Kitobni o'qish: «СкаЖЕние»

Shrift:

Предпослание XXI

Ремонт! Это кошмар! Все вещи сдвинуты в одну комнату, вы ютитесь на крошечном пятачке, ничего нельзя найти, запах клеёв, краски и пыли, тусклый свет, деньги летят стаями, и неизвестно, когда это закончится. Известная мудрость: ремонт закончить нельзя, его можно только прекратить. Но есть в ремонте и свои прелести. Это муки творчества. И ещё это, конечно, ожидание.

Ожидание окончания, ожидание получения всего того, что планировалось и, наконец, свободы и отдыха. И, хоть и говорят, что ремонт подобен пожару, во время ремонта вещи не только пропадают, но и находятся, и, порой, такие, о которых не просто забыл, а и, кажется, и не помнил.

Откуда взялась эта тетрадка в твёрдой кровавой обложке, или блокнот, не могу даже название подобрать этой, похожей на небольшую книжицу вещице, не понимаю! Да, естественно предположить, что это наследство жёниной бабушки, откуда же ещё у нас такие вещи?! Но вот ведь в чём дело. Когда старую питерскую аристократку отвезли в больницу, где она и померла, Царство ей небесное, все её вещи из полуразвалившейся комнаты с клопами и жирными чёрными тараканами подчистую были свезены в деревню к тёщиной сестре, где благополучно пропали. Пропал даже старинный альбом с семейными фотографиями. Я спас только одну табуретку, обычную деревянную крепкую табуретку. Тогда тоже был ремонт, и табуретка мне была нужна. Ни про какие книжки-тетрадки я не помню. Но вот она, лежит передо мной. Мистика.

Жёлтые, слегка коричневатые, хрупкие страницы исписаны красивым старым почерком чёрными изящными буквами и словами с ятями. Она почти рассыпается под моими пальцами.

Вроде бы евангельская история. Ан, нет! Почему весь мир так поклоняется этому, якобы, еврейскому Богу? Почему его мораль так близка именно русскому человеку? Кого он спас? Что, в конце концов, произошло? Я читал и удивлялся. Я специально копался в инете и находил подтверждение ранее неизвестным мне фактам.

Но это не сочинение XIX века. Это копия древнего текста. Копия копии. Какая по счёту, я не знаю. Этот крамольный и для иудеев и для христиан текст можно было спасти только так: переписывая или, скорее, пересказывая, и пряча. Сколько раз так было – не знаю.

Сохранилось только два Предпослания предыдущих переписчиков. Я решил, что они сделаны в XI и XVII веках. Именно из них я понял, как возникли эти записи. Похоже, записи не закончены, несмотря на то, что тетрадка исписана вплоть до последней строчки последнего листка. Но другой тетрадки пока не нашлось.

И, вот, теперь я пишу своё Предпослание и восстанавливаю текст. Текст, который раньше мог стоить жизни его владельцу, текст, сохранивший истину, которую так легко потерять.

Сколько уже раз переписывалась История. Сейчас происходит то же самое. Прочитайте, например:

Весь апрель 1945 г. США и Великобритания наступали на Берлин. Наконец, 1 мая Берлин был взят, а 8 мая враг капитулировал. Вторая Мировая война в Европе закончилась. Но США и союзники заняли только Западный Берлин. Восточная егочасть досталась русским.

Всё написанное – правда. Только смысл искажён до чрезвычайности. И это сейчас, когда ещё живы свидетели реальных событий! Что произойдёт через сто лет? А через тысячу? А если с этим связано нечто настолько большое, от чего весь мир готов перевернуться?

Переписываю-пересказываю, видимо, в последний раз. Во-первых, потому, что я не только спасаю истину, как это делали до меня, я обнародую её. Сейчас это стало возможным.

Во-вторых, потому, что я это делаю в XXI веке на компьютере. Твёрдого носителя уже не будет. Я добавляю иллюстрации, найденные в свободном доступе, и выкладываю своё творение в Сеть. Раньше его бы прокляли и сожгли. Не обессудьте, всё совсем не так, как нам кажется, и не так, как мы привыкли считать. Вера, церковь, религия и история – совершенно разные вещи.

А истинная вера – вера в Бога, а не в тексты…

Принц И.П. 74. Скриптор (Вриттер, по-нынешнему)

P.S. А тетрадку я спрячу. Мало ли что…

Предпослание XI

Древен бе вящий Адреан. Странен бе. Прибрал его Господь, упокой его душу со святыми! Мне добро своё повелел. Всё, как есть, один свиток единый. Никому не давал. Но все зрели. Думали мы – адаманты, кудесы какие. А оно – вот, тако понаписано! Мы делатели дел божиих, чада баженые, не рабы его! Потяти могут за таку Веру Христову! Отымуть. Ужо досыть свитков пожгоша. Або березить его надыть. Перепишу греческим, да сховаю. Найдут, так, то перетолмач греческий веды святой. Их греческое не стращает. Греческое – сказки. Стращает русское, бо русское – правда. Убоятися ресноты, челядь дьявола. Бойтесь гнева Божия.

Славко. Писец.

Предпослание XVII

Брат оставляти нас, отлучатися в мир. Ховается. Засим падёт ему. В солдаты, само легко. А мне пал свиток его. С него он и с глузду съехал. Но я клал заповедь Божьей клятвой. Написати его наново надыть.

Свиток огню предадут. В монастырских книгоположницах удальцы Монастырского приказа царя Петра рыщут. Вборхе и к нам будут. Но сей я опрятаю. О нём никто не познает… Часу не достаёт. Украштаю, вытепаю шматы тексту. Малюю латини, как он казал.

Нерусские письмена ненаветные. Прости нас Господи,

Игоши, Сыне Елесов! Не внемлют поки Истине твоея на земле отцов твоих!

Тимофей. Рясофор.

Священные тексты пишут в храмах. Это дело священников. Они делают это, чтобы народ понимал, как он грешит, как Бог заботится о нём, неблагоразумном и жестоковыйном. И только священники могут знать, что в этих текстах правильно, а, что – нет. Они следят за этим, внимательно следят. Тексты святые, и всё в них правильно. Есть у иудеев специальные люди. Их называют книжниками. Это главное их занятие – следить за текстами. Когда текст ветшает, его переписывают. Переписанный текст признаётся священным, а обветшавший уничтожается. Книжники – особые люди, они переписывают буква в букву. Им можно… э… нужно(!) доверять.

Но есть и другие тексты. Кто их писал? Как они дошли до меня?

Как выглядят и где находятся? Достаточно того, что они сохранились, что я могу ими пользоваться и донести до вас. Лучше, чтобы пока они остались скрыты.

Теперь, когда предсказания Иисуса Христа сбываются, Храм разрушен, а на месте Иерусалима обломки и мусор, иудеи его иногда вспоминают. Разве такого Мессию они ждали? Они так и не поняли, что произошло. Их вера безупречна. Они ждали и многие, о, наивные, ещё ждут – всемогущего царя мира. Их Мессию невозможно казнить, он сам должен судить и карать! Как можно Иисуса назвать Мессией и Спасителем?!

Для Рима вообще ничего особенного. Обычная буза в провинции, казнь трёх преступников с ведома и одобрения местной власти.

Верующие в него называют себя христианами и описывают события, как нечто невероятное, считают лета от его рождения, при этом путано отвечают на вопрос, когда же и где он, собственно, родился. Они называют его назореем, как будто не знают, что назореи это те, кто дал определённый обет, не имеет права подходить к мёртвому телу, не пьёт вина и не стрижёт волосы! Для них, похоже, главное, что он сам – Бог, что он совершал чудеса и воскрес.

События, которые не так уж и давно произошли на земле Израиля, и про которые на разные лады рассказывают, невозможно забыть! Что же он сделал, кого он спас? Откуда он такой взялся? За что его казнили?

Неужели и правда, он воскрес? Куда потом пропал? Одни видели одно, другие – совсем иное. Но рассказывают и доказывают-то – третье! Перед вами такой же рассказ. Не иудея, не римлянина и не христианина.

Вспомним истории знаменитого, но забытого ныне очевидца.

– Я не из его учеников, – глубокий старик сидел, откинувшись на мягкую меховую подставку, которую ему любезно предложил хозяин. В помещении набралось много гостей. Но собрались все они именно из-за него. Его имени никто не знал. Он предпочитал обращение Кабилу Барамон, что значило, наверное, "Послушайте, это говорю я, сын Амона". Его для того и приглашали. Чтобы слушать. Он видел Иисуса. Тогда, давно, многие его видели. Многие рассказывали. Рассказывали его притчи, но всё больше о том, как он кого вылечил, как его казнили, как он воскрес и, где его, воскресшего, видели. Их рассказы больше походили на сказки.

Им не очень-то верили. А этот плёл замысловатые истории. Но его слушали. Они привлекали необычностью. И он был последний, кто его видел. Старик появлялся то там, то здесь, его приглашали в дом, кормили, поили. Собирались слушатели. Хозяин брал с них монету. И начиналось.

– Я узнал его слишком поздно. Его приговорили и казнили на моих глазах. Но я пошёл за его учениками. Я ходил среди них, я говорил с ними. И я видел, что он воскрес.

Старик сделал паузу, чтобы отдышаться. Его жгли воспоминания.

– Мессия ли он, спрашиваете? В Израиль пришли тяжкие беды.

Храм разрушен. Где Ковчег, где наша святыня? Где наш Бог? Мы сами его отправили на крест! Он это предсказал. Но он нам оставил надежду.

"Царство Небесное будет прорастать медленно подобно горчичному зёрнышку". Мы должны растить его. И я знаю, как. Он научил меня. Слушай же, Израиль, слушай, несчастный народ!

Был Эл, Ил, Илу, Амуррум. Ничто, в котором было всё. Бог. И не было ничего более. Было только неощущаемое невидимое неслышимое и неохватное. И проявилось движение, стал свет. Возникли Элохимы. Боги.

Ангелы, Силы, Дети Эла. Были они деятельны и беспокойны. Их было немного, но они были сильны и энергичны. В них были мощь и совершенство Отца. И принялись они творить.

И возник мир Земли. И был он прочен, строен и незыблем. Искусное безгрешное безукоризненное мироздание. И видели Элохимы, как оно хорошо. И старались дать ему то, на что только способны. Они веселились и радовались. И от каждого из них в мире было что-то. Смотрителем мира ходил Человек, любимое творение самого Эла. Мир цвёл и пленил. И порядок мира изумлял. Были там чудесные животные, рыбы, птицы и много чего ещё. Сияли чистым светом небеса, слепили восхитительные звёзды, благоухали сады, мир полнился чарующими звуками лесов, морей, летящих ветров.

И был один лучезарный вдохновенный и изобретательный Ангел именем Салем, что, возгордясь собой, сказал:

– Этот мир не может просто сиять бездеятельно и бесплодно. Он глубок и бесконечен. В нём скрыта огромная мощь наших идей и стараний. Он живой. Он должен сам себя возвысить. Я сделаю так, что он будет разрастаться, шириться, расцветать и совершенствоваться. Будут в нём разные начала. Они будут спорить, противоборствовать и порождать новое. Его суть, Человек, станет творить и сотворит человека! Только тогда мир станет совершенным, а Человек станет как Бог!

На его слова Эл ответил:

– Не один ты, Лучезарный, творил этот мир. Хранить его вам всем.

Но пусть это будет твой мир, а его обитатели не видят Истину до поры.

Дарую им утешение неведения и покой забвения.

И Отец отделил мир Салема.

И упало в мир противостояние.

И возник мир Огня. Пламя наполнило мир. Был он горяч и безумен. Существа бушующих форм населяли его. Мир шумел и менялся каждое мгновенье. Но остановился в развитии. И Салем уничтожил его.

И возник мир Воздуха. Сухой и холодный, влажный и жаркий. И жили в нём прозрачные существа, переливавшиеся всеми цветами. Мир трепетал, выл, крутил и менялся каждое мгновенье. Но остановился в развитии. И Салем уничтожил его.

Тогда возник мир Воды. Могучими потоками лились стихии, то застывая блистающим льдом, то взметаясь шипящим паром. И жили в нём существа и плотные и эфирные, и жаркие и холодные. И краски мира были великолепны. Был мир и устойчив и изменчив, нежен и твёрд. Но остановился в развитии. И Салем уничтожил его.

Снова и снова возникали и разрушались миры, наполняя собой пространство вокруг центра мироздания. Силы Салема таяли, и решил он сосредоточить их на Человеке.

Человек, люди, мужчина и женщина, всегда были центром мира.

Когда-то в невозвратные уже времена, жили они вместе с Отцом, с другими богами, сами как боги были молоды и счастливы. И множество детей у них было, и не было этому конца. Но разве могло так продолжаться в мире Салема? Воистину, ему противен любимый Сын Отца. Он ревновал Отца к Человеку. Спор, разлад, грызня, сам мир, нужны ему были, чтобы унизить Человека, опозорить его перед Отцом. И он нашёл способ.

Он прогнал женщину, созданную Отцом.

– Я дам тебе другую! – сказал он Человеку. – Она будет твоя плоть от плоти! Она будет тебе подчиняться, ты будешь ей владеть, как владеешь всем миром!

О, искуситель! Конечно, он создал её, как и обещал, из ребра человека. Он создал её прекрасной и заповедал ей:

– Да убоится жена мужа своего! И да будет его любить и ему подчиняться. И будете вы как одно!

Но он разделил их! И нашептал ей нарушить навязанный им же бестолковый запрет. За что и наказал – изгнал людей из Божественного Сада. Изгнал в тот мир, где полновластным хозяином был сам. Началась другая история мира и человека. История конфликтов, крови и слёз. И женщина становилась нередко причиной их.

Женщина! Воплощение любви, доброты и красоты! Но, кто же ей запретит, такой восхитительной и безупречной, занять место своего мужа? Она ничем от него не отличается! Она такая же, как он! Нет! Она лучше! Она – идеал творения! Потому, что она – второе творение, и в ней нет ошибок первого! Ждите её неженских мужественных и агрессивных поступков, единство с мужем закончится, она будет воевать за себя. Она восстанет против тебя. Она – это ты! Она сама захочет творить. Но творить она захочет не любовь и семью… Единство обратится в распрю, человечеству придёт конец.

Рассказчик остановился, окинул взглядом недоверчиво снисходительно молчащее собрание. Потом, сверкнув в полумраке ясными, совершенно не похожими на старческие, глазами, продолжил, ещё более тихим шуршащим голосом.

– Мы пока не видим этого. Почти не видим. Но не спешите. В мире Яхве самые близкие способны на низости. Печально, но они становятся самыми яростными недругами и обидчиками. А женщина – первый и последний его довод.

Было так. Люди покинули Божественный Сад и поселились на Земле. И вскоре произошло Братоубийство. В мир пришли войны. Человечество ширилось и воевало. Воевало и ширилось. И войн было больше и больше. Человек не собирался творить Человека. Человек предпочитал убивать Человека. Снова и снова. Больше и больше. И Человек почти уничтожил себя. Салем вмешался. Снова росло и ширилось Человечество. Теперь оно почти не воевало. Но и творить Человека не творило.

Оно погрязло в разврате. Опять Салему пришлось вмешаться. Он ниспослал Потоп.

Элохимы восстанавливали Человечество. Братья и сёстры Салема не были здесь полновластными хозяевами. Это был его мир. Но они делали, что могли. Искра их божественного Отца не должна была погаснуть.

Она должна была разгораться в сердцах нового Человека. Она должна была вернуть его в Божественный Сад. В разных уголках Мира появлялись племена, которые молились им и отстраивали свою жизнь заново.

Человечество возрождалось.

В центре возрождающегося мира стоял город Уру Салем. Город, названный именем творца и хозяина мира. Разные племена и народы жили в городе и молились всем богам – хранителям мира, но центральный храм был посвящён Салему. А у него возник новый план. Сила Бога в верующих в него. И у него будет много верующих. У него будет свой народ, которому он откроется. Его народ! Народ талантливый и многочисленный. Сильный и непримиримый. Народ будет признавать Его единственным Богом, творцом и властителем, молиться Ему, множиться сам и множить Его силу, которой уже изрядно потрачено. Он приведёт его сюда, на Святую землю, отдаст ему её вместе с городом своего имени.

А сам будет жить в Храме этого народа! И его народ утопит врагов в крови, завоюет мир, и как великий Творец создаст Человека!

И Салем выбрал Аврама. Себя назвал Единственным Сущим, Яхве, а его – Авраамом – "Отцом Множества", пообещал ему, что его потомки завоюют мир и повёл за собой. Несколько раз Салем испытывал Авраама.

Самым жестоким было предложение принести ему в жертву единственного сына. Авраам испытание выдержал – согласился на жуткое предложение Бога. Польщённый Салем заменил сына бараном. По совету Салема Авраам называл свою жену сестрой, и обманутые цари брали её в жёны, а, узнав правду, в страхе возвращали, откупаясь богатыми дарами. В войнах к Аврааму благоволила удача. Довольный Салем направил к нему с дарами Мелхиседека, царя и главного священника Уру Салима. Авраам дары принял, признав себя его приверженцем.

Казалось, что в мире Салема, мире вечных противоречий и борьбы, его народ должен процветать. Поначалу так и было. Хитроумные и изворотливые подданные кровавого Бога постепенно набирали силу. Сначала они полагали захватить власть в Египте, а его войском, но не своей кровью, – Святую землю, что обещал Салем. Не вышло. Пришлось уйти.

Нам рассказывают, как их не отпускал фараон. Вдумайтесь только: какой нормальный правитель позволит евреям уйти из его владений?! Все будут не пускать и умолять остаться! Даже ценой великих жертв! – Барамон усмехнулся, но слушатели, зная, чем может закончиться малейшее замечание, пропустили сарказм мимо ушей.

– В Египте к евреям привыкли и терпели: люди же! Пусть живут!

Но, когда на Великий Египет обрушились бедствия одно за другим, евреи стали обвинять во всём власти, негодуя, возмущаясь, сея вокруг себя общее недовольство. Истерично и настойчиво мятежные иноземцы объясняли фараону, как он неправ и, кто мешает благополучно и спокойно жить народу. Наконец, убедили – его терпение лопнуло.

По всем дворам по всей стране прошли слуги фараона. И беженцев погнали на север. Огромные толпы людей, скота, – вон из страны. Их не лишали имущества и богатства, Египет показал себя выше этого. Армия фараона, дисциплинированная и большая, выгнали всех. Море стало преградой. Не позволило евреям вернуться. Они оказались в изгнании. Долго им пришлось скитаться и каяться.

Сорок лет в пустыне!.. В ужасном месте, в ужасных условиях. Как жил народ, привыкший к земле, – лицо рассказчика исказила страдальческая гримаса, – как он выживал? Говорят о "манне небесной"… Но, что это было? После великих заморов Нила и морей в водах расплодилось несметное количество мельчайших существ. Вода ими кишела, походя на густой серый суп. Вся эта масса выбрасывалась и, перемешиваясь с водорослями, сохла на берегу, превращаясь в шуршащие барханы серой крупы, которую разносило по всей пустыне. Такое продолжалось несколько лет. Это скитальцев и спасло.

Но всё когда-то заканчивается. Изгнанники пошли на север. На юге властвовал фараон, а на севере лежала удивительная земля. Фараон там воевал мало. Там жил народ, о котором ходили легенды. Тысячи лет он владел огромными территориями. Его предки любили своих богов и с ними строили невероятные по размерам сооружения. Они обучали соседей наукам, ремёслам и великим искусствам, учили, как жить в гармонии со всем миром, как любить Бога и как радоваться друг другу. Но Салем постарался: страшные войны глубочайшей древности, завистливые соседи, земные катаклизмы и болезни сделали своё дело. Время народа уходило, и он уходил на свою прародину, дальше – на Великий Север.

Именно сюда, на западный берег реки Иордан устремились евреи.

Но на пути оказались их же ближайшие родственники, идумеи. И не пропустили их! Но нашлись благодетели.

Евреи, измученные и ослабленные годами скитаний, не имея настоящей обученной армии, вошли в эту землю не как завоеватели. Они, ведомые местным мудрецом, лукавые и изворотливые, вошли умно, как новые союзники, как друзья, помощники. Они не только говорили на одном языке, они вошли как Единоверцы! Еру Салим был городом их Бога Яхве-Иеговы. Местный предводитель, Давид, был сыном одного из последних Великих, – властителей окружавшего мира. Мозаика сложилась: он стал их царём. Свежая кровь и страстное желание пришельцев устраивали местных жителей. Постепенно огромная территория успокоилась, Давид с новыми союзниками смог вернуть свою древнюю столицу. А затем и древнейший город Арика, Иерихон. По павшим от трубных звуков его стенам можно понять, насколько могущественными были названные друзья евреев. Но сейчас это уже прошлое.

После славных достижений Давида пророк Нафан предсказал, что именно из его рода выйдет основатель вечного царства. И, хотя всех помазанников на царство в Иудее именовали Мессия (греч. Христос), так стали именовать потом только будущего царя рода Давидова. Сын Давида, Соломон, найдя старый фундамент, оставшийся с древнейших времён и поражавший своими размерами, выстроил грандиозный Храм. В особое его место, Святое Святых, поместили ковчег Завета. Бог и его народ были счастливы. Государство процветало и покоряло другие народы.

Не понимали сыны Израилевы, кому служат. Расцвет сменили войны и разгром. Вавилонское пленение они восприняли как наказание за грехи и отступление от веры. Но Вавилон не стал держать пленников бесконечно. Отпустили и евреев. Тут уж дети Израилевы придумывать ничего не стали. Оно и понятно, их не выгнали, а просто отпустили, как отпускали всех пленных через какое-то время.

Конечно, в плену, в Вавилоне, были не все. Но с пленниками Салем поработал основательно, выковав верных и непримиримых сторонников – священническую элиту во главе с Ездрой. Элита принесла с собой Писание – Тору и Правила жизни.

Моисеев завет звучал теперь особенно грозно: "Кровь за кровь! Око за око! Зуб за зуб!" Евреи прониклись ненавистью к врагам: Мы – избранный Богом народ, мы любим Бога, мы – дети Израиля, мы возродимся на дарованной нам Священной Земле.

Множество ограничений повседневной жизни отягощали их. Но иудеи верили своему Богу и священникам. Жёсткие и даже жестокие их законы заставили вернувшихся отречься от никуда не уходивших потомков колена Вениаминова, жителей Шомрона, то есть Самарии. Братья их не признали. С тех пор между ними непонимание и глубокая неприязнь.

Как бы не старался несчастный народ, как бы себя не истязал, намерения Салема продолжали оборачиваться крахом. Тяжелейшие испытания, выпавшие на долю иудеев: разрушение и восстановление Храма, новые войны и разрушения, и, наконец, захват Израиля Римом, толковались как Божьи кары. Ни в чём не повинные люди терпели унижения и страдали. Как же быть? Безжалостные законы мира, сотворённого Лучезарным, не изменить. И был послан Спаситель.

Рассказчик снова остановился, чтобы промочить пересохшее горло и слегка перевести дух. Его не прерывали и не задавали вопросов. Хозяин предупредил, что это может вызвать гнев старика. Он начнёт кричать, спорить, а потом замолчит или начнёт нести откровенную чушь. Но стояла тишина. И они услышали продолжение рассказа.

Я к нему вернусь, а пока напомню некоторые обстоятельства. Святой землёй владели римляне. Были времена династии Ирода. Он не имел законной власти. Только истинный иудей и еврей мог быть царём Иудеи, а Ирод происходил из Идумеи. Той самой Идумеи, которая в своё время не пропустила евреев из пустыни через свои земли. Той самой Идумеи, которая враждовала с евреями, помогла Вавилону в разрушении Иерусалима. Вернувшись, мстительные евреи захватили её и обратили народ её в свою веру. Но обращенные иудеи – не истинные иудеи. И вот, идумеянин Ирод сел на трон, воспользовавшись помощью Рима и тем, что законного царя в земле Израиля давно уже не было. А царя ждали. Были пророчества о Мессии, что придёт уничтожить ненавистных захватчиков, освободить и возвысить свой народ. А пока был идумеянин Ирод.

И не только царь в Иудее был не истинный. В Иерусалиме, в Храме, в элите иудеев, вот, где было не гладко. И как не гладко! Шантаж, интриги, и если бы только это!

Что уж говорить о провинции. Не то, чтобы труды пророка Ездры и его Храма пропали даром. Нет, конечно. Но полного единства и великой веры в Иудее никогда не существовало. Народ жил здесь, конечно, разный, молился разным богам. Но и евреи, куда ж они денутся, молились, бывало, Ваалу и Астарте. И жертвы приносили. И разные обряды выполняли. Сами признают. В писаниях указали. И, если бы это касалось только простого народа! Грехи народа – разве это грехи? Но храмовые священники винили в несчастьях именно народ. А он верил им!

Север Израиля, Галилея, город Назарет. Старинный красивый город в горах, на склоне. Сады, виноградники, выбитые в камне ямы для воды и для силоса. Но известен он не столько своими каменоломнями и не длинными непонятными подземными ходами. Известно ли вам, что покойных в Назарете хоронят в гробнице "кохим"? Древняя традиция. Она вырублена в скале, вход в неё закрывается камнем. Именно так выглядела могила назаретянина Иисуса Христа. Своими традициями знаменит Назарет.

Сюда века за три до страстей Христовых на родину своих предков возвратилась из Вавилона и Сирии большая община колена Иудина, рода Давидова. Они лелеют свое царское происхождение, несколько надменны и богаты. Жители Назарета образованны и знают греческий язык. У них есть и свой. При посторонних его редко употребляют. Считается, что они – настоящие иудеи, что терпеть не могут греческое многобожие. Вот напали же они на Сепфорис! Тот самый Сепфорис, что от Назарета недалеко. Тот самый Сепфорис, который кое-кто считал и считает столицей Галилеи. Там творятся безобразия: вовсю процветают греческие традиции, существует даже театр! Разве истинно верующие назаретяне могли у себя под боком терпеть такое? И не стерпели они попрания веры, и напали на свою столицу. И даже её казну разграбили…

Разве не ясно? Не за веру воевали назаретяне, хотя, разногласия, конечно, были. Обычные местнические амбиции и междоусобица. Но факт: после разрушения Храма в Иерусалиме в Назарете служил один из первосвященников.

А ещё у многих жителей Назарета особенные имена. Эти имена, как и имя "Давид", на языке их предков не только звучат красиво, но и что-то значат. "Анна" – Она, т. е. Женщина. "Мария" – Мечта. А ещё есть женские Лизавета, Надежда, Мужские: Иван, "Довыд" – разведчик. Да, и само название города, по их словам, на их языке это "Город на Заре", "Озарённный". На языке евреев оно звучит как Ноц-Ра – Ночь Ра, что, наверное, тоже неспроста.

Утверждается, что это еврейские имена. Совсем не так. Ни до, ни после описываемых событий эти имена на земле Израилевой не распространены. И ещё одно. Почему так часто упоминаются имена Мария и Иван христианами? Это ли настоящие имена тех женщин и мужчин? Нет!

Это защитные имена. Настоящие имена всегда скрывались. Их знали только близкие люди и использовали редко и в особых случаях. И именно по этим именам можно определить людей, так или иначе связанных с Назаретом и его жителями.

Истинные ли иудеи живут там? Или, может, вера у них какая-то особенная? Чистая, незапятнанная, сохранённая с времён царя Давида…

А, может, с ещё более ранних… Но почему тогда жители всего Израиля повторяют: "Из Назарета может ли быть что доброе?"

Но вот, в местечке Капернаум, что на берегу Кинеретского озера в дом живших по соседству Андрея и Иоанна Зеведеева. вошёл человек, оказавшийся выходцем из того самого Назарета, и сказал:

– Мир вам и вашему дому!

Они познакомились около года назад на реке Иордан, на древней границе Святой земли, на краю пустыни. Здесь крестил Иоанн. О нём шла молва, что он – воплощение древнего страшного Илии, который, как и ожидали, вновь пришёл наказывать и смещать нерадивых правителей.

Всё говорило об этом. Пришёл он из пустыни, как Илия. И видом ужасным походил на него. Как Илия силён, кряжист, крепок, с длинными чёрными волосами. Одет в грубую чёрную рубашку верблюжьей шерсти на голое тело – власяницу. Твёрд и страстен, бросая громкие обличительные слова. Дикарь, постник, саранча и мёд пища его.

Иоанн ругал книжников и священников за то, что они, как и весь народ, утратили истинную веру. Обличал богатых, – должны делиться с бедными.

– Близок день жестокого наказания всем отступникам, – прорицал он. – Успейте очиститься крещением, покаяться, успейте начать вести праведную жизнь в Боге! Успейте не просто покаяться, успейте сотворить достойный плод покаяния – не возвращаться к прежним порокам, больше не грешить!

Непонятно, но крещения Иоанн требовал ото всех, включая евреев!

Известно же: крещение требуется только от обращаемых в веру иудейскую. Евреи – дети Авраама, избранный народ, зачем им такой обряд? Но Иоанн не признавал исключительности евреев и говорил, что, если Богу потребуется, он и из камней сделает себе детей. И не омовением или легкими брызгами крестил Иоанн. Он погружал человека в воду с головой!

Стоит ли упоминать такую мелочь, что обряд крещения дозволяется исполнять только священникам?

К Иоанну шли толпы, слушали, удивлялись, страшились, крестились. Говорят, что кто-то видел здесь фарисеев и даже саддукеев… А он обличал с нарастающей силой слов и не только священников, но и самого тетрарха – Ирода Антипу. Так звали одного из сыновей Ирода Великого.

В отличие от отца, ни один из них не получил от Рима царский титул.

Как, впрочем, и никто другой. Иудею поделили. Антипа получил четвёртую часть, Галилею, – стал тетрархом. Он и владел тем берегом Иордана, где Иоанн обычно устраивал крещение.

Иоанн обвинял его не только в незаконном захвате власти, которая могла быть только у настоящего потомка Авраама. К этому Ироды как-то попривыкли, не Иоанн первый об этом твердит, да, и не единственный.

Но он обвинял Ирода в кровосмесительстве! И это с точки зрения строгих иудейских законов была настоящая правда, выводившая Антипу из себя, но более – его жену, Иродиаду. К Иоанну тайно шли посланцы.

– Ты Илия? – спрашивали его? – А, может быть, ты – Мессия?

– Я – Глас вопиющего в пустыне! – отвечал он, и все понимали, что это значит. Он – предвестник идущего за ним царя Израиля, того, кого и ждёт народ. А сам он, того гляди, как и древний Илия, накажет тетрарха.

Авторитет Иоанна был настолько велик, что Антипа не арестовывал его, и проповедь Иоанна продолжалась.

Только что вернувшийся на родину Иисус, тоже, конечно, захотел увидеть и услышать Иоанна, пришёл к нему, принял от него крещение и остался. Теперь между ними находят довольно близкие родственные связи, хотя они об этом, похоже, даже не догадывались. Их прадедом называют первосвященника Матфия. Их матерей, Елизавету и Марию, – его внучками, рождёнными его дочерями Софией и Анной. Отец Иоанна, Захария, служил священником в Храме. Иоанн был поздний и долгожданный ребёнок. И тут случилось нечто немыслимое. Злосчастный правитель Ирод, Ирод Архелай, сын Ирода Великого, якобы, прослышал о рождении Мессии и велел убить всех младенцев. Иоанн был старше Иисуса, но всего на несколько месяцев. Иисуса родители укрыли на чужбине, а, вот Захарию служители Ирода пытались заставить выдать сына, но ничего не добились и убили прямо в Храме.

Bepul matn qismi tugad.