Kitobni o'qish: «Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений», sahifa 3
И вот слышит Лариса, как обсуждают её работу. Неожиданно и красавец-мужчина и сотрудник хвалят.
А Ольга Викторовна говорит:
– Нет, это слабо. Это незакончено.
– Но вы понимаете. Это так и есть. У нас в Тарханах всё именно так. Если не всё точно зрительно, но по настроению абсолютно точно.
– Да-да-да, – кивает красавец-мужчина. – По цвету замечательно. Замес на удивление верный. И спокойная пастельность, и истошный крик. В этой работе – весь Лермонтов. Жаль, что он сам не прорисован.
– Ну вот видите. Я же говорю: не закончено, – торопливо сказала Ольга Викторовна и отложила работу в сторону.
И все, забыв о Ларисином Лермонтове, стали перебирать стопку работ дальше.
Лариса была искренне рада, что с её работой покончено. И, правда ведь: такая слабая незаконченная работа. Ей было неприятно, и даже стыдно, что гости её хвалили. Работу, а не Ларису.
У Ларисы не было даже сомнений, что Ольга Викторовна могла знать, что это Ларисина работа. Нет. Она не знала! Изостудия разрослась, она занимала уже три комнаты в молодёжном центре. Лариса ни разу за три занятия не подозвала Ольгу Викторовну, а на оборотную сторону бумаги, где работа была подписана, Ольга Викторовна не смотрела. Лариса убралась, засобиралась домой и, довольная, что так всё хорошо для неё обошлось, и не заставят заканчивать (а Ольга Викторовна обыкновенно заставляла), вышмыгнула из студии.
В марте Чернявский подарил Ларисе цветы, и она всю неделю, пока цветы не завяли, рисовала их, даже на холсте. В мае Лариса поступила в художественную школу. Но она не бросила изостудию, частенько забегала туда, навещала Ольгу Викторовну и знакомых ребят. Но Ольга Викторовна сказала Ларисе, что не надо так часто заходить в студию, потому что она отвлекает ребят от работы, и в группе ограниченное количество мест.
– Может придти проверка, пересчитать детей по головам, и оштрафовать меня за то, что фактическое количество детей не совпадает со списочным.
И Лариса стала стараться приходить как можно реже.
А в сентябре в Ларисин класс, пришла новенькая – Маша Ченибал.
– Привет! – сказала она Ларисе, – Помнишь: мы с тобой в студии занимались?
Лариса помнила имя, и фамилию, но саму Машу вообще не узнала. Тот случай давно стёрся у Ларисы из памяти. Она поскорее ответила:
– Да, да. Занимались. Но сейчас давай скорее в столовку. Там блинчики с яблоками сегодня. Мальчишки могут съесть порции опоздавших.
И две девочки, одну из которых ждала нелёгкая судьба художника, а другую – тусклая сытая жизнь без радости творчества, помчались вместе в столовку. Обычно-то Лариса не торопилась в столовую, но Чернявский, который всегда охранял Ларисин завтрак, ещё не вернулся с дачи. Он никогда не ходил в школу первого сентября.
Девочек бить нельзя
Боевое настроение
Во втором «А» есть боевая девочка Кристина. Вася дерётся с ней. Из-за конфликта детей переругались и мамы. Дело передано в полицию. Поставят ли Васю на учёт в отделение по делам несовершеннолетних?
Васю всегда удивляло, что взрослых интересует его жизнь. Вот его, Васю, жизнь взрослых совсем не интересовала. Но взрослые на то и взрослые, они во всё суют свой любопытный нос. Например, соседка по этажу тётя Аида, спрашивала:
– Вася! А у тебя уже появились школьные друзья?
Вася рассказывал о друзьях, которых было всего-то трое на весь второй «А» класс.
Но тётя Аида на этом не успокаивалась. Она спрашивала:
– Вася! А с девочками ты дружишь?
– Нет.
– Почему?
– Они болтушки.
– Так уж все и болтают?
– Нет. Не все. У нас в бассейне девочки не болтают.
– Ну, вот видишь.
– Они же плавают, они в воде не могут говорить. А когда на бортике, то смеются над мальчиками.
– Почему?
– Они быстрее мальчиков на соревнованиях плывут, вот и дразнят нас окорочками.
– Да и пусть. В школе же девочки не плавают? Найди себе девочку не в бассейне, а в классе, выбери и дружи, – советовала тётя Аида.
– Я уже нашёл, – признался Вася и покраснел.
– Значит, она не болтушка и не дразнится?
– Нет. Она тоже болтушка.
– Но не дразнится?
– А что ей дразниться? Она быстрее меня по шесту залезает и больше моего на перекладине подтягивается. И никогда этим не хвалится.
– Ну надо же: не хвалится. Я всегда говорила, что девочки лучше мальчиков, скромнее, – радовалась тётя Аида. – Девочки – это чудо!
– Чудо-чудо, – как попка повторял Вася. – Она всех пацанов поколачивает. Если я с ней дружить не буду, она и меня побьёт.
Длинное худое воспитанное и образованное лицо тёти Аиды вытягивалось всё больше и больше, покрывалось пятнами и становилась похожим на большую пятнистую единицу, проще говоря – тигровый кол.
Кристина, девочка, которая не прочь была поболтать, но никогда никого не дразнила и не хвалилась спортивными успехами, занималась каратэ.
Сама Кристина никому об этом не говорила. Просто её мама, юркая, плотная, кудрявая, похожая на гриб-лисичку, приходила на продлёнку и объявляла:
– Кристина! Нам на каратэ.
– Ого! Каратистка! – Смеялись мальчики.
– Да. Кристиночка с пяти лет каратэ занимается, моя дочка любого из вас порвёт, – хвалилась мама.
– А я с пяти лет в бассейне занимаюсь, – говорил Вася маме Кристины, но она делала вид, что не слышит. Грибы вообще глуховаты, особенно лисички, Вася это на даче в лесу часто замечал.
В прошлом году в Васином первом «А» произошло два неприятных случая. Кристина больно побила двоих Стёп: Стёпу Ефимова и Стёпу Жердева.
Умный Стёпа Ефимов пришёл в этот ужасный первый «А» самый ужасной школы района из-за безденежья. В этой школе собирали совсем немного денег на классные нужды. А совсем-совсем маленький, меньше всех в классе, Стёпа Жердев пришёл в этот ужасный класс по генной памяти. Его мама училась когда-то в этой школе, и жил он совсем недалеко, очень близко, буквально в трёх маленьких Стёпиных шагах.
Бабушка умного Стёпы и мама Стёпы-маленького пытались поговорить с мамой Кристины, но нарывались на презрительное лисичкино молчание, а когда несчастная старушка, бабушка умного Стёпы, и малюсенькая мама, мама малюсенького Стёпы, начинали тормошить маму Кристины за рукав её роскошного рыжего лисьего полушубка, то слышали брань и следующий ответ:
– Ваши мальчики сама виноваты, они задирались.
Но конечно же никто Кристину особенно не задирал. Она просто гонялась на переменах за мальчиками и отрабатывала на них приёмы каратэ. Она бы за девочками тоже гонялась, но девочки есть девочки. Девочек бить нельзя, не положено. А жаль. Кристина бы всех девочек побила, кто с Васей хотел общаться. Она так и говорила девочкам: «Не подходите к Васе. Убью».
Мама Кристины была в родительском комитете, у неё с учительницей Татьяной Викторовной сложились хорошие отношения. Учительница Татьяна Викторовна просила очень мягко и вежливо на собрании:
– Если между детьми драки, то всё мне сообщать. Самим не разбираться, за рукава друг друга не таскать и не браниться.
Но чего боялась учительница, то и произошло.
Кристина всё больше и больше общалась на перемене с Васей и к середине второго класса стала поколачивать девочек, которые по Кристининому выражению «к Васе лезли», особенно Алле доставалась. Кристина говорила Алле:
– Не подходи. Мы с Васей первой парой на физру идём.
Один раз, вот такая произошла неприятность. Были лыжи.
Вася быстрее всех на лыжную физкультуру переодевался, у него ботинки были на молнии, а комбинезон на липучках.
Алла лыжи ненавидела, она с классом просто погулять выходила, подышать свежим воздухом. Вот Вася прогремел на первый этаж с лыжами, взял из раздевалки куртку, надел её на комбинезон, натянул перчатки, и встал у стола охранника – стал ждать остальных. Алла тоже рядом с охранником стояла, тоже класс ждала. И они с Васей вместе стали остальных дожидаться. Когда Кристина переоделась в лыжную форму, спустилась вниз и увидела, что Вася стоит в паре с Аллой, то, ни слова не говоря, взяла лыжную палку как рапиру и тыкнула в Аллу. А охранник как раз закончил в игру на планшете резаться и увидел это. Он молниеносно выбежал из своего стола, ринулся к Кристине и стал отбирать палки. Но Кристина не отдавала, она этими палками в охранника стала тыкать и говорить:
– Валите! Я в первой паре стою.
А охранник ничего от натуги говорить не мог, только мычал возмущённо, и даже как-то растерянно.
Тогда Вася стал охраннику помогать. Охранник одну палку в одну сторону тащит, Вася другую палку – в противоположную. Весь класс уже подтянулся, наблюдает и молчит, как самая хилая самая маленькая самая серенькая мышка на свете. Алла всхлипывает и куртку потирает, а на куртке дырка от лыжного укола.
Кристина была сильной девочкой: её Вася и охранник в разные стороны тянут, а она повисла на палках и не отдаёт. Тут двое Стёп пошептались о чём-то, и давай Кристинины пальцы от лыжных палок отцеплять, и палки оказались в руках у Васи и охранника. Кристина прилунилась на пол, разрыдалась. Тут как раз мама Кристины в школу зашла, ёлку в класс притащила. Ёлка такая большая, и кажется, что Лиса Патрикевна за ёлкой прячется – мама Кристины как всегда в лисьей шубе была. Мама Кристины рявкнула охраннику: «Ловите!», всучила ему ёлку и стала всех спрашивать, почему её непобедимая дочка плачет. А Кристина говорит:
– Вася и охранник у меня палки отнимали.
– Ух, какие хулиганы! Ну надо же! Вася! И охранник туда же! Верните палки!
– Нет, – высунулся охранник из-за ёлки и опять спрятался. – Драки на шпагах… э-эээ палках запрещены, только родителям верну!
– Верните палки! Я – родитель!
– Да ёлки-палки, – упорствовал охранник. – Это колюще-режущее. Не могу. Инструкция.
– Это всё он! Он! – Кристина подбежала к Васе и ударила его в грудь, сделала подсечку, но Вася устоял. Тогда Кристина вмазала Васе по зубам, и опять заревела – Васины зубы ей кулак оцарапали.
– Сколько раз папа говорил: в челюсть не бей, бей в скулу, – сказала боевой дочке мама, оглянулась: не видел ли охранник, как Кристина оцарапала о Васю кулак. Но охранник маскировался за ёлкой, и непонятно было: видел он или нет. На всякий случай мама Кристины пробормотала: «Сейчас, только ёлку отнесу, и вернусь за палками», торопливо забрала у охранника ёлку и побежала в класс…
У Васи от удара Кристины голова закружилась, но быстро перестала кружиться. Вася очухался… взял и врезал Кристине по лицу, и ещё раз врезал. Тут раздался такой вой на всю школу, что охранник моментально отдал Кристине палки, а всех ребят заторопил на улицу.
– Погода сказочная, новогодняя, – пел охранник. – Замечательная лыжная погода. Надевайте лыжи, время урока пошло. А учитель да-авно на природе, он для вас, драчунов-бездельников, лыжню прокладывает.
На улице Кристина выть перестала, подержала по совету физрука снег у губы, и решила Васю догнать и в отместку палкой проткнуть насквозь.
На лыжах ходили кругами. По полю. Гуськом. Вася шёл первым. Кристина злилась. Она не могла догнать Васю. Тогда она решила плестись в конце, чтобы Вася догнал её. Но двое Стёп, они как раз в конце лыжной цепочки то и дело падали, начали над Кристиной смеяться:
– А чё на каратэ не учат быстро на лыжах ходить? – спросил умный Стёпа.
– На каратэ учат лыжи пристёгивать, – стал смеяться маленький Стёпа.
– Дураки, дебилы, – и Кристине пришлось ехать быстрее.
Дома Кристина пожаловалась маме. Она рассказала, что противный хулиган Вася, когда «ты, мамочка, ушла с ёлочкой в класс», бил её по лицу, бил и бил.
Мама внимательно осмотрела губу и сказала:
– Какая жалость. Завтра никаких следов не останется. Даже припухлости!
Потом мама Кристины осмотрела дочкины руки – на костяшках пальцев остались царапины от удара по Васиным зубам.
– А вот это можно предъявить! – обрадовалась мама Кристины, но потом как-то сникла: – Нет, нельзя. Это же ты его била, а не наоборот.
На следующий день в школе в актовом зале должен был состояться праздник, Новый год. После третьего урока на второй этаж, где обитала началка, стали подходить родители с сумками. В сумках – новогодние костюмы для ненаглядных своих чад. Мама Кристины принесла дочке пышное платье, включила в розетку щипцы и стала накручивать дочке букли, а заодно всем родителям жаловаться на Васю и угрожать ему:
– Хулиган, сразу видать. И костюм киллера нацепил.
– Это не киллер. Это Шахматный король, – стали поправлять ребята.
– Просто я еще королевский воротник не пристегнул и королевскую корону не надел.
– Вот сейчас мама твоя придёт, я ей задам воротники с коронами!
Вася от обиды вышел в коридор. Там он и встретил свою маму. Мама присела на банкетку около кабинета. И Вася рядом у стенки встал. Он думал: что сейчас будет, ведь он ничего маме не рассказал, ни вчера вечером, ни сегодня с утра.
Тут мама Кристины вышла из кабинета и стала жаловаться маме Васи:
– Ваш избил мою.
Мама Васи удивилась новогодней новости:
– Вася! Ты бил девочку?!
– Один раз всего ударил, – Вася решил не сильно расстраивать маму, поэтому о втором ударе умолчал.
А мама Кристины дальше жалуется:
– Кристиночка проплакала весь день и всю ночь. У неё припухлость на губе.
А мама Васи говорит:
– Покажите припухлость. Предъявите.
Но мама Кристины ничего предъявлять не стала, а ещё больше стала возмущаться, и позвала родительский комитет – в качестве свидетелей. Учительница Татьяна Викторовна сделала вид, что ничего не видит и ничего не слышит: ни свидетелей, ни обвиняемых, ни пострадавших. Она выстроила парами второй «А», самый ужасный класс самой ужасной школы района, потом подошла к Васе, взяла его за руку и повела в актовый зал. А маму Васи никто в актовый зал не повёл – она же не учится в школе во втором «А». Мама Васи вместо праздника осталась на съедение родительскому комитету.
– Вы что сыну не объясняете, что девочек бить нельзя? Вы что себе позволяете?
– Подождите! – оправдывалась мама Васи. – Постойте! – Надо же разобраться, что произошло, почему дети подрались!
Мама Кристины вдруг сказала:
– Нечего разбираться! Я иду к директору.
И родительский комитет сказал:
– Мы бежим к директору.
И они действительно пошли к директору, и стали теперь директору рассказывать, как пострадала от Васи Кристина. Директор как-то странно посмотрел на маму Кристины и ответил в том духе, что они в школе учат мальчиков не бить девочек, но также учат и девочек не бить мальчиков.
Тогда родительский комитет вдруг перестал жаловаться на Васю и сказал:
– Мы пошли. Нам ещё в классе парты убирать и чаепитие оформлять.
И мама Кристины вдруг сказала:
– И я с вами. Я тоже буду чай кипятить.
А мама Васи тем временем пошла в актовый зал и стала спрашивать у учительницы Татьяны Викторовны:
– Я же вчера заходила в класс за лыжами после уроков, видела и вас, и маму Кристины под ёлкой. Почему мне никто ничего не сообщил? Что вообще произошло?
– Ничего не произошло, – сказала учительница Татьяна Викторовна не моргнув глазом. – Ничего. Садитесь и веселитесь.
– Да куда уж веселиться. Уже навеселилась.
И мама Васи вышла из актового зала и пошла прямиком в полицию, к инспектору по делам несовершеннолетних.
– Понимаете, – сказала инспектор, – заявление должно поступить от пострадавших. Тогда мы будем разбираться.
– А если поступит заявление от виновных?
– Тоже будем разбираться. Но с таким я ещё ни разу не сталкивалась.
Мама Васи села и написала заявление.
– Зачем вам это? – удивилась инспектор.
Свет от настольной лампы играл на погонах, отражался в двух маленьких звёздочках.
– А затем, что я хочу понять, что произошло. Учитель говорит – ничего не произошло, а на моего ребёнка родительский комитет директору жалуется.
– Понимаете, гражданка. Вы отрываете у полиции время от серьёзных дел.
– Наше дело тоже может перерасти в серьёзное. Что это такое? Драки, драки в школе, и никто ими не занимается.
И стали разбираться. Долго разбирались, опрашивали свидетелей, и охранника. Как назло, по закону подлости, инцидент под камеру видеонаблюдения не попал. Опросили и Васиного тренера по плаванию, попросили из бассейна характеристику. А вот тренера Кристины не опрашивали, потому что мама и дочка категорически отрицали, что занимаются в спортивной секции каратэ.
– У нас зрение, – убеждала инспектора мама Кристины. – У нас плоскостопие продольно-поперечное и остеохондроз.
– Остеохондроз? – переспрашивала удивлённо инспектор.
– У меня, у меня – остеохондроз, – торопилась поправиться мама Кристины. – На нервной почве давление и остеохондроз.
Инспектор отдела по делам несовершеннолетних внимательно посмотрела на маму Кристины и сказала ей:
– Вы хоть врите правдоподобно – мой вам совет на будущее.
В кабинете директора школы назначили разбирательство. Пришли: инспектор, директор, физрук, учительница Татьяна Викторовна, охранник, который всё видел, родительский комитет, который ничего не видел, но в письменной форме утверждал, что видел всё, мама Васи с Васей, и мама Кристины с ненаглядной дочкой своей, которая почему-то щурилась. Иногда Кристина переставала щуриться и тогда мама толкала свою ненаглядную дочку в бок (очень болезненно, между прочим), Кристина спохватывалась и опять начинала щуриться, и всё больше и больше начинала походить на маленького крота.
У мамы Васи в руках была папка, и у инспектора была папка. Мама Кристины порылась в маленькой сумочке, папки там конечно же не оказалось, и мама Кристины достала блокнотик с прыгающим каратистом на обложке и иероглифами, но тут же убрала.
Зачитали заявления: мамы Васи и встречное – мамы Кристины. Три часа шло разбирательство, и мама Кристины осталась очень не довольна тем, что всё перевернули с ног на голову.
– Вот характеристика от Васиного тренера и из бассейна. – Инспектор зачитала характеристику. – По правилам постановки на учёт, – объявила инспектор. – В ОДН учитываются достижения несовершеннолетнего в учёбе, секциях и других занятиях. Грамоты покажите.
Мама Васи достала грамоты.
– Сто спина, пятьдесят кроль, сто комплекс, третье место, второе, первое, – показывала всем грамоты инспектор. – И вот ещё разрядная книжка. Первый юношеский разряд по плаванию.
– Ой! Ну и что! Первый юношеский! – подпрыгнула Кристина как воинственный крот. – У меня скоро красный пояс по каратэ будет с двумя синими полосками!
Тут Кристина осеклась, пришибленно и покорно сощурилась, но было уже поздно.
В кабинете директора воцарилось молчание. Все молчали как настороженные серенькие мышки, точь-в-точь как второй «А», когда наблюдал, как охранник и Вася «разоружали» Кристину.
– Думаю, ситуация прояснилась, – сказала инспектор. – Решение и протокол заседания вы получите по почте. Вот тут и тут все, кроме несовершеннолетних, поставьте подписи.
Тут в кабинет вбежала мама Аллы с Аллой.
– Что вам нужно?
– Мы… мы Васю пришли спасать, – сказала Алла.
– Рассказать, как было, – сказала мама Аллы. – А то родительский комитет погряз в коррупции, а теперь ещё и лжесвидетельством занимается.
– Докажите! – взъелся родительский комитет.
– Не волнуйтесь, – успокаивал маму Аллы охранник. – Разобрались. Всё органы знают.
– А что мою дочь эта каратистка лыжной палкой в грудь тыкнула, органы знают? Я вот справку от доктора принесла. Ушиб ребра, гематома!
Инспектор вздохнула устало и сказала:
– У мальчика награды – характеристика из спортшколы, этого достаточно, чтобы не ставить с первого раза на учёт. А если вы, – обратилась инспектор к маме Аллы, – напишите заявление и приложите справку, то по всей видимости поставим на учёт Кристину. И ни зрение, ни плоскостопие, ни остеохондроз, ни давление никому не помогут, – инспектор потёрла затёкшую спину и в упор посмотрела на маму Кристины.
Мама Кристины стала оправдываться, стала умолять маму Аллы:
– У нас зрение. Кристиночка просто палку уронила. У нас такое зрение плохое, что дочка моя вашу дочурку и не заметила. Да, Кристиночка?
– Да, – из последних сил, что было мочи щурила слезящиеся покрасневшие глаза, Кристина.
И все, и учительница Татьяна Викторовна, и родительский комитет, и директор, стали умолять маму Аллы не писать заявление и не отдавать инспектору справку. Целый час шли упрашивания. Вася и Алла бегали по фойе перед директорским кабинетом, Кристина стояла у стены и тёрла слезящиеся глаза, а взрослые всё говорили, всё пререкались… Наконец, мама Аллы согласилась всё замять. Мама Кристины моментально облачилась в лисий полушубок и выскочила из кабинета директора, дав хорошего пинка дочери: слезящийся крот и хитрая лиса потерпели фиаско.
Стали расходиться и остальные.
– Останьтесь! – приказал директор Татьяне Викторовне. И что говорил директор учительнице второго «А» никто так до сих пор и не знает.
– Уф! – охранник вытирал и вытирал пот со лба, усаживаясь за свой стол и включая планшет. – Уже и лыжную палку у драчуньи не отнимешь, сразу полиция.
– Ох! – вторил охраннику физрук. – Чтобы раньше девочка палками во всех тыкала, а потом ещё и жаловалась, что ей в челюсть двинули – не было такого за двадцать пять лет моей профессиональной деятельности. Уйду я из школы.
– Фи! Как неудачно всё обернулось, – родительский комитет столпился у подъезда школы и обсуждал произошедшее. – У девочки – зрение. Куда бьёт, не видит. Нет, чтобы пожалеть. Её ещё и виноватой сделали.
Но тут из школы вышла инспектор в форменной куртке на меху, на погонах в свете фонарей мерцали две звёздочки, и родительский комитет мелкими ледышками моментально рассыпался по школьному двору, как будто никого и не было за секунду до этого на крыльце. Покатился родительский комитет по снежным тропинкам, разошёлся по разным путям: кто к автомагистрали, кто в микрорайон.
Физрук через год ушёл из школы. Его позвали в департамент, и он не стал отказываться. Теперь он отвечает за спорт во всех школах района.
В самой ужасной школе лыжные уроки поменяли на коньки.
В классе Кристину стали обходить стороной. И ещё год обходили. Уж Кристина угощала весь класс жевательными мармеладками, угощала, кукол самых дорогих в школу носила – приносила, даже бегать по коридору и поколачивать мальчиков перестала, а всё же год, даже больше, её сторонились. А у Васи наоборот появились новые друзья, двое Стёп и другие мальчики, которых Кристина одной левой поколачивала. И Алла с Васей теперь дружит, и другие девочки, тех которых раньше Кристина к Васе не подпускала.
Мама Васи теперь радовалась ещё больше Васиным призовым местам и сразу прятала их в надёжное место:
– На случай, если опять Вася в челюстину кому-нибудь двинет.
Кристина иногда плакала дома от обиды. Она поняла, что боль бывает не только от удара по лицу, боль бывает сердечная. Кристина мучилась: как хорошо было когда-то, когда они вместе с Васей играли в салки-прилипалки в школьных коридорах. Если бы не противная Алла, ничего бы не было. Да и Вася хорош: променял её – Кристину! – на Аллу.
– Кто ж знал, что он – чемпион в технике баттерфляй, – успокаивала дочку мама. – Ну что ты ревёшь? Просто безобразие. Нас ещё виноватыми сделали.
Э-эх! Ничего уже нельзя было изменить. И драться в школе больше было нельзя. В секции каратэ Кристина стала тренироваться с большим ожесточением. В каждом сопернике она видела Васю, а в каждой сопернице – Аллу. Тренер Кристины нарадоваться не мог на такую воспитанницу:
– Чемпионка! Талантище! У меня такой ученицы ещё не было.
Мама Кристины тоже стала ценить грамоты дочери:
– На всякий непредвиденный случай, – говорила мама Кристины и прятала грамоты в папку с файлами.
Вот так, наверное, и вырастают чемпионки в боевых видах спорта. Не повезло в любви – повезёт в бою.
