Kitobni o'qish: «Птица, лишенная голоса»

Р. Идели

Shrift:

Ruki̇ye İdeli̇

EFLÂL 1

Cover Design© Dilan Kaya

* * *

Ты начинаешь свой путь в одиночестве, но, окончив его, становишься еще более одиноким.
Хасан Али Топташ¹

Моим маленьким птичкам…

Эфляль
Предисловие

Лицемерие времени бесшумными шагами приближало меня к ночи. Словно зеркало, оно отражало грядущие дни, разбросанные осколками в будущем. Беззвучная яркая молния, рисуя извилистый путь, разорвала темное небо, и звук грома замолк вдалеке, не достигнув цели.

Ночь перевалила за середину. Вдалеке медленно занимался рассвет, а я пыталась найти дом своего брата в незнакомом городе. Мог ли брат дать мне неверный адрес?

Ладно тебе, Ляль, не нужно себя обманывать. Он отправил точное местоположение, просто ты не можешь его найти.

Да, верно, это моя ошибка, а я переложила вину на брата.

Я выискивала цифру «13», которая, насколько я помнила, была указана в адресе. Мой взгляд тщетно блуждал по домам вдоль улицы, но я никак не могла отыскать нужный. Я понимала, что есть огромная разница между «смотреть» и «видеть», а потому мне только и оставалось, что выдохнуть и сосредоточиться. И тут, в слабом свете уличных фонарей, я осознала, что проехала по одной и той же улице в третий раз. Если бы в моей голове не было каши, я бы давно нашла дом и стояла под горячим душем.

Мне необходимо найти дом до того, как ночь уступит место дню. Если же этого не случится, я остановлюсь на углу улицы и закричу от бессилия. Интересно, я могла бы позвонить в 112 и сказать: «На помощь»?

Во-первых, телефон у тебя уже разрядился; а во-вторых, если кто-то услышит твои крики, то вызовет психушку.

Я сердито похлопала себя по щекам.

– Еще пять минут, и я сойду с ума!

От долгих поисков и непонимания, в какую сторону улицы свернуть, у меня заболели глаза. Я сбавила скорость и потерла виски. Сейчас идея отправиться в путешествие из Анкары в Стамбул казалась безумной, особенно учитывая, что у меня напрочь отсутствовало чувство ориентации в пространстве. Я казалась себе храброй и глупой одновременно. Или, может, слишком самоуверенной.

А может, все вместе.

Наконец передо мной возник большой величественный дом. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть номер. Но, увидев машину на стоянке, поняла, что ошиблась, переключила передачу и дала задний ход. Моего брата не должно быть на месте, и, скорее всего, он еще долго не вернется. Какого черта я приехала сюда одна?

Я еще раз сделала глубокий вдох и осмотрела улицу, пустую, как мое сердце. Дождь по капле затапливал Стамбул, и мне захотелось ощутить дуновение ветра. Открыв окно, я втянула носом воздух, и запах земли начал мягко стирать мою робость, которая уже поселилась в груди.

Взглянув в зеркало заднего вида, я обнаружила, что несколько капель дождя попали на лицо, из-за чего можно было подумать, что я плачу. Это испугало меня. Улыбнувшись своему отражению, я попыталась справиться с эмоциями.

– У тебя все в порядке. И дальше будет только лучше, – сказала я, искренне пытаясь поверить в эти слова.

Почему у меня такое чувство, словно этой ночью моя жизнь перевернется?

Ляль, тебя одолела бессонница. Пожалуйста, сосредоточься на нашей задаче. И я надеюсь, что ты правильно запомнила адрес. Ты же его запомнила, не так ли?

Кроме того, что я не ориентировалась на местности, у меня начисто отсутствовала зрительная память.

Это значит, мы сдаемся?

Это значит, мы на грани.

Еще один вдох; я включила поворотник и дернула руль влево. Дождь усиливался, поэтому я закрыла окно и продолжила искать дом под номером 13, хотя едва могла хоть что-то разглядеть. Все, что осталось в моей голове – это цифра. У меня не было другого выбора, кроме как надеяться, что я все запомнила верно.

Увидев «11», я поняла, что близка к цели, поэтому сильнее вдавила педаль газа. И бинго! Вот он, дом 13, прямо передо мной.

– Неужели! – воскликнула я, откидываясь на спинку сиденья. – Еще немного, и я бы потеряла сознание!

Во мне смешались чувства радости и усталости.

Ляль, но тогда почему твой внутренний голос говорит, что ты ошиблась? Может, стоит позвонить Ясину…

Что может случиться, если я попробую попасть внутрь? Наверное, ничего серьезного.

Не стоит заглушать свой внутренний голос!

Гараж рядом с домом оказался заперт, а у меня были ключи только от входной двери. Значит, придется оставить машину прямо здесь. Включив поворотник, я быстро припарковалась и потянулась за сумкой, лежащей на переднем сиденье. Бросив телефон в сумку, я натянула капюшон на голову и вышла из машины. Стараясь сильно не промокнуть, накрыла голову сумкой. Чемоданы вытащу позже, сейчас нужно в первую очередь отдохнуть и прийти в себя. Приблизившись к дому, я ощутила запах сырой земли, который наполнил меня спокойствием. Я ускорила шаг, не желая промокнуть до нитки.

Словно птенец-ипохондрик, я боялась любой капли дождя, упавшей с неба; у меня сразу начинались опасения, что я могу заболеть пневмонией.

Бывают ли птенцы в сто семьдесят три сантиметра ростом?

Конечно бывают.

И вот я уже стояла у дверей. Опустив сумку на землю, онемевшими от холода пальцами я попыталась вставить ключ в скважину. Я сказала, что пыталась, потому что открыть дверь не удалось. Ключ все еще был зажат между большим и указательным пальцами, когда я ощутила присутствие постороннего человека. Я задержала дыхание, у меня предательски затряслись руки. С трудом уняв тревогу, я уже приготовилась развернуться, когда вдруг мне навстречу потянулась чья-то рука, и это стало последним, что я успела увидеть. Кто-то вцепился в мой капюшон и с силой приложил головой об дверь, и мир передо мной померк.

От удара все мысли смешались. Вопросы, оставшиеся без ответа, заглушил звон в ушах. Неужели в этот раз меня нашли? Все плохое, что, как казалось, осталось позади, вновь меня настигло. Разве брат не сказал мне, что все кончено? Сказал! Черт возьми, он сказал! Тогда кто сейчас за моей спиной?

Мозг судорожно пытался сконцентрироваться на происходящем, но у меня не получалось успокоиться. Все случилось мгновенно, и единственное, что я успела понять – мне нужно закричать. Однако у меня не получилось выдавить из себя ни звука. То ли от удара, то ли от парализовавшего меня страха из приоткрытых губ вырвался лишь болезненный стон.

– Проклятье, ты сама ко мне пришла? Пришла к своему Азраилу, а? – закричал мужчина, держа меня за капюшон. В его голосе звучала злоба. Я пыталась припомнить, не слышала ли его раньше, но голос принадлежал человеку, которого я точно не встречала.

И никакого Азраила я тоже не знала.

Мужчина потянул меня назад и толкнул вправо. Он сделал это с такой силой, что я ударилась о землю телом раньше, чем мои ноги. Звон в ушах достиг самых дальних участков сознания. Спина коснулась твердой поверхности, и я приложилась головой о мраморные плиты. В глазах потемнело от боли, распространившейся по всему телу, я мучительно простонала.

Неужели все закончится в этот раз? Нет, не сейчас. Я все еще не выполнила обещание, данное моей матери.

Только вчера мне исполнилось двадцать пять, а сегодня я уже умираю. Возможно, место, в котором я оказалась, станет теперь моей могилой. И, пока боль эхом разносилась по телу, я силилась открыть глаза, пытаясь рассмотреть своего палача. Я хотела увидеть человека, который затаил на меня злобу, хоть вины моей в этом не было. Медленно приподняв веки, я увидела лишь размытый силуэт. И прежде, чем я смогла понять, кем был этот незнакомец, мои глаза предательски закрылись.

Чувство одиночества оглушило, словно дождь, хлеставший меня по лицу. Я ощутила теплую кровь, стекающую по щеке. Я не ждала такого конца. Смерть не была желанным гостем, но казалось, она уже приготовилась постучать в мою дверь. Перед тем как полностью погрузиться во тьму, я услышала крик, полный раскаяния, который пробрал меня до самых костей.

Глава 1
Незнакомые силуэты

Если бы меня попросили расставить страхи в порядке убывания, то каким был бы первый? У каждого человека этот список будет своим: боязнь высоты, страх одиночества, даже рептилий… В свое время некоторые из них прочно поселились в моей голове, свив гнездо, словно птицы, однако прежде я никогда не ощущала подобного ужаса. Кто-то ненавидел меня настолько, что хотел убить. Сердце обливалось кровью от неизвестности. Я не знала, кем был тот человек. Мой отец, наверное, перевернулся бы в гробу от негодования; его дочь тонула в собственном отчаянии.

Сознание вернулось. Однако разлившаяся по венам тревога не давала собраться с мыслями. Что случилось, кто хотел навредить мне, как я оказалась здесь, в каком я состоянии? С каждым вопросом сердце билось в груди все сильнее. Мои глаза все еще были закрыты. По специфическому запаху и тонкой игле в руке я поняла, что нахожусь в больнице. Я услышала незнакомые мужские голоса, которые переговаривались рядом со мной, а потому продолжила лежать с закрытыми глазами.

– Ты знаешь, где он сейчас? – спросил один из голосов.

– Нет, но Ариф скоро все выяснит, не переживай, – ответил второй.

Я не знала, кто такой Ариф, не знала, кто и что должен выяснить, да и голоса мне были незнакомы. От этого мне стало еще тревожнее. Кто эти люди и что они делали в моей палате?

– Как мне не переживать, Омер? Он появляется и исчезает, когда ему вздумается! – сказал собеседник сердито, после чего раздраженно добавил: – Когда же он поумнеет? Достал, ну честное слово!

Чем громче он говорил, тем сильнее у меня болела голова. Тело затекло, хотелось пошевелиться.

Может, привлечешь к себе внимание и покажешь, что проснулась, а потом узнаешь, что происходит?

Но какая-то часть меня советовала подождать еще немного, поэтому я продолжила слушать разговор.

– Не кричи, ты разбудишь девушку, – тихим голосом сказал мужчина, которого звали Омер. – Непонятно, почему ты вдруг так разозлился.

Мы в коме, потеряли память, что происходит? Кто эти люди?

Я услышала, как второй собеседник шумно втянул носом воздух, и его голос раздался ближе.

– Проехали, – ответил тот, сдавшись. Через несколько секунд он продолжил: – Доктор сказал, когда она очнется? Странно, что мы так долго ждем.

Обеспокоенность, промелькнувшая в его голосе, должна была меня обрадовать; но одновременно с этим какое-то странное чувство пронеслось по моему телу, вызывая мурашки. Его голос пробудил во мне что-то давно забытое. Кто он такой? И почему я явственно чувствовала, как он смотрел на меня?

А если открыть глаза, Ляль, то можно наконец-то все выяснить, как думаешь?

И то верно.

– Сказал, что скоро, – ответил Омер, и я тут же затрепетала ресницами, подтверждая его слова.

– Кажется, просыпается, – добавил он, и я услышала, как он поднялся со своего места.

Я медленно открыла глаза, несмотря на пульсирующую боль. Несколько раз моргнула, давая зрачкам привыкнуть к свету. Как и ожидалось, это была больничная палата. Солнце уже давно село, и комнату освещали лишь луна и свет от лампы на тумбочке. Мне казалось, что я перепутала день с ночью.

Когда я смогла видеть четко, то обнаружила по обе стороны от кровати двух молодых людей, которые с любопытством меня разглядывали. Я видела их в первый раз. Они смотрели на меня так, словно тоже видели впервые, но обеспокоенность в их голосах выдавала обратное.

– Скорейшего выздоровления, – сказал человек, которого, как я поняла, и звали Омером. – Как ты себя чувствуешь?

Он сделал шаг вперед, оказавшись ближе.

Переводя взгляд с одного незнакомца на другого, я невольно нахмурилась. Оба были темноволосыми и высокими, как братья. Однако, в отличие от второго, Омер был чуть ниже ростом. Он смотрел на меня с легкой улыбкой, но морщинки, собранные в уголках его глаз, выдавали его. Омер выглядел уставшим, но это была не физическая усталость, а как будто он просто устал от жизни.

Когда я перевела взгляд на второго посетителя, имени которого еще не знала, он тут же вынул руки из карманов и пристально в меня всмотрелся. Своим острым подбородком со щетиной и темными, глубокими, словно колодцы, глазами он был похож на Омера, но в то же время и не был на него похож. От Омера исходила совершенно другая аура. Из-за этого мне хотелось изучить второго посетителя подробнее, но позже.

Я откашлялась и обратилась к незнакомцам, которые выжидающе на меня смотрели.

– Кто вы такие и что здесь делаете? – выпалила я, пытаясь звучать безразлично. За последние часы я не произнесла ни слова, поэтому голос звучал хрипло. Я снова прокашлялась, пытаясь вернуть ему прежнее звучание.

Ляль, ты не могла спросить повежливее?

Если им это не нравится, они могли бы сами начать с объяснений, а не стоять как истуканы.

Вместо ответа Омер произнес:

– Хочешь воды?

Конечно, я хотела, но еще больше я хотела получить ответы. Я снова прочистила горло.

– Может, сначала ответите на вопрос?

Меня не волновало, что это звучало вызывающе.

– Мы отвезли тебя в больницу, – сказал Омер, не обращая внимания на мое сердитое выражение. – Дом, в который ты пыталась попасть, наш. Когда мы приехали, то нашли тебя без сознания, лежавшей перед дверью.

От боли в голове я поморщилась.

– Я поняла, что ошиблась, когда пыталась вставить ключ, но было уже поздно.

Я вспомнила человека, который орал и бил меня об дверь так, словно хотел убить, и страх, не оставлявший меня ни на минуту, снова гулко отозвался в сердце.

– Ладно, – произнесла я. – Судя по всему, вы не имеете отношения к тому инциденту. Вы не видели нападавшего?

– Когда мы пришли, там никого не было, – ответил Омер. Он выглядел абсолютно бесстрастным.

Как долго я лежала без сознания возле дома? Вместо того чтобы думать, почему какой-то незнакомец напал на меня, я размышляла, почему он не закончил начатое.

Иногда ты смотришь на вещи под таким углом, что мне хочется плакать.

Крик, который я услышала в ту ночь, еще долго будет звенеть у меня в ушах.

– Вы сказали, что дом, в который я пыталась попасть, ваш, – продолжила я под пристальным взглядом высокого незнакомца. – Разве это не дом Ясина Гёркема?

– Нет, дом мой, – ответил тот глубоким голосом. – Дом Ясина под номером 11, видимо, ты просто перепутала.

Это все из-за телефона, который разрядился прежде, чем я смогла перепроверить адрес. Интересно, накинулся бы тот мужчина на меня, если бы я не ломилась в дверь? А может, он хотел навредить не мне, а кому-то в том доме? Мог бы кто-то из присутствующих быть его потенциальной жертвой? Пожалуй, лучше спросить напрямую.

– Человек, который меня ударил… Это мог быть…

Человек, который ждал вас, по ошибке набросился на меня, вот такой нелепый вопрос я пыталась задать.

– Это мог быть кто-то, кто хотел вам навредить? – И, не дожидаясь их ответа, я продолжила: – Вы сказали, что ничего не видели, но может, полиция что-нибудь сказала, в конце концов, дом же ваш.

Я не знаю, почему говорила так, словно в жизни два слова связать не могла; наверное, из-за сильного стресса.

– Нет, это невозможно, – отчетливо произнес незнакомец, имени которого я не знала.

Вместо того чтобы ответить на вопросы, роившиеся в моей голове, они оставляли еще больше загадок. Раз они сказали, что «Ясин живет в доме под номером одиннадцать», то можно с уверенностью предположить, что они знали моего брата, поэтому я спросила в надежде:

– Вы знакомы с Ясином Гёркемом?

– Да, мы с Ясином вместе учились, – ответил Омер.

Почему они постоянно ждут, когда я спрошу, и не дают прямых объяснений? Могли ли они лгать мне? Я не хотела слепо верить незнакомцам. Нет гарантии, что они, как и тот нападающий, не хотят навредить мне.

Хорошо, а брат уже знает, что со мной приключилось? Он не мог не знать. Ему всегда все досконально известно о моей жизни, так где же он сейчас? Почему все происходящее выглядело как ночной кошмар?

– Он знает, что я здесь? – взволнованно спросила я.

Внутри меня велась борьба – одна часть была любопытной и не особо беспокоилась о текущей ситуации, а вторая хотела, чтобы ее взяли за руку и успокоили.

Услышав волнение в моем голосе, Омер ответил:

– Вообще-то и да, и нет. Меня предупредили, что ты должна приехать. Наверное, у тебя разрядился телефон, поэтому Ясин связался со мной, когда не смог до тебя дозвониться.

Милый брат, кто бы знал, что ты такой заботливый.

– Ясин не смог приехать сюда, потому что он на важном задании, и я рассказал ему, что случилось. Но в мягкой форме, чтобы не волновался.

Омер глубоко вздохнул.

– Он разволновался, но я все уладил. Надеюсь, ты не злишься, – быстро и немного смущенно добавил он.

– Нет-нет, наоборот, мне стало легче. Я думала, что было бы лучше, если бы вы ничего не рассказывали. Я тоже не хочу, чтобы брат волновался, – произнесла я с легкой улыбкой.

Внутри меня все кричало, что Ясин не мог не знать об инциденте. Ему первому должна была позвонить полиция. Как эти люди могли не дать ему узнать детали случившегося? В голове пронеслась мысль, что они осведомлены о прошлой ночи гораздо лучше, чем мой брат. Хорошо, тогда кто они? Они ждали моего приезда из Анкары только потому, что дружат с Ясином? Или случившееся как-то с ними связано, потому они здесь?

Прежде чем я успела еще о чем-то спросить, молодой человек, имени которого я не знала, произнес:

– Омер, скажи доктору, что пациентка проснулась. Необходимо провести анализы. Пусть займутся этим как можно скорее.

Услышав его повелительный тон, я медленно повернулась в его сторону и окинула взглядом.

Омер кивнул и вышел из палаты, а я принялась бесстыдно разглядывать человека, который все это время тоже неотрывно смотрел на меня. На нем был черный костюм. Пиджак он отложил в сторону, рукава черной рубашки подвернул до локтей. Идеальный крой еще больше подчеркивал его стройное тело.

Ты поедаешь его глазами!

Он тоже не отрываясь смотрел на меня, так что можно считать, что мы квиты.

Скрестив руки на груди, он слегка приподнял подбородок. Обратив внимание на его рельефные бицепсы, я подумала, что он мог бы быть моделью. У него отличное телосложение и красивое лицо, которые явно имели бы успех в этой сфере, однако часы на запястье стоили больше, чем мог позволить себе манекенщик.

Нет, модельный бизнес точно исключается из сферы его занятий. И работал он явно там же, где и мой брат. Он похож на бизнесмена. По его часам и костюму, которые стоили, наверное, сотни тысяч лир, было ясно, что он богат. Я тоже была в хорошей форме, правда, у меня не было столько денег. И мне было интересно, почему мы не встречались с ним раньше.

Я отвернулась и осмотрелась вокруг. Это была маленькая простая комната. Все стены и мебель белого цвета. Обычная палата с сильным больничным запахом. В углу стоял двухместный диванчик, на спинке которого лежала верхняя одежда моих «посетителей». Я собиралась спросить доктора, когда он придет ко мне, что с моим здоровьем и как долго эти люди находятся здесь. Хотелось выбраться из всей этой неопределенности.

Я втянула носом воздух. Из всех ненавистных мне запахов только запах больницы был отвратителен до спазмов в желудке.

А как насчет запаха туалета в общественных местах?

Достойный ответ.

Я должна сдержать слово, данное моей матери. Сейчас, когда я все еще не знаю, что со мной случилось, думать об этом кажется нелогичным; но может, именно потому, что я все еще жива, на ум сразу же пришла моя мать. Наверное, я думала о ней, потому что скучала и потому что мне было страшно. Сильно болела переносица. Больницы, в которых молятся чаще, чем в мечетях, погружают людей в глубокую апатию. Чтобы не погрязнуть в этих мыслях, я стиснула зубы и попыталась сосредоточиться на головной боли.

Во всем теле ощущалась невероятная усталость. Как будто меня переехал грузовик.

Может, лучше бы и переехал, Ляль. Посмотри на себя, кто знает, что с тобой сейчас?

Действительно, как я выгляжу? После удара мне было так плохо, что, если бы доктор сказал: «У вас сотрясение», я бы поверила.

Омер все еще не вернулся. Я вновь перевела взгляд на молодого человека, который буравил меня глазами. В выражении его лица было нечто такое, что мне сложно описать. Жалость? Отчаяние? Я не была уверена. Он как будто смущался и, глядя на меня, ожидал, когда я что-нибудь произнесу. Его плечи осунулись от усталости. От незнакомца исходила совсем другая энергия. Мы всматривались друг в друга так, словно были знакомы ранее. Если он и пытался что-то сказать мне своим взглядом, то я была не в том состоянии, чтобы это считать. Он, должно быть, расстраивался из-за своей неудачи.

Незнакомец: конечно, я расстраиваюсь.

Наши бессмысленные гляделки закончились, как только открылась дверь в палату. В комнату зашли Омер и доктор. Врач, на вид которому было не больше сорока, подошел к моей кровати.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Эфляль? – мягко спросил он.

– Меня немного мутит, и сильно болит голова, – сказала я, силясь улыбнуться, а потом быстро спросила: – Но прежде, чем вы продолжите, я хочу кое-что выяснить. Что со мной случилось после удара? Есть ли необратимые последствия? Как долго я здесь?

Доктор, в отличие от меня, умел держать себя в руках, поэтому ответил с улыбкой:

– Я понимаю ваше беспокойство. После обследований мы сможем сказать точнее.

Он подошел ближе.

– Вы получили сильный удар по голове. К счастью, мы не обнаружили трещин или переломов в черепе, – продолжил он, и я наконец-то с облегчением выдохнула. – У вас была рассечена бровь, мы ее зашили. Поэтому сейчас переживать не о чем. Позже мы сделаем вам томографию, но, чтобы избежать риска кровоизлияния в мозг, необходимо пронаблюдать за вами в течение двадцати четырех часов, и после мы сможем вынести окончательное решение.

Я поднесла пальцы к брови. Надеюсь, шрама не останется. Облизнув пересохшие губы, я спросила:

– Если по истечении двадцати четырех часов со мной все будет в порядке, я могу покинуть больницу?

Я уже говорила, что ненавижу больницы?

– После наблюдения мы примем решение, можно ли вас выписывать. Давайте не будем сильно волноваться, но и обнадеживать вас не буду, – ответил доктор и поправил очки на переносице, а затем добавил: – Если у вас больше нет вопросов, то я попрошу медсестер взять анализы, а далее осмотрю вас.

– Вопросов нет, спасибо, – ответила я и снова улыбнулась.

Я потянулась за бутылкой с водой, стоящей рядом на тумбочке, чтобы смочить пересохшее горло, но молодой человек, имени которого я не знала, опередил меня.

– Я сделаю, – сказал он и отвинтил крышку. Глядя на меня, словно прося разрешения, он добавил: – Я помогу с этим.

У нас есть руки и ноги, но все равно спасибо, странный незнакомец.

Я была удивлена его поступком, но не показала вида и просто кивнула. Потом попыталась медленно привстать на кровати. Молодой человек откинул одеяло в сторону и положил левую руку мне на талию. И даже после того, как он поддержал меня и помог сесть, руку он убирать не стал. Он осторожно поднес бутылку к моим губам, словно выполнял очень важное задание. Пока незнакомец бережно оказывал помощь, он невольно придвинулся ближе, и теперь я силилась понять, на что похож запах, который я уловила, находясь рядом с ним.

Давай-ка не будем отвлекаться.

Он отстранился, и я улыбнулась и произнесла «спасибо». Кивнув в ответ, он отошел назад вместе с бутылкой. Пока оба, Омер и незнакомец, стояли в стороне, доктор провел мне несколько тестов на рефлекторные реакции, а потом покинул палату. Вскоре пришли медсестры и отвезли меня на компьютерную томографию. Меня вернули в палату через полчаса, и тут я обнаружила, что оба моих посетителя все еще сидели на диване в палате. Уже лежа в кровати, я вопросительно уставилась на них в ответ, предполагая, что им пора уйти. Не могут же они остаться здесь навсегда?

Только я сделала движение, чтобы привстать с койки, как молодой человек без имени вскочил с дивана и подошел мне.

– Ты собираешься вставать?

Я кивнула.

– У тебя может закружиться голова. Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – торопливо спросил он.

Мне нравилось, как он обо мне беспокоился, но я ответила, сдержанно улыбнувшись:

– Сама справлюсь.

Однако он все равно не отошел от кровати. А у меня и правда слегка закружилась голова. Я ждала, когда же это ощущение пройдет. Хотелось посмотреть, что с моим лицом и особенно бровью. Мне нужно было как можно скорее увидеть себя, чтобы понять, что произошло.

Незнакомец все еще стоял рядом, поэтому я взглянула на него и добавила:

– Спасибо большое за вашу помощь. Остальное я смогу сделать сама. Я не хотела бы создавать вам еще больше проб…

– Пожалуйста, не говори, что создаешь для нас проблемы, – прервал меня Омер, приподнявшись на диване и снова сев обратно. Я хотела дать им понять, что они могут идти, а этот опять уселся. – Мы будем здесь, пока ты не оправишься после случившегося.

– Мы будем здесь, пока тебе не станет лучше, – уточнил его собеседник и сердито посмотрел на Омера, словно тот сказал что-то не то. Он вернулся к Омеру и сел рядом с ним. – Ясин попросил нас позаботиться о тебе. Поэтому мы не оставим тебя одну в больнице, – твердо добавил он.

Не зная, что на это ответить, я прислонилась к спинке кровати. Находиться в одной комнате двадцать четыре часа с людьми, которых я не знаю, представлялось настоящей пыткой. Я могла настоять, чтобы они ушли, но это выглядело бы очень грубо.

Пусть остаются, через двадцать четыре часа ты их больше никогда не увидишь. Надеюсь, что так и будет.

– Понятно, – сказала я, поджав губы.

Тишину в палате нарушал только звук часов. Но даже от него головная боль усиливалась. Я молилась, чтобы в капельнице, которую мне ставили ранее, было хоть что-то, что могло бы облегчить мои страдания.

Нас ударили по голове вообще-то, поэтому кто-нибудь должен дать нам обезболивающее. Алло?

Интересно, как сильно испугаются эти незнакомцы, если я начну кричать? И почему они все время на меня смотрят?

Они просто влюбились.

Тебе бы быть сценаристом.

Затянувшееся неловкое молчание прервал приход медсестры. Пока она убирала капельницу, я рассказала ей о своих болях. Она ответила, что лекарство скоро подействует. Потом она, а следом за ней и Омер вышли из палаты. Я осталась один на один с человеком без имени. Чтобы прервать тишину, я включила телевизор. Бессмысленно переключая каналы, я ждала, что скоро явится полиция, чтобы взять показания. Надеюсь, что в самое ближайшее время я пойму, что случилось на самом деле.

Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я совсем забыла, что была в палате не одна. Повернув голову, я обнаружила, что молодой человек сидел прямо посередине дивана. Голова запрокинута назад, и казалось, что он спал. Он вытянул длинные ноги в стороны и скрестил руки на груди. Темные брови сдвинуты к переносице, и я невольно подумала, не снится ли ему плохой сон. Его челюсть была плотно сжата.

Он здесь по просьбе моего брата? Если они такие хорошие друзья, почему я никогда прежде его не видела?

Хотя, если честно, всех известных мне друзей Ясина можно было пересчитать на пальцах одной руки. Из-за своей работы он очень избирательно относился к окружению. Возможно, поэтому я не знала незнакомца, сидевшего в моей палате.

Хватит уже его так пристально разглядывать.

Наконец, справившись со своим любопытством, я отвела глаза в сторону.

Я окинула взглядом помещение и напомнила себе, что не следует доверять кому попало. Да, эти люди действительно могли знать Ясина, но это не отменяло тот факт, что они тоже могли причинить мне вред. Хотя я не чувствовала к ним неприязни. Может быть, я даже была в долгу перед ними? Ведь они спасли мне жизнь.

Или они хотели эту жизнь у меня отнять, что казалось маловероятным. Иначе я бы уже не открыла глаза. У них была масса возможностей убить меня, но они этого не сделали. Можно было прикончить меня, пока я спала, или вообще не доставлять в больницу и оставить умирать. Поэтому я окончательно отбросила мысли о том, что они могли быть опасны. Надо перестать об этом думать, тем более сейчас, когда мое психическое состояние еще нестабильно. И у меня появилась новая проблема – мне нужно было хоть чем-нибудь наполнить голодный желудок.

Боль в голове начала стихать, а в остальном я чувствовала себя нормально. Но теперь от голода живот скрутило так, что не было сил даже поднять руку. С тех пор, как я выехала в Стамбул, я не ела ничего, кроме лекарств, которыми меня сейчас лечили. Но если я нажму на кнопку вызова, то медсестра, зайдя в палату, разбудит незнакомца. Он и так выглядел усталым и невыспавшимся. Я могла бы немного подождать.

Внезапно раздался хриплый голос:

– Голова уже прошла?

Я повернулась на звук. Молодой человек медленно сел и откинулся на спинку дивана. Не сводя с меня глаз, он силился понять, как у меня дела.

– Да, прошла, – ответила я и выдавила улыбку.

То есть он все время ждал, пока мне станет лучше. Я почувствовала к нему прилив благодарности.

– Вы напрасно теряете здесь время, – продолжила я, заметив, как он нахмурился. Я сказала это для его же блага, но потом все же решила добавить: – Спасибо.

– Не стоит благодарностей, – надтреснутым голосом ответил он.

Теперь мне не хотелось, чтобы он уходил. Если он хотел помочь, то я не могла ему это запретить. И мне не было стыдно за свою уязвимость. Но сейчас я вынуждена была признать, что вот-вот потеряю сознание от голода. И раз уж незнакомец проснулся, я могла вызвать медсестру. Мне нужно было дотянуться до кнопки справа, но я не могла до нее достать. Слегка наклонившись вперед, я встретилась глазами с незнакомцем. Он мгновение смотрел на меня, пытаясь понять, что я задумала, а потом поднялся на ноги и подошел ближе.

– Что-то случилось? – быстро спросил он.

– Вы могли бы нажать на копку, пожалуйста? – вежливо спросила я, и он скривился так, будто я произнесла какое-то ругательство.

Он снова спросил:

– Что случилось?

Вот теперь у меня на уме точно одни ругательства.

– Я собиралась кое-что попросить у медсестры… – сказала я, дав ему понять, чтобы он не вмешивался.

Мне нужно было срочно дойти до уборной, а еще попросить еды, но я колебалась, стоит ли говорить об этом. У меня не было проблем в общении с мужчинами, но просить что-то у незнакомца в текущей ситуации казалось сомнительным. Кроме того, он не должен был помогать мне в таком деликатном вопросе, так что лучше попросить помощи у медсестры.

Его глаза сузились.

– А что ты хотела?

Должно быть, он заметил мое стеснение, потому что в его голосе послышались веселые нотки. Что тут смешного?

Я растянула губы в улыбке:

– Если вам так интересно, то я хотела бы попросить кое-что у медсестры.

1.Хасан Али Топташ (тур. Hasan Ali Toptaş; род. 15 октября 1958) – турецкий писатель, автор романов и коротких рассказов. – Прим. пер.