Мне казалось, что я перечитала практически все сказки, будь то авторские, или народные, но оказалось, что нет, а жизнь иногда умеет удивлять, и причём делает это в тот момент, когда ты ждёшь этого меньше всего. Уже выбрав в библиотеке «Маяковского» книги для чтения, и понимая, что больше я просто не унесу (шутка ли, взяла 3 книги и одну мне продлили до конца мая), я, тем не менее, продолжала что-то искать, высматривая на полках. И заметила случайно книгу с необычным названием «Сказки с базаров», и подумала, а как это — с базаров? Не подумав, что базары имеются в виду не наши отечественные рынки, на которых можно найти много чего интересного, только не книги, а восточные:
«базар с множеством лавок, торгующих местными товарами, сувенирами, ремесленной продукцией — коврами, гончарными изделиями, а также свежими овощами, фруктами, цветами»,
как написано в статье «Эль-Фуджайра», один из эмиратов в составе ОАЭ, про Пятничный рынок (Сук-Аль-Джума). Мысль про восточные базары пришла в голову значительно позже, да то — если бы не моя мама, сказавшая, что базары имеются в виду восточные, я бы так и не поняла, в чём же тут дело.
Но причём же тут сказки? А вот, оказывается, причём, я привожу цитату из краткой биографии Амины Шах:
«Отец часто брал дочь с собой в поездки по Европе и Центральной Азии, и с тех самых пор она объехала целый мир, собирая народные сказки: «…от слуг и королевских придворных, в чай-ханах и караван-сараях (…) на базарах и рынках, — где бы ни сошлось больше двух и не выдалось полчаса свободных, чтобы рассказывать или слушать».
И позволю себе ещё процитировать часть диалога из фильма «Д`Артаньян и три мушкетёра», когда народ на площади распевал песни, а кардинал изволил (и это мягко говоря) гневаться:
«— Кто же автор этой песни? Почему он до сих пор не в Бастилии? — Это невозможно... У нее нет автора. Эти песни сочиняет толпа, НАРОД, так сказать... — Запомните, Рошфор! Нет такого народа, который я не мог бы посадить в Бастилию!»
Засадить всех неугодных в Бастилию, но это уже совсем другая история, вернёмся же к сказкам.
Итак, понятно, что сказки с базаров пропитаны ароматами пряностей с Востока, далёким южным говором и неповторимой мудростью, собранной с разных уголков света. Посмотрим же, откуда пришли в небольшой по объёму сборник «Сказки с базаров» истории. Они пришли собственно с базаров, а затем — из Турции, из Персии, от американских индейцев, из Аравии, из Индии, от кочующего цыганского табора и из Афганистана. Ни одна из этих сказок не похожа на другую, ни один сюжет не повторяется дважды; в каждой сказке свой, неповторимый и загадочный колорит. И читая их, я понимала, что никогда прежде не встречала ничего похожего на эти истории. Народные сказки мне нравится, и читая их, я понимала культуру и обычаи народа, а здесь… Я затрудняюсь с характеристикой сборника. эти, сказки с базаров, уличные, так сказать, истории, — это что-то такое… непохожее на уже прочитанное.
«Предлагаемый… сборник уникален тем, что входящие в него сказочные сюжеты сохраняют энергию изустно-доверительного рассказа: ни одна из сказок не приводится по письменным источникам».
Устное народное творчество, в какой-то момент показавшееся мне призрачным и готовым ускользнуть в любой момент, — это от того, что истории эти никогда не были записаны (за редким-редким исключением), а рассказывались у горящего костра, под звёздным небом, в свободную от забот и повседневной суеты минуту.
«В Афганистане зимы долгие и суровые, и снег выпадает в конце октября и лежит до начала марта. Тогда-то великолепные снежные леопарды гор и наслаждаются жизнью в пустынных отрогах. Им тепло в их шубах густого, изжелта-пятнистого меха, и добыча легко достаётся таким охотникам, как они. Они роскошествуют, как короли, всю холодную неприветливую зимнюю пору».
Это — начало сказки «Скрытое сокровище ифрита», из раздела Сказки из Афганистана. А это — из индийской сказки «Участь кебаба»:
«Был однажды большой противень кебабов, и вот они скворчали себе в плите. По мере того, как жар делалася всё лютей и лютей и плита раскалялась и раскалялась, они жаловались и изъявляли протест своему вождю, самому толстому кебабу из всех: «О великий Кебаб-предводитель, мы сделаем всё, что прикажешь, и мы будем тебе верны до конца наших дней, только бы ты нас избавил и вызволил из этой плиты». «Быть посему, — сказал самый крупный кебаб. — Я соберу все силы моего ума и задумаюсь об этом деле, и я вызволю вас из плиты».
Неповторимо же? И так по-разному, то с мудростью и с поучением в самом конце сказки, то с лёгкой, едва уловимой насмешкой (сказка «Драчун и ядовитая рыба» из раздела «Сказки с базаров»), но неповторимо и с любовью в каждом слове — к Родине, к своей земле и её красотам, к истории своей страны, с умением увидеть чудеса в мелочах (сказка «Камень-окатыш, который хотел прокатиться по свету» из раздела «Сказки из Афганистана»), с наставлениями к слушателям, с любовью с детям и семье; это и экскурс в прошлое народов (сказки «Девушка большой горы» из раздела «Сказки американских индейцев»; «Повесть о Тадж-Махале» из индийских сказок). Это и истории о том, когда белые только-только начинали исследовать Америку (сказки «Нехоженая дорога на Запад», «Прекрасная могиканка» из раздела «Сказки американских индейцев»). Это всё настолько твоё, пропитанное ароматом пряностей, светом звёзд, скрипом колёс цыганской кибитки и вольным ветром, пылью дорог, что,читая, растворяешься в этих историях, оно всё твоё, до последней строчки.
«Сказительство (…) чистейшее искусство. (…) сказки, рассказываемые при свете очага или под ясными звёздами, или при современной электрической лампочке в кофейнях нашего времени от Каира до Хартума, от Андалузии до Нейджа, несут на себе отпечаток созидательного мировоззрения многих поколений. Умение рассказывать — живое мастерство, переходящее от дедов к внукам, вплоть до нашего с вами дня; со времён Саладина и Харуна аль Рашида до того самого момента, когда вы это читаете…» Амина Шах
Сказительство — это искусство нанизывания слов, это богатство народной, вековой мудрости, это чудо, которое рядом с нами. А я лишь прикоснулась на миг к этому чуду…
Izohlar
2