Фейсбук сельского священника. #неудобное кино #книги #спектакли

6 ноября 2014 года

Скафандр и бабочка(2007)

Реж.: Джулиан Шнабель

(по одноименной автобиографической книге Ж.-Д. Боби)

Фильм «Скафандр и бабочка» (Франция-США) получил много наград, в частности приз за лучшую режиссуру на Каннском кинофестивале 2007 года, приз за лучший зарубежный фильм от Национального совета американских кинокритиков; фильм был номинирован на «Оскар» и т. д. Уже одно это дает любителям кино повод его посмотреть. Как было написано в одной рецензии: «Такие фильмы надо смотреть, когда тебе плохо. Или – наоборот – слишком хорошо. Оказывается, бывает не просто плохо, а совсем плохо. А умереть не дают. Еще такие фильмы надо смотреть, когда тебе хорошо. Чтобы не забывать: все может кончиться в один момент. А вот к этому почему-то никто никогда не готов»^[4].

История, рассказанная в этом фильме, хорошо известна, и потому не буду ее пересказывать. Казалось бы, она не очень кинематографична. Нет настоящей интриги, нет действия, есть тяжелобольной неподвижный человек и его попытки общения с миром, которому он стал чужим. Именно по этой причине меня фильм не очень сильно задел эмоционально, а для меня это важно. За исключением самого начала картины, когда мы видим мир глазами, точнее одним глазом, главного героя. Это, несомненно, блестящая находка режиссера, мастерски реализованная оператором (Я. Каминский). Невозможно не поставить себя на место этого попавшего в беду человека, про которого мы еще ничего не знаем. Невозможно уйти от вопроса: «А если завтра это случится со мной?»

Митрополит Антоний Сурожский как-то сказал: «Мы живем так, как будто пишем черновик, думая, что обязательно у нас будет время переписать его набело». Увы, как правило, жизнь не дарит нам такой возможности. «В чем застану, в том и судить буду», – говорит Господь^[5]. Автору романа Жану-Доминику Боби, которого сыграл в фильме М. Амальрик, эта возможность была дана.

Когда герой фильма понял, что с ним произошло, первая его просьба была о смерти, он хотел умереть. Он бы и умер, если бы эта беда с ним приключилась несколько десятилетий назад, но современная медицина творит чудеса. Он оказывается в прекрасной клинике на берегу моря, его окружают замечательные врачи. Они все исполнены оптимизма и говорят ему, что он жив и все будет хорошо. «И это жизнь?» – кричит он своим благодетелям, но его крика никто не может услышать. Однако его слышим мы, собственно, это наш крик. А дальше фильм, как мне кажется, и является попыткой ответить на этот вопрос, риторический по форме, но не по содержанию.

Что такое вообще жизнь? Как отличить живое от неживого? Когда мы живем, а когда просто существуем?

Постепенно мы узнаем о прошлой жизни нашего героя. Казалось, он достиг всего, о чем только можно мечтать: построил карьеру, был богат, получил известность, воспитал троих замечательных детей, хотя их мама и не был его женой. Он был окружен обворожительными красотками. Ему еще и удивительно везло, однажды он чудом не попал на самолет, захваченный террористами. При этом создается впечатление, что он – атеист, но не пошлый и не циничный человек. В фильме есть прекрасный эпизод поездки с подругой в Лурд вовсе не с паломническими целями. Там он произносит слова, явно не случайные для понимания фильма: «В Лурд приезжают больные, чтобы исцелиться, а я приехал здоровый, чтобы заболеть». Его нежные и трогательные отношения с престарелым отцом, которого гениально играет М. фон Сюдов, показывают, что, несмотря на всю погоню за успехом и благами мира сего, он не потерял чего-то очень важного.

И все же лучше всего стиль жизни героя фильма передают слова песни из культового фильма 70-х «О, счастливчик»:

 
Running here and running there,
Keep on moving, sonny, don’t be spared!^[6]
 

Но вот его жизнь замирает, точнее, распадается на две неравные части: 44 года до и год и два месяца после. Жизнь баловня и мачо сменяется жизнью «овоща». И вот вопрос: когда Жан-Доминик был более живым? У каждого будет свой ответ на этот вопрос, и во многом он будет зависеть от того, что мы считаем жизнью.

Великий соотечественник Жана-Доминика Боби Марсель Пруст считал, что «жизнь есть усилие во времени». Нужно совершать усилие, чтобы оставаться живым. На протяжении всего фильма мы видим колоссальные усилия, которые прикладывает Жан-Доминик, чтобы жить и не просто жить, а жить максимально осознанно и осмысленно, несмотря на то что все его тело мертво за исключением левого ока. Он всматривается в свою жизнь, в людей, которые его окружали. Такое впечатление, что он их только сейчас начинает по-настоящему замечать, благо времени теперь много. Он не просто вспоминает, мечтает, фантазирует, он творит, он пишет книгу, что в его ситуации просто подвиг. Многие на его месте с легкостью впали бы в уныние, отчаяние, ропот и на самом деле превратились бы в «овощ»! Многим для этого не обязательно садиться в инвалидную коляску. «Быть человеком – значит быть направленным не на себя, а на что-то иное» (В. Франкл). Потеряв человеческий вид, оказавшись в скафандре, человек начинает усиленную работу над тем, чтобы стать человеком (бабочкой) и вырваться на свободу.

В одном интервью режиссера этого фильма спросили: «У вас есть какой-нибудь рецепт по освобождению себя?» Тот ответил: «Это очень большой вопрос. Мой рецепт: я пытаюсь быть верным себе, я отвечаю за себя, я виновен в своих грехах, и я отвечаю за то, что я сделал правильно. Нужно всегда принимать ответственность за свои действия, это единственный путь к свободе»^[7].

Наверное, этот рецепт не всем подойдет, меня лично он не очень устраивает, так как в нем нет, как мне кажется, диалогического измерения. Человек не одинок и не самодостаточен. Он нуждается в Другом, чтобы быть свободным по-настоящему. Но не так важны ответы, к которым приходят авторы, важны вопросы, которые они перед нами ставят в своих произведениях.

Американский психотерапевт Д. Бьюдженталь в книге «Наука быть живым» вспоминает, что, будучи еще мальчиком, он оказался впервые со своим отцом в кинотеатре. Увиденное сильно потрясло его, и после сеанса он спросил отца: «Папа, а мы живые или на пленке?» Спросим и мы себя.

23 февраля 2015 года

Ида (2013)

Реж.: Павел Павликовский

Сегодня ночью стало известно, что Оскара за лучший иностранный фильм получил польский фильм «Ида», а не наш «Левиафан». Я совершенно незнаком с кухней оскаровского комитета и потому никак не могу комментировать это решение. Скажу только, что хотя мне жаль, что фильм Звягинцева не получил награды, я рад, что она досталась «Иде». Фильм П. Павликовского мне очень понравился. Он очень красивый, стильный, в хорошем смысле этого слова, а кино все-таки – визуальное искусство, в первую очередь. О том, что фильм очень многогранен, писали многие. Для меня это фильм о взрослении, об обретении веры, которая возможна только в ситуации свободы выбора, это фильм о надежде. Главная героиня, Анна, воспитанная с младенчества в монастыре, оказывается в миру; настоятельница, провожая ее, говорит, что «если она захочет, то может вернуться обратно».

В миру ее встречает родственница, сестра ее матери, Ванда, в недавнем прошлом «красный прокурор», женщина, много пережившая и много натворившая, циничная, но по-своему мудрая, она становится своего рода проводником в мир для своей племянницы. Анна с интересом присматривается к миру, она его не боится, но в то же время и мир со своими соблазнами и искушениями не затягивает Анну. Она чувствует себя здесь в гостях. Казалось бы, то, что наверняка сможет оставить ее здесь навсегда, – привязанность к молодому человеку, который ее полюбил… но не получается. «А что потом?» – спрашивает она его, когда он рассказывает ей свои планы про женитьбу, детей и т. д. Что потом? Весь фильм пронизан этой устремленностью к чему-то большему, так гениально переданной поэтом и философом Владимиром Соловьевым:

 
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
 
 
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
 

Эстетика фильма Павликовского намного ближе к А. Тарковскому, чем эстетика Звягинцева, где Небеса скорее пусты. Анна не встречает в мире тех, кто, как и она, тоскует по «иному». И потому она уходит из мира, возвращается в монастырь, свободно, осознанно, она знает, что делает, почему и зачем. Найдет ли она то, что ищет, в стенах монастыря? Хочется верить, что да; фильм очень светлый, вселяющий надежду.

Это только одна грань этого замечательного фильма, но именно она мне интереснее всего. Становление человека, рождение веры. Вера рождается у Анны тогда, когда она принимает решение вернуться в монастырь (это парадокс, ведь она ни секунды в своей жизни не была неверующей). Вера всегда должна рождаться в результате выбора, свободного и ответственного, подобно выбору праотца Авраама, отца всех верующих, который оставил землю отца своего и вступил в Неизведанное, но вступил с верой. У многих из нас есть дети, с рождения воспитанные в православии, при храме, но вот они взрослеют. Как страшно за них, как уберечь их от соблазнов мира сего? Не знаю. Может быть, научить их видеть «незримое очами», как видела это Анна, и тогда мир их не поймает в свои сети, как не смог поймать ее? Хорошо сказать «научить», но как? Не знаю, знаю только, что время Поста – это время как раз для того, чтобы вырваться из «мира теней и трескучего житейского шума». Помоги нам Бог!

30 марта 2015 года

Мандарины (2013)

Реж.: Заза Урушадзе

Грузино-эстонский фильм «Мандарины» вместе с «Левиафаном» Звягинцева и «Идой» Павликовского претендовал на «Оскара». Фильмы эти очень разные, они сняты в разной манере, повествуют о событиях, происходящих в разных странах (Польша, Абхазия, Россия) и в разное время (60-е, 90-е, наши дни), затрагивающие, казалось бы, разные темы. Но есть и много общего. Во-первых, все это – авторское кино, в самом общем смысле, когда режиссер еще и пишет сценарий, а в случае «Мандаринов» он еще и продюсер, и видно, что за все в своей картине он отвечает сам. Во-вторых, в центре всех этих картин оказывается человек, который стоит перед выбором. А эта ситуация – самая интересная, экзистенциально насыщенная, для тех, кто хочет понять человека. И последнее, но не менее важное, все эти фильмы вызвали у себя на родине неоднозначную реакцию, их создатели были обвинены в непонимании своей истории, заведомом ее искажении, клевете на свой народ, короче, в «непатриотизме».

1992 год, Абхазия, война, опустевшее древнее эстонское село, в котором остались только хозяин тарного цеха Иво, его сосед Маркус и доктор Юхан. После боестолкновения в доме у Иво оказывается раненый чеченский наемник Ахмед, который воюет на абхазской стороне, и грузин Ника… Как видим, сюжет фильма «Мандарины» предельно прост и не нов. Первое, что приходит на ум, – рассказ Л. Толстого «Кавказский пленник». Межнациональная рознь, ненависть, жестокость войны. И все же в войне участвуют люди как с одной, так и с другой стороны. Осталось ли у «человека с ружьем» что-либо человеческое? Способен ли он быть верным своему слову, сохранять доверие, благородство, великодушие, дружбу? Автор фильма отвечает на все эти непростые вопросы вполне в русле гуманистической традиции. И делает это не прямолинейно, без излишнего морализаторства, очень органично. Наверное, это самое сложное для художника, который стоит перед такого рода задачей, уж больно сильна у нас аллергия на всякого рода нравоучительство. Как же добивается режиссер такого эффекта? Я бы обратил внимание на два момента.

Во-первых, действие фильма, начинающееся очень неспешно, осторожно, постепенно, ближе к концу становится стремительным и, что важно, приобретает неожиданный характер. Фильм очень быстро вовлекает зрителя в сюжет, заставляет его переживать и не отпускает до конца, а это и есть главное лекарство от морализаторства. Если бы надо было определить жанр «Мандаринов», я бы сказал, что это психологический триллер с эстонцем в главной роли.

Во-вторых, в отличие от многих современных фильмов, где, подобно Диогену, нужно буквально с фонарем искать положительного героя, в этой грузинской картине он налицо. Правда, лицо его не грузинское, а эстонское, но, как не раз повторялось в этом фильме, «какое это имеет значение?». Старик Иво, эстонец, мастерящий ящики для мандаринов в своей столярной мастерской, предки которого уже больше 100 лет живут в Абхазии (его прекрасно играет Лембит Ульфсак, незабвенный Паганель из «Детей капитана Гранта»), по всем критериям подходит под образ героя нашего времени. Мудр, спокоен, бесстрашен, бескорыстен, с чувством юмора, и все это на фоне страшной беды, которая так нежданно ворвалась в его жизнь, и в атмосфере безумия и жестокости, охвативших его соседей, вчера еще вполне мирных жителей. Откуда он такой, что придает ему силу, заставляющую вооруженных боевиков беспрекословно его слушаться? Мы почти ничего не знаем о его прошлой жизни, кроме того, что он все годы прожил в этой эстонской деревне в Абхазии, где родились и его предки. Знаем, что в Эстонию уехала после начала войны его внучка-красавица, которая, как он сам говорит, «для него всё». Только в конце фильма мы узнаем, что на этой войне погиб его сын (отец внучки?) – он пошел защищать свою землю от грузин, начавших эту страшную войну.

Конечно, характер человека формируется очень рано, и вряд ли что-то может существенно на него повлиять на склоне лет. И все же, я думаю, тот факт, что Иво остался на этой земле один, имеет важное значение. «Выпьем за смерть», – произносит он тост за дружеским ужином. Да, тем самым он хочет донести до своих молодых гостей, волей Провидения оказавшихся в его доме, что они – дети войны, а значит, и дети смерти. Что война, в какие бы она одежды ни рядилась, а она всегда будет искать эти одежды (справедливости, неизбежности, священности), – всегда несет в себе смерть. Но он хочет выпить за смерть еще и потому, что она сделала его тем, кто он есть. Она разлучила его со всем, что было ему дорого, теперь уже ничто не связывает его с этим миром, вот только хорошо бы собрать мандарины, чтобы последний его товарищ, сосед Магнус, вернулся в Эстонию с чувством выполненного долга.

Кто-то сказал: «Важно не то, что с нами происходит, а то, что мы делаем с тем, что с нами происходит». Кого-то смерть ломает, кого-то ожесточает, а кому-то, как Иво, напоминает, что все мы здесь на земле просто люди, и именно потому, что мы смертны, нам надо об этом не забывать. Потому что, отвечая на главный вопрос фильма, – «только это и имеет значение». А человеком человека делает не то, какая в нем течет кровь, не то, какую веру он исповедует, не то, под какими лозунгами он воюет, а то, о чем написано в притче о Страшном Суде в Евангелии от Матфея, которое мы слышим каждый раз перед началом Великого поста (Мф 25:31–46). А еще в Евангелии написано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15:13). А если кто умирает за врага своего, еще вчера мечтающего только об одном – убить тебя, – это ли не предел любви?

Хочется еще сказать, что не только главный герой, но и все остальные персонажи этого фильма очень симпатичны. И простоватый чеченский боевик Ахмет, воюющий за деньги, но в доме Иво с легкостью расстающийся со своим заработком наемника ради помощи совсем незнакомому человеку. И молодой грузинский солдат из актеров, доказавший своему другу-врагу, что грузины все-таки умеют воевать, и наивный хозяин мандариновой плантации Магнус, оставшийся без крыши над головой, но отказавшийся взять деньги Ахмета, полученные за такую страшную работу.

Может быть, чересчур много здесь положительных героев? Может быть. И, наверно, в реальной жизни все не так обнадеживающе. Но это – искусство, а оно, как известно, не только отражает реальность, но и преображает ее. Ощущение преображения, победы света над тьмой, несмотря на вроде бы торжествующую тьму, и есть главное впечатление от этого замечательного фильма с таким новогодним названием «Мандарины». В Новый год мы желаем друг другу счастья, а после этого фильма вспомнились слова Андрея Тарковского, сказанные им во время съемок «Ностальгии»: «В конце концов, счастье – не главное».

P.S. «Моя картина не должна восприниматься как политический манифест, произведение, утонувшее в повседневных распрях между государствами. Это, прежде всего, история о людях, которые оказались в ситуации, превышающей их возможности, что приводит к тому, что они теряют свою человечность, – так сам Урушадзе рассказывает о своем фильме. – В своем фильме я бегу от политики, я хочу показать, прежде всего, значение той ценности, о которой в конфликтных ситуациях забывают. Ценности человечности… Именно об этом фильм – о человечности. О том, что мы очень легко способны забывать, отрекаться от самих себя, даем собой манипулировать, что на самом деле не имеет большого значения. Мы забываем о том, что все мы – люди. Возможно, другого происхождения, из другого государства, другой веры, но всегда – люди. Это главное послание моего фильма – чтобы мы помнили, что самое главное – оставаться человеком»^[8].

3 апреля 2015 года

Дом из песка и тумана (2003)

Реж.: Вадим Перельман

Фильм, несомненно, заслуживает того, чтобы его посмотреть. Это мрачная и трагическая история крушения «американской мечты». Дебютный фильм эмигранта, перебравшегося в Америку из России, а точнее, из Киева, даже обвиняли в антиамериканизме. Я не буду рассказывать сюжет, дабы не испортить впечатление от просмотра тем, кто не видел эту картину. Не буду писать про замечательную игру актеров, особенно Бена Кингсли, и драматичность киноповествования, к финалу достигающую прямо-таки уровня античной трагедии. Я бы вообще, наверное, ничего не стал писать, если бы не посмотрел прямо перед этим грузинский фильм «Мандарины», фильм совсем иной тональности. Оба фильма я воспринял в некоторой связи, о которой мне важно рассказать.

Про «Мандарины» я писал (ссылка, см. с. 34): фильм, оставляющий после просмотра очень светлые чувства – надежды, присутствия Бога, о Котором, впрочем, в фильме не говорится ни слова. И это несмотря на то, что действие фильма происходит на фоне страшной гражданской войны, братоубийственной смуты. Оказывается, человек может не подчиняться логике войны, национальной ненависти и жестокости, может, если он ни за что земное больше не держится. И, собственно, только тогда человек и становится по-настоящему человеком. И напоминает всем остальным, напоминает просто своим существованием, что оставаться человеком – единственное, что имеет значение.

Так вот, в фильме Вадима Перельмана рассказывается прямо противоположная история. Америка, скромный, но уютный дом на берегу океана, никакой тебе войны… О чем еще мечтать? Но жизнь как-то не складывается, главная героиня, получившая этот дом в наследство от отца, никак не может справиться со своей депрессией, не платит каких-то налогов, которые и платить-то и не обязана, дом отбирают за долги и выставляют на аукцион. Дом тут же покупает бывший полковник иранского шаха, ныне гражданин США, у которого связаны с этой покупкой большие надежды на безбедное будущее. Он собирается выгодно продать дом и обеспечить тем самым свою жизнь, а главное, заплатить за учебу сына. Так завязывается эта драматическая история, переходящая в настоящую трагедию. У каждого из героев своя правда, никто не хочет и не может уступить, все по-своему неплохие люди, но кончается все страшно. Каждый связывает свое будущее, свою жизнь с этим домом, т. е. борется за земное во чтобы-то ни стало и получает «по заслугам»…

«Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8:36).

И еще подумалось, что после просмотра «Левиафана» многие сетовали на то, как все мрачно и безысходно, мол, какой Звягинцев пессимист и мизантроп. Посмотрите «Дом из песка и тумана», и «Левиафан» покажется довольно-таки светлым фильмом! Кстати, и там, и там в центре образ дома. А чтобы все-таки не впасть в пессимизм и мизантропию, посмотрите «Мандарины».

1 июля 2015 года

Солнечный удар (2014)

Реж.: Никита Михалков

Солнечный удар на пиру у Валтасара

У меня есть правило: когда я хочу увидеть тот или иной фильм, я стараюсь заранее не читать никаких рецензий, откликов и т. д., ибо так или иначе чужие мнения и объяснения влияют на собственные впечатления. Я и не читал ничего и ни с кем не говорил, хотя, конечно, что-то до меня доходило, главным образом, крайне негативное. Я даже поймал себя на мысли, что вот, мол, всем не нравится, а у меня будет особое мнение… Тем более что ранее мне не раз приходилось «защищать» фильмы Михалкова от прогрессивной общественности просто потому, что я и правда большой поклонник его кино при всем моем, мягко сказать, спокойном отношении к личности самого Никиты Сергеевича. Да, «Утомленные солнцем 2» вызвали мой интерес, но и разочарование. Но с кем не бывает, говорил я кричащим, что художник исписался, кино кончилось, остались пропаганда и деньги и т. д., и у великих бывают неудачи, но ведь талант, как говорится, не пропьешь. С каким нетерпением я ждал появления «Солнечного удара» еще и потому, что этот рассказ Бунина, возможно, мой любимый не только у него, но и во всей русской литературе! А когда я узнал, что новый фильм Михалкова объединяет два произведения Бунина – «Окаянные дни» и «Солнечный удар», – нетерпение возросло.

Пишу эти строки утром после просмотра, так и не прочитав еще ничего по поводу фильма. Да как-то уже и не очень хочется. Первые кадры вселили надежду. «Как это случилось?» – вот вопрос, который мучает главного героя, оказавшегося осенью 1920 года в плену у большевиков в Крыму. «Когда все это началось?..» Вот уж поистине важные вопросы, в поисках ответов на которые стоит снимать кино, писать книги, спорить, думать! А если еще эти вопросы как-то сплетаются с «Солнечным ударом» – рассказом не просто, как мне кажется, о мимолетном адюльтере или даже о сильной страсти, но рассказом-притчей, почти мифом о любви, о мужчине и женщине – то невольно предвкушаешь художественное событие.

Скажу сразу, на мой взгляд, события не случилось.

Случилось длинное, очень затянутое кино, мастерски сделанное, местами красивое (на любителя), не имеющее ни малейшего отношения к Бунину, но имеющее непосредственное отношение к Никите Сергеевичу Михалкову, который с какого-то момента узнал ответы на все проклятые русские вопросы и который, тщательно разжевывая эти ответы и оборачивая их в голливудскую картинку, снисходительно доносит их до нас, «образованцев», так ничему и не научившихся на трагической истории нашего Отечества и готовых в очередной раз наступить на те же грабли.

«Какую страну погубили…» Сами и погубили. Вместо того чтобы бегать, потеряв голову, честь, а еще и Бога, за благоухающими шарфами пленительных незнакомок, надо было о стране думать, где вовсю орудуют всевозможные «землячки»; учителя из Петербурга сбивают с праведного пути юных егориев, попы только и норовят набить свои карманы, а толпа, раскрыв рты, доверчиво и с умилением наблюдает за манипуляциями заграничного шарлатана. И всем хорошо и кажется, так будет всегда.

Но таинственная рука уже выводит на невидимой стене: «Мене, текел, фарес» – слова, которые были непонятны вавилонским мудрецам, но которые разъяснил пророк Даниил: «Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел – ты взвешен на весах и найден очень легким; фарес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Дан 5:26–28).

С чем здесь поспоришь? Прав Никита Сергеевич? Прав. Но почему же такое буквально неловкое ощущение от его фильма, как будто ты стал свидетелем какой-то некрасивой сцены и тебе стыдно за ее участников? Взрослый дядя, барин, несколько снисходительно, улыбаясь, грозит пальчиком заигравшимся ребятишкам: «Вот видите, баловались, игрались, не слушались, точнее, не тех слушались, а вот теперь уж не обессудьте, снимайте погоны и на баржу. Слушаться надо».

Мне кажется, все дело в этой тональности, в этой позиции автора. В «Утомленных солнцем» еще было переживание исторического рока, человеческой драмы и даже трагедии, там еще ответы не были найдены, и потому так вовлекал этот фильм в себя, заставляя переживать, думать, искать, спорить… и потому совсем не утомлял. Здесь же нам пришлось выслушать трехчасовую лекцию, причем от того, кого в учителя мы себе не выбирали.

Ну и конечно, очень жалко Бунина, в том смысле жалко, что его замечательный рассказ, который он ценил чуть ли не более всего в своем творчестве, оказался непрочитанным, непонятым, использованным для вспомогательных нужд.

А ведь буквально полгода назад, сидя на балконе гостиницы в Тиверии на берегу Галилейского озера, мы с другом до утра до хрипоты спорили по поводу этого рассказа и так и не пришли к согласию…

Читайте Бунина, точно не разочаруетесь.