – К Алексею подбежал, запыхавшись, невысокий пехотинец лет тридцати. – Ты, что ли, в отпуск едешь?
– Я.
– Через Узловую?
– Да.
– Друг! Зайди по этому адресу!..
Он отрывает от конверта обратный адрес и подает его Алексею.
– Что ты! Некогда мне! – Алексей поворачивается к машине, но пехотинец не пускает его.
– Друг! Там поезда по полчаса стоят, а мои – у самого вокзала… Три минуты. Браток!.. – упрашивал пехотинец. – Зайди!
– Ну, зайду, – сдался Алексей. – А что передать?
Глаза пехотинца радостно заблестели.
– Скажешь – видел меня!.. Видел, понимаешь? – Он ударил себя по груди, по плечам, как бы доказывая этим, что он существует. – Лизе!.. Жене… Мол, видел Сергея! С командой на фронт шел. Скажешь?
Команда плотным кольцом окружила Алексея.
– Скажи ты его Лизавете, что он об ней, ровно поэт какой, день и ночь мечтает, – смеется щербатый боец.
– Ты б ей подарок какой послал, Серега!
– А где его взять? На нем все казенное!
– Я пошел! – говорит Алексей, но его опять удерживают.
– Погоди-ка!.. Слышь, старшина, дал бы Сереге кусок мыла. Пусть жене пошлет.
– Ему осьмушка положена – один раз помыться…
– А ты дай кусок.
– Очумел, дурило?! У меня всего два куска на команду.
– Ну и дай один.
– Не положено!
Алексей двинулся к машине, открыл дверцу.
– Погоди, парень, даст он… Дай, не скупись!
– Давай, обидимся!.. – дружно поддержали все.
Старшина достал из своего вещевого мешка кусок мыла и отдал его Алексею.
– Давай и второй кусок! – с акцентом сказал молодой грузин.
– Что вы, ребята? – Старшина искал сочувствия у команды.
– Дарить так дарить! – сказал грузин, и все опять дружно поддержали его.
Старшина разозлился.
– Что мне, больше всех надо? – Он с сердцем сунул в руки Алексею второй кусок мыла.
Алексей влез в кабину. Ребята закрыли за ним дверцу.
– Порядок! – сказал шофер и тронул машину.
– Улица Чехова, семь! – закричал пехотинец.
– Зайду! – крикнул Алексей.
Солдаты весело смотрели вслед уходящей машине. Все были довольны. Один старшина был мрачен. Он махнул рукой и сказал с сожалением:
– Плакало наше мыльце… Становись!
Снова мчится машина.
Рухнувший в воду мост. Дорога проходит бродом.
Машина на полном ходу въезжает в речку, но на середине останавливается. Мотор заглох. Оба разом, и шофер и солдат, выпрыгивают в воду. Шофер бросается к капоту. Что-то говорит Алексею, беспомощно разводя руками. Собрав вещи и простившись с шофером, Алексей бежит к берегу.
Дорога. Бежит солдат.
Опушка леса. Превозмогая усталость, бежит солдат… Слышен гудок паровоза. Алексей сворачивает с дороги и бежит напрямик, через кустарник.
Из-за леса показывается поезд. Алексей бежит наперерез ему, карабкается по склону насыпи, а поезд уже грохочет над ним.
Мимо мелькают цистерны, товарные вагоны. Отдышавшись, Алексей хватается за поручни одного из вагонов и повисает на них.
Поезд уходит, увозя солдата.
Небольшой привокзальный рынок. Неподалеку виднеется здание уцелевшего вокзала. Слышатся гудки паровозов. Это скудный рынок военной поры. Здесь усталые женщины продают вещи своих мужей. Здесь пожилые мужчины носят на ладони, выставляя напоказ, небольшие пайки черного хлеба. Здесь бойкий инвалид торгует махоркой и старый, с грустными глазами, худой человек носит на ящичке от картотеки морскую свинку, которая «вытаскивает счастье».
Среди этой разношерстной толпы ходит веселый Алексей. Он с интересом приглядывается к вещам, которые держат в руках люди.
– Пожалуйста, молодой человек!.. Туфли «Скороход». Совсем еще новые, – предлагает ему пожилая женщина. – Купите.
– Мне бы платок…
– Какой?
– Для матери… Подарок.
– Пожалуйста! Есть замечательная шляпка. Она очень пойдет пожилой женщине.
И она, распаковывая свои вещи, вытаскивает добротную фетровую шляпку.
– Смотрите, молодой человек… Я купила ее перед самой войной… Очень модный фасон. Посмотрите!.. – Она протягивает Алексею шляпку.
– Что вы! У нас таких не носят… Мне бы платок… – смущенно говорит Алексей и замечает стоящую неподалеку женщину с девочкой лет шести. В руках у женщины простой платок в горошек и маленькая, очевидно, девочкина юбка.
– Купите, – робко говорит она, перехватывая взгляд Алексея.
Алексей подходит, трогает платок.
– Сколько?
– Триста рублей.
– Ого!
– А сколько дадите? – тихо спрашивает женщина. Худенькая девочка смотрит на Алексея усталым, недобрым взглядом.
Алексей достал из кармана деньги, перебрал их и пошел прочь, поняв, что ему здесь нечего делать.
– Ишь ловкач, наверно, хотел за десятку вещь купить! – крикнула ему вслед какая-то торговка. Кто-то засмеялся. И кто-то строго прикрикнул на смеющихся:
– Чего ржете?.. Откуда у солдата деньги!
Через несколько шагов чья-то рука опустилась на плечо Алексея.
– Солдат, а солдат!..
Алексей обернулся.
– Купи бритву!
В руках у бойкого мужичка, одетого в ватник, сверкнула раскрытая бритва.
Солдат посмотрел на бритву.
– Бери! Все девки твои будут!
– Сколько? – не удержавшись, полюбопытствовал Алексей.
– Семь.
– Чего?..
– Сот!..
– Силен!.. – Алексей, смеясь, покачал головой.
– Слабоват, «гроза фашистов»? Тогда бери зажигалку – даром отдам! – Мужичок показывает простенькую зажигалку, сделанную из патрона. – Гляди, не машинка, а огнемет! – Мужичок чиркает пальцем раз, другой, зажигалка не вспыхивает. Он чиркает еще и еще. – Это ничего, зато потом не потушишь – пожар!
Алексей, усмехнувшись, лезет в карман и достает никелированный пистолет. Нажимает спусковой крючок. Мужичок, отшатнувшись, вскрикивает, а у пистолета откидывается верхняя планка и вспыхивает огонек. Это зажигалка, изготовленная в виде пистолета.
Алексей смеется. У мужичка загораются глаза.
– Продай!!!
– Сколько? – улыбаясь, спрашивает Алексей.
– Полторы!
– Тыщи?
– Сотни, чудило!
Алексей спокойно прячет зажигалку в карман.
Мужичок хватает его за руку:
– Две!.. Будущий лейтенант.
Алексей молча освобождает руку и делает шаг.
– Ну, бери еще четвертак, капитан!.. Не люблю торговаться!..
Алексей смеется.
– До генерала дойдешь – может, сговоримся! – Он идет дальше.
– Черт с тобой!.. Окопная жила!.. – Мужичок, прихрамывая, бросился прочь и скрылся в толпе. Но это был только прием: не успел Алексей сделать и трех шагов, как тот появился вновь.
Мужичок с необыкновенно серьезным лицом протянул Алексею свернутые трубочкой деньги:
– Договорились. Давай машинку.
– Да что ты волнуешься? – улыбнулся Алексей. – Приезжай к нам на фронт – там они бесплатно. Только разок в атаку сходить.
– Не могу, полковник… Плоскостопие – забракован! Черт с тобой, на еще четвертак, хотел на пиво заначить!.. Все! Бери, обманул ты меня! Давай машинку, давай!.. – Он бурно напирал на Алексея, хватал его за грудь и, чуть не силой отобрав «пистолет», бросился в толпу, повторяя: – Обманул ты меня, обманул!
Это все произошло так быстро, что Алексей не успел опомниться. Оставшись один, он пересчитал деньги – всего было двести рублей. Он улыбнулся и, махнув рукой, достал из кармана свои деньги, прибавил их к этим, быстро направился к женщине, продающей платок.
– Вот, возьмите!.. – протягивает он деньги и, довольный, сияющий, укладывает покупку в вещевой мешок.
Со стороны станции доносится гудок паровоза.
Кивнув на прощание женщине, Алексей торопливо направляется в сторону вокзала.
– Молодой человек! – окликает его какая-то женщина. – Посмотрите!..
– Некогда!..
– Солдатик, молочка!
– Некогда, мамаша…
Алексей торопится к вокзалу. Он обгоняет людей с чемоданами, мешками. Все спешат.
Впереди Алексея, неумело опираясь на костыли, ковыляет на одной ноге инвалид. Костыли мешают ему нести чемодан. Он останавливается, опускает чемодан на землю, вытирает со лба пот.
Поравнявшись с ним, Алексей весело предлагает:
– Давайте помогу!.. – Он подхватывает чемодан инвалида. Тот, не препятствуя, принимает его помощь.
– Куда едете? – спрашивает Алексей на ходу.
– В Борисов.
– Домой?
– Да… Отвоевался…
– И я домой, в отпуск. Тоже счастье выпало! – с веселой непосредственностью сообщил Алексей.
Инвалид внимательно посмотрел на него:
– Счастье?
– Ага! Все даже удивляются, как мне повезло… Значит, до Борисова мы попутчики!..
Они вышли на перрон. Здесь толпились люди.
Инвалид остановился в раздумье.
– Постой, – сказал он вдруг Алексею. – Ты здесь подожди. Мне телеграмму дать нужно. Я сейчас. – И он, стуча костылями, прошел в вокзал.
Алексей посмотрел ему вслед, поставил чемодан на землю и стал ждать. Мимо него то в одну, то в другую сторону пробегали взволнованные пассажиры. Он наблюдал за ними.
…На перроне волнение усилилось. Все смотрели в одну сторону, в конец платформы. Оттуда появился поезд. Алексей заволновался. Он с беспокойством глядел то на поезд, то на дверь вокзала, за которой скрылся инвалид.
…Началась посадка. Пассажиры штурмом брали вагоны. Ждать больше было невозможно, и, подняв чемодан, Алексей решительно направился на поиски инвалида. Навстречу ему двигалась толпа пассажиров. Его отталкивали от двери. Ругались. Но он все-таки протиснулся в зал, прошел мимо лежавших на скамейках и на полу людей. Растолкал толпу у кассы и выбрался наконец к дверям, над которыми висела табличка «Почта. Телеграф».
Алексей открыл дверь.
В пустой комнате телеграфа у длинного стола сидел на краешке скамьи инвалид.
Он был в тяжелом раздумье. Перед ним на столе лежал бланк телеграммы. Несколько скомканных бланков валялось рядом.
– Что же вы делаете?! Пришел поезд, идет посадка, а вы!..
Инвалид медленно повернул голову, и Алексей увидел его глаза – отсутствующие, полные невыразимой боли.
– Чего тебе?.. – тихо спросил инвалид.
– Ехать надо… Я там… с вашим чемоданом, а вы…
Инвалид долго молчал.
– Иди… Я не поеду, – наконец сказал он и, отвернувшись, опустил голову на крепко сжатый кулак.
Алексей переступил с ноги на ногу, не решаясь уйти.
– Что с вами? – участливо спросил он, тронув инвалида за плечо.
Тот резко повернулся, закричал:
– Что тебе надо?!.. Ты что ко мне привязался?!. Катись отсюда! – Он отвернулся.
В окошечке показалось лицо телеграфистки.
Алексей обиженно заморгал.
– «Катись»… Я там с его чемоданом, а он… Хорошо, я пойду.
Но инвалид, повернувшись, вдруг схватил его за руку и горячо заговорил:
– Прости, друг!.. Тяжело мне. Вот жене телеграмму посылаю, что не приеду… Совсем! Чтоб не встречала… и вообще не ждала!..
– Зачем?!
– Так надо.
За окном ударил колокол, раздался гудок паровоза, и по стене двинулись и поплыли тени вагонов.
– Она красивая… избалованная. У нас и до войны не все ладилось… А теперь я… – Он кивнул на костыли. Алексей хотел что-то сказать… – Молчи!.. Я все знаю. Она добрая. Она будем со мной жить, но это уж будет не та жизнь. Понимаешь? Лучше все сразу! Одним ударом! Она еще будет счастлива. Я тоже не пропаду… Понял?.. – Алексей молчал. – Россия большая, – глядя в сторону, сказал инвалид. – Уеду куда-нибудь. Найду работу и буду жить… Правильно?..
– Я не знаю, – сказал Алексей и задумался.
По лицу его плыли тени. В окнах мелькали вагоны уходящего поезда.
Инвалид еще долго сидел и наконец, словно подводя итог всему, проговорил:
– Вот и все… Так лучше!
Он поднялся, взял со стола бланк телеграммы и направился к окошечку. В тишине пустой комнаты трижды стукнули его костыли – тук!., тук!., тук!..
Он протянул в окошечко телеграмму:
– Примите.
Телеграфистка, молодая женщина с некрасивым лицом, волнуясь, взяла телеграмму, подержала ее в руках и вдруг глухо сказала:
– Я не приму эту телеграмму.
– Что? – не поняв, тихо переспросил инвалид.
Телеграфистка поднялась с места.
– Я не приму эту телеграмму!.. Вы… вы все врете! Это подло! Подло! Подло так думать! – Глаза ее наполнились слезами. – Вас ждут, мучаются!.. А вы… Это подло!.. Вот!.. Вот!.. Вот!.. – Повторяя последние слова, она рвала телеграмму на мелкие кусочки. – Вот! Делайте со мной что хотите!
Она замолчала. Инвалид, ошеломленный этим натиском, взволнованно сморщился, опустил голову.
– Правильно! – вдруг раздался в тишине радостный возглас Алексея. Он протянул руку к телеграфистке: – Давайте бланк!.. Мы другую напишем. Чтобы встречала!..
Тамбур пассажирского вагона. За дверью мелькают привокзальные строения. Поезд отходит от станции.
В тамбуре – инвалид и Алексей.
– А вы говорили, что не сядем, – радуется Алексей.
– Жалко мне твоего времени, Алешка. Четыре часа из-за меня потерял.
– Ничего… Нагоню – путь длинный! – отвечает Алексей и, повернувшись к проводнице, спрашивает: – Когда будем в Борисове?
– К утру, – отвечает она.
Инвалид взволнованно вздыхает.
– Что вы? – спрашивает Алексей.
– Так… Ничего.
– А вы не думайте! Пойдемте лучше в вагон.
…Вагон набит до отказа людьми, чемоданами, узлами. Со всех полок свешиваются ноги. По проходу медленно движется инвалид. За ним с его чемоданами идет Алексей. Дорогу им преграждают два огромных сапога. Инвалид останавливается.
Ноги поднимаются. Инвалид согнувшись проходит под ними.
Он идет дальше. На уровне его лица со всех полок торчат ноги. Обутые в сапоги, босые, в ботинках, в туфлях, ноги, ноги, ноги…
Чем дальше идет инвалид, тем мрачнее становится его взгляд. Наконец он останавливается и закрывает глаза.
Какой-то пожилой старшина расталкивает спящих солдат:
– Эй, друзья, потеснитесь!.. Дайте человеку сесть.
Солдаты, потеснившись, освобождают место. Инвалид садится, прислонив голову к костылям.
– Что вы? – нагнувшись, спрашивает его Алексей.
– Ничего… Пройдет…
– Устали?
– Да.
– С непривычки… – говорит кто-то из солдат.
Алексей сел рядом на чемодан, достал из кармана пачку нарезанных для курения газетных бумажек, протянул инвалиду:
– Закурим?
Инвалид отрицательно покачал головой.
– Разрешите бумажки? – попросил сидящий напротив старшина.
– Пожалуйста.
Тотчас же к пачке потянулось несколько солдатских рук. Пачка сразу разошлась.
– И махорка у вас найдется? – спросил Алексея рябой ефрейтор.
– Найдется, – отвечает Алексей и отдает ему свой кисет.
– Хороша махорка! – восхищается кто-то.
– Где покупал?
– Фронтовая…
– Пулеметчик?
– Связист я. – Кисет идет по рукам.
– А как насчет огонька?
– Это так получается, – замечает рябой, – как один солдат у хозяйки воду просил: «Тетя, дайте напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде».
Все смеются.
– Точно!.. – соглашается старшина. – Это по твоему методу получается: попросил у Маруси напиться, а потом тебя три ночи найти не могли.
Снова смех. А рябой вздыхает.
– Хорошая женщина… Забыть невозможно.
– Зачем забывать? Война кончится – поезжай, женись.
– Дурак! У нее ж муж.
– Тоже рябой?
– Нет, гладкий.
– А ты почем знаешь?
– Сказывала…
– Что ж она гладкого на тебя, рябого, променяла?
– А я почем знаю?.. Может, у него какой другой дефект.
Все снова смеются. Громче всех Алексей.
– А ты, брат, весельчак! – замечает ефрейтор и, кивнув в сторону инвалида, спрашивает Алексея: – Провожаешь товарища?
– Нет, я сам по себе… Я гоже домой еду.
– Домой? – спрашивает ефрейтор.
– Да. В отпуск.
– Понятно, – подмигивает всем ефрейтор. – Крой дальше.
– Нет, правда… Я два танка подбил. Не верите?
– Почему же?..
– Чем же ты их подбил?
– А телефонной трубкой! – говорит рябой. – Там же два ствола.
Все снова смеются, а рябой продолжает:
– Ведь они, связисты, как?.. Идет по фронту, видит – танки… Раз одного!.. Раз другого!.. И – в сумку…
Снова смеются солдаты.
Улыбается и инвалид. И, заметив его улыбку, весело смеется Алексей…
Ночь. Вагон спит.
Облокотясь на вещевой мешок, спит старшина; откинув голову назад, спит рябой парень; подперев лицо большой мужицкой ладонью, спит веселый ефрейтор. И наш солдат спит, улыбаясь чему-то во сне.
