Faqat Litresda o'qing

Kitobni fayl sifatida yuklab bo'lmaydi, lekin bizning ilovamizda yoki veb-saytda onlayn o'qilishi mumkin.

Kitobni o'qish: «Смешарики. Моя прелесть и другие истории»

Mualliflar jamoasi

Shrift:

Моя прелесть

По весне, с наступлением тепла, Совунья достала из шкафов ворох пыльной одежды и теперь развешивала её на улице. Бараш сидел рядом, на крыльце, откуда открывался прекрасный вид. Зелёная трава, цветочки, бабочки. И Нюша! Она растянулась на лужайке невдалеке и принимала солнечные ванны. Поэт вздохнул и задумчиво произнёс:

– Интересно, а вот если, к примеру, пахнуть, как конфета, у окружающих будет появляться желание съесть тебя? – Тут он заметил, что Совунья застыла и смотрела на него в полном недоумении. Бараш пояснил: – В духовном смысле. Ты обращаешь внимание на запахи?

– О, ещё как! – кивнула Совунья. Она посмотрела на Бараша сквозь дыру в панталонах и передумала их вешать. – Прежде чем что-нибудь съесть, обязательно надо понюхать. А вдруг уже испортилось!

– Да я про другое, – махнул рукой Бараш и с нежностью посмотрел на Нюшу. – Вот иногда смотришь на кого-то… ничего особенного на глаз, и на слух ничего особенного, а вот всё-таки что-то есть.

Нюше тем временем наскучило лежать без дела. Она нашла большую лужу и принялась радостно в ней плескаться. Бараш мечтательно улыбнулся.

– Что-то невидимое! – протянул он. – Может, на нюх? Может, запах какой-то неуловимый манит.

– У кого… запах? – Совунья с подозрением обнюхала своё пальто.

Бараш грустно покачал головой:

– Да у всех. Только у кого-то манит, а у кого-то не манит.

– А-а-а! – понимающе воскликнула Совунья. Она подскочила к Барашу и загадочно прошептала: – Ты про «Мою прелесть», что ли?

– Про какую ещё прелесть? – заинтересовался Бараш.

Совунья поспешно вернулась в дом и принялась рыться в старом сундуке. Бараш робко зашёл следом. На самом дне сундука обнаружился синий флакон. Совунья любовно прижала его к груди, вытащила пробку и принюхалась.

– О-о-о… «Моя прелесть»! Самый упоительный, самый манящий запах во Вселенной! – восторженно произнесла она. – Стоит только капельку брызнуть, как все на тебя лезут, словно сумасшедшие.

Совунья снова припала носом к пузырьку и вдруг с блаженной улыбкой растянулась на полу!

Бараш обошёл Совунью по кругу, забрал флакон с духами и понюхал. И тут у него родилась идея.

Поэт вышел на тропинку к домику Нюши, открыл флакон и брызнул немного себе на шею. Потом ещё немного. Потом подумал и вылил все духи себе на голову. Чтобы уж наверняка! Зажмурился и начал ждать.

– Интересно, на каком расстоянии это начинает приманивать? – задумчиво прошептал он.

Вдруг послышался чей-то топот. Бараш открыл глаза и увидел… что на него с выпученными глазами несётся Копатыч!

– О! Кажется, началось… – пробормотал Бараш. – Э, спокойно! – Он выставил перед собой руки. – Я сказал: спокойно! – Но Копатыч и не думал останавливаться, и тогда Бараш бросился прочь, в ужасе крича: – Помогите! Кто-нибудь!

На пути поэта оказался домик Копатыча. Бараш влетел внутрь и забился в угол, дрожа от страха. Копатыч ворвался вслед за ним и направился прямо… к плите, на которой вовсю дымился чайник.

Медведь выключил плиту и только тогда перевёл дух.

– Фух!.. – Он развернулся и заметил в углу Бараша. Поэт смотрел на него широко распахнутыми испуганными глазами.

– Пошёл в лес и забыл чайник выключить, – объяснил Копатыч. – Чуть пожар не устроил!.. – Медведь вдруг принюхался и поморщился. – А что за гадостью пахнет?

Копатыч принялся обнюхивать всё вокруг в поисках источника неприятного запаха. Потом подошёл к Барашу и отшатнулся.

– Ох! – Копатыч тут же зажал себе нос. – Бараш, извини меня за прямоту, но… кажется, этот странный запах идёт от тебя…

Пришлось поэту рассказать Копатычу про духи Совуньи. И медведю очень захотелось как-то поддержать друга. Копатыч предусмотрительно натянул на себя противогаз, чтобы не чувствовать… аромат, и привёл Бараша к морю. Они уселись на пригорке. Поэт грустно смотрел на горизонт. По небу плыли розовые закатные облака.

– Да ты не расстраивайся! – Копатыч хлопнул Бараша по плечу. – Просто, может, на меня эта «Моя прелесть» не действует. У меня ж этот… – Он хохотнул. – Насморк! А другие – только раз нюхнут и… делай с ними, что хошь! Хотя, зачем тебе это? Тебя и так все любят!

– Все, да не все, – вздохнул Бараш.

Морские волны тихо шуршали о берег. По кромке прибоя шла Нюша. Вдруг она заметила Бараша с Копатычем и направилась в их сторону.

– О! – воскликнул медведь. – Кажется, на Нюшу подействовало!

Бараш, не веря своим глазам, заморгал и стал себя обнюхивать – не выветрился ли запах? Копатыч похлопал его по плечу и сказал:

– Можешь не принюхиваться. Амбре такое стоит, аж глаза щиплет!

Бараш вскочил, улыбнулся так широко, что заболели щёки, и принял торжественную позу в ожидании Нюши.

– Спокойно… – подбадривал его Копатыч. – Если она на тебя кинется, можешь спрятаться за меня.

– Не вмешивайся! – процедил Бараш сквозь зубы, продолжая улыбаться. – Я сам разберусь.

Наконец Нюша добралась до вершины холма.

– Слушайте, а вы не видели моё… – начала она, но вдруг осеклась… и зажала нос. – Чем это так пахнет?! Копатыч, ты чем огород удобряешь?

Медведь тут же отодвинулся от Бараша и замотал головой:

– Эй-эй, это не от меня!

Нюша принюхалась к поэту.

– Точно! – воскликнула она и в ужасе уставилась на него. – Бараш, тебя во что макнули?

Тот затрясся от возмущения.

– Ну, знаете ли… ну, знаете ли… Вы ничего не понимаете! – в отчаянии выпалил Бараш. – Ни в запахах, ни в чувствах! Вы плохо чувствуете и плохо чуете! И вообще всё это плохо пахнет! В духовном смысле!

С этими словами Бараш развернулся и в слезах убежал прочь.

– Что это с ним? – удивлённо спросила Нюша и с облегчением поняла, что снова может нормально дышать.

– Это «Моя прелесть», – ответил Копатыч. Он наконец стянул с себя противогаз и звонко чихнул. – Духи такие. У всех манит, а у него не манит.

Бараш бежал через лес, продираясь сквозь густые заросли.

– Прочь! Прочь! – кричал он. – К развенчанным святыням нет возврата!..

На последних словах он споткнулся о кочку и кувырком полетел в глубокий овраг. Кусты сомкнулись над поэтом.

Когда стемнело, Нюша с Копатычем забеспокоились и пошли искать беглеца. Они долго кружили по лесу, постоянно принюхиваясь. И вот друзья обнаружили след.

– Туда! – скомандовал Копатыч. Запах «Моей прелести» в этом месте стоял особенно сильный. – Ага… Здесь он остановился и немного постоял….

Нюша уткнулась носом в землю.

– Сюда! – позвала она. – Здесь вроде пошёл обратно, но потом передумал… Тут, видимо, решил отдохнуть.

Смешарики бродили по лесу до самого рассвета, пока наконец не оказались в глубоком овраге около кустарника. Среди сплетения ветвей ничего было не разглядеть, но нюх не обманешь – Бараш был явно здесь.

– Бараш! – позвала Нюша. – Ну, Бараш! Выходи! Хватит прятаться!

Из зелени раздался голос поэта:

– Меня здесь нет!

– Это ты безносому будешь рассказывать! – хохотнул Копатыч. – Давай вылезай уже!

Сначала из листьев высунулись рожки, а потом и сам Бараш.

– Мы к тебе в гости, – сказал Копатыч и хитро прищурился. – Ты теперь вроде как хозяин леса. Всю территорию пометил, так сказать.

– Всё шутим, да? – проворчал Бараш. – Очень смешно…

Нюша ласково улыбнулась и принялась снимать с поэта колючки и веточки.

– Ну, чего ты, глупенький, убежал? – заговорила она. – Мы по тебе соскучились…

– С чего это вдруг? – недоверчиво посмотрел на неё Бараш. – Ведь внешне я – ничего особенного…

– Ничего особенного, – эхом откликнулась Нюша.

Тогда Бараш откашлялся и попробовать спеть:

– Ля, ля-я-я… И на слух – ничего особенного…

– И на слух ничего особенного, – кивнула Нюша, снимая застрявший в шерсти поэта листик.

– И на запах вроде… – напомнил Бараш.

Нюша не дала ему договорить и категорично заявила:

– Чтоб этой «Моей прелести» больше никогда не было! Это издевательство над окружающими!

– Так в чём тогда дело? – воскликнул Бараш. – Ни на глаз, ни на ухо…

Нюша погладила его по голове:

– Зато ты на ощупь ничего!

Копатыч с интересом потрогал загривок Бараша.

– Да, кстати! – согласился медведь. – Пушистый такой!

Бараш расплылся в блаженной улыбке. Он понял, что ему не нужно было лезть из кожи вон и с головы до ног обливаться духами, чтобы его заметили. Он такой, какой есть – очень даже ничего.

Двигатель прогресса

Как-то раз Крош с Ёжиком отправились в гости к Пину. Пока пингвин на берегу моря чинил сломанный гидросамолёт, двое друзей в ангаре механика думали, чем бы себя развлечь.

Крош прижался к косяку двери, встал на цыпочки и отметил карандашом свой рост. Рядом была такая же рисочка – Крош не первый раз ставил здесь отметку.

– Ну, ёлки-иголки! – сокрушённо воскликнул кролик, оценив результат. – Опять двадцать пять! Вчера было двадцать пять, позавчера – двадцать пять, позапозавчера – тоже… Никакого прогресса!

Ёжик сочувственно посмотрел на друга. Тут к ангару подошёл Пин. Вид у него тоже был не самый довольный.

– Да, такой часто бывает! – согласился Пин, прошёл в ангар и начал рыться в бесчисленных ящиках. – Есть прогресс, а потом пуф!.. Аллес! Никакой прогресс, все только ходят туда-сюда. А потом бац! И снова пошёл прогресс… – на этих словах механик вытащил из груды железяк запасной двигатель и потащил его из ангара.

Пин вернулся к самолёту и принялся запихивать тяжеленный двигатель в люк. Крош и Ёжик прибежали следом.

– А что значит «бац»? – поинтересовался Крош.

– «Бац», значит, какой-нибудь великий изобретений, который дальше двигать прогресс науки и техники, – пояснил Пин.

Кряхтя, он, наконец, протолкнул двигатель и оказался внутри самолёта вместе с ним! Ёжику тоже стало интересно, о чём говорит изобретатель.

– А что значит «пуф»? – спросил Ёжик, разглядывая торчащие ноги Пина.

Тот кое-как выбрался из люка.

– «Пуф» – значит «пуф», – ответил пингвин и развёл крыльями.

Не вдаваясь больше в объяснения, Пин захлопнул люк, уселся в кресло пилота и скомандовал:

– От винта!

Самолёт затарахтел, обдал Смешариков потоком воздуха и помчался по воде прочь от берега.

Друзья задумчиво смотрели ему вслед.

– Ёжик, а не кажется ли тебе, что мы остановились в своём развитии? – вдруг спросил Крош.

– Только не надо обобщать! – покосился на него Ёжик и направился в сторону дома. Крош – за ним.

Они шли по зелёным лугам, а над их головами выписывал круги самолёт Пина. Крош посмотрел наверх, и тут его осенило.

– Нет, правда! – заговорил он. – Я сначала думал, что это только моя проблема, а теперь совершенно ясно, что прогресса нет нигде. – Он резко остановился и обвёл рукой окрестности. – Вот, вот! Посмотри! Где? Где он, прогресс? Где?!

Ёжик молча огляделся.

– Вот видишь! – воскликнул Крош и вдруг заметил у своих ног одуванчик. – Даже одуванчик не растёт! Нужен какой-то «бац»!

Ёжик пожал плечами. Крошу вечно не хватает в жизни какого-то «баца». А вот Ёжику всего хватает. На этом друзья разошлись по домам.

Глубокой ночью Ёжик сладко спал у себя в кровати. Вдруг дверь распахнулась и в неё влетел взбудораженный Крош.

– Йеха! У-ху-ху! – подпрыгивал он на месте от радости. Ёжик проснулся и испуганно залепетал:

– А?!.. В чём дело?..

Крош без лишних церемоний схватил друга за руку, выдернул из постели и потянул за собой, волоча по полу.

– Что такое? – бормотал Ёжик.

– Я всё понял! – продолжал кричать Крош. – Мы должны сделать великое изобретение! Мы сделаем такой «бац», что прогресс полетит, как ошпаренный! Только пятки засверкают!

И кролик потащил Ёжика к домику Пина. С изобретателем он поступил так же – разбудил и вытащил сонного из ангара. Затем посадил рядом с Ёжиком.

– Нам что нужно? – радостно кричал Крош, расхаживая перед друзьями. – Нам нужна идея! Для идеи что нужно? Мозг! – Кролик постучал себя по голове и хохотнул. – Ну, мозг есть! – Потом он схватил Пина за плечо. – Лапы!..

Пингвин возразил:

– Крылья!

– Неважно! – отмахнулся Крош. – Руки, способные воплотить идеи мозга, тоже есть! – Он обвёл Ёжика и Пина торжествующим взглядом. – Так что считайте, что великое изобретение у нас в кармане!

– А меня зачем разбудили? – зевнул Ёжик.

– Э-э-э… – Крош почесал голову. – Пока не придумал.

Ёжик плюхнулся на песок и тут же заснул.

Крош хлопнул Пина по плечу.

– Ты готовься, а я пошёл геге… ги… геренировать идею.

– Я, я. Натюрлих, – вяло кивнул изобретатель. А как только Крош ушёл, лёг рядом с Ёжиком и захрапел.

Оказалось, геренировать, то есть генерировать идеи не так-то просто. Кролик всю ночь ломал голову, но ни одна идея её так и не посетила.

Наступило утро. Крош ходил кругами под яблоней, бормоча себе под нос:

– Бац, бац, бац, бац…

Вдруг с дерева ему на голову упало яблоко. Крош с удивлением уставился на него… но в отличие от Ньютона никакого открытия не сделал.

Наконец кролику надоело бродить туда-сюда. Он вытащил из домика ванну, наполнил её и улёгся в воду прямо под солнцем. Вдруг идея придёт к нему именно так?

– Бац, бац, бац, бац… – бормотал себе под нос Крош. По небу плыли облака. А в голову по-прежнему ничего не приходило.

– Ну что, придумал? – спросил появившийся рядом Ёжик.

– Не мешай! Принеси лучше кипяточку! – буркнул Крош и отвернулся.

Что ж, творческие муки – это не шутка. Уже совсем стемнело, началась гроза. Крош вылез из ванны, но в домик так и не вернулся. Он всё бродил туда-сюда по полянке, не замечая ливня.

– Бац, бац, бац, бац… – твердил он упорно.

И тут… Свершилось! Гениальная идея вспыхнула в голове Кроша, как молния. Вот оно!

Его прекрасное настроение будто отпугнуло грозу с дождём, и на небе ярко засияли звёзды. Крош снова ворвался в дом к спящему Ёжику, сдёрнул его с кровати и потащил на выход.

– Я придумал! – кричал по дороге кролик. – Я изобрёл такую штуку! Ты даже не представляешь!

Вскоре возле ангара Пина опять стояли сонные Ёжик и Пин, а Крош бегал перед ними и нетерпеливо размахивал руками.

– Короче, это такая… это такой… как бы сказать… Ёлки-иголки! Короче, он… Ты в него садишься и…. – Крош остановился, почесал голову. – Там я ещё такую штуку придумал. Она крутится и как бы… – Он отмахнулся. – Короче, я всё нарисую и принесу!

Крош убежал, а Ёжик и Пин уже привычно легли на песок и сладко заснули.

Крош засел дома и увлечённо принялся за чертежи. За работой он поедал конфеты и радостно напевал себе под нос:

– Бац, бац, бац, бац! Пара-ра-ра! Бац, бац, бац. Бац-бац-бац, бац, бац! Пара-ра-ра-ра!

Вот он добавил последний штрих и с любовью посмотрел на законченную работу. Ух, что на это скажут Пин и Ёжик? Крош довольно улыбнулся, свернул чертёж в трубочку и, пританцовывая, побежал к друзьям.

Пина и Ёжика пришлось будить заново. Они сидели на песке и устало следили за Крошем. Кролик вышагивал перед ними, обнимая свёрнутый чертёж.

– А вот и не покажу! – игриво заявил Крош, пряча работу за спину. – Ничего вам не покажу! Ничегошеньки! Всё! Ухожу. А чертёж и записки уничтожу!

Он сделал вид, что уходит. Но Пин с Ёжиком никак не отреагировали. Они хотели только одного – спать.

Кролик обернулся, уставился на замученные лица друзей и вздохнул:

– Ладно, так и быть. Покажу.

Он разложил чертёж на песке. Одно колесо, второе, цепь, сидение, руль…

– Я пока не придумал названия, – пустился в объяснения кролик. – Но садишься сюда, крутишь вот эти педали… Это руль, им поворачиваешь. А вот эта штука крутит переднее колесо…

– Лучше заднее, – в полусне пробормотал Пин.

Крош озадаченно посмотрел на чертёж.

– Да. Заднее, и правда, лучше…

Ёжик громко зевнул и заявил:

– Это же велосипед!

– В каком смысле? – нервно хихикнул Крош.

Друг пожал плечами:

– Ты изобрёл велосипед.

Пин кивнул:

– Я, я! Велосипед! Натюрлих!

Крош стоял совершенно растерянный.

– Какой ещё велосипед?! – воскликнул он.