Kitobni o'qish: «Империя и ее соседи»

Bibliotheca Medii Aevi

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© Коллектив авторов, 2025

© М. И. Дмитриева, составление, 2025

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2025

Предисловие

Этот сборник коллектив кафедры истории средних веков Санкт-Петербургского государственного университета, выпускники кафедры и соратники по цеху петербургских медиевистов посвящают заведующему кафедрой, доктору исторических наук, профессору Андрею Юрьевичу Прокопьеву.

Андрей Юрьевич отмечает в этом году значимый юбилей, и публикуемый сборник – дань его многочисленным заслугам и перед наукой, и перед коллегами, и, прежде всего, перед коллективом кафедры. Выпускник исторического факультета Ленинградского государственного университета, А.Ю. Прокопьев почувствовал интерес к западноевропейской медиевистике ещё в средней школе, а в старших классах посещал малый исторический факультет. Научным руководителем юбиляра – и его неизменным наставником в мире научного знания стал Александр Николаевич Немилов, один из самых известных отечественных специалистов по истории немецкого Возрождения и северного гуманизма в целом. Среди других преподавателей и профессоров ЛГУ, сыгравших особенную роль в становлении юбиляра как историка, можно выделить Владимира Александровича Якубского, Валентину Владимировну Штокмар, Георгия Львовича Курбатова, Эдуарда Давыдовича Фролова, Руслана Григорьевича Скрынникова и Рудольфа Фердинандовича Итса.

Научные интересы Андрея Юрьевича не оставались неизменными на протяжении сорока с лишним лет, постоянной была лишь сосредоточенность на истории Германии XVI–XVII вв. Первоначальное намерение заниматься Тридцатилетней войной и катастрофой Магдебурга трансформировалось в изучение политического и экономического развития этого ганзейского города в позднее Средневековье и раннее Новое время: данной теме была посвящена дипломная работа юбиляра. В кандидатской диссертации («Роль городов в политико-экономическом развитии среднеэльбского региона во второй половине XV – первой половине XVI вв.») круг исследуемой проблематики был расширен до всего саксонского региона. С начала 1990-х гг. перед российскими антиковедами, медиевистами и новистами открылись новые горизонты исследования западноевропейского общества, постепенно стала доступной новейшая историческая литература; появилась возможность изучать не только политические и социально-экономические (понимаемые исключительно в рамках марксистской парадигмы) процессы в европейских монархиях, но и религиозную и культурную тематику, проблемы демографии, климата и технологий. Часть российских историков подключились к исследованиям актуальных направлений западноевропейской медиевистики – таких, как история повседневности, микро- и макроистория, социальная антропология, урбанистика и т. д. Андрей Юрьевич Прокопьев стал одним из тех, кто стремился по-новому – в рамках историко-антропологического подхода и при помощи других современных исторических методов – осмыслить привычные средневековые явления, социальные структуры и индивидуальные судьбы отдельных исторических персонажей.

Весной 1993 г., во время второй научной стажировки в Германии, в стенах Тюбингенского университета произошло судьбоносное для юбиляра знакомство с Фолькером Прессом, занимавшимся в тот период немецкой государственностью и элитами раннего Нового времени. Встреча с Прессом имела значение и для последующих научных связей нашего юбиляра: Пресс ввел Андрея Юрьевича в мир немецкой академической элиты, познакомил со своими коллегами, Петером Моравом и Антоном Шиндлингом, а также своими учениками Францем Брендле, Карлом Хорстом, Георгом Шмидтом, Маттиасом Аше и другими ведущими немецкими историками, изучавшими Священную Римскую империю как социальный организм, проблемы ее внутренней устойчивости. Именно Пресс открыл для Андрея Юрьевича мир немецкого дворянства. Именно тогда у юбиляра возникла идея исследовать историю саксонских курфюрстов второй половины XVI – первой половины XVII вв.; после третьей стажировки в 1998 г. в Дрездене у профессора Карлхайнца Блашке он сосредоточился на фигуре Иоганна Георга I, которому и посвятил свою докторскую диссертацию, защищенную в 2006 г. в стенах Санкт-Петербургского университета («Иоганн Георг I (1586–1656), курфюрст Саксонии: власть и элита в конфессиональной Германии»). Одновременно с изучением саксонских архивов и посещением полуразрушенных замков саксонских дворян идет напряженная работа над проблемами имперских сословных элит, обеспечившая юбиляру положение ведущего специалиста по немецкому дворянству раннего Нового времени.

Другим важным направлением научной деятельности Андрея Юрьевича постепенно становится конфессионализация, под которой немецкие историки конца XX в. понимали воздействие лютеранского, кальвинистского и обновленного католического вероучений на все стороны жизни имперского общества, а также соседних европейских монархий в середине XVI–XVII вв. Речь шла о врастании религиозного опыта в сознание, право, быт и культуру всех сословий и социальных групп.

Проблемы имперского дворянства XVI–XVII вв. виделись историками рубежа XX–XXI вв. как совокупность социально-политических и конфессиональных аспектов, среди которых важнейшими были функции и итоги деятельности княжеской элиты как внутри отдельных территориальных государств, так и Империи в целом. Акцентировалась социальная, религиозная и культурная повседневность знати, ее связь с духовными практиками, многоукладностью позднесредневекового общества, а также роль дворянства в развитии реформационного движения.

В своей первой монографии – «Германия в эпоху религиозного раскола 1555–1648 гг.» – Андрей Юрьевич сумел дать читателю лаконичное, содержательное и законченное представление как о конфессионализации, так и о феномене имперского дворянства, подытожив все важнейшие достижения немецкой исторической науки второй половины XX в. В предисловии к этой книге автор выражает сожаление, что «свежий взгляд все еще остается недоступным русскоязычной публике, вынужденной питаться лишь старыми штампами и стереотипами из учебных пособий, сопоставляя их с очень редкими переводными работами» и называет своими главными задачами «отображение главных тенденций в социальной истории Германии от Аугсбургского мира до конца Тридцатилетней войны» и «желание ознакомить читателя с мнениями ведущих немецких экспертов по указанной теме»¹. Открывает монографию анализ структур Империи и территориальных государств во второй половине XVI в. (а также накануне Тридцатилетней войны), Андрей Юрьевич описывает распространение конфессий в немецких землях Империи, их догматическое созидание и организацию церквей. Помимо этого, в работе представлена типология и портреты крупных немецких династов конфессиональной эпохи, охарактеризованы стиль правления и методы хозяйствования, система ценностей, воспитание и культура высшего и низшего немецкого дворянства. Завершает книгу блок параграфов, посвященных Тридцатилетней войне, ее причинам и поводам, ходу, итогам и последствиям, и в целом состоянию немецкого общества, его структур и институтов во второй половине XVII в.

Изучение имперских и территориальных структур власти и имперского дворянства продолжилось и в последующие годы: в монографии «Иоганн Георг I (1586–1656), курфюрст Саксонии. Власть и элита в конфессиональной Германии» Андрей Юрьевич не только представил портрет основного героя – современника Тридцатилетней войны и всех несчастий, которые она принесла Саксонии, но и охарактеризовал особенности немецкой княжеской педагогики и лютеранского благочестия конца XVI – начала XVII вв., устройство княжеского двора, структуры и повседневность региональной дворянской корпорации, а также в целом продемонстрировал роль Саксонии в Империи как до последнего лояльной Габсбургам «центристской» силы. Это единственная биография курфюрста Иоганна Георга I, написанная во второй половине XX – начале XXI вв. в духе новейших исторических исследований.

Исследование юбиляром различных аспектов Тридцатилетней войны в определенной мере подытожила одноименная монография, где автор попытался представить сложившийся комплекс взглядов современной немецкой историографии на известные события и персонажей, критически проанализировать саму традицию рассматривать Тридцатилетнюю войну как общеевропейский конфликт. Для Андрея Юрьевича Прокопьева это прежде всего «Немецкая война», причины которой лежали в плоскости институционального устройства Империи и религиозного раскола, вызванного Реформацией. Наряду с детальным описанием предпосылок, военных действий, переговоров и расстановки сил на различных этапах Тридцатилетней войны, автор затрагивает такие важные темы, как отношение к войне современников и потомков («война и литература», «война и живопись» и др.), и в конечном счете – роль войны в формировании «немецкой нации». Долгое время о Тридцатилетней войне на русском языке можно было почитать лишь монографию В.М. Алексеева 1961 г. и переведенную в 2012 г. книгу 1938 г. английского историка С.В. Веджвуд (обе работы считаются классическими, но при этом воспроизводят стереотипы XIX – первой половины XX вв.). Вышедший в 2015 г. под редакцией Ю.Е. Ивонина сборник «Кризис и трагедия континента. Тридцатилетняя война (1618–1648) в событиях и коллективной памяти Европы» рассматривает войну как общеевропейскую и сосредотачивается, в первую очередь, на международных отношениях со Священной Римской империей Франции и Швеции, а также внешней политике этих королевств, хотя на его страницах освещаются также вопросы историографии, восприятия войны обществом и его отражение в пропаганде Германии, Швеции, Англии, Польши, поднимается тема последствий войны.

Роль Андрея Юрьевича Прокопьева в отечественной германистике сложно переоценить – он является ведущим специалистом по истории Германии второй половины XVI – первой половины XVII вв., ее социальной жизни, конфессионализации, вопросам территориальной государственности, и, конечно же, проблемам немецкого дворянства и его повседневности. Интересы юбиляра воплотились в более чем сотне статей, нескольких учебных пособиях и трех вышеназванных монографиях – Германия в эпоху религиозного раскола 1555–1648 (2002 г., переиздана в 2008 г.), Иоганн Георг I (1586–1656), курфюрст Саксонии. Власть и элита в конфессиональной Германии (2011 г.), Тридцатилетняя война (2020 г.). Статьи юбиляра регулярно выходят в российских, немецких и чешских журналах. С 1998 г. Андрей Юрьевич Прокопьев выступал на конференциях в Германии, Франции, Чехии и Китае, он читал лекции в университетах Тюбингена, Дрездена, Гейдельберга, Грайфсвальда и Галле-Виттенберга.

Любая наука нуждается в диалоге, дискуссиях, попытке понять «другого», поэтому научные конференции являются важным инструментом научного обогащения и двигателем научного прогресса. Андрей Юрьевич Прокопьев неоднократно организовывал международные научные конференции и круглые столы, в которых принимали участие ведущие отечественные и зарубежные ученые. Самой первой из таких встреч стала конференция, посвященная проблемам конфессионализации в Западной и Восточной Европе, состоявшаяся в 2000 г. Тогда впервые в России это понятие было рассмотрено с разных сторон, участники конференции провели параллели между немецкой Реформацией и церковным расколом на Руси. Большой интерес в научной среде вызвали конференции 2012–2013 гг. – «Война в зеркале историко-культурной традиции: от античности до Нового времени» и «К 400-летию Дома Романовых. Монархии и династии в истории Европы и России». 500-летию выступления Мартина Лютера была посвящена конференция 2017 г. «Религия и общество в Европе: от Средних веков к Новому времени», в следующем году к 400-летию начала Тридцатилетней войны прошел одноимённый международный круглый стол.

Став в 2015 г. заведующим кафедрой истории средних веков, юбиляр возглавил организационный комитет «Курбатовских чтений» – всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, с этого времени сборники студенческих статей начинают выходить регулярно.

Помимо научных исследований, Андрей Юрьевич Прокопьев ведет активную педагогическую, учебно-методическую и организационную работу. Он читает общие и авторские курсы как в бакалавриате, так и в магистратуре, в том числе «Историю средних веков» (первую часть, V–XV вв.). Андрей Юрьевич был одним из главных разработчиков магистерской программы «Становление современной западной цивилизации» и в настоящее время возглавляет её. За годы своего существования популярность программы среди студентов как петербургских вузов, так и учебных заведений России и стран СНГ остается неизменно высокой.

«Германские семинары» юбиляра с середины 1990-х гг. собирали на кафедре десятки студентов и в настоящее время пользуются заслуженной славой. Студенты и аспиранты Андрея Юрьевича Прокопьева знают, что могут рассчитывать на неизменный интерес к своей работе и ее результатам, помощь в подборе источников и литературы, а также конструктивные комментарии, касающиеся не только научной, но и литературной составляющей текста. Под руководством юбиляра было защищено семь кандидатских диссертаций, его ученики трудятся в учебных заведениях, библиотеках, архивах и музеях Санкт-Петербурга и других городов нашей Родины.

На сегодняшний день Андрей Юрьевич Прокопьев является не только одним из наиболее авторитетных в отечественной исторической науке германистов – он получил признание и среди европейских исследователей. Коллеги, ученики и друзья желают юбиляру дальнейших творческих успехов, удачи, здоровья и неизменного желания преобразовывать научный мир!

Образ эллинистического царя в античной исторической традиции

О.Ю. Климов

Аннотация. В статье анализируются те произведения древнегреческих и римских историков, рассказывающие о римском завоевании Греции и эллинистических государств, в которых создается образ эллинистических царей. Автор статьи выделяет три основных подхода античных авторов. Полибий и немногие другие авторы весьма комплиментарно характеризовали таких важнейших римских союзников, как цари Пергамского государства Аттал I и Эвмен II. Критика в адрес этой небольшой группы царей не высказывалась или звучала весьма сдержанно. Вторую группу составили наиболее знаменитые и опасные противники Рима: Антиох III, Филипп V, Персей, Митридат VI Евпатор и некоторые другие цари. Греческие и римские историки признавали масштаб и величие данных политических личностей: они описаны как крупные государственные деятели, опытные полководцы. Вместе с тем, много говорилось об их недостатках и пороках. Победа над этими царями подавалась как большое достижение римского государства. Наконец, третью группу – наиболее многочисленную – составили множество царей всех эллинистических династий, которые характеризовались исключительно негативно: подчеркивались их жестокость, коварство, склонность к пьянству, разврату, безделью, отсутствие с их стороны какой-либо положительной государственной деятельности. Среди них Антиох IV Эпифан, Аттал III Филометор и многие другие. Данная группа царей служила подтверждением идеи о глубоком кризисе эллинистического мира и о закономерности завоевания его Римом.

Ключевые слова: эллинизм, эллинистическое государство, античная историческая традиция, царская власть, образ царя.

Климов Олег Юрьевич, доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории древней Греции и Рима Института истории Санкт-Петербургского государственного университета o.klimov@spbu.ruolegklimov@mail.ru

Продвижение Рима на Восток с конца III до конца I вв. до н. э., завершившееся завоеванием Греции и эллинистического мира, породило большие изменения в политической системе римского государства, в организации управления провинциями, в социальной политике, в культуре. Одним из важных изменений в области культуры стало появление серии исторических трудов, написанных греками или римлянами, в которых раскрывалась история Востока и римских завоеваний. Начало этой серии историописаний положил Полибий – свидетель и участник многих событий II в. до н. э. В последующие десятилетия и столетия эту тему рассматривали из греческих авторов Диодор Сицилийский, Аппиан, Плутарх в ряде биографий, из числа римских историков – Тит Ливий, Л. Анней Флор, Юстин, Евтропий и другие авторы. В трудах названных историков большое внимание уделяется не только происходившим политическим событиям, но и личности царей, правивших в эллинистическом мире, характеристике их персональных качеств. Описывая события, античные историки формировали для своих читателей определенный образ эллинистического царя, образ того противника (в исключительных случаях союзника), с которым Риму пришлось иметь дело.

В современной историографии проблема образа политического деятеля исследовалась, но далеко не в той степени, которая соответствует важности вопроса². Данная проблема имеет две очень важных стороны. Первая: это тот образ царя и власти, который создавался официальной идеологией. В эллинистический период он получил отражение в царских документах – письмах и распоряжениях царей городам и должностным лицам, в городских постановлениях, в официальном историописании, в легендах монет³. Вторая: это образ царя и царской власти, который создавался внешней стороной – противниками, партнерами или союзниками. Он отражен, в некоторой степени, в официальных решениях властей других государств, но, главным образом, зафиксирован в нарративной исторической традиции. Очевидно, что образ эллинистического царя в нарративной античной традиции и в официальной идеологии, за редким исключением, не совпадает. Задача данной работы состоит в том, чтобы проследить, какой образ эллинистического царя был создан в греческой и римской исторической традиции, какое место этот образ занимал в той картине истории и международных отношений, которую формировали античные историки.

Прежде всего, важно обратить внимание на то, что некоторые античные историки – это, как правило, авторы общих, достаточно поверхностных обзоров истории, – стараются воздерживаться от характеристик полководцев и государственных деятелей, ограничиваясь обычно кратким перечислением фактов. Такой подход наблюдается в произведениях Аврелия Виктора, Евтропия, Орозия⁴. Вместе с тем, в трудах Полибия, Аппиана, Плутарха, Тита Ливия, Юстина и ряда других авторов характеристикам эллинистических царей отведено важное место. В произведениях данной группы авторов описание личности восточных владык служило важным дополнением к общей картине состояния дел на Востоке и в определенной степени служило дополнительным средством показать сложное внутриполитическое положение царств Востока.

В характеристиках, которые греческие и римские авторы давали эллинистическим царям, можно отметить несколько важных тенденций или подходов. Прежде всего, немногие политические деятели из числа наиболее важных союзников Рима характеризуются самым наилучшим образом. Греческие и римские авторы с одобрением отмечают их высокую образованность, неустанный труд на государственном и военном поприще, склонность к научному, литературному или художественному творчеству, стремление к славе. Например, значительных похвал удостоились пергамские цари Аттал I и его старший сын и преемник Эвмен II. Эта оценка идет от Полибия, который относился в пергамским царям с весьма большой симпатией. Об Аттале I историк писал: «… нельзя не восхищаться величием души Аттала… с супругой и детьми был кроток и благопристоен, соблюдал верность в отношениях со всеми союзниками и друзьями и кончил дни за прекраснейшим делом, – в борьбе за свободу эллинов» – XVIII, 41. Пер. Ф.Г. Мищенко). Об итогах деятельности его сына и преемника Эвмена II также рассказывается в самых хвалебных тонах: «… получив в наследство от отца царство, в котором насчитывалось очень немного городов, и то мелких, он сравнял его с обширнейшими царствами» (XXXII, 22, з). В результате деятельности Эвмена II «…ни один из современных ему царей не облагодетельствовал столько эллинских государств, не обогатил такого множества отдельных граждан» (XXXII, 22, 5. Пер. Ф.Г. Мищенко). В рассказе про Эвмена II даются некоторые весьма красноречивые детали, которые в самом выгодном свете характеризуют пергамского царя. Полибий отмечает особое отношение Эвмена и его брата Аттала к матери царице Аполлониде – признательность и уважение, которое они к ней испытывали. В этой связи историк детально описал процедуру посещения царем, его братом Атталом и их матерью вдовой царицей Аполлонидой её родного города Кизика. Сыновья, бережно поддерживая престарелую царицу под руки, прошли с ней по Кизику, обошли храмы и весь город, горячо приветствуемые массой городского населения (XXII, 20, 1–5). Самые превосходные характеристики получила из уст историка и сама царица Аполлонида: она была скромна и благоразумна, благочестива и доброжелательна (XXII, 20,1–5).

Впрочем, истины ради отметим, что в труде Полибия встречаются и критические высказывания в адрес пергамских царей, но даже выраженное пару раз в их адрес порицание звучит мягко, весьма сдержанно. Так, например, Полибий порицает Аттала I и родосцев за медлительность в противостоянии Филиппу V (XVI, 28). Единственный сохранившийся пример критического отношения Полибия к Эвмену II – осуждение корыстолюбия монарха за намерение получить деньги от македонского царя Персея за посредничество по установлению мира с Римом (XXIX, 5–9). Тит Ливий, во многом опиравшийся в описании событий на Востоке на труд Полибия, сохранил то же самое – положительное – восприятие пергамских царей, хотя и не дает им столь лестных характеристик и пишет о них более сдержанно. Римский историк сообщает о том, как перед началом Первой македонской войны царь Аттал I установил союзнические отношения с Римом, и это предвещало римлянам господство на Востоке (XXVI, 37). Историк пишет о том, как перед началом Второй войны с Филиппом V пергамского царя Аттала I чрезвычайно торжественно принимали в Афинах, наделили рядом почестей (XXXI, 15). Перед войной с Антиохом III в Риме очень дружелюбно принимали царевича Аттала, прибывшего в качестве посла, – ему выразили благодарность, выделили помещение, квартиру, стол, дали подарки (Liv. XXXV, 23). Позже, накануне войны с Персеем, прибывший в Рим Аттал (может быть, это был сам царь Эвмен II) был принят с большим почетом (Liv. XLII,11). Во время войны с Персеем Аттал – брат царя – «обнаружил всегдашнюю нелицемерную преданность и отменное усердие» (Liv. XLIV, 13). Приведенные примеры показывают, что Тит Ливий отразил ту же тенденцию позитивного освещения пергамских царей и их деятельности.

Но положительное восприятие эллинистических царей оказалось в греческой и римской исторической традиции весьма редким, это скорее исключение, касающееся лишь наиболее важных римских союзников. Напротив, господствующим стало изображение носителей короны в неблагоприятном виде. В рамках этой – негативной – тенденции можно условно выделить два подхода. Прежде всего, многие авторы отмечают сложность длительного процесса продвижения на Восток – необходимость для Рима вести тяжелые войны, преодолевать сопротивление покоренного населения. Описывая эти события, многие историки отмечают, что Риму нередко приходилось сражаться с крупными политическими деятелями, опытными полководцами и государственными мужами, которые были наделены многими личными достоинствами. Тем самым подчеркивалось величие римской победы над такими значительными историческими деятелями. Поэтому античная традиция отмечает значительные достоинства ряда важнейших римских противников – Пирра, Ганнибала⁵, Антиоха III Великого, Филиппа V, Персея, Митридата VI Евпатора и некоторых других.

Знаменитый противник Рима – царь Эпира Пирр – в жизнеописании Плутарха предстает весьма талантливым полководцем, смелым воином, хорошо образованным человеком, крупным государственным деятелем, вынашивавшим грандиозные планы. Он наделен многими личными достоинствами: отличался мужеством, в определенных обстоятельствах демонстрировал великодушие, чувство юмора, образованность, склонность к интеллектуальной деятельности (Ругг., 4; 7; 8; 14; 24; др.)⁶. В описании более позднего автора – Аврелия Виктора – дана очень краткая характеристика этого царя, которая содержит наиболее важные, на взгляд историка, факты и оценки личности царя. Здесь Пирр также выступает как блестящий полководец, одержавший ряд побед над римлянами, а также как благородный человек. Царь мог оценить достоинства противника – мужество римских воинов, отказ римских командующих от коварных способов ведения борьбы (De Vir. Ill. XXXV).

Л. Анней Флор, рассказывая о Филиппе V, подчеркивал величие этого царя: «хотя царство в то время возглавлялось Филиппом, казалось, что римляне сражаются с самим Александром» (I, XXIII. II. 7, 2. Пер. А.И. Немировского). Юстин писал, что Филипп V «…в Македонии стремился к совершению великих дел…» (XXX, 1, 1. Пер. А.А. Деконского и М.И. Рижского). Последний представитель этой династии Антигонидов Персей в рассказе Веллея Патеркула предстает «величайшим и знаменитейшим царем» (I, IX, 5). В рассказе о войне римлян с Персеем Л. Анней Флор приводит ряд характеристик, которые должны подчеркнуть величие римской победы: это и храбрость македонян, и гордость славой предков, и способность Персея укрепить рубежи страны за счет особенностей рельефа (I, XXVIII, II. 12, 2-10).

Антиох III, по словам Аппиана, совершил много великих подвигов (Syr., 1), поэтому римляне опасались, что война с ним будет длительной и тяжелой, так как он «… был властителем всей внутренней Азии, многих народов и… всей приморской области…» (Syr., 15). В повествовании Л. Аннея Флора Антиох III назван величайшим из царей (XXIV, II.8, 8), ему подчинена огромная армия. Многократно преувеличивая численность войска Антиоха III в битве при Магнесин, Л. Анней Флор говорит о том, что в войске царя было «…триста тысяч пехотинцев, не меньше всадников и серпоносных колесниц! С обеих сторон царь окружил строй огромными слонами, блистающими золотом, пурпуром, серебром и бивнями» (XXIV, II.8, 16. Пер. А.И. Немировского).

В описании Аппиана непримиримый противник Рима Митридат VI Евпатор был человеком благоразумным, который «духом, даже в несчастьях… был велик и не поддавался отчаянию», «совершил много великих деяний», (Mithr., 112. Пер. С.П. Кондратьева). Аппиан констатирует, что Митридат VI, хотя и потерпел поражения от Суллы, Лукулла и Помпея, но «…часто… и над ними имел большие преимущества и победы». Кроме того, он побеждал некоторых других римских полководцев (Mithr., 112). В числе достоинств Митридата VI Аппиан отмечает общую образованность, любовь к греческой культуре, музыке, знание и исполнение эллинских религиозных обрядов, владение многими иностранными языками, необыкновенную силу, физическую выносливость, владение разными видами оружия, умение управлять колесницей, запряженной 16 лошадьми (Syr., 112). По этой причине не случайно Гн. Помпей Великий, по словам Аппиана, восхищался великими делами царя и потому устроил погибшему Митридату VI пышные похороны, распорядившись положить тело в царской гробнице в Синопе (Mithr., 113). Веллей Патеркул так оценил достоинства Понтийского царя: «в войне изощренный, славный доблестью, а подчас и воинским счастьем, всегда великий духом, вождь в замыслах, воин в бою, в ненависти к римлянам Ганнибал…» (II, XVIII, 1). О достоинствах Митридата VI писал даже Аврелий Виктор, который обычно воздерживался от оценочных суждений. Он отметил силу души и тела понтийского царя и твердость духа в момент смерти (De Vir. Ill., LXXVI).

Вместе с тем, в античной исторической традиции, наряду с многочисленными достоинствами, отмечаются пороки и недостатки перечисленных деятелей – их жестокость, агрессивность, коварство, готовность к святотатственным поступкам. Ни один из них не представлен безупречным по римским и греческим меркам человеком. Плутарх, отмечая многие таланты Пирра, вместе с тем упоминает и об узурпации им власти в Эпире, и убийстве своего соправителя Неоптолема, о его непостоянстве, переменчивом характере (Pyhrr., 5, 14). Другие авторы сообщают о разграблении Пирром храма Персефоны в Локрах Эпизефирских (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 9-10; Liv., XXIX, 18, 3–6; App. Samn., 12). Характеризуя Филиппа V, Полибий цитирует Феопомпа: «Если обретался где-либо среди эллинов или варваров какой развратник или наглец, все они собирались в Македонию к Филиппу и там получали звание «друг царя» (VIII, 11, 6). Филипп V жесток, безжалостно разорял города, например, разгромил город Кий, продал его жителей в рабство, а Маронею разорил и устроил в городе резню (Polyb. XV, 22; 23, 7, 9-10; XXII, 17). В Малой Азии во время войны с Атталом I македонский царь совершал в окрестностях Пергама и на территории царства бессмысленные разрушения и даже святотатства, громил святилища (XVI, 1).

Антиох III удостоился осуждения за многие свои недостатки и действия, в частности за свою несвоевременную женитьбу на юной гречанке с о. Эвбея и за затянувшееся празднование свадьбы в момент, когда уже начиналась война с Римом (Polyb. XX, 8, 1–5; Арр. Syr., 16; Pint. Flam., 16). Аппиан, говоря об Антиохе III Великом, раскрывает ряд его недостатков: в военных и государственных делах он проявлял поспешность и действовал без ясного плана (Syr., 37), а в случае неудачи «впадал в глубокое отчаяние и приписывал собственные ошибки злому року» (Syr., 29). Поэтому «Антиох был всегда… человеком пустым и с быстро меняющимся настроением» (Syr., 28. Пер. С.П. Кондратьева). Л. Анней Флор отразил в своем историческом труде похожую оценку: «Нет страны изобильнее людьми, богатством, оружием, чем Сирия. Но попала она в руки столь бездеятельного царя, что в нем, Антиохе, самым примечательным оказалось то, что он был побежден римлянами» (XXIV. II.8, 4. Пер. А.И. Немировского). Начав войну с Римом и заняв греческие острова и побережье, Антиох «…на правах победителя предался праздности и порокам» (XXIV. II.8, 8. Пер. А.И. Немировского). Дальнейшее краткое повествование историка представляет собой перечисление римских побед над этим царем, уже побежденным роскошью. К этому весьма нелестному образу Антиоха III, одного из важнейших противников Рима, Л.Анней Флор добавляет еще один важный, но неожиданный штрих: царь, повелевавший огромной армией, не мог вынести даже вида сражения (XXIV, II.8, 12). Один из самых знаменитых и непримиримых противников Рима Митридат VI Евпатор представлен в исторической традиции злодеем: он был подозрителен, скор на расправу, легко убивал приближенных к нему людей, «был склонен к убийству и свиреп по отношению ко всем: он убил свою мать и брата, а из своих детей трех сыновей и трех дочерей» (Mithr., 112. Пер. С.П. Кондратьева).