Kitobni o'qish: «Чиначара-тантра», sahifa 3

Тайное учение Будды

ЧЧТ представляет собой, как обычно в случае тантр, беседу между Шивой и его супругой, происходящую на священной горе Кайласа, служащей обителью божественной четы. Традиционно в тантре указывается на тайный характер учения (1.7; 2.16; 3.48; 5.46). Однако при этом автор(ы) данной тантры обращае(ю)тся к такому виду композиции, как обрамление, когда основное повествование, подобно матрешке, включает в себя одно или целый ряд других. В случае ЧЧТ такими вставными сюжетами оказываются история Васиштхи, Тары и Будды (1.12–5.13, 5.33–44), которая и занимает основной объем текста, и совсем краткий рассказ о «развратных» мудрецах в лесу деодаров (5.16–32). Надо отметить, что к обрамлению обычно прибегают авторы ранних тантр, таких как МВТ, где вторым рассказчиком оказывается Кумара, передающий знание Нараде; для более поздних текстов, к которым относится ЧЧТ, такое не характерно [Goudriaan 1981: 8].

Начинается первый вставной рассказ с того, что на протяжении долгого времени великий мудрец Васиштха поклонялся богине Таре на горе Нила в Ассаме. О значении этой страны для развития индуистского тантризма мы уже говорили выше. Согласно современным индуистам, мудрец делал это в месте под названием Васиштхашрама («обитель Васиштхи»), которое находится в 17 км к востоку от города Гаухати [Kakati 1948: 32]. Другим местом, где Васиштха практиковал аскезу, называют Саумара-питху на горе Бихагадри на востоке Ассама [Ibid.: 30].

Однако, несмотря на все усилия Васиштхи, богиня оставалась безучастной и не спешила вознаградить мудреца. Тогда Васиштха оставил Нилу и пожаловался своему отцу Брахме. В ответ Прародитель наказал ему вернуться на гору и вновь обратиться к поклонению Таре. Васиштха так и поступил, однако совершаемое им поклонение и на этот раз осталось бесплодным. На этот раз мудрец разгневался и стал налагать на богиню проклятие. Тара явилась и спросила, зачем он проклинает ее, а затем наказала Васиштхе отправиться к Вишну, принявшему облик Будды, чтобы получить от него наставления как верно поклоняться ей (1.12–44).

Васиштха следует повелению богини и идет в страну Махачина, где встречает Будду на склоне Гималаев. Увиденная Васиштхой картина потрясает его до глубины души: опьяненный наставник пребывает в обществе множества юных красавиц (2.2–6).

Изумленному Будде сразу пришла мысль, что совершаемое Буддой противоречит Ведам. Однако тут же он услышал небесный глас (ākāśa-vāṇi), который велел ему изменить свое мнение, ибо путь, которому следует Будда, является наилучшим путем в поклонении Таре, и если сам Васиштха хочет снискать милость богини, он также должен поклоняться ей этим путем (2.8–10).

Тогда Васиштха приблизился к Будде и, спрошенный им о цели своего визита, заявил, что желает узнать о почитании богини Тары. Далее следует долгое изложение учения чиначары, занимающее почти весь объем произведения.

Предписания чиначары, возвещенные Буддой, касаются прежде всего трансгрессивных обрядов, включающих секс и употребление вина, в рамках поклонения богине Таре. Если они и отличаются от вамачары вообще, то лишь тем, что в ЧЧТ не упоминается знаменитый обряд панчамакара (панчататтва) как таковой, а также его составные элементы: поджаренные зерна (mudrā) и рыба (matsya), а мясо (māṃsa) как бы отодвигается на задний план (4.11, 22; 5.49). Заметим, панчамакара возникает в достаточно позднее время, в древних текстах упоминаются как раз только вино (madya), мясо (māṁsa) и соитие (maithuna) [Biernacki 2007: 253; Padoux 2010: 200.]. Указывается, что чиначара противоположна Ведам и она же наиболее эффективна для почитания Тары (2.9). Также этот путь подходит для поклонения другим женским божествам: Дакшинакали, Бхайрави и Сундари, при этом если для почитания двух последних существуют и другие пути, то сиддхи (магические сверхспособности) в поклонении Дакшинакали и Таре невозможно обрести без чиначары (2.36(2)–38(1)).

Мужчина, который участвует в ритуале, именуется садхакой (sādhaka), женщина – «лианой» (latā), девой (kanyā), кулой (kula) или просто strī (букв. «женщина»). Интересно, что слово śakti, столь популярное в иных тантрах, в ЧЧТ встречается всего четыре раза (3.15, 21; 5.7, 49), и именно в значении «ритуальная партнерша». Мужчина должен с крайним почтением относиться к женщине и искать ее общества (2.23(2)–29(1)), потому что в теле женщины постоянно пребывает Богиня (3.5), а женское лоно (yoni) – это наилучшее место для почитания (3.8).

ЧЧТ содержит традиционный для текстов вамачары список женщин (nava-kanyāḥ – «девять дев»), которые считаются наиболее достойными, чтобы принять участие в ритуале: «Танцовщица, капалини, блудница, прачка, жена цирюльника, / Брахманка, дочь шудры, дочь пастуха, // Дочь плетельщика гирлянд» (3.10–11(1)). Живая богиня должна быть прекрасной, юной, чуждой стыда, украшенной драгоценностями и преданной своему гуру (3.12, 13). И мужчина и женщина во время обряда должны быть обнажены (2.29(2); 3.14).

В тантре предлагается следующий алгоритм сексуального обряда, именуемого йони-пуджа (yoni-pūjā, букв. «почитание лона») (3.9). Сначала мужчина приводит женщину на место совершения обряда, раздевает ее, украшает и умащает ее тело благовониями (3.13–14). Затем он совершает другие предварительные действия, включая шаданга-ньясу (ньясу на шесть членов тела) на тело женщины и преподнесение ей подношений (upacārāḥ) (3.15–16(1)). Наконец, мужчина на собственном лингаме рецитирует мантру Бхайравы, совершает хому и соединяется с женщиной, произнося соответствующую мантру (3.16(2)–18)), и еще одна мантра произносится при семяизвержении, которое, как уже было сказано, именуется «полным подношением» (pūrṇāhuti) (3.19).

Вторым по значению после соития в обрядности ЧЧТ является ритуальное употребление вина (madya, madirā, surā), персонификацией которого выступает богиня Варуни (3.23). Сказано, что «мирское вино – это амрита богов» (devānāmamṛtaṃ <…> laukikī surā) (3.25(1)). Приводятся три мантры для избавления вина от проклятия наставника асур Ушанаса (3.29(2)–32(1)) и даже предлагается рецепт изготовления из муки напитка, именуемого пайшти (paiṣṭi) (4.4–11(1)).

В ЧЧТ присутствует противоречие относительно места и времени совершения обрядов. С одной стороны, утверждается, что не существует никаких особых предписаний по этому поводу (2.20, 32–33), а также не имеет значения ритуальная чистота (2.21–22). С другой, в качестве предпочтительного времени называется «великая ночь», т. е. полночь (2.12), а в качестве места – шмашан (кремационная площадка), пустой дом и «дом лианы» (т. е. жилище женщины – ритуального партнера) (2.29, 35–36).

Каковы цели, которые, согласно ЧЧТ, преследуют последователи чиначары? В соответствии со знаменитой тантрической формулой «наслаждение-освобождение» (bhukti-mukti) это могут быть и мирские блага, и достижения, относящиеся к религиозно-мистической сфере (4.42; 5.45). К числу первых принадлежат здоровье, потомство, богатство и долгий срок жизни (3.40; 44(2)–45(1)). Вторые включают благополучие умерших предков (2.9), очищение от грехов (3.40), обретение сиддхи (1.4; 3.41; 5.43 и др.) и, наконец, освобождение из круга перерождений (vimukti, nirvāṇa) (2.18; 3.37). Называются такие виды освобождения, как растворение в божестве (3.38) и обретение подобия с Богиней (5.11), упоминается также возможность достичь освобождения при жизни (jīvanmukti) (4.40; 5.11, 22, 26).

В ЧЧТ подчеркивается, что секс и употребление вина благотворны только в рамках тантрического ритуала и при должной мотивации, в противном случае они либо бесполезны, либо греховны (3.21; 4.2; 21–23).

После того как Васиштха получает наставление от Будды, он снова идет на гору Нила и занимается садханой Тары вместе с юной чандалкой по имени Акшамала (akṣamālā, букв. «четки»). Тогда богиня является к нему и предлагает любой на выбор дар. Васиштха просит у Тары, чтобы та удостаивала своей милости любого, кто совершает ей поклонение. Богиня соглашается и отвечает, что человек, поклоняющийся ей на пути чиначары, станет ее сыном и обретет сиддхи, наслаждение и освобождение. После этого Васиштха «достиг мира звезд и до сих пор сияет в небесах (nakṣatra-lokam āsādya cādyāpi dyotate divi)» (5.33–44). Согласно же преданию, которое приводит А. Моринис, встретив Будду в Чине, Васиштха получает даршан Тары в Тарапитхе и поселяется там. Тарапитх – это деревня в округе Бирбхум в 470 км к северу от Колкаты (штат Западная Бенгалия), где рядом со шмашаном находится прославленная питха. Именно здесь обитал знаменитый подвижник Бамакшепа (1843–1911) [Кинсли 2008: 130; Morinis 1984: 166–167].

Другая версия этого мифа содержится в РЯТ (глава 17). А. Бхарати пишет, что время создания данного текста невозможно определить, а его популярность в Бенгалии и Ассаме указывает на бенгальское происхождение [Bharati 1975: 66]. Н. Бхаттачарья утверждает, что версия мифа о Васиштхе в РЯТ лишь незначительно отличается от версии ЧЧТ [Bhattacharyya 2005: 79], однако, на мой взгляд, налицо принципиальные отличия. В РЯТ совершенно не упоминается питха Камакхьи на горе Нила, а вместо нее Васиштха предается подвижничеству сначала в некоей безлюдной местности (nirjane deśe) (17.107), а затем на берегу океана (jalandhes tīre) (17.116). Махачина именуется в этой тантре страной буддистов (bauddha-deśa), которая связывается с АВ (17.122), и не сказано, что Будда – это воплощение Вишну. Таким образом, влияние буддизма здесь более заметно. На глазах Васиштхи в РЯТ не сам Будда предается оргии, а некие сиддхи (17.130–132). Более того, в этой тантре нет речи ни о богине Таре, ни о чиначаре. Вместо Тары здесь говорится о высшей Шакти (17.112), махавидье Сарасвати (17.125), а путем к ней именуется не чиначара, а «путь кулы» (kula-mārga) (17.135). Кроме того, в РЯТ называются пять составных частей панчамакары (17.160), чего нет в версии ЧЧТ. Впрочем, чиначара все же упоминается в РЯТ, но только в других местах (16.25; 64.55–65, 113).

Кроме того, миф о Васиштхе и Будде упоминается, но не излагается подробно в ТТ (1.3–6): здесь говорится, что Вишну в облике Будды поведал Васиштхе мантру Угратары. Эта тантра, по свидетельству А. Бхарати, является авторитетным текстом и для индуистов, и для буддистов, а определить ее датировку не представляется возможным даже приблизительно [Bharati 1975: 66]. Именно здесь Тара, в отличие от РЯТ, названа объектом почитания Васиштхи [Bharati 1975: 66; Bhattacharyya 2005: 79; Bühnemann 1996: 66; Kakati 1948: 31].

ЙТ и КП также содержат эпизоды с приходом Васиштхи на гору Нила, однако мифы, где есть эти эпизоды, связаны не с темой передачи учения, а с темой проклятия, предопределяющего судьбу страны. В итоге, как пишет Б. Какати, фигура Васиштхи становится ключевой фигурой в легендарной истории Ассама [Kakati 1948: 30]. В ЙТ (12.15–24) мудрец приходит на гору Нила, чтобы совершить поклонение Таре. Однако ему преграждает дорогу царь Нарака, сын Вишну, в то время правивший Камарупой. В ответ Васиштха налагает проклятие, но не на Нараку, а на богиню Камакхью. Согласно этому проклятию, поклонение богине, совершаемое в этом святом месте, утратит свою действенность [Yoginītantra 2013: 144–146]. В более ранней версии КП, которая, как указывает Какати, и послужила основой для всех последующих версий мифа о приходе Васиштхи [Kakati 1948: 32], тот приходит не на гору Нила, а в город Прагджьотиша, и делает он это не с целью поклонения Таре, а для лицезрения Камакхьи. И когда Нарака отказывается его впустить, Васиштха налагает на него суровое проклятье, согласно которому его ждет смерть от руки отца, а пока он жив, Камакхья оставит Нилачалу (39.9–17) [Kālikāpurāṇam 2006, 1: 410–411]. КП (81.1–28) содержит и другую историю, связанную с проклятием Васиштхи, где на этот раз фигурирует Тара в ее ипостаси Угратара. В начале этой истории рассказывается, что в прежние времена люди, совершая поклонение в Камарупе, достигали рая, обладания природой Шивы и освобождения, и бог смерти Ямы был не в силах схватить их и отвести в свой дворец. Тогда Яма пожаловался высшим богам, и Шива повелел своим ганам и богине Угратаре изгнать из Камарупы всех людей. Они принялись выполнять волю своего владыки и изгнали людей, но тут столкнулись с предавшимся в то время подвижничеству на горе Сандхья Васиштхой, который наложил проклятие и на Угратару, и на ганов Шивы, и на него самого. Согласно этому проклятию, Угратару будут почитать через вамачару, ганы обратятся в млеччхов и в таком обличье будут населять Камарупу, а Шива станет божеством, почитаемом млеччхами, и такое положение дел сохранится до тех пор, пока Камарупу не посетит Вишну [Kālikāpurāṇam 2006, 2: 1061–1065].

Заметим, что ряд авторов утверждают, что легенда о Васиштхе и Будде будто бы содержится в БЯТ (главы 1–2) [Кинсли 2008: 130; Bharati 1975: 69; Dasgupta 1960: 118], однако при знакомстве с опубликованным переводом БЯТ становится ясно, что этой легенды там нет [Hatley 2018]. Ш. Хэтли в связи с этим указывает, что эта легенда содержится в более позднем тексте из Бенгалии, который носит такое же название, но имеет совершенно иное содержание [Ibid.: 6].

Возникает вопрос, почему именно Будда и Васиштха избраны на роль героев ЧЧТ и один наставляет в совершении трансгрессивных ритуалов, а другой следует этим наставлениям. Что касается Васиштхи, то он, являясь одним из семи мыслью порожденных сыновей Брахмы и божественных провидцев – риши, в санскритской литературе выступает своего рода идеалом брахмана и образцом добродетели, спокойствия и мудрости. Более того, он – примерный семьянин, и его жена Арундхати (Акшамала) выступает олицетворением супружеской верности. Суровое подвижничество, которому в начале ЧЧТ предается Васиштха, вполне соответствует его привычному облику. Обращает на себя внимание именно безуспешность его аскетических подвигов; в то время в индуистской мифологии даже злые существа, вершащие подвижничество, добиваются от богов желанных даров (например, Равана, Хираньякашипу и Махиша). И то, что Васиштха терпит неудачу в своем подвижничестве, а затем внемлет наставлениям Будды и обращается к чиначаре, столь противоположной тому, чем он занимался ранее, словно означает триумф тантрического трансгрессивного ритуала над традиционным брахманским благочестием (или, как пишет Л. Бернацки, история Васиштхи представляет собой модель религиозной практики, отвергающую стереотипный образ брахмана-подвижника) [Bharati 1975: 66; Biernacki 2007: 22]).