Kitobni o'qish: «Алтарь Албасты»
Айбек и Бахтияр выросли по соседству. А еще Айбек и Бахтияр были двоюродными братьями. Динамичная современная жизнь развела кузенов, социолога и следователя, по разным берегам. Впрочем, они всегда находили время встретиться.
Чопорный, изящный Айбек оправдывал имя, данное ему родителями, – Лунный властитель. Как Луна он высвечивал в темной ночи вершины гор, заглядывал в пропасти и находил искомое. Небрежного в одежде и манерах здоровяка и балагура, любимого родными и сослуживцами за незлобивость и безотказность родители назвали Бахтияром, или Счастливчиком. И не ошиблись. Разве же может быть несчастливым человек, умеющий находить ключи к сердцу любого человека? Их дедушка как-то сказал: «Соедини в одного человека Айбека и Бахтияра и получи идеального человека…».
Но мы знаем, что это невозможно. К мечте дедушки их приближала крепкая мужская дружба. Их соединенным усилиям никто не мог противостоять. В верности данного вывода братьям предстояло убедиться очень скоро. Так сложились обстоятельства.
***
Айбека в тот памятный вечер в музее села заинтересовали панорамы Нью-Йорка. В скором времени его, победителя международной программы грантов для соискателей степени доктора социологии ждал один из престижнейших американских университетов. Но мечты занимали в деловом расписании Айбека ничтожное пространство. Он закрыл закладку браузера с картинками Нью-Йорка. Молодой ученый задержался в тот вечер в музее больше обычного, чтобы завершить очередную монографию. В музейной тишине у него буквально вырастали крылья. Сторож музея Али ага одобрительно похлопал племянника по плечу. Айбек не без успеха бросил вызов местному истеблишменту. Самый молодой доцент университета, что располагался в областном центре, не скрывал своих амбиций: к 30 годам жизни стать самым молодым профессором университета.
Хвастовство для мужчин его родного села было обыденным делом и играло немаловажную роль клапана для спуска пара в котле страстей и инструментом воспитания молодежи на примерах успешных земляков.
Немного истории. Прадедушка Айбека и Бахтияра, которого звали в начале 30-х годов ХХ века по-свойски Ваня, прибыл в горное село из далекой России на помощь в строительстве коллективного строя. Сопровождавший его трактор «Фордзон-Путиловец» был самым весомым стимулом у представителей местного крестьянства – дехкан для вступления в коллективное хозяйство. Молодой механизатор женился на младшей сестре своего помощника из местных парней, ушел на войну, вернулся с медалями и без одной ноги, трудился до выхода на пенсию помощником счетовода колхоза и был похоронен с почетом на маленьком христианском кладбище рядом с большим мусульманским мазаром (кладбищем).
Старшая внучка Вани, Рукия, была бабушкой Айбека и Бахтияра и одной из немногих местных женщин, преподававшей математику в сельской школе. Два ее сына, отцы Айбека и Бахтияра, пошли по ее стопам. Айбек и Бахтияр решили пойти дальше: выше и глубже. И это у них получалось…
В село их прадедушку по другой, материнской линии с невольничьего рынка в священной Бухаре привез Хасанхан, глава одного из старых могущественных родов. Революция сняла с предка Айбека и Бахтияра цепи раба, возвысила до должности главного инженера коллективного хозяйства. Новые порядки революционной России подняли на гребень волны и других представителей низов. Вот только с немногими богачами (баями) знаменитого села советская власть ничего не смогла поделать. Старые роды находились под покровительством местных духов. Таким был основной вывод респондентов, у которых брал интервью молодой социолог. Вот что говорилось в вышедшей в областном издательстве нон-фикшн книге Айбека «Духи-покровители региона: единое прошлое народов Азии и Европы»:
«Главным женским духом-покровительницей в селе была Албасты, или Сары кыз (Желтая дева)… Старики моего родного села рассказывали на ее счет немало баек. Вот одна из них: «Повезли красноармейцы семьи баев-кулаков и их самих в далекую Сибирь. Везут на арбах через ближайший лес. Тот самый, где растет вечнозеленый местный можжевельник, – арча. Ближайшая железнодорожная станция в 30 километрах. Конвой песни поет. Вдруг лошадь красноармейца, что возглавлял колонну, остановилась. А потом поднялась на дыбы и понесла. Вслед за ней ускакали и другие лошади. Красноармейцы смогли их остановить только на окраине большого леса. Представитель правления колхоза, сопровождавший колонну, потом рассказывал: лошадей испугала Албасты; она предстала в образе громадной зеленоглазой женщины с желтыми волосами, длинными руками, заканчивающимися железными ногтями, и клювом из красной меди вместо носа. Прислали другой красноармейский отряд. Опять повезли кулаков и их семьи. Через другой лес. И снова лошади испугались. Командир развернул тачанку и нажал на гашетки верного пулемета «Максим». Пули принялись косить листву и ветки, впиваться в стволы деревьев, но Албасты как стоит на месте, на дороге в лесу, так и стоит. Главный красноармеец вытащил шашку из ножен и принялся рубить Албасты. Шашка свистит по воздуху, но Албасты не берет. Плюнул командир на землю и приказал: «Пусть живут, мироеды, все равно у них ничего не осталось. Баба-Яга заступилась за них. Умрут с голода, вши их заедят…наберем числом в соседнем селе…».
