Kitobni o'qish: «Ева»

Shrift:

Ева

Лицо Тома напряжено. Он смотрит на свою молодую любовницу, и пытается поймать каждую ее эмоцию. Сложно сказать, что он видит. Ее испуг? Удивление? Или, может, ее гнев?

Мне кажется, на лице Сэнди отчаяние. Она не верит своим ушам. По ее щекам текут слезы. Девушка снова и снова прокручивает в голове слова, только что сказанные Томом.

Он просит ее сделать аборт. Он просит ее убить ребенка, которого она вот уже несколько недель носит под сердцем.

Девушка делает шаг назад. Кажется, она хочет сбежать от человека, которого любит, но бежать ей некуда.

–Сэнди, ты меня слышишь? -голос Тома звучит твердо.

Богатому, успешному мужчине, у которого в официальном браке уже трое детей, совсем не нужен еще один. Тем более, от любовницы, которых он меняет раз в несколько месяцев.

–Сэнди, ты должна это сделать! Слышишь?

Сэнди не отвечает. Ее губы дрожат. По щекам текут соленые реки. Ее руки закрывают живот, она уже защищает своего ребенка. Им не нужен ни Том, ни тем более, его деньги.

Я плачу вместе с Сэнди.

–Сэнди, ты это сделаешь? -вопрос Тома звучит, как требование.

Сэнди делает еще несколько шагов назад. Она смотрит на отца ребенка умоляющим взглядом.

«Перестань. Не говори эти ужасные слова» – вот что хочет сказать Сэнди, но она молчит. Кажется, еще немного и она закричит, еще немного, и от нее останется лишь крик.

Губы Сэнди начинают шевелиться и… застывают навсегда. Изображение молодой светловолосой девушки, которая, должно быть, ненамного старше меня, вновь остается на экране телевизора.

Я спрыгиваю с дивана, и, подбежав к видеопроигрывателю, нажимаю кнопку «Извлечь». Пока проигрыватель выплевывает поврежденный носитель с фильмом, я, еле заметным движение, смахиваю слезы. Затем носитель оказывается в моей ладони. Я бережно держу в руках маленькую частичку некогда большого, но уже давно потерянного мира.

Интересно, а чем все-таки закончится фильм? Я смотрела его сотню раз, и придумала для него сотню сюжетов, но, дедушка говорит, что у фильма должен быть только один конец – Сэнди сбежит от Тома, и обязательно родит девочку, которую назовет красивым именем – Ева. Потом Сэнди встретит парня своей мечты, и выйдет за него замуж. Она родит ему еще детей, минимум троих, и все вместе они будут жить долго и счастливо, одной большой и дружной семьей.

Да, думаю, дедушка прав, и у Сэнди действительно все будет хорошо. Вообще, я часто соглашаюсь с дедушкой, даже когда он говорит, что я тоже однажды стану мамой. Мне кажется, он искренне в это верит, и в такие моменты, я понимаю, что мне с ним очень повезло. Нам всем с ним очень повезло.

В нашем городе дедушку знают все. Он работает учителем, и в Ласткасл практически каждый обращается к нему – мистер Риггз. Меня это забавляет, потому что для меня он всегда будет просто дедушкой. Хотя, иногда, когда дедушка начинает ворчать, я тоже говорю ему: «Мистер Риггз, я вас услышала» или «Мистер Риггз, я все сделаю». В эти моменты его морщинистое лицо становится суровым, а мне от этого хочется смеяться, но я сдерживаюсь, ведь мистер Риггз в нашем городе весьма уважаемый человек.

Дедушка очень старается улучшить жизнь нашего города, и, конечно, главная его заслуга в том, что он открыл в Ласткасл школу, где три раза в неделю преподает уроки. Дедушка очень гордиться этим, потому что наша школа единственная на все близлежащие поселения. И, пусть школой мы называем небольшой, покосившийся сарай, расположенный недалеко от нашего дома, она у нас все равно очень нужная (так говорит дедушка), и в ней есть все, что может пригодиться для учебы. Там есть около двадцати кресел, учебная доска, столы, расположенные в ряд, и даже одно старое пианино. На занятия ходят все, кто хочет. Вернее, кто может.

В понедельник там всегда мало народа, иногда бывает, вовсе никого нет, ведь дедушка преподает математику. Честно сказать, я не люблю этот предмет, мне он кажется скучным. Я даже умудрилась как-то продремать весь урок, хотя занятия длятся не дольше двух часов. Дедушка говорит, что раньше дети проводили в школах, чуть ли не полдня, учили там множество предметов, делали какие-то задания, читали, писали, но, это было давно, еще до большой катастрофы.

В среду людей в школе обычно больше, чем в понедельник, среда – день литературы. Послушать, как дедушка читает стихи великих поэтов прошлого, иногда собирается даже больше десяти человек. В основном это девушки и взрослые женщины. Частенько, на урок литературы прихожу и я, но чувствую среди взрослых я себя неловко. Мне кажется, взрослые думают, что мне еще рано слушать стихи о любви, ведь мне всего четырнадцать. Именно поэтому, я всегда стараюсь незаметно сесть в последнем ряду, но дедушка, увидев меня, каждый раз заставляет пересесть поближе.

Мне нравится слушать дедушку. Он читает о разных странах, которых уже сотни лет нет на карте, о людях, которые когда-то жили в разных уголках земли, о путешественниках, писателях и поэтах далекого прошлого. Все это очень интересно, но, больше всего мне нравится слушать, именно стихи о любви (на каждом занятии дедушка читает по несколько таких стихотворений, а иногда может посвятить этой теме целый урок).

Мне кажется, многие девушки приходят в этот день послушать именно стихи о любви, тем более, у дедушки это получается очень здорово. Он читает медленно, так нежно, что в его губах каждое слово обретает еще более теплый оттенок. Кажется, что дедушка сам придумал эти строки, и посвятил их самому любимому человеку – моей бабушке (она умерла, когда я была еще крохой, поэтому я совсем ее не помню). Иногда, по вечерам, усевшись за нашим огромным деревянным столом, мы вместе с мамой слушаем дедушку у нас дома. Мама редко дослушивает до конца, и просто, молча, уходит на второй этаж. Я слышу, как она плачет у себя в комнате, но никогда не спрашиваю почему, хотя, думаю, итак все понимаю.

Сама я тоже умею читать, но, как говорит дедушка, делаю это без выражения, и не всегда замечаю те места, где нужно сделать паузу. В нашем городе не так много людей умеющих читать, и то, что мне это дается без особых усилий тоже заслуга дедушки. Его старание, нервы и учительский талант сделали из меня практически ученую леди (так меня иногда называет дедушка). К слову, писать я тоже умею, и пишу без ошибок, но почерк у меня ужасный. Дедушка говорит, что мне следует оставаться после уроков литературы (что бы научиться красиво писать), но, если честно, среда слишком грустный день для того, что бы задерживаться в школе. К концу урока очень многие просто не могут сдержать своих слез. Плачут все: молодые девушки, взрослые женщины, мужчины, если находят время ненадолго заглянуть в школу, и даже дедушка. В такие моменты мне тоже хочется плакать от мысли – какой же удивительный мир мы потеряли. Мир, в котором люди были счастливы. Мир, в котором люди любили друг друга и могли иметь детей. Сказочный мир, настоящий подарок, который мы не ценили, и уничтожили за очень короткий промежуток времени. Все это действительно очень грустно.

Иногда, когда дедушки нет рядом, я спрашиваю себя – зачем мне все это надо? Для кого я учусь читать и писать?

Я не знаю, что ответить на эти вопросы, но знаю, что люди уже давно перестали писать книги, и сочинять стихи, они даже бросили писать письма, а все, что было написано до катастрофы, со временем исчезло. Сохранилась лишь малая часть, но, для кого? Большинство жителей нашего города не умеют ни читать, ни писать, и это учитывая, что у нас есть хоть какая-то школа, что уж говорить о городах, где школ нет, а таких, как я слышала большинство.

Хотя, думаю, дедушка догадывается, что меня мучают подобные вопросы. Порой, будто бы случайно, он начинает рассказывать о моем обучении, и говорит, что мне это обязательно когда-нибудь пригодится. Он говорит, что наступит день, и я буду читать все эти рассказы и стихи своему ребенку, но, если честно, я не особо в это верю. Хотя, может, так дедушка просто хочет меня успокоить? Если это так, то, видимо, эта одна из немногих вещей, которые у дедушки не особо получаются, потому как, в эти моменты он сам начинает грустить.

Ну, да ладно, продолжу рассказывать о школе…

Пятница очень напоминает понедельник. В школу снова практически никто не приходит. Пятница – день истории. Как говорит дедушка, история это наше прошлое, очень жестокое, но все же прошлое. Вообще-то, нам мало известно о том, что было до большой катастрофы, но, вот, что произошло после нее, знают, наверное, все. И, я не исключение.

Много лет назад на нашей планете началась война. Она была настолько страшной и разрушительной, что ее назвали «Третья мировая» (видимо, до нее было еще две такие войны). Уже неизвестно, кто с кем, и за что воевал, но одна из сторон, решив положить быстрый конец войне, применила новый вид оружия. За короткий промежуток времени с лица земли были стерты города, и даже целые страны. Война действительно закончилась, потому что воевать стало некому. Но, как оказалось, это было не самое страшное. Сразу после войны, которую позже назовут «Большая катастрофа», огромное число людей стали бесплодными. Они просто не моги иметь детей. Тогда, на это не особо обратили внимание, решив, что со временем, число людей вырастит, но, это оказалось не так.

С каждым годом людей с бесплодием рождалось все больше, и очень скоро болезнь получила название «Мертвый аист». Дедушка говорит, что раньше была такая птица – аист, она давно вымерла (большинство птиц и животных тоже заболели), но говорили, что именно эта птица приносила детей в семьи. Что же теперь аист забирал детей обратно.

Спустя много лет после большой катастрофы, врачи сдались, и сказали, что они не знают, как лечить болезнь. Люди начали покидать города (которые стали слишком большими и пустыми), и основывать маленькие поселения. Многие верили, что однажды все станет, как прежде, и что от болезни можно будет сбежать, но это тоже оказалось не так. Болезнь стала проклятьем человечества, и, сейчас, с каждым годом, мы становимся все ближе к тому, что бы навсегда исчезнуть с лица земли.

Я не знаю, сколько людей осталось на Земле. Думаю, никто этого не знает, но, новые поселения уже давно не появлялись. Наш город Ласткасл основали приблизительно 350 лет назад. Тогда, в городе проживало около десяти тысяч человек, а сейчас всего триста восемьдесят девять. Самый молодой житель Ласткасл – девочка по имени Клара. В нашем городе Клара такая же знаменитость, как и мой дедушка, даже, несмотря на то, что ей всего восемь лет.

Дедушка говорит, что Клара очень старательная ученица. Иногда она приходит на математику, а бывают дни, когда Клара занимается даже у нас дома. Она живет по соседству, поэтому если мы засиживаемся допоздна, то Клара остается у нас ночевать. Мы с ней подруги, наверное, даже самые лучшие, что не удивительно, ведь в нашем городе детей не так много. С Кларой мы делимся секретами, играем, и стараемся вместе ходить в школу. В Ласткасл все ласково называют Клару – маленькая принцесса. Я тоже не упускаю возможности ее так назвать. Если честно, я просто обожаю это делать, потому что Клара и вправду похожа на принцессу, особенно, когда она надевает одно из своих многочисленных платьев. Ну, и, конечно, называя Клару маленькой принцессой, я чувствую себя по-настоящему взрослой, хотя, дедушка любит повторять, что я уже давно взрослая девушка…

–Эмили, ступай обедать, -далекий голос мамы едва дошел до моих ушей, и в то же мгновенье разогнал все мои мысли.

Я подбежала к двери, и, открыв ее, хотела ответить, что уже спускаюсь, но, неожиданно мой нос уловил аромат чего-то вкусненького, и это мгновенно заставило меня обо всем забыть. Несомненно, в моей комнате пахнет точно так же, но, видимо, я в очередной раз была увлечена историей Сэнди и Тома, что только сейчас уловила приятный запах, разлетевшийся по всему дому.

Интересно, что сегодня приготовила мама? Вообще-то, нашей семье не приходится рассчитывать, что каждый день на столе будут новые блюда, но мама очень старается. Она придумывает новые рецепты, что-то смешивает, добавляет, и, каждый раз пытается нас с дедушкой чем-то удивить. Надо сказать, ей часто это удается, и мама готовит такие блюда, до которых я бы никогда не додумалась. Наверное, так живет каждая семья в Ласткасл. Одни и те же продукты, одни и те же рецепты, но, каждая хозяйка старается придумать что-то свое, а после поделиться рецептом с соседями.

Дедушка говорит, что раньше были специальные книги, в которых записывались рецепты различных блюд. Сейчас такие книги тоже есть, хотя от слова книга в них только название. У моей мамы это толстая, зеленая тетрадь, оставшаяся от бабушки. В этой тетради записаны, или скорее зарисованы какие-то рецепты, но мама ими не пользуется, ее фантазии вполне достаточно для того, что бы самой придумывать новые блюда. Вот мне бы эта тетрадь пригодилась. Я ни то чтобы не умею готовить, скорее у меня нет для этого фантазии. Иногда, я, конечно, помогаю маме, но моя еда больше похожа на какую-то мешанину.

Мама даже говорит, что если однажды я выйду замуж, то мой муж умрет от моей еды, а потом, как бы случайно добавляет – «Эх, не повезло же Полу». Стоит ли говорить, что я всегда злюсь, когда она так делает, хотя безумно люблю маму…

–Юная леди, вы слышали? -из-за открытой двери голос мамы звучит намного громче.

–Да, мам. Уже иду, -ответила я, и сделала шаг вперед, но, вспомнив, что в моей руке все еще находится носитель с фильмом, развернулась, и побежала обратно к телевизору.

Я аккуратно положила носитель в небольшую вазочку рядом с телевизором, и вышла из комнаты. Я сделала глубокий вдох, и еще раз насладившись волшебным ароматом, побежала на первый этаж, и только строгое, мамино «Не бегай!», заставило меня спокойно спуститься на кухню.

Кухня. Уже минут десять мы сидим за столом, и обедаем. Мама в очередной раз приготовила из овощей настоящий кулинарный шедевр, хотя, судя по тому, как дедушка лениво ковыряет вилкой вареную морковку, так считаю только я. Или, может, дело вовсе не в овощах?

На самом деле, как только дедушка проснулся, он сразу превратился в мистера Риггза. Все утро он что-то бормотал себе под нос, а после ненадолго куда-то ушел. Вернувшись домой, мистер Риггз ходил еще более мрачным, поэтому я так и не решилась спросить у него, где он был. Меня все еще переполняет любопытство, и пусть, сейчас не лучшее время для вопросов, но тишина, с самого начала обеда тяжело нависшая над столом, меня немного пугает…

–Очень вкусно, мам, -неуверенно, начала я разговор. -Чудесный обед.

–Спасибо, дорогая. Только, пожалуйста, не разговаривай с набитым ртом, -голос мамы прозвучал немного тревожно, и, заметив это, дедушка отвлекся от морковки, и поднял глаза.

–Мишель, что-то случилось?

–Нет, пап. Все хорошо.

–Точно?

–Да, пап, -ответила мама, и мгновение спустя, уточнила. -А, что может случиться?

–Не знаю. Что-нибудь.

–Нет. Правда, все хорошо.

–Ну, ладно, -ответил дедушка, и едва заметно улыбнулся.

Теперь я вижу, что с нами именно дедушка, в то время как мистер Риггз незаметно куда-то ушел.

–А, обед и, правда, чудесный, -добавил дед. -Впрочем, как всегда.

–Спасибо, пап.

Затем дедушка положил вилку рядом с тарелкой, и, посмотрев в окно, продолжил:

–Погода сегодня тоже чудесная. Мишель, ты была на улице?

–Да. Я вешала белье.

–А, ты, Эмили?

–Нет. Я смотрела фильм.

–Все утро?

–Нет. Утром я убиралась в своей комнате.

–Дорогая, я надеюсь, ты не забыла, вечером мне нужна будет твоя помощь? -поинтересовалась мама, и на этот раз ее голос прозвучал намного спокойнее.

Несколько секунд я демонстративно пережевывала овощи, и только проглотив их, ответила:

–Я помню, мамочка.

–Хорошо. А, ты нашла те вещи, о которых я просила?

–Да, нашла.

–Что за вещи? -спросил дедушка.

–Для Клары, -немного холодно ответила мама.

Дедушка посмотрел сначала на меня, потом на маму. Поймав на себе немного удивленный взгляд дедушки, мама объяснила:

–У Эмили много вещей, из которых она давно выросла. Думаю, Кларе они будут как раз.

–Понятно, -тихо произнес дедушка, и, немного помолчав, спросил. -А, что если они нам понадобятся? -тут же дедушка взял вилку, и продолжил ковырять морковку, после чего, еле слышно, добавил, -когда у Эмили будет ребенок.

Повисла тишина. Теперь она намного напряженнее, чем та, что была раньше, и на этот раз мне явно не помогут ни мои дурацкие вопросы, ни очередная хвала маминого обеда. Единственное, что мне остается это продолжить есть овощи, сделав вид, что ничего не произошло. Тем не менее, я заметила, как мама оторвала взгляд от дедушки, и, посмотрев на меня, улыбнулась. Но, ее улыбка показалась мне, какой-то натянутой, искусственной. По-настоящему мама улыбается совсем по-другому.

–Может быть, -ответила мама. -И, ты думаешь они не вернут нам эти вещи? -дедушка промолчал, поэтому мама вскоре добавила, -если что, мы сошьем новую одежду. В конце концов, мы все еще цивилизованные люди.

–Да, Мишель, думаю, ты права, -согласился дедушка, и, аккуратно, будто извиняясь, посмотрел на меня.

Я хотела сказать, что совсем не злюсь на деда, но почему-то промолчала. Наверное, потому что дедушка итак это знает, а, я знаю, что в этих разговорах нет ничего плохого. Думаю, каждая семья в Ласткасл часто говорит об этом, ведь это то, что сейчас происходит в нашем мире.

Как я отношусь к этому? Не знаю. С одной стороны в нашем городе уже восемь лет не рождались дети, и, я понимаю, что у меня-то они вряд ли появятся, но с другой стороны, так хочется однажды стать мамой.

Эх, если бы меня сейчас слышал дедушка, он опять сказал бы, что я рассуждаю, как взрослая. Он часто мне так говорит, а иногда даже добавляет «ты рассуждаешь, как слишком взрослая». Я не знаю, как к этому относится, потому что не совсем понимаю, что хочет сказать дедушка, а спросить у него я не могу, потому что «слишком взрослые» ничего не спрашивают, а все знают сами.

Я улыбнулась. Может, поэтому Пол постоянно спрашивает у меня всякую ерунду? Потому что он не такой умный, как я…

–Ты чего это? -поинтересовалась мама, заметив, как по моему лицу расползается улыбка.

–Нект… нет, -спешно ответила я, забыв, о том, что мой рот набит овощами. -Ниче…го. Просто вспомнила кое-что.

–Или кое-кого? -с хитрой, и уже настоящей улыбкой спросила мама.

–Нет! Кое-что!

–Ну, ладно, ладно, -все еще улыбаясь ответила мама, и посмотрела на дедушку. -Пап, а куда ты ходил утром?

Я удивленно взглянула на маму. Неужели, она тоже не знает, где был дедушка? Обычно мама в курсе всего, что происходит в нашей семье, а тут…

–Я был у мистера Грина.

–Как он поживает?

–Хорошо. Позвал нас всех на ужин.

–Сегодня?

–Нет. Он сообщит на днях, когда именно. Сегодня Элеоноре нездоровится.

–А, что с ней? Надеюсь, ничего серьезного?

–Думаю, нет. Патрик говорит, что у нее небольшая температура.

Мама закончила обедать, и, положив вилку на тарелку, продолжила задавать вопросы:

–Ты, кажется, говорил, что мистер Грин сам чем-то болеет?

–Да.

–Он-то выздоровел?

–Да, пару дней назад.

–Видимо, все-таки заразил Элеонору?

–Скорее всего.

–Раз так, то нужно будет повременить с ужином. Не хочу, что бы Эмили заболела. Да и тебе это не нужно.

–Да. Поэтому Патрик и сказал, что сообщит, когда нам можно будет придти.

–Хорошо.

Мама встала из-за стола, и, положив свою тарелку в раковину, включила электрический чайник.

–Значит, поэтому ты к нему ходил? Узнать, о его здоровье?

–Нет. Мы разговаривали о школе.

–Давай, -мама забрала у дедушки пустую тарелку, и, положила ее рядом со своей. -А, что не так с твоей школой?

–Ничего. Все нормально, -грустно ответил дедушка.

–Пап, давай рассказывай! Что у тебя там случилось?

–Ничего, Мишель. Просто никто не ходит на уроки. Особенно по пятницам.

–А, что у тебя по пятницам? История?

–Да.

–Понятное дело, что никто не ходит. Кому она нужна-то? -после этих слов мама посмотрела на дедушку, и немного смягчилась. -Я имею ввиду, все итак знают, что произошло, вряд ли кто-то захочет еще раз послушать о катастрофе.

–Мишель, ты ведь знаешь, я рассказываю не только об этом. История это и то, что происходило до нее.И, после.

–Пап, это никому не интересно.

Лицо дедушки стало совсем грустным.

–Я знаю, Мишель. Знаю, что это никому не интересно.

–Тогда зачем нужна эта история? Преподавай, что-нибудь другое.

–Например, что?

–Не знаю.

–Вот, и я не знаю. К тому же, у меня нет других учебников. А, преподавать то, в чем я не разбираюсь, я не могу.

–И, что ты предлагаешь?

–Ничего. Не преподавать по пятницам.

–Как это? -вырвалось у меня, и, взрослые наконец заметили, что моя тарелка опустела, и я внимательно слушаю разговор. -Дед, но ведь уроки для тебя это все!

–К сожалению, только для меня, Эмили. Остальные никто не ходит.

–Нет! Я буду ходить! Буду! Обещаю! Мам, скажи!

–Не кричи. Давай тарелку.

Я вскочила со стула, и, подбежав к дедушке, взяла его за руку.

–Дед, ты чего? Я буду ходить! Обещаю!

Дедушка крепко обнял меня, и до моих ушей дошел его дрожащий голос:

–Все будет хорошо, Эмили. Не переживай.

–Обещаю! -обиженно повторила.

–Дорогая, садись на место. Думаю, не все так плохо, и дедушка что-нибудь придумает.

Я посмотрела на деда.

–Придумаешь? -тихо спросила я.

Дедушка медленно кивнул, и следом добавил:

–Если что, ты ведь мне поможешь?

–Помогу! -ответила я, и поцеловала деда в щеку.

Я села на место, и в этот момент щелчок электрического чайника дал нам понять, что вода в нем уже закипела.

–И, что сказал мистер Грин? -продолжила мама.

–Ничего. Обещал подумать, что еще можно преподавать.

–Ну, может, он что-нибудь придумает.

–Кто? Патрик? Вряд ли. Он, наверное, уже обо всем забыл.

–Тогда, зачем ты ходил именно к нему?

–Не знаю. Посоветоваться.

–Ну, ладно, не переживай, что-нибудь придумаем, -подбодрила дедушку мама, и поставив на стол три чашки и заварочный чайник, начала закидывать в него какие-то травы. В мою голову мгновенно пришла гениальная идея.

–Мам, что это? -спросила я.

–Где?

–Что ты завариваешь?

–Чай.

–Да, но… -я приподнялась со стула. -Что это за травы?

–Мята, листья смородины и…

–Вот! -крикнула я, и посмотрела на дедушку. -Придумала! Ты можешь преподавать это!

–Что? -удивился дедушка.

–Ты можешь учить людей, какие травы полезны, а какие нет! Какие из них можно заваривать, а какие нельзя!

–Эмили! -строго произнесла мама, и я увидела, как она напряженно смотрит на меня. -Давай просто попьем чай, хорошо?

Я начала медленно опускаться на стул.

–Дорогая, это итак все знают, -разрядил обстановку дедушка.

–Я не знаю, -тихо произнесла я. -Пол не знает. И, Клара.

Дедушка улыбнулся, и только ради этого стоило предложить ему преподавать о травах.

–Я бы хотела научиться, -продолжила я, не отрывая взгляд от дедушки, потому что, думаю, мама все еще смотрит на меня. -Научишь?

–Конечно.

–И, Клару?

–И, даже Пола, -все еще улыбаясь, ответил дедушка.

Через несколько секунд мама продолжила заваривать чай. Боясь, что она все еще смотрит на меня, я около минуты, не поднимая глаз, вглядывалась в неровности деревянного стола, но, когда мама поставила передо мной тарелку оладий из свекольных листьев, я не выдержала, и посмотрела наверх.

–Твои любимые, -мягко произнесла мама, и я поняла, что она и не думала сердиться.

–Спасибо, мамочка! -ответила я.

Следом мама поставила на стол еще две тарелки оладий, и пожелала всем приятного чаепития.

Думаю, оладьи люблю не только я, потому как пили чай мы в полной тишине. Только когда в моей чашке оставалось несколько глотков чая, дедушка спросил:

–Эмили, чем ты сейчас будешь заниматься?

Так как мой рот полон оладий, я только пожала плечами.

–Спасибо, Мишель, было очень вкусно, -дедушка отодвинул от себя пустую чашку, и посмотрел на меня. -Ты не хочешь пойти со мной?

Я перестала жевать, и постаралась выговорить максимально четко:

–Хоч..у. А, ку..да?

–Эмили! -этого оказалось достаточно, что бы понять, что хочет сказать мама.

Я прожевала оладьи, и, проглотив их, запила все чаем.

–Куда мы пойдем?

–К мистеру Фицджеральду.

–Ого! Я давно у него не была!

–Так ты пойдешь?

–Хотелось бы, но… -я посмотрела на маму. -Думаю, мне нужно помыть посуду.

Мама встала из-за стола, и начала собирать чашки и тарелки.

–Нет, милая. Иди с дедушкой. Я все вымою, -мама положила посуду в раковину. -Только не ходи в домашнем. Переоденься.

–Хорошо, мамочка! Спасибо! -едва не прокричала я, и посмотрела на дедушку. -Тогда я пойду переодеваться! Ты подождешь меня?

–Конечно. Ступай.

Я встала из-за стола, и хотела уже побежать наверх, но, мамин голос тут же остановил меня:

–Постойте, юная леди. Что нужно сказать?

–Спасибо, мамочка! Все было очень вкусно! Люблю тебя!

–Я тебя тоже, дорогая.

Я побежала наверх, и уже забегая на лестницу, услышала, что мама с дедушкой начали о чем-то разговаривать. На втором этаже их голоса стали практически не слышны, и я скорее отправилась в свою комнату. В гостях у мистера Фицджеральда я не была уже несколько недель.

Улица. В Ласткасл они все одинаковые: не очень длинные, мрачные, зажатые меж старых, обветшалых домов, и, несмотря на то, что большая часть улиц покрыта камнями и досками, после каждого дождя (даже не самого сильного), они становятся еще и очень грязными.

Говорят раньше, каждая улица в нашем городе носила какое-нибудь название. Сейчас они нам не нужны, потому что все итак знают, кто где живет, и что где находится. Если людям нужно встретиться, они просто договариваются о месте и говорят, что-то вроде «увидимся у школы», «встретимся у дома мистера Фицджеральда», или, например, «собираемся у ворот». К слову, до дома мистера Фицджеральда идти нам осталось совсем немного.

Мистер Фицджеральд ровесник моего дедушки. И, пусть внешне они очень похожи, оба невысокие, седовласые, худые, тем не менее, их характеры отличаются, как день и ночь. Я никогда не видела, что бы мистер Фицджеральд ворчал или был чем-то сильно недоволен. Он все время шутит, рассказывает интересные истории, и, кажется, все еще верит, что скоро все изменится к лучшему. Наверное, поэтому я и люблю бывать в гостях у мистера и миссис Фицджеральд, у них всегда можно посмеяться, и узнать хорошие новости. А, еще мне нравится, что они живут большой и дружной семьей. У мистера и миссис Фицджеральд есть сын Чарли. Он тоже худой, но, в отличие от родителей, очень высокий, с серыми глазами, длинным, чуть кривым носом, и тонкими губами. Чарли уже около сорока, и он женат на чудесной женщине по имени Сара. Она младше мужа на пару лет, у нее короткие волосы, пшеничного цветы, и зеленые глаза. Детей у Сары и Чарли нет, поэтому, когда я прихожу к ним в гости, они всегда стараются уделить мне побольше внимания, и это мне тоже очень нравится. Они спрашивают, как у меня дела, чем я сегодня занималась, а иногда просят что-нибудь почитать им (мистер Фицджеральд тоже неплохо читает, но как говорит Сара, им нравится, когда читаю именно я). Сара и Чарли садятся рядышком друг с другом и, держась за руки, внимательно меня слушают, хотя в доме у них всего две книги, которые я им прочитала уже не один десяток раз…

–Эмили, -голос дедушки заставил меня отвлечься от мыслей, и взглянуть на него.

–Да, дед?

–Это мистер Уильямс там идет?

Я посмотрела вперед, и остановила взгляд на высоком мужчине, метрах в пятидесяти от нас. Он одет во все черное, и держа в руках странную, соломенную шляпу идет нам на встречу.

–Да, это он, -ответила я.

Вскоре мистер Уильямс (наш сосед) оказался совсем рядом с нами, и поздоровался сначала с дедушкой, потом со мной.

–Здравствуйте, мистер Уильямс, -поздоровалась я в ответ.

Дедушка протянул руку.

–Привет, Шон. Как поживаешь?

–Замечательно, -ответил мистер Уильямс, и сделал странную паузу, после чего продолжил. -Да, замечательно. А, вы как?

–Все хорошо. Спасибо.

Мистер Уильямс неожиданно опустил мне на голову свою соломенную шляпу.

–Ну, а ты как, малышка?

Я не стала поднимать голову, боясь, что шляпа может упасть, поэтому смотря вперед, громко ответила:

–У меня все хорошо!

Мистер Уильямс засмеялся, и аккуратно забрал шляпу.

–Как мама?

–У нее тоже все хорошо. Спасибо.

Я подняла голову, и увидела, что мистер Уильямс уже надел шляпу, спрятав под ней свои темные волосы. Мистеру Уильямсу она явно не подходит. Его лицо грубое, прямоугольное, с немного выпирающей челюстью. Ему больше подошла бы каска, чем эта шляпа. Даже немного странно, что при такой внешности, мистер Уильямс очень добрый и отзывчивый человек. Он часто заходит к нам, для того что бы помочь по дому: передвинуть тяжелую мебель, починить или подкрутить что-нибудь, прибить гвозди, в общем, сделать всю мужскую работу, потому что дедушка уже старенький. И, пусть каждый раз дедушка говорит, что он со всем справился бы сам, я не припомню ни одного случая, что бы мистер Уильямс нам отказал.

–У вас такая странная шляпа. Никогда не видела ее раньше, -не отрывая глаз от мистера Уильямса, произнесла я.

–Странная? А, что с ней не так?

–Не знаю. Она похожа на игрушечную.

Мистер Уильямс снял шляпу, и начал рассматривать ее так, словно видит в первый раз.

–Да, может, ты и права. Она действительно какая-то странная.

–Она новая?

–И, да, и, нет. Вообще-то она уже давно у меня, но сегодня я надел ее в первый раз.

–Шон, а, где твоя кепка? -подхватил дедушка. -Ты ведь всегда ходил только в ней.

–Не знаю, мистер Риггз. Я не смог ее найти, поэтому пришлось надеть шляпу. Сами видите, сегодня очень жарко, без головного убора никуда, -ответил мистер Уильямс, и, словно в подтверждении своих слов, поднял глаза к голубому небу. -Ну, а вы? Не боитесь солнечного удара?

–Нет. Мы не далеко. К мистеру Фицджеральду.

–О! К Эндрю? Видел его пару дней назад!

–И, как он?

–Замечательно. Рассказал мне о своей корове.

–О корове? А, что о ней рассказывать?

–Мистер Риггз, разве вы не слышали эту историю? -удивился мистер Уильямс. -Эндрю всем ее рассказывает!

–Мы с ним давно не общались, -холодно ответил дедушка.

–Ну, ничего страшного! Думаю, сегодня вы ее услышите!

Дедушка пожал плечами, и тут же поинтересовался:

–А, что там за история?

–Мистер Риггз, простите, но я не имею права забирать у Эндрю этот удивительный рассказ!

–Прям таки удивительный?