Kitobni o'qish: «Жемчужины любовной лирики»

«Я встретил вас…»

В этой книге мы предлагаем вашему вниманию поэтические произведения, объединенные темой любви. Стихи о любви писали всегда, во все эпохи. Но в русской поэзии, пожалуй, наиболее полно и ярко эта вечная и прекрасная тема прозвучала у поэтов XIX века.

Тон задал романтик Василий Андреевич Жуковский. Его восторженные, приподнятые песни, многочисленные обращения («К ней») и многозначительные даты (19 марта 1823») воспевали прекрасных дам, давали выход чувствам, обуревающим поэта.

 
Когда я был любим, в восторге, в наслажденье,
Как сон пленительный, вся жизнь моя текла.
о я тобой забыт, – где счастья привиденье?
Ах! счастием моим любовь твоя была!
 

И вот уже его гениальный ученик, влюбленный «с младых ногтей» и до последних дней, А. С. Пушкин пишет строки, полные нежности и преклонения:

 
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
 

Любовь в поэзии Пушкина – это божественное, высокое чувство, посланное в дар человеку свыше. Любовь дает человеку силы, ощущение радости бытия и полноты жизни. Это чистое чувство, которое облагораживает человека, возвышая его над суетой и серостью будней. Любовь прекрасна даже тогда, когда она не находит ответа.

Некоторые произведения Пушкина буквально пронизаны темой любви. Например, поэма «Цыганы», в основе которой – драма отношений Алеко и Земфиры, «Евгений Онегин» со знаменитым письмом-признанием Татьяны и, конечно, многочисленные лирические стихотворения, посвященные увлечениям поэта.

Стихотворение «Я вас любил: любовь еще быть может…» написано перед женитьбой Александра Сергеевича на Н. Н. Гончаровой. Поэт прощается с когда-то любимой им женщиной. Строки этого произведения дают основания предполагать, что Пушкин не очень верил в счастье своей супружеской жизни, так как сравнивает ее с «изгнанием»…

Поэтические ориентиры, заложенные А. С. Пушкиным, прошли через всю любовную лирику XIX века.

Русскими поэтами позапрошлого столетия написано немало прекрасных, ставших классическими, стихотворений о любви. И каждое – буквально выстраданное, не случайное, иногда трагичное, но всегда трепетное и взволнованное. Многие стихотворения прямо обращены или посвящены вполне конкретным, земным женщинам. Но поэтическое чувство и мастерство превращали, порой, вполне заурядную особу в некий фетиш, символ, поднимали ее до высот духа, ни на миг не опускаясь к обыденности и пошлости.

Гусар, жуир, замечательный поэт, участник Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов в одной из своих многочисленных элегий восклицает:

 
О пощади! – Зачем волшебство ласк и слов,
Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий,
Зачем скользит небережно покров
плеч белых и груди высокой?
 

А как очаровательно, музыкально звучит его же – «На голос известной русской песни»:

 
Я люблю тебя – без ума люблю!
О тебе одной думы думаю.
При тебе одной сердце чувствую,
Моя милая, моя душечка!
 

Поэт-декабрист Кондратий Рылеев писал в своей «Элегии»:

 
Исполнились мои желанья,
Сбылись давнишние мечты:
Мои жестокие страданья,
Мою любовь узнала ты.
 

Известен он также и посвящениями загадочной «NN»:

 
Она меня очаровала,
Я в ней нашел все красоты,
Все совершенства идеала
Моей возвышенной мечты.
 

Вторит ему в любовной элегии Николай Языков. Жанр элегии наиболее популярен в то время.

Лирические любовные произведения поэтов пушкинского круга до сих пор волнуют нас, переосмысливаются, цитируются, исполняются в музыкальном сопровождении.

 
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальней.
 

К. Н. Батюшков

Баратынский, Дельвиг, Кукольник внесли свой неоценимый вклад в любовную лирику первой четверти XIX века.

А знаменитый «Вечерний звон» Козлова! Это произведение посвящено женщине. Оно и сегодня волнует наши сердца.

Первая половина XIX столетия, справедливо и точно названная «золотым веком» русской поэзии, наверное, во многом стала таковой из-за преобладания любовной лирики, пристального внимания поэтов к тончайшим движениям души.

Вряд ли во всей мировой литературе можно найти другого такого же великого поэта, чья жизнь оборвалась так рано. Все, что создано Михаилом Юрьевичем Лермонтовым за очень короткий срок, составило целый этап в развитии русской литературы. Поэмы, драма в стихах «Маскарад», роман в прозе «Герой нашего времени» – до сих пор непревзойденные образцы.

Лирические стихотворения Лермонтова – это яркое эмоциональное отражение его мятущейся души, страдающей от одиночества и тоски. Лермонтов, в отличие от Пушкина, не знает счастливой любви. Характерной особенностью его стихотворений являются мрачные настроения, признание невозможности взаимной любви и счастья. В одном из своих произведений он сравнивает себя с нищим, которому в протянутую руку кладут камень вместо куска хлеба. Мотив несчастной, неразделенной любви проходит через все творчество 27-летнего поэта.

Стихотворение «Она не гордой красотой…» связано с образом Варвары Александровны Лопухиной, с которой Лермонтов был знаком с детства. Внешне Варенька могла показаться некрасивой, но в минуты душевного волнения ее лицо освещалось внутренним светом и становилось прекрасным. Между поэтом и девушкой возникла сначала дружба, которая затем переросла в любовь. Но судьба распорядилась так, что молодые люди должны были расстаться. Лермонтов уехал в Петербург, в университет, а Варвара Александровна вышла замуж за богатого пожилого человека…

Алексей Васильевич Кольцов принадлежал к числу тех талантливых людей, которые вышли из самой гущи народа и заняли видное место в русской культуре.

В произведениях Кольцова во всей полноте отразилась жизнь русских крестьян, их мысли, страдания, радости и тревоги. Он одинаково хорошо владел разными жанрами: песней, думой и лирикой. Лучшую часть творчества Кольцова представляют песни, в которых он возрождает традиции устной народной поэзии. Со временем эта тема продолжится в гениальном творчестве Сергея Есенина, Николая Клюева, других «новокрестьянских» поэтов начала века двадцатого.

В лирике Кольцова преобладает личная, пережитая поэтом драма: он любил крепостную девушку Дуняшу. Чтобы помешать неравному браку, отец продает девушку донскому помещику. Вскоре до Кольцова доходит известие о безвременной смерти Дуняши…

Творчество Федора Ивановича Тютчева представляет собой совершенно особую страницу русской литературы. Его поэзию обычно определяют как философскую, «поэзию мысли». С особой силой талант Тютчева проявился в любовной лирике, в монологах о смысле жизни, назначении искусства.

В середине 1830-х годов Тютчев был страстно влюблен в молодую вдову Эрнестину Федоровну Дёринберг. Стихотворение «И чувства нет в твоих очах…» связано с их встречей в Генуе. Впоследствии она стала его женой.

Во многих произведениях нашли отражение чувства поэта к Елене Александровне Денисьевой. Эта любовь продолжалась 14 лет, но закончилась трагически: Денисьева умерла из-за болезни легких.

Любовь для Тютчева – не просто увлечение, восхищение прелестями любимой; это глубокое, всепоглощающе чувство, роковая страсть, которая одновременно дарит наслаждение и может привести к гибели. Она подобна грозам и бурям, стихийно и неподвластно рассудку.

 
В разлуке есть высокое значенье:
Как ни люби, хоть день один, хоть век,
Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,
И рано ль, поздно ль пробужденье,
А должен наконец проснуться человек…
 

И еще, известное:

 
О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!
 

Современники считали, что Афанасий Фет родился поэтом. Он писал поэмы и повести в стихах, пробовал себя в художественной прозе, много переводил. Однако главным направлением его творчества стала лирика. Фет отводил поэзии особую роль «чистого искусства». Уход от реального мира – жесткого, беспощадного, противоречивого – в мир тонкой лирики, душевных переживаний и чувств – типичные черты литературного романтизма Афанасия Афанасьевича.

Природа и любовь – главные темы творчества Фета. Наслаждение красотой, переполняющая душу поэта любовь – основной мотив его лирики. Порой его стихи слишком восторженны, слишком радостны, слишком оптимистичны. Но главное – в них настоящая искренность.

Громкая слава поэта началась со стихотворения «Шёпот, робкое дыханье…», ставшего символом фетовской поэзии и до сих пор вызывающего восхищение.

Говоря о любовной лирике XIX века, нельзя не вспомнить и о небывалом расцвете в то далекое время русского романса, и об одном из выдающихся его представителей – поэте Аполлоне Григорьеве, прожившем недолгую, но яркую жизнь. Кто не знает его строк:

 
О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!
 

В редкой русской компании на протяжении целых десятилетий не исполнялась с чувством знаменитая «Рябина» Ивана Сурикова:

 
Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?
 

А великолепный и ныне часто исполняемый со сцены романс на слова Алексея Апухтина:

 
Ночи безумные, ночи бессонные,
Речи несвязные, взоры усталые…
Ночи, последним огнем озаренные,
Осени первой цветы запоздалые!
 

Мир некрасовской поэзии – это прежде всего мир народного страдания. Некрасов писал не только о народе, но для него. Более тридцати лет Николай Алексеевич возглавлял передовую русскую журналистику: был редактором журнала «Современник», основанного еще Пушкиным, а после его закрытия – журнала «Отечественные записки».

Интимная лирика в творчестве Некрасова – не только дань вечной теме. Здесь Некрасов пошел совершенно новым, не похожим на предшественников, путем. В его поэзии звучит проза любви. Чаще всего любящие у Некрасова – трогательно и бескорыстно поддерживающие друг друга люди, связанные не только любовью, но и взаимопониманием, уважением и дружбой.

В поэзии Некрасова создается нечто вроде психологического лирического романа, который образует группа стихов так называемого панаевского цикла. Эти стихотворения имеют автобиографическую основу – отношения с Авдотьей Панаевой, женой известного издателя Ивана Панаева, талантливой писательницей, которую долго и мучительно любил Некрасов. В 1850-х годах Панаева была гражданской женой поэта. Отношения между ними складывались сложно и неровно, что и привело в конечном счете к разрыву.

Однако они еще долго сохраняли друг к другу теплые чувства, которые отразились в лирике Некрасова, а также в «Воспоминаниях» Панаевой.

 
Ты всегда хороша несравненно,
Но когда я уныл и угрюм,
Оживляется так вдохновенно
вой веселый насмешливый ум <…>
 

Иван Иванович Панаев также был замечательным поэтом, лириком. В свое время имели широкую известность его стихотворения «К чудной деве», «К азиатке», «Серенада».

Алексей Константинович Толстой вошел в русскую литературу как поэт, прозаик, драматург. Его роман «Князь Серебряный» был экранизирован в 90-х годах прошлого столетия; главную роль в фильме исполнил певец Игорь Тальков.

Основной темой толстовской лирики в середине XIX века была несчастная любовь. В 50-е годы поэт переживал тяжелую любовную драму. На пути к его счастью с молодой замужней женщиной С. А. Миллер было много преград. Лишь через долгие двенадцать лет влюбленные смогли наконец соединить свои судьбы брачными узами. Стихи, посвященные чувствам поэта, можно назвать интимным дневником его души.

Весьма характерно для лирических произведений Толстого чередование любовных переживаний с описанием картин природы. Пейзажи ассоциируются у поэта с теми горькими или радостными чувствами, которые он испытывал в личной жизни. Первая встреча с любимой, первые звуки любви – ранняя весна; разлука с ней – остывший осенний воздух, желтый лист; полные грусти глаза ее – уходящие сумерки… Но печаль поэта, его переживания всегда удивительно светлы.

Одним из теоретиков русского символизма был и Валерий Яковлевич Брюсов. Он подготовил и издал три сборника «Русские символисты», в которых в основном были помещены его собственные стихи.

Его любовная лирика – в основном о разочарованиях в любви. Его герой страдает, он не испытывает полной радости чувства, потому что не может разделить их с творчеством. Любовь стесняет свободу поэта. Но есть у Брюсова и стихи, проникнутые настоящей, испепеляющей, бурной страстью.

В его стихотворениях, особенно ранних, есть все: и высокая любовь, и любовь-ненависть, и трагическое ощущение одиночества.

Характерен эпиграф из Пушкина к произведению Брюсова «Всё кончено…», датируемому 1895 годом – концом века, – «Всё кончено, меж нами связи нет…» И хотя речь в стихотворении идет о любовных переживаниях, и название, и дата, и эпиграф чрезвычайно символичны. Они говорят о глубокой внутренней связи, о преемственности между поэтами пушкинского «золотого века» и века Серебряного в русской культуре.

Поэзия XIX века открывала внутренний мир человека, его психологию, состояние его души. Этим и объясняется небывалый расцвет лирических жанров. В дальнейшем в русской литературе раскрытие внутренней жизни человека перейдет к прозе – через Тургенева, Бунина, Мережковского.

Юрий Кириленко

А. Н. Радищев
1749—1802

Сафические строфы

 
Ночь была прохладная, светло в небе
Звезды блещут, тихо источник льется,
Ветры нежно веют, шумят листами
Тополы белы.
 
 
Ты клялася верною быть вовеки,
Мне богиню нощи дала порукой;
Север хладный дунул один раз крепче,—
Клятва исчезла.
 
 
Ах! почто быть клятвопреступной!.. Лучше
Будь всегда жестока, то легче будет
Сердцу. Ты, маня лишь взаимной страстью,
Ввергла в погибель.
 
 
Жизнь прерви, о рок! рок суровый, лютый,
Иль вдохни ей верной быть в клятве данной,
Будь блаженна, если ты можешь только
Быть без любови.
 

1801

А. Ф. Мерзляков
1778—1830

Меня любила ты – я жизнью веселился…

 
Меня любила ты – я жизнью веселился,
День каждый пробуждал меня к восторгам вновь;
Я потерял тебя – и с счастием простился:
Ах, счастием моим была твоя любовь!
 
 
Меня любила ты – средь милых вдохновений
Я пел прекрасную с зарею каждой вновь;
Я потерял тебя – и мой затмился гений:
Ах, гением моим была твоя любовь!
 
 
Меня любила ты – я добрым быть стремился,
Искал несчастного, чтоб дать ему покров;
Я потерял тебя – мой дух ожесточился:
Добрóтою моей была твоя любовь!..
 

1806

В. А. Жуковский
1783—1852

Я музу юную, бывало…

 
Я музу юную, бывало,
Встречал в подлунной стороне,
И Вдохновение летало
С небес, незваное, ко мне;
На всё земное наводило
Животворящий луч оно —
И для меня в то время было
Жизнь и Поэзия – одно.
 
 
Но дарователь песнопений
Меня давно не посещал;
Бывалых нет в душе видений,
И голос арфы замолчал.
Его желанного возврата
Дождаться ль мне когда опять?
Или навек моя утрата
И вечно арфе не звучать?
 
 
Но всё, что от времен прекрасных,
Когда он мне доступен был,
Всё, что от милых темных, ясных
Минувших дней я сохранил —
Цветы мечты уединенной
И жизни лучшие цветы,—
Кладу на твой алтарь священной,
О Гений чистой красоты!
 
 
Не знаю светлых вдохновений
Когда воротится чреда —
Но ты знаком мне, чистый Гений!
И светит мне твоя звезда!
Пока еще ее сиянье
Душа умеет различать:
Не умерло очарованье!
Былое сбудется опять.
 

1822—1824 (?)

Н. И. Гнедич
1784—1833

Что значит любить
(Изъяснение для Словаря)

 
По целым дням чего-то все желать,
   Чего? не понимая;
Зарадоваться вдруг и вслед за тем – вздыхать,
   О чем, не очень зная;
Все утро проскучать и вечера хотеть,
   А вечером об утре сожалеть;
Страшить себя, когда надеждой можно льститься;
Надеждой льстить себе, как надобно страшиться;
   Всем жертвовать и трепетать,
Не мало ли еще пожертвовано было?
Терзаться тем, что прежде веселило;
Страдать и обожать страдания свои;
Вдруг ненавидеть их, с самим собой сражаться;
   И вдруг, забыв страдания свои,
   В мечты блаженства погружаться;
То робким иногда, то слишком дерзким быть,
То подозрительным, то очень легковерным;
Всем верить, и считать на свете все неверным;
Чужому все открыть, от дружбы все таить;
Соперником считать невинного душою;
Короче: ночью сна, а днем не знать покою,
Вот смысл, но слабою наброшенный рукою,
   Глагола страшного любить;
Вот что испытывал (я знаю над собою),
   Кто в жизни раз влюбленным был,
И вот зачем никто два раза не любил.
 

1816

Дума

 
Кто на земле не вкушал жизни на лоне любви,
Тот бытия земного возвышенной цели не понял;
Тот превкусить не успел сладостной жизни другой:
Он, как туман, при рождении гибнущий, умер, не живши.
 

1832

Д. В. Давыдов
1784—1839

Гусар

 
Напрасно думаете вы,
Чтобы гусар, питомец славы,
Любил лишь только бой кровавый
И был отступником любви.
Амур не вечно пастушком
В свирель без умолка играет:
Он часто, скучив посошком,
С гусарской саблею гуляет;
Он часто храбрости огонь
Любовным пламенем питает —
И тем милей бывает он!
Он часто с грозным барабаном
Мешает звук любовных слов;
Он так и нам под доломаном
Вселяет зверство и любовь.
В нас сердце не всегда желает
Услышать стон, увидеть бой…
Ах, часто и гусар вздыхает,
И в кивере его весной
Голубка гнездышко свивает…
 

1822

Не пробуждай, не пробуждай…

 
   Не пробуждай, не пробуждай
   Моих безумств и исступлений,
   И мимолетных сновидений
   Не возвращай, не возвращай!
 
 
Не повторяй мне имя той,
Которой память – мука жизни,
Как на чужбине песнь отчизны
Изгнаннику земли родной.
 
 
   Не воскрешай, не воскрешай
   Меня забывшие напасти —
   Дай отдохнуть тревогам страсти
   И ран живых не раздражай.
 
 
Иль нет! Сорви покров долой!..
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье,
Чем мой обманчивый покой.
 

1834

К. Н. Батюшков
1787—1855

Выздоровление

 
Как ландыш под серпом убийственным жнеца
   Склоняет голову и вянет,
Так я в болезни ждал безвременно конца
   И думал: парки час настанет.
Уж очи покрывал Эреба мрак густой,
   Уж сердце медленнее билось:
Я вянул, исчезал, и жизни молодой,
   Казалось, солнце закатилось.
Но ты приближилась, о жизнь души моей,
   И алых уст твоих дыханье,
И слезы пламенем сверкающих очей,
   И поцелуев сочетанье,
И вздохи страстные, и сила милых слов
   Меня из области печали —
От Орковых полей, от Леты берегов —
   Для сладострастия призвали.
Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,
   Тобой дышать до гроба стану.
Мне сладок будет час и муки роковой:
   Я от любви теперь увяну.
 

1807

<Из греческой антологии>
(Отрывок)

12

 
Изнемогает жизнь в груди моей остылой;
Конец борению; увы! всему конец.
Киприда и Эрот, мучители сердец!
Услышьте голос мой последний и унылый.
Я вяну и еще мучения терплю:
   Полмертвый, но сгораю.
Я вяну, но еще так пламенно люблю
   И без надежды умираю!
   Так, жертву обхватив кругом,
На алтаре огонь бледнеет, умирает
   И, вспыхнув ярче пред концом,
      На пепле погасает.
 

1817—1818

Мой гений

 
О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью твоей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой – любовью
В утеху дан разлуке он;
Засну ль? приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.
 

1815

П. А. Вяземский
1792—1878

Моя вечерняя звезда…

 
Моя вечерняя звезда,
Моя последняя любовь!
На потемневшие года
Приветный луч пролей ты вновь!
 
 
Средь юных, невоздержных лет
Мы любим блеск и пыл огня;
Но полурадость, полусвет
Теперь отрадней для меня.
 

1855

А. С. Пушкин
1799—1837

Увы! зачем она блистает…

 
Увы! зачем она блистает
Минутной, нежной красотой?
Она приметно увядает
Во цвете юности живой…
Увянет! Жизнью молодою
Не долго наслаждаться ей;
Не долго радовать собою
Счастливый круг семьи своей,
Беспечной, милой остротою
Беседы наши оживлять
И тихой, ясною душою
Страдальца душу услаждать —
Спешу в волненье дум тяжелых,
Сокрыв уныние мое,
Наслушаться речей веселых
И наглядеться на нее;
Смотрю на все ее движенья,
Внимаю каждый звук речей,—
И миг единый разлученья
Ужасен для души моей.
 

1820

Умолкну скоро я!.. Но если в день печали…

 
Умолкну скоро я!.. Но если в день печали
Задумчивой игрой мне струны отвечали;
Но если юноши, внимая молча мне,
Дивились долгому любви моей мученью;
Но если ты сама, предавшись умиленью,
Печальные стихи твердила в тишине
И сердца моего язык любила страстный…
Но если я любим… позволь, о милый друг,
Позволь одушевить прощальный лиры звук
Заветным именем любовницы прекрасной!..
Когда меня навек обымет смертный сон,
Над урною моей промолви с умиленьем:
Он мною был любим, он мне был одолжен
И песен и любви последним вдохновеньем.
 

1821

Мой друг, забыты мной следы минувших…

 
Мой друг, забыты мной следы минувших лет
И младости моей мятежное теченье.
Не спрашивай меня о том, чего уж нет,
Что было мне дано в печаль и в наслажденье,
   Что я любил, что изменило мне.
Пускай я радости вкушаю не вполне;
Но ты, невинная! ты рождена для счастья.
Беспечно верь ему, летучий миг лови:
Душа твоя жива для дружбы, для любви,
   Для поцелуев сладострастья;
Душа твоя чиста; унынье чуждо ей;
Светла, как ясный день, младенческая совесть.
К чему тебе внимать безумства и страстей
   Незанимательную повесть?
Она твой тихий ум невольно возмутит;
Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься;
Доверчивой души беспечность улетит,
И ты моей любви… быть может, ужаснешься.
Быть может, навсегда… Нет, милая моя,
Лишиться я боюсь последних наслаждений.
Не требуй от меня опасных откровений:
Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.
 

1821